Мистер Поттер (джен)

— Ты сделаешь это, потому что я так сказал! — услышала Джинни Поттер раздраженный голос старшего сына. Опять за свое несносный мальчишка! Пока она готовила обед, Джеймс, Альбус, Лили и ее племянница Роза играли в детской и, похоже, снова что-то не поделили, а старший брат наверняка воспользовался своим положением.

Джинни взяла палочку, наколдовала подслушивающие чары и вернулась к тесту для имбирного печенья. На душе было тревожно. В последнее время Джеймс совершенно отбился от рук: стал дерзить взрослым, без причины раздражался, повышал голос на братьев и сестер.

Внешне он был маленькой копией Гарри, но характером точно пошел не в него. Гарри совсем другой. Он с самого детства тяготился славой, никогда не гордился своими заслугами, да и вообще неохотно вспоминал прошлое, словно не имел отношения к победе над Волдемортом.

А вот в голосе Джеймса все чаще и чаще проскальзывали нотки высокомерия, что очень сильно беспокоило Джинни. Он будто стремился оправдать свое имя — Джеймс Сириус Поттер… Угораздило же их назвать сына в честь двоих безбашенных мародеров. Конечно, Джинни была рада, когда Гарри предложил это имя. Она всегда с уважением относилась к памяти его отца и крестного. Но материнское чутье подсказывало, что «наследство» Поттера и Блэка, приправленное огненной кровью Уизли, очень скоро даст о себе знать. Джинни была уверена: ее драгоценный племянник Фред до сих пор не взорвал Хогвартс только потому, что Джеймсу всего девять лет и он не может составить компанию брату.

А еще она стала замечать в поведении сына слизеринские замашки. Начальственный тон, демонстративно-равнодушный вид, постоянные разговоры о своем происхождении. Что будет, если Джеймс начнет понимать язык змей? Пока он пытался поговорить лишь с крошечной ящерицей — домашним питомцем Мари-Виктуар, но, слава Мерлину, у него ничего не вышло.

Джеймс не особо ладил и с детьми. Однажды на пляже он приказал какому-то малышу построить башню из песка, а когда тот вместо башни построил домик, замахнулся на него деревянной «волшебной палочкой», торжественно объявив себя сыном Гарри Поттера.

Джинни была в ярости. Она отвесила Джеймсу подзатыльник и заставила извиниться перед плачущим мальчиком. Дома сорванца ждала хорошая взбучка.

— Остынь, милая, — произнес Гарри, по привычке зарывшись носом в волосы Джинни, когда она рассказала ему о случившемся. — Ты выросла с шестью братьями. Тебе ли не знать, что идеальных мальчишек не бывает?

Конечно, Джинни знала об этом. Но спокойствие мужа выводило ее из себя. Гарри никогда не устраивал публичных разборок. Пока Джинни метала громы и молнии, он разговаривал с провинившимися детьми по душам. Правда, в отношении Джеймса любые воспитательные меры были почти бессильны. Мамины наказания и папины разговоры забывались буквально на следующий день. Удивительно, но Альбус по сравнению с братом был сущим ангелом, а уж о малышке Лили и говорить нечего.

— Отстань от меня, Джеймс! Тебе надо, ты и собирай! — вырвал Джинни из раздумий звонкий голосок Розы.

— Я тебе приказываю, Уизли! — скомандовал Джеймс. — Я сын Гарри Поттера.

После этих слов в детской послышалась возня и раздался плач. Нет, дальше так продолжаться не может. Джинни отправила печенье в духовку, вытерла руки и поспешила в комнату. Когда дверь распахнулась, ее взору предстала следующая картина.

Джеймс с самодовольным видом стоял посреди детской, накинув на плечи черную рубашку Гарри, которая, очевидно, заменяла ему мантию. В правой руке у него была «волшебная палочка» — старая заколка Джинни для волос. Он держал ее над головой раскрасневшейся Розы. По всей видимости, она ослушалась приказа своего двоюродного брата и отказалась собирать карточки от шоколадных лягушек, которыми был усыпан весь пол. Заметив Джинни, Роза заплакала еще громче, а маленькая Лили, до этого занятая рисованием, решила последовать ее примеру. Сидящий рядом Альбус выглядел растерянным.

— Мистер Поттер, простите за беспокойство! — серьезным голосом обратилась Джинни к старшему сыну, который настолько вошел в роль, что не услышал, как появилась мать.

Джеймс вздрогнул и резко развернулся. Его лицо вспыхнуло, глаза испуганно забегали. Он сбросил с себя «мантию», уронил «палочку» на пол и дрожащим голосом протянул:

— Ма-а-ам...

— Не волнуйтесь, мистер Поттер, я всего лишь пришла позвать ваших сестер и брата на обед. Пойдемте, мои хорошие, у меня в духовке потрясающее имбирное печенье.

— Ма-а-ам… — повторил Джеймс, но Джинни сделала вид, что не расслышала. Она молча увела детей и закрыла за собой дверь, оставив сына одного. Пока ребята ели луковый суп и пастуший пирог, Джинни с тревогой поглядывала в сторону детской. Ее сердце норовило выпрыгнуть из груди.

Когда с обедом было покончено, она поставила на стол большую тарелку с ароматным печеньем. Альбус, Лили и Роза тут же принялись жевать, и в этот момент на пороге появился красный и взволнованный Джеймс.

— Мам, я тоже хочу есть…

Джинни удивленно посмотрела на сына.

— Мистер Поттер, разве вам нужна еда? — спросила она, отправив грязную посуду в раковину с помощью невербального заклинания. — Вы сын великого волшебника, у вас есть мантия и волшебная палочка. Неужели вы не можете наколдовать себе все, что пожелаете?

Джеймс не ответил. Он молча стоял, опустив глаза и теребя пальцами край рубашки. Лили и Роза забыли про печенье и внимательно смотрели на брата. Неизвестно, сколько времени могла длиться эта немая сцена, если бы Альбус не нарушил молчание. Он всегда умел разряжать обстановку.

— Мам, куда мы сегодня пойдем?

— Куда сильнее хочется, туда и пойдем, — весело ответила Джинни, покосившись на Джеймса. Тот немного оживился и глянул на мать. — Может, в парк? Или поедим мороженого?

— Мороженого! Мороженого! — хором завизжали ребята и бросились обнимать Джинни. Прижав их к себе, она боковым зрением заметила, что Джеймс подошел ближе. Его большие глаза блестели от слез.

— Мам, а я?

— Сын Гарри Поттера тоже хочет мороженого? Я думала, его хотят только Уизли…

Сказав это, Джинни почувствовала, как ее обвили маленькие дрожащие руки. Остальные дети расступились, и Джеймс со всей силой прильнул к матери, уткнувшись носом в живот. Джинни не удержалась и провела рукой по взъерошенной макушке, отчего сын обнял ее еще крепче.

— Мам, прости…

— У кого надо просить прощения? — строго спросила Джинни, отстранившись. — Кого ты Уизли назвал?

— Розу… — сквозь слезы ответил Джеймс.

— Я тоже когда-то была Уизли — и мне будешь приказывать?

— Нет…

— Если ты забыл, вы все здесь наполовину Уизли…

— Мам, я больше не буду…

Джеймс отпрянул и поднял на Джинни глаза, полные слез. Она кивнула на стоящую рядом Розу, и он осмелился взглянуть на сестру. Та улыбнулась ему, как будто ничего не произошло. Джинни легонько подтолкнула сына, он стремительно подошел к Розе, обнял ее и, вместо того чтобы попросить прощения, зарыдал.

Джеймс рыдал долго и громко. До тех пор, пока Роза не погладила его по голове в знак примирения, а он не выдавил из себя долгожданное «прости».

«Гарри прав, — подумала Джинни. — Идеальных мальчишек не бывает».

— Ну, Джеймс Поттер, — сказала она, когда сын, наконец, перестал плакать, — раз уж среди нас не нашлось ни одного великого волшебника, скорее мой руки и садись за стол.

Джинни левитировала полную миску с горячим супом, и она приземлилась прямо перед Джеймсом.

— А мороженое будет? — осторожно спросил он, шмыгнув носом. Наблюдающие за ним Альбус, Лили и Роза залились звонким смехом.

— Будет, если ты нам его наколдуешь, — с облегчением рассмеялась Джинни, глядя на хохочущих детей.