Веник в целлофане (гет)

— Да что тебе, дуре, еще надо! — в сердцах заорал он. Хлопнул дверью.

Растерянная Люська ойкнула. Будто воздушный шарик где-то под кожей лопнул. Ладони закололо, спина мгновенно вспотела.

Люська заревела — просто безобразно, по-детски жалко выпятив нижнюю губу.

Что-то ей подсказывало — это насовсем.

* * *

Люська не любила красные розы. Совсем не любила. Винного оттенка бутоны в целлофане вызывали смутные ассоциации со школьными линейками, где учителя как попало сваливают десятки таких же поникших розочек в целлофановых саванах на парты — а потом уборщица тетя Юля деловито собирает цветы в мусор. А еще почему-то роза в пакете напоминала о мясной нарезке, наспех вытащенной из холодильника.

— Я не люблю цветы, — в сотый раз говорила Люська. — Опять свой веник притащил, ну зачем? В воду надо поставить... не жалко тебе умирающие цветочки? Мне вот жалко.

— В следующий раз кактус в горшке принесу, — обиженно говорил Валерка.

Да хоть ромашку в ведре, но не красную розу, хотелось сказать Люське.

— Я же внимание вообще-то проявляю, — бурчал тем временем Валерка на почти мирной ноте.

"И правда, — думала Люська.— Вы, Людмила Петровна, со своей нелюбовью к красным розам за... заелись что-то".

— Ладно уж. Довольно милый веник. О, гляди, даже ленточку привязали.

— Это не веник! — вскидывался Валерка. — Это цветы, и я старался. Другая бы радовалась, а ты...

— А я злобная старушенция, — примирительно говорила Люська, и Валерка принимался доказывать, что она не старушенция и в следующий раз он точно притащит зеленый! Сухой! колючий! как сама Люська, кактус.

Естественно, обещания оставались только обещаниями.

Честным путем наставить Валерку на путь истинный ну никак не выходило.

— Какие цветы ты любишь? — спрашивал Валерка, глядя на Люську взглядом Шерлока Холмса. Мол, мэм, можете не отпираться, я-то знаю, что вы любите красные розы.

Люська маялась и страдала.

— Никакие.

— Так не бывает! — торжествовал Валерка (Красные розы, точно вам говорю!). — Все девушки любят цветы.

Люське очень хотелось сьязвить про то, что, согласно стереотипам, девушки еще и не какают, но лимит детсадовского сарказма она уже исчерпала.

— Кактусы.

— Не дури.

— Ромашки.

— Ой, хорош, а?

Вообще-то тайный экспресс-опрос Люськиной подруги (примерно пятый за последние три года) подсказал Валерке правильный ответ. Но он ему опять не понравился.

— Лилии очень сильно пахнут, — сказал Валерка решительно. — У тебя будет аллергия.

Люська уныло кивнула.

— Может, у меня и на розы аллергия... — сказала она себе под нос.

— Что?

— Ну правда, не стоило покупать этот ве... великолепный цветок, — поправилась Люська. — В очередной раз.

— Я. Проявляю. Внимание! — сердился Валерка.

Где оно было, уныло думала Люська, когда ты случайно притащил вместо красной розы букетик гербер. Еще и извинялся, что красной розы не было. Люська подозревала, что она выглядела тогда, как собака Павлова, которой внезапно удалось слопать настоящий кусок мяса.

Белую розу Люська тоже никогда не называла веником.

Но Валерка был слишком занят, проявляя внимание, и ничего не замечал.

* * *

Люська не любила красные розы.

Кое-как доковыляв до книжного шкафа, все еще ежась от невыплаканных нервов, она встала на цыпочки и взяла с полки старый словарь.

Между страниц, жалко скорчив сухой стебелек, как свернувшееся калачиком мертвое животное, шесть лет лежала самая первая Валеркина роза.

Красная роза, какие Люська терпеть не могла.