Тайна черного алхимика (джен)

Сентябрь подкрался незаметно, внезапно выскочив из-за куста, расплескав яркую краску на листья, покрасив их в желтые, оранжевые и красные цвета. Он очаровательно улыбался последними солнечными лучами и обещал прекрасные деньки бабьего лета.

Хорошо осенью. Красиво. А пока нет дождей, можно полной грудью дышать и наслаждаться теплыми солнечными лучами. Замечательные строки мог бы сложить об этом мгновении поэт.

К несчастью, а может быть и к лучшему, что Артур был кучером, а не поэтом. Он мог красиво думать, но как только открывал рот, его язык переставал ему подчиняться и нес какую-то околесицу. Однако, это недоразумение восторга Артура не убавило ни в коей мере, и он восхищенно разглядывал все вокруг.

Артур работал извозчиком, и это абсолютно его устраивало. Наверное, это странно, что человек такой профессии не стремится к богатству или к перемене образа жизни, но он действительно был вполне доволен. Так он мог наслаждаться жизнью, болтать о том о сем с теми, кого отвозил, даже заглянуть на часик-два в кабачок. И все это — совершенно свободно. Его никто не ограничивал, не орал за то, что он нарушает какие-то режимы работы. Когда же он возвращался в свой домик, названный с легкой руки соседа «Нора», то за те часы, что проводил там, не уставал от слишком обильного рыжего народонаселения его гостиной. И у него была возможность уйти в любой момент, чтобы, вновь вернувшись, почувствовать как его любят домашние и снова уйти, когда любовь перерастет в обыденность.

Артура все устраивало. Лапушка Молли не пилила его, считая тружеником, вкусно кормила, подсовывая под руку сдобные пироги с капустой «на дорожку», а дети не наседали на него с капризами, отгоняемые той же Молли громкими фразами, что он только что вернулся с работы и устал. Все было замечательно.

Могло бы быть и еще лучше, если бы не очень мрачного вида мужчина, который трясся позади него в повозке и молчал. Он со своей мрачностью не вписывался в этот пригожий денек. Артур попытался разговорить угрюмого клиента, но дернулся от взгляда черных глаз и замолчал сам.

Он вез лекаря здешнего лорда. Но лечиться у такого самому Уизли бы не хотелось — того и гляди отравит. Да и страшный он. Не по внешности, хотя длинный нос и тонкие, как ноги паука, пальцы выглядели не слишком привлекательно, а внутри. Сам бы Артур точно сказать не мог, почему покрывался мурашками и съеживался при встрече с ним, да за него многие сказали.

Как только ни звали Северуса Снейпа в народе. И «черным алхимиком» — за то, что носил только черное, и «чумой» — за его злобный нрав, резкость и язвительность, и… много как, не к месту вспоминать будет. Говорили еще, что он может читать мысли. Глупость, конечно, но зачем рисковать, если потом можно это за пинтой пива обсудить в теплом трактире? Там и собеседники нашлись бы — не понимали в народе, за что лорд его держит такое страшилище при себе. Мало ли, приворожил, может, лорда этот темный человек. В это дело не лезли — боялись, что могут не проснуться, потому что этот Снейп яды варил у себя в подземельях. Поговаривали, что он дьяволу душу продал…

Повозку тряхнуло в очередной раз, и Артур скукожился еще больше. Он не хотел везти этого пассажира, да только Стэн ухватил пьяненькую дамочку и сорвался с места быстрее, чем Артур успел сообразить, что Снейп к ним идет. Вот и пришлось везти — отказать страшно было. Таким людям не отказывают.

Артур вздохнул и принял еще одну попытку разговорить Снейпа. Ехать с ним за спиной, да еще и молча, было жутковато.

— Господин добрый, а куда править-то? Около ворот городка уже. Или вам в деревушку какую надо? Я сам из деревни. В город вот езжу — людей возить. Там-то надо, а в деревне что? Дойти пару домов! Фордик молодцом. Даром, что вон сколько годков, фору молодым даст! — Кучер нервно передернул плечами, поерзал на козлах, покричал на серую лошадку с непонятной кличкой «Форд», которую все искажали кто на какой лад, и опять перескочил с одной темы на другую.

Северус мрачно усмехнулся и устало закатил глаза — он знал, какое впечатление производит на людей. Его это даже иногда забавляло, хотя чаще надоедало. Они все считали его чистым злом, хотя он не брал взяток, как те, кого превозносили за щедрость, и не обижал никого, как пьяные стражники, решившие «пошутить», не нарушал законов, как богатые индивиды, знающие, что могут откупиться. Но думали о нем плохо — хуже, чем о всех вышеперечисленных вместе взятых. Разносили слухи, что он готовит яды жуткими ночами, и напрочь забывали, что лекарства, которые они покупали у аптекарей и за которых хвалили лекарей, приготовлены тоже им. Какое лицемерие.

А ведь когда-то ему пророчили жизнь в столице, блестящую карьеру, говорили, что он возглавит гильдию алхимиков, сулили красавицу-жену и еженедельные приемы во дворце. Но вот он едет по грязной дороге, трясясь в повозке без верха, и слушает плешивого кучера. Нет ни жены, не уважения. Только дурная слава и признание лорда-отщепенца, которого не жалуют при дворе.

Почему все так стало?

— Мистер! Так куда же мы? Вот скоро Впадинку проедем. Далеко вам? Там уж леса начнутся и ехать долго до других селений. Ночевать придется. А я так далеко ехать не могу. Даже не просите. У меня жена… ждет.

Уизли покрутился, озабоченно хмурясь. Темнело. И он хотел бы получить плату да уехать домой. Ночью на дорогах небезопасно, а в такой жуткой компании и подавно.

— Уже не долго, — Снейп приподнял голову, вглядываясь вдаль. Он как-то судорожно вдохнул и приказал: — Сверните.

— Так куда? Вы, видно, давненько из городка нашего не выбирались! Там нет ничего. За Впадинкой только кладбище. — Артур махнул рукой, уверенный, что его пассажир ошибся.

Однако Снейп, злобно усмехнувшись, заранее предвкушая реакцию извозчика, приказал:

— На кладбище.

На Артура стало страшно глядеть. Он мгновенно побледнел от испуга, даже его огненные волосы словно поблекли. Глаза смешно вытаращились, а сам он стал как-то заикаться, чего ранее за ним не наблюдалось.

— На к-кладбище? Сейчас?.. Да темнеет вон… — лепетал Артур, вцепившись в поводья.

Кладбище! Он и подумать не мог! Кладбище! Туда в будний день ходил не всякий! А тут нате вам: кладбище! Никак это алхимик паров ядовитых надышался. Чего ему ехать туда? Кладбище! Надо же, придумал!

Кладбище было одним-единственным во всей округе. Оно находилось в низине, и оттого там постоянно вился туман, нагоняя еще больше страхов. Молодежь, собираясь с компаниями у костра, чтобы побаловаться запеченной картошечкой и попугать друг друга страшными историями, обязательно рассказывала парочку особенно жутких про это кладбище и про Салазаров камень, который на нем стоит. Древнее и жуткое, оно, по слухам, было всегда, а еще, говорят, бродили меж могильных плит духи, один другого страшнее. Кому надо было родственника навестить, шли в субботу, когда святой отец читал возле ворот псалмы и пел молитвы. Иные смельчаки пытались пойти в другой день, да возвращались, не пройдя и десяти ярдов, и у многих были седые волосы!

Как-то сбежал туда вор. Пошли когда за ним на следующее утро — нашли его труп. Истерзанный и седой. С вытаращенными глазами. Артур тоже ходил. Он привез туда одного знатного господина, у которого этот вор стащил кошель, вот он и видел, как того вора нашли. Жути натерпелся такой, что две недели запоем пил, лишь бы во сне не виделось. Потом Молли за скалку взялась, и пить Артур перестал. А вот во сне иногда и кладбище и вора видел.

— Г-господин д-добрый! Куда ж мы на кладбище? Ночь на дворе! А вы в-вздумали! В субботу идти н-надо, когда святой отец пути у-указывает молитвами и от духов оберегает.

— Едем.

— Да что вы! Однажды туда вор забежал, так не вышел! Седого нашли и измочаленного, словно в него вцепилась сотня духов! Жуткое зрелище!

— Он испугался стаи бездомных собак.

Артур поразился безразличию и невозмутимости Снейпа. Как же он не боится?! А может, оттого, что сам бесовское отродье? Духи-то за душами охотятся, а у чумы народной души нет — дьяволу продал за алхимию и умение варить яды, убивающие мгновенно.

— Так не собаки это были! Это его духи гнали и убили, а потом и плоть его объели!

— Он умер сам, упав на штыри, когда бежал от стаи диких собак, которые потом погрызли его труп с голоду.

Уизли замолчал. Он только теперь вспомнил, что именно Снейп осматривал тело, к которому другие лекари подойти боялись. Правильно делали — выглядел мужик так жутко, что его только жалеть оставалось. А именно этот пособник дьявола выносил вердикт! Сам придумал, чтобы духов огородить! Ох, ужас какой!

Уизли попытался сидеть спокойно, но скрыть дрожащие колени, перекошенный от ужаса рот и трясущиеся руки не смог.

Говорил его сосед, достопочтенный Лавгуд, что черный алхимик многие опыты проводил на крови. То собачьей, то и человечью брал, чтобы знать, как его яды действуют. Иногда и пил ее, чтобы неуязвимым к этим ядам быть! А еще раз в год заманивал на кладбище людей. Те пропадали, а свидетелей и не было.

Неужто его час пришел? Ой, м-мама!

Доехал до ворот уже к темноте Северус сам. Кучер потерял сознание и остался валяться на дороге. Снейп лишь оттащил его, бросив на обочину, чтобы не задавили, потом, усевшись на козлы, поехал сам. Ему было не трудно править лошадью, которая просто устало топала по дороге, измученная долгим днем.

Северус оставил её около ворот кладбища, от которых, волоча за собой тележку, она отправилась домой. Он же, открыв скрипучую дверь, двинулся вглубь, отметив, что за прошедший год появилось множество новых захоронений. Смерть не щадит даже лучших. Прежде всего лучших.

Он пробирался к особенной могиле.

Плита лежала далеко от ограды. Минуло уже так много долгих лет, и с каждым прошедшим годом искать её в тумане было сложнее. Но Северус каждый год приходил, пробираясь среди буйной крапивной поросли, цепляясь мантией за колючие ветки.

Её могилка была красивой. Он оберегал её, ухаживая за ней год за годом. Северус приходил, как верный пес. Здесь было тихо. Очень тихо, и на глаза наворачивались соленые слезы беспомощности. Она была той, из-за которой не было его жизни в столице, и блестящего будущего тоже не было. И уж тем более отсутствовала в его мрачном каменном доме, слишком пустом и холодном, похожем на склеп, куда его живого похоронили до смерти, жена. Вера в светлое будущее и надежда же лежали в могиле рядом с той, кто была всем.

Чуда не было. Была его мрачная жизнь, полная боли. Был ее портрет, висевший в лаборатории в подвале. И его котлы.

Он опустился на колени. Склонил голову, отчего длинные, неухоженные волосы закрыли обзор на холодный камень. Он стоял. Текли слезы. Падали на землю возле её могилы.

Северус Снейп никогда не выражал чувства. Никто не верил, что он может любить, и все были уверены, что Снейп никогда не плачет. Северус Снейп никогда не плакал.

Только здесь. Лишь возле этой могилы. Только из-за неё.

Кому-то дарят поцелуи, за кого-то отдают жизнь. Северус подарил её свои слезы.

А листья кружат тихий вальс,

Не осуждай меня сурово.

К тебе пришел я не спросясь,

Чтобы увидеть тебя снова.