Осенний узор (гет)

Потемневшие от дождя ветки мокро скребли по окнам. Сорок второй листок с трудом уместился на клочке пергамента, он вышел причудливым, изогнутым, завитым на пяти кончиках в аккуратные спирали. Ещё один крохотный уместился между десятым и одиннадцатым. Я принялся обводить контуры.

Секунда в секунду в конец рабочей смены мисс Грайс поднялась из-за своего стола.

— Приёмные часы окончены. Пожалуйста, приходите завтра. Ваш номер в очереди — один. Госпожа Министр примет вас ровно в полдень. Спасибо за обращение, — отчеканила она так быстро, что я не успел вставить и слова, подхватила свои вещи и поспешила к выходу.

Я отложил пергамент и огляделся. За окном совсем стемнело, в приёмной было непривычно тихо. Ожидающие аудиенции министра разошлись, разговоры о политике и досужие сплетни больше не раздражали мой слух. Уютные кресла вдоль стен пустовали, а дверь красного дерева с табличкой, гласившей «Министр магии», и большим пробелом под надписью, была всё так же безнадежно закрытой.

Снова ушла через камин.

* * *

Свой первый набросок я нарисовал около трёх лет назад в рождественские каникулы Скорпиуса. Я даже не заметил, как начал водить пером на обратной стороне официального разрешения на развод. Я так крепко задумался о том, как бы сообщить об этом сыну, что не заметил, как он вошёл в кабинет.

— Почему ты рисуешь осенние листья, папа? — спросил он.

Я пожал плечами, заметив, что некоторое время, действительно, рисовал.

— Можно мне их раскрасить? Старшекурсники показали нам отличное заклинание.

Мой стол он, конечно же, подпалил. Пока я сушил документы, повреждённые напором Агуаменти, Скорпиус сам увидел разрешение.

Астория переехала к своему жениху несколько месяцев спустя, весной. А я продолжил рисовать листья.

На пасхальных каникулах я научил Скорпиуса настоящему заклинанию для раскрашивания, и он с удовольствием его тренировал на моих рисунках и по всему дому. Я не возражал.

В холодном, будто чёрно-белом мэноре, катастрофически не хватало цвета. Астория забрала свои вещи, а вместе с ними и всё цветное из нашей жизни. Никогда бы не подумал, что после развода мне будет не хватать именно этих вещей — большого фиолетового кресла, диванных подушек с мягким узором, лёгких кремовых штор. Астория оставила мэнор таким, каким он был в моём детстве, — серым.

Тогда всё было просто. Моя жизнь была такой правильной, такой предсказуемой. А впереди меня ждали не менее отличные перспективы. Я был счастливым ребёнком, наивно предполагая, что единственный имею право на это. Я жил в идеальном доме, с самыми влиятельными в стране родителями, меня ждала лучшая в мире школа магии и наследство двух старинных магических родов. Моя жизнь была предопределена и от этого замечательна.

А потом я встретил их. Золотое трио. Они казались такими ущербными и бесполезными, такими недостойными, такими непохожими на всё, что я знал и во что верил. Они были несуразным ярким пятном в моём мире благородных оттенков серого и зелёного. Поттер, любимец Дамблдора и просто придурок, казался мне пёстрым и безвкусным. Уизли оскорблял мой взор одним своим присутствием и ужасным цветом волос. Однако, он не стоил моего внимания. А вот Грейнджер… Мелкая грязнокровка раздражала меня больше всего. Подумать только, она смела думать, что лучше меня. Вечно задирала свой отвратительный маггловский нос, когда оказывалась поблизости. Но я знал, что на самом деле она лишь ошибка, а её магические способности — случайность, побочный эффект. Я ненавидел её. Ненавидел так, что иногда казалось, ненависть забралась мне под кожу, выжгла в глазах этот раздражающий красный, коричневый, безвкусно-золотой образ. Моей ненависти не было предела, она росла и множились в моей душе.

Позже, много позже, я начал подозревать, что чувство это медленно трансформировалось и постепенно становилось больше похоже на восхищение.

* * *

— Приношу извинения, мистер Малфой, но госпожа Министр отбыла со срочным визитом.

— И куда же она так срочно собралась?

— Детали работы министра магии вас не касаются, мистер Малфой. Я зарегистрировала вас в очереди на эту среду. До встречи.

* * *

Я открыл дверь в приёмную локтем, руками придерживая немалых размеров коробку. Её слегка потряхивало, но звуков оттуда не доносилось благодаря усовершенствованной лично мною формуле Заглушающего заклятия.

— Доброе утро, мисс Грайс, — я поставил коробку на кресло и уселся в соседнее, приготовившись к привычному ожиданию.

— Мистер Малфой! — Грайс подскочила из-за стола, её огромные очки забавно запрыгали по переносице. — Это одно из запрещённых существ? Вы, должно быть, растеряли последние крохи рассудка!

— О, мисс Гра-айс, — признаться, я рассчитывал именно на такую реакцию, — давно стоило принести сюда одного из моих пока ещё не разрешённых существ, чтобы увидеть, как вы выходите из себя. Поистине редкое зрелище. Да успокойтесь, здесь нет ничего опасного, не стоит так нервничать из-за простой коробки.

Я улыбнулся фирменной улыбкой Драко Малфоя для обольщения почтенных старушек, когда мне от них что-то надо. Мисс Грайс побледнела, затем её впалые щеки покрылись красными пятнами, и она со вздохом опустилась обратно в своё кресло.

По стеклу витражного окна хлестал осенний косой дождь, ветер трепал верхушки несуществующих деревьев. Почему она всегда заказывала реальную погоду за окном в своём кабинете и в приёмной, оставалось для всех загадкой. Кратчерс из Отдела магического хозяйства однажды установил ей побережье Бата с живописными волнами, за что был наказан дополнительными сменами на месяц.

Не прошло и трёх часов, как меня пригласили в кабинет. Заветная дверь красного дерева отворилась, и я, подхватив коробку, переступил порог.

— Моё почтение, госпожа министр, — протянул я, ухмыляясь.

Я добился этой встречи, а значит, самое сложное уже позади. Я поставил коробку на стол, а сам развалился в кресле для посетителей. На этот раз я подготовился. Я достал своё перо и пергамент, разложил перед собой. Выписывать разрешение — дело долгое, муторное, скучное, мне же надо было чем-то себя занять, пока она его оформляет.

Она легко постукивала кончиками пальцев по столу, хмуро разглядывая коробку.

— Поверь, на этот раз ты просто не сможешь отказать этому чуду, — я снял Запечатывающее заклинание.

— Что это?!

— На-адо же, — я вовсю наслаждался произведённым впечатлением, — оказывается, даже госпожа министр Гермиона Грейнджер умеет подпрыгивать и визжать.

— Я не визжала, — она упрямо вздёрнула подбородок, а в глазах сверкнули нехорошие огоньки.

— Разумеется, нет, и как я только мог такое предположить, — издевался я, — наверное, это Грайс издала столь прискорбно трусливый визг.

— Малфой! — она отошла на пару шагов от собственного стола, опасливо разглядывая существо, карабкающееся из коробки. — У тебя ровно три минуты, чтобы высказать свою просьбу, получить отказ и убраться отсюда как можно дальше.

Ну вот что я за человек? Я мысленно стукнулся лбом о мраморную колонну блёкло-зелёного цвета в большой гостиной мэнора. Я пришёл просить об одолжении, готовился убеждать и упрашивать, а вместо этого я снова наступаю на одни и те же грабли. Неужели я так и не научился вовремя прикусывать язык?

— Даже такой идиот, как Уизли, заметил бы, насколько невероятно то, что я тебе показываю, — точно, не научился, и снова мой глупый лоб бьёт несчастную колонну. — Это карликовый почтовый дракон! Грейнджер, это же новое слово в магическом бизнесе. Драконы носят такие тяжёлые посылки, какие совам не оторвать от земли. Да ты только взгляни на размах его крыльев.

Я принялся демонстрировать принесённого дракончика. Он был чудесный, оранжевый, почти огненный, с красными полосками на кожистых крыльях. Он расхаживал по её столу, неуклюже распихивая когтистыми лапами кипы пергаментов и папки с документами. Судя по лицу, Грейнджер это не забавляло.

— Поющие джарви, красные болтрушайки, клабберты-фонари, а теперь ещё и драконы! Малфой, ты в своём уме? Я не могу каждый месяц санкционировать по несколько нелегальных экспериментальных существ.

— Грейнджер, ты прекрасно знаешь, что их разводят в Австралии, а мои люди занимаются только вывозом, — я спокойно принялся за первый листок, повторяя заученную за множество посещений речь. — Технически мы не нарушили ни одного закона. Я удивлён, Грейнджер, как ты можешь называть этих прелестных существ экспериментами? Неужели огромное количество проверок легальности моего бизнеса не выявило полное отсутствие какого-либо магического воздействия на них? Только внутривидовое скрещивание. Кроме джарви, первую пару просто долго и терпеливо учили пению.

— Джарви пели похабные песни!

— Что ж, природу, значит, не обманешь, как бы ни старался, — я пожал плечами, краем глаза заметив, что Грейнджер медленно приблизилась к столу и с любопытством разглядывала дракончика. — Но признай, нашим гибридом болтрушайки и попугая с успехом пользуется весь аврорат. Между прочим, моя выгода составила ноль галлеонов, когда я продал партию аврорам, вместо того чтобы наладить массовое разведение.

— Зато на клабберах ты сделал состояние, судя по слухам, — Грейнджер решилась погладить дракончика и медленно тянула к нему руку.

— Я всего лишь возместил то, что у меня забрали после войны. И это спустя двадцать с лишним лет.

Грейнджер коснулась крыльев кончиками пальцев. Дракончик жизнерадостно взмыл в воздух, взметнув все тщательно разложенные документы с её стола в воздух. Я выхватил палочку, чтобы успокоить его, но дракон приземлился на голову Грейнджер и явно собирался там остаться.

Я судорожно глотал смех, Грейнджер пыталась отцепить новый головной убор. Она выглядела предельно разгневанной, но при этом невероятно красивой.

— У-убирайся вон, Малфой! И чудовище своё забери! — она, наконец, сняла несчастного дракона с головы, и он, послушный движению моей палочки, влез обратно в коробку.

— Грейнджер, признай, он чудо, — от сдерживаемого смеха на моих глазах выступили слёзы.

Она наставила на меня палочку, я попятился к выходу, левитируя коробку. Дракончик перебирал лапками, недовольный применённой к нему магией.

— Грейнджер, он просто хотел свить гнездо!

Дверь за мной с треском захлопнулась. Мраморная колонна блёкло-зелёного цвета в большой гостиной мэнора снова пострадала от моего лба.

* * *

На следующий день после памятного инцидента с гнездом я стоял возле двери в приёмную с новой коробкой. На этот раз, правда, никаких дракончиков.

Грайс чуть не уронила свою крохотную сумочку из ишачьей кожи, когда меня увидела. Эта милая старушка так активно пыталась не впустить меня даже в приёмную, что я чуть не сдал позиции. Внезапно ситуацию спасла Грейнджер.

— Опять?

Я резко повернулся на звук её голоса. Грейнджер стояла позади меня в своём неизменно безупречном чёрно-белом костюме и мантии.

Мисс Грайс, пробормотав приветствия, спешно скрылась за дверью. Она прекрасно помнила инцидент с джарви, пошлыми песенками и летающими по приёмной креслами.

— И тебе доброго утра, — я пытался быть жизнерадостным.

Возможно, Грейнджер хотела бы от меня избавиться, но за поворотом послышались шаги.

— Быстро, — она открыла дверь и впихнула меня внутрь приёмной, — в кабинет! Мисс Грайс, я отбыла с чрезвычайно важным визитом.

Грайс взволнованно кивнула и покосилась на дверь, а мы скрылись в кабинете.

— От кого прячемся, Грейнджер? — я привычно уселся в кресло и поставил на колени коробку.

— Не твоё дело. Порох на каминной полке, убирайся, — она с треском кинула на стол тяжёлую папку и принялась перелистывать страницы.

— Полегче, несчастный пергамент ни в чём не виноват, — пока что всё шло как нельзя лучше. — Почему же ты сама не пришла через камин, как обычно?

— Не твоё дело, — не отрываясь от работы, пробормотала она.

Я откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. Когда Грейнджер настолько увлечена, можно насладиться паузой. Она хмурилась, разглядывая какой-то старинный документ и кусала острыми зубами нижнюю губу.

Я одержим Грейнджер так много лет, что уже потерял счёт. Звучит как признание в клубе анонимных безумцев. Подростком, я мечтал о том, чтобы затащить её за эти безумные волосы в свободный класс и… Дальше было множество вариантов того, что я бы сделал. Все были отчаянно злобными и совершенно неприемлемыми для меня спустя два десятка лет и один договорной брак.

Грейнджер всегда была недостижимой мечтой, той самой одержимостью. Она была самой яркой из всех, кого я знал. Её глаза горели огнём и золотом, а волосы отливали жидкой медью. От неё исходило тепло такой силы, что казалось, она была солнцем, которое ослепляло, и я не рисковал приближаться. До этого момента.

— Грейнджер, пойдём в Хогсмид, выпьем по паре бокалов огневиски?

Она приподняла бровь.

— Тогда Косой переулок? Место сама выберешь.

— С чего бы это?

— Даже не зна-аю, — протянул я, — чтобы скрыться от назойливых поздравляющих тебя со знаменательной датой?

Ага! Догадка попала в цель. Грейнджер вскинула голову, её громадный пучок волнующе закачался. Как давно я не видел её волос без этого проклятого пучка.

— Малфой. Порошок, камин, — она скрипнула зубами, но снова погрузилась в документы.

Грейнджер сорок… И что бы она себе ни придумала, я лично считал, что ей восхитительно идёт возраст. Сплетники министерства, впрочем, со мной не согласны. Грейнджер называли железной старухой, высохшей изнутри, но опасной. А я сидел прямо напротив, наблюдал за её тонкими пальцами с такой светлой, прозрачной, как осенний лист, кожей, смотрел, как они постукивали по столу, как касались текста, когда она читала.

— Ну же, Грейнджер, — я не выдержал, — сделай для себя хоть что-то!

— Что? — она изогнула бровь, обратив на меня, наконец, внимание.

— Да хоть что-нибудь. Ты живёшь на благо магической Британии. Ты даже скрыла развод ради детей и общественности, а фамилию вернула только несколько месяцев назад. И то на двери её написать не хватило духу. Между прочим, твоя прежняя фамилия нравится мне гораздо больше «Уизли». Напиши уже на двери гордое «Грейнджер», пусть люди знают, кто их министр.

— Люди… Ты-то как узнал, Малфой?

— Ну нет, Грейнджер, — я покачал головой, — это останется тайной следствия.

— Следствия? — она улыбнулась краешком тонких губ. — Так ты следил за мной? А добытые явно нечестным способом сведения имеют какое-то отношение к тому, что ты поселился в моей приёмной как раз последние несколько месяцев?

Умница, Грейнджер, сто баллов Гриффиндору!

— Самое прямое.

Теперь она молча разглядывала меня, а я думал над тем, насколько глупо и жалко бы прозвучало «я люблю тебя, Грейнджер» или «я мечтал о тебе со школы». Видимо, эти мысли отразились на моём лице, потому что она слегка сузила глаза и качнула отрицательно головой.

Я пожал плечами. Знаю, Грейнджер, знаю. Понимаю даже.

Она вдруг встала и принялась складывать в сумочку вещи. Впрочем, я всегда знал, что у меня почти нет шансов. Я поставил перед ней коробку, которую держал на коленях.

— Я решил, что тебе пригодится болтрушайка с записью и воспроизведением. Запоминает огромные объёмы информации.

Из коробки вылетела небольшая золотистая птичка, сделала круг и уселась на подоконник. Я пошёл к камину.

Грейнджер вдруг засмеялась.

— Всего пару бокалов, Малфой, — я уже набирал горсть летучего пороха, когда почувствовал её руку в мешочке рядом с моей. — И место выбираю я.

* * *

— Удивлён, что ты не убила меня на месте, когда я высказал тебе всё это.

Мы сидели в каком-то маггловском баре, пили виски под довольно приятную музыку.

— Считай, что тебе повезло. Я не убиваю в свой день рождения. И болтрушайка мне точно пригодится. Но смотри, если повторится история с джарви…

— Почему ты пошла со мной?

— Прости, что?

— Почему ты согласилась сходить со мной выпить?

— Думаю, потому что ты был в чём-то прав.

Она сидела так близко, так непозволительно близко, что я ощущал её тепло. Всё, что я чувствовал тогда, сложно облечь в слова, мне казалось, я падал, падал, но при этом летел. Наверное, я не отрывал взгляда от её лица, наверное, я потерял сам себя, забыл гордость и заносчивость, забыл дышать. А она смотрела на меня. В глазах плескался огонь, а сухие губы приоткрылись. И только ненавистный пучок нарушал картину, оскорблял мой взор художника. И тогда я принялся действовать, быстро притянул её за плечи, захватил её губы своими, заглушая протест, целовал, пока она не ослабила контроль. Как только она на короткое мгновение перестала сопротивляться, я воспользовался этим. Миг, и волосы рассыпались по её плечам и лицу, я отстранился, чтобы рассмотреть её, а затем, донельзя довольный увиденным, снова поцеловал.

* * *

Ровно двадцать восемь резных кленовых листков я прождал приёма на этот раз. Впрочем, почтовых дракончиков Грейнджер так и не сумела оценить, на этот раз из-за моей совершенно идиотской попытки её поцеловать.

Малфои умеют отступать. Отступать, выжидая новый подходящий момент. И я точно знал, когда и во сколько он наступит.

Поэтому спустя два дня я вновь сидел в приёмной, наблюдая, как Кратчерс заколдовывает табличку. У меня в коробке были букет лаванды (красиво, приятный запах, можно использовать в приготовлении зелий) и бутылка эльфийского игристого вина. А на двери красного дерева красовалась гордая надпись: «Министр магии Гермиона Дж. Грейнджер».