Приговор (джен)

Стараясь создавать как можно меньше шума, они быстро пробирались по коридору заброшенного отеля. За окном туман угрожающе сгустился, а темные фигуры позади, хотя и отстали, явно не теряли следа. Беглецов было четверо — Тревор, его подружка Мег, старый мистер Уоллес и Элис Гудвилл.

С тех пор, как Хизер Мэйсон в третий раз вернулась в Сайлент Хилл и провела обряд глобального экзорцизма, город начал возвращаться к нормальной жизни. Жители, существовавшие до этого то в призрачной версии Сайлент Хилла, то в кошмарной, разом оказались в реальности. Они возвращались в свои пустовавшие дома и старались наладить нормальную жизнь. Немногие выжившие служители культа поспешили бежать из этого места, опасаясь мести не то от местных жителей, не то от оставшихся в городе призраков. Сайлент Хилл заживал медленно, и кое-где швы между реальным городом и призрачным расходились. На свалках иногда видели диких собак с горящими глазами, ночью город наполнялся странными шорохами и перешептываниями, а в парках на скамейках регулярно находили плюшевых заляпанных кровью кроликов. Но освобожденные жители были согласны и на это. Они ездили в поездах, стараясь не замечать подозрительных пятен темной ржавчины на полу, ели сэндвичи в парках и кидали крошки голубям и черным крылатым тварям, которых для спокойствия называли летучими мышами. А если в офисе появлялся призрак и начинал вытягивать жизненные силы из сотрудников или уборщик вдруг прорастал колючей проволокой — звали Судей.

Никто точно не знал, кто такие Судьи. Хизер специально оставила их следить за порядком. Это были человекообразные фигуры под черными балахонами, которые ни с кем не общались и заклинаниями изгоняли духов и прочую нечисть. Одни говорили, что это обычные люди, другие утверждали, что это сам Валтиэль и его приспешники. Как бы то ни было, вскоре оказалось, что Судьи способны не только уничтожать все потустороннее и возвращать мир и порядок, но и приговаривать настоящих преступников.

Сайлент Хилл и его состояние все еще сильно зависели от морального духа обитателей. Адские собаки, манекены, да и некоторые из тех, кто посильнее и пострашнее, все еще не оставили город, они усердно и нередко успешно охотились за забредшими в кошмар простыми обывателями. Новых чудовищ в паноптикум никому не хотелось, а потому Судьи искали — и находили нераскаявшиеся души. Иногда сами, иногда их вызывали с помощью особого ритуала. И тогда один из Судей снимал капюшон с лица — так, что его видел только осужденный, — и человек проваливался на призрачный уровень города. Там он находил либо успокоение и возвращался примирившимся с собой, либо смерть — и тогда его труп обнаруживали где-нибудь в городе. Поэтому Судей в Сайлент Хилле побаивались. И немудрено, что Тревор, Мег, мистер Уоллес и Элис бежали что есть мочи от черных фигур Судей, которые — и это было уже очевидно — преследовали именно их.

Тревор, Мег и Элис снимали комнаты в доме мистера Уоллеса. Тревор и Мег поселились у него спустя несколько месяцев после экзорцизма. Молодые возлюбленные познакомились еще в призрачном городе и с тех пор не расставались. Сначала они пытались устроиться в новой жизни, отыскать старых друзей, наладить связи с родственниками… Но не все друзья вернулись, а родня Тревора, как оказалось, состояла в культе, и потому родственники Мег восприняли молодого человека в штыки. Возлюбленные, у которых шрамы и те были на двоих, просто решили оборвать старые связи до лучших времен и съехаться, а просторная комната в доме старого Уоллеса подошла им как нельзя лучше.

Самому Уоллесу было слишком одиноко в своем большом доме, рассчитанном на целую семью, а не на всеми забытого старика. Призрачный Сайлент Хилл забрал у Уоллеса жену. Он вернулся и не знал, как ему жить дальше, тоска снедала его. А потому он даже воспрянул духом, когда в городе начали появляться призраки и прочая нечисть. На чердаке Уоллес отыскал дробовик и стал патрулировать улицы. Ему удавалось разгонять стаи диких собак, которые были и не собаками вовсе, отстреливать летучих гадов. Вскоре он научился изгонять призраков и даже раздобыл себе напарника — вернее, напарник сам прилип, после того, как Уоллес отбил его у дикой стаи, и отказывался отлипать. Однако при особом старании даже из надоедливого Джошуа Вольфа мог выйти толк. Уоллес учил юношу стрелять, использовать заклинания и амулеты… Да только как-то раз из очередной переделки с призраком Уоллес вернулся один. Призрака он изгнал, но тот забрал с собой Джошуа. От Вольфа не осталось даже тела. Неизвестно, что стало бы с Уоллесом после очередной потери, если бы в этот момент не постучались Тревор и Мег. Они словно вдохнули в старый дом новую жизнь. Они хозяйничали на общей кухне и готовили не только на себя, но и на Уоллеса, Мег делилась с ним сплетнями с работы, Тревор — смотрел телевизор и подавал хозяину дома святые свечи, когда аппарат начинал барахлить и передавать тревожный белый шум. Мало-помалу их быт наладился, Уоллес даже снова начал выходить на ночные дежурства со своим дробовиком. И за рутиной дней он совсем забыл отменить публикацию о сдаче комнат.

Именно поэтому одним дождливым вечером к ним постучалась Элис. Она была без зонтика, в плаще, который в магазине наверняка продавали как непромокаемый, но обманули. С собой у нее был лишь небольшой чемодан. Мистер Уоллес сжалился над девушкой. В глубине души он не рассчитывал, что она останется надолго или вообще сможет заплатить за постой. Однако вскоре выяснилась, что у Элис неплохая работа в рекламном агентстве, веселый характер и несколько знакомых в городе, которых она изредка навещала. Только вот о том, почему переехала к Уоллесу, она говорить наотрез отказывалась. Уоллес не задавал лишних вопросов и просто принял Элис, а вот Мег нередко говорила Тревору, что с их новой знакомой что-то не так. В первый день, когда в доме поселилась Элис, Мег приснился кошмар — один из тех, что периодически снились каждому жителю города — ржаво-грязный кровавый мир. Мег всю ночь прошагала по колено в вонючей жиже (даже во сне она старалась не опускать голову и не разглядывать, через что ей приходилось пробираться), поднималась по проржавевшим лестницам, царапая руки, поворачивала тяжелые вентили, а позади нее раздавались шаги — громкие, отчетливые, неторопливые, которые не отставали, как бы она ни спешила. Тревор считал сон и появление Элис совпадением, к тому же, на следующую ночь все без исключения спали прекрасно. Но Мег это не успокоило. Фамилия Элис — Гудвилл, что означает "добрая воля", — казалась ей выдуманной, и она не раз задавалась вопросом, каково настоящее имя новой соседки и почему она его скрывает. Однажды Мег даже попыталась обыскать ее комнату. В тот день она вернулась с работы пораньше и обнаружила, что дверь в комнату Элис приоткрыта. Неугомонная Элис нередко оставляла дверь нараспашку, если опаздывала в свое агентство. Мег недолго поборолась с собой и вошла. Комната была самая обычная. Пустой чемодан виднелся из-под кровати, в шкафу висела немногочисленная одежда, на полках одиноко лежали пижама, белье — и целая связка святых свеч и амулетов. Мег не знала, улика ли это. Предметы, защищающие от призраков, были у каждого в городе. И пусть запас Элис был больше обычного, ничего примечательного в нем не было. Мег осмотрела письменный стол — старенький ноутбук с наклейками, блокнот с пометками по работе... В результате, она так ничего и не нашла, но лучше относиться к Элис не стала.

Несмотря на некоторую скрытность, Элис умела расположить к себе. Она в лицах пересказывала смешные ситуации с работы, помогала на кухне с готовкой, чище всех убиралась в ванной и гостиной, когда наступала ее очередь, никогда не отказывала в помощи. Больше всех она сдружилась с Уоллесом, и они, нелюбители ворошить прошлое, вели долгие беседы о настоящем и будущем. Элис нередко допоздна ждала Уоллеса с патрулирования, хотя сама никогда не отваживалась идти с ним. Как бы то ни было, старый дом больше не пустовал и, в какой-то мере, Уоллес обрел новую семью.

И сейчас все грозило пойти адской гончей под хвост. Был обычный субботний вечер, друзья решили пройтись. Уоллес был неразговорчив, зато Мег, Тревор и Элис спорили о возможности организовать в Сайлент Хилл туры для любителей всего сверхъестественного. Элис считала это прекрасной идеей и тут же набросала рекламную кампанию, а Тревор был уверен, что владельцы такого бизнеса погорят на страховках от несчастных случаев. Мег первой заметила неладное. Она охнула и остановилась под уличным фонарем, чей свет еле пробивался сквозь сумерки и тускло освещал лишь небольшой круг на земле. Стало неестественно тихо. Очевидно, район начал сваливаться в свою призрачную ипостась, и нужно было срочно возвращаться — но в отдалении показались четко выделяющиеся на фоне тумана фигуры Судей. Тревор чертыхнулся и потянул остальных за собой:

— Назад уже не получится, бежим вперед!

Однако продвигаться вперед было все сложнее из-за тумана, который скрывал знакомые места, превращая их в угрожающие. Уоллес посетовал, что не захватил с собой дробовик, когда откуда-то спереди послышалось угрожающее рычание, переходящее не то в лай, не то в утробный хохот. Не сговариваясь, друзья свернули с дороги и поспешили укрыться в первом попавшемся здании. Здание оказалось заброшенным отелем. Реальный и призрачный миры были в нем гротескно переплетены, словно отель так и не определился, к какой ипостаси ему принадлежать. В полутемном холле был расстелен старый, побуревший от времени палас. За покрытой пылью стойкой регистрации сидел манекен. Время от времени манекен тянулся к кнопке звонка на столе, но каждый раз реальный мир оказывался чуть сильнее, и пластмассовая рука безжизненно падала на стол, а манекен откидывался на спинку стула. Но через секунду он уже снова пытался ожить и позвонить в звонок. Скрипнула входная дверь, впуская Судей, и беглецы поспешили вперед. Уоллес уверенно повел всех к лифту, в кабине он нажал кнопку третьего этажа.

— Если повезет, мы выберемся на крышу и спустимся по пожарной лестнице на улицу, — объяснил он. — Тогда можно будет покинуть район тем же путем, которым мы пришли.

— Это же здесь вы с Джошуа прогнали того призрака, когда… — начал было Тревор, но осекся. Побледневший Уоллес лишь коротко кивнул. Лифт с грохотом остановился. В какой-то момент показалось, что он сломался и застрял, однако наконец железные двери разъехались, выпуская друзей на этаж.

— Судьи поднимаются по ступенькам, так что у нас есть фора, — выдохнула Элис.

Здесь пол был покрыт синим ковром с золотым тиснением, который выглядел не лучше, чем палас в холле. В нем зияли дыры, обнажая паркет — при этом, нужно было изо всех сил верить, что это действительно паркет, а не куски кожи и плоти. И что бурые пятна, по которым ползали мерзкие серые твари, вовсе не были следами крови. Большинство дверей в номера было заперто, однако одна из них, впереди, приоткрылась с тягучим скрипом. Друзья замерли. Была бы с собой хоть одна святая свеча… В тишине коридора было слышно, как кто-то возится в номере — и как хлопнула дверь в конце этажа. Сюда пришли Судьи.

— Может, спросим у Судей, чего они от нас хотят? — неуверенно спросила Элис.

— Ну уж нет, — твердо сказал Тревор, — мы не будем с ними связываться. Мы просто пойдем вперед. — Он взял за руку Мег и пошел первым, позади него Элис вцепилась в Уоллеса, стараясь как можно быстрее проскользнуть мимо приоткрытой двери. Едва опасный участок остался позади, как из номера выползли два манекена, и один из них последовал за беглецами. У манекена не было ни кистей рук, ни стоп, ни головы. Однако это не мешало ему по-тараканьи проворно перемещаться по полу. Тревор и Мег бежали, что есть мочи, но Уоллес в силу возраста отставал. Тогда Элис отпустила его руку и развернулась. Манекен поднялся на ножки и подошел к ней вплотную — и тут она со всей мочи ударила его в пластиковый торс. Антропоморфная фигура отлетела к стене, дернула конечностями и больше не шевелилась. Друзья завернули за угол и остановились, чтобы немного отдышаться.

— Судьи все еще идут за нами? — обеспокоенно спросила Мег.

— Куда они денутся? — поморщился Тревор. — Повезло, что вторая кукла поползла в их сторону. Надеюсь, она их задержит.

— Судьи просто так не появляются, — заметила Элис. — Иногда их призывают. Никто из вас случайно не читал заклинание призыва? У всех на душе спокойно?

— Кто ты такая, чтобы об этом спрашивать?! — вспылила Мег. — Я уверена, что они идут за тобой. Это же у тебя тайны. Так что в этой ситуации мы оказались по твоей вине!

Элис уже готова была ответить все, что думает по этому поводу, но тут раздался предупреждающий вой сирены.

— Здесь нельзя ссориться, если мы не хотим опрокинуть отель в мир кошмара, — прошептал Тревор. — Скорее выберемся отсюда. Уоллес, куда дальше?

— За следующим поворотом будет неприметная дверь с табличкой "только для персонала". Она не заперта. За ней будет ход на крышу, — Уоллес вытер пот со лба и пошел последним, пропуская всех вперед. Однако Элис нарочно сбавляла шаг, стараясь держаться поближе к нему.

— Что такое, Уоллес, — шепнула она, заметив в конце коридора черные фигуры, — Судьи нас настигают. Прибавьте ходу!

Уоллес как-то странно на нее посмотрел и ничего не ответил.

Стены в отеле на глазах прорастали кроваво-красной плесенью. Провисшие кое-где провода покрывались шипами. В одной из комнат раздался резкий звук телефонного звонка.

— Бегите вперед, — крикнула Элис. Прямо перед ней из стены выехала железная решетка, разделяя беглецов. Кроме того, она разделила и сам отель: Уоллес и Элис остались в кошмарной версии, в то время как Мег и Тревор снова были реальности — в очень старом, заброшенном и пыльном, но абсолютно нормальном здании. На решетке не было ни двери, ни замка. Тревор бросился было назад, но в его руку вцепилась Мег:

— Не пущу, не пущу!

— Тревор, уходите отсюда! — распорядился Уоллес. — Мы с Элис попробуем выбраться другим способом.

Тревор пытался что-то возразить, но по ту сторону решетки начала открываться еще одна дверь, и прежде, чем очередной манекен вышел на охоту, Элис впихнула Уоллеса в номер напротив. Это была лотерея: в комнате могло быть что угодно, но оказался кусочек реальности, лишь кое-где швы расходились, впуская призрачный мир.

— По крайней мере, кошмар остался в коридоре, — нервно рассмеялась Элис.

Манекен начал ломиться в дверь, и Элис с Уоллесом быстро забаррикадировали ее с помощью кресла и журнального столика. Потом Уоллес бросился к окну и распахнул его:

— Отлично, оно открывается! Сейчас мы свяжем шторы, и ты спустишься вниз.

— Я вас не оставлю!

— Еще чего! Я хорошо знаю этот отель, и через кошмар мне уже доводилось пробираться. Я не пропаду.

Элис села на кровать, скрестила руки на груди, из-под челки наблюдая, как Уоллес сдергивает гардины с карниза.

— Элис, что ты сидишь, помоги мне!

— Вы же не спуститесь по шторам, а я вас не оставлю.

— Какая глупость, — Уоллес развернулся и серьезно посмотрел ей в глаза. — Я не позволю тебе умереть из-за меня, как Джошуа…

— Вы поэтому призвали Судей? — спросила Элис, внимательно глядя на своего друга. — Из-за Джошуа? Из-за того, что произошло в ту ночь?

Уоллес как-то криво и виновато улыбнулся:

— Это так заметно, да?

— Ваши эмоции превращают отель в кошмар. Если у вас есть что-то на душе — самое время рассказать.

В комнате стало очень тихо. Даже манекен перестал ломиться. Уоллес неуверенно кивнул, отошел от окна и сел рядом с Элис.

— Мне… мне ужасно не нравился Джошуа. Тупой и настырный. Никогда не понимал, почему он решил стать моим другом. В первое время я каждый раз вздрагивал при встрече, парень вызывал во мне какое-то отторжение. Он упорно навещал, приносил бутерброды из забегаловки, а я не знал, как его выгнать. Джошуа почти каждый вечер проводил у меня дома, рассказывал о своей жизни, что на заправку устроился работать, какие у него планы на будущее… А меня рядом с ним чуть не выворачивало. Я даже попервоначалу всю еду, что он мне приносил, выбрасывал. Потом Джошуа напросился ходить со мной на патрулирование. Говорил: "Уоллес, вы же меня всему научите, я быстро учусь". А сам с пяти шагов мазал мимо цели. Ну, зато силищи у него было… И еще он был слишком глуп, чтобы понять, насколько он мне противен. Я сначала не понимал, в чем дело... А потом он рассказал о своем детстве в культе и фамилию назвал. Ему даже не хватило ума назваться чужим именем. Джошуа Вольф, из тех самых Вольфов, сливок культа. Но даже не это меня коробило. И постепенно, благодаря снам, благодаря каким-то его жестам, ярости, с которой он колошматил собак, по кусочкам сложился паззл. Там, в призрачном городе, Вольф был монстром… Я его узнал. Он же убивал, Элис, людей убивал!.. Я задавал ему наводящие вопросы, но вскоре понял, что Джошуа действительно ничего не помнит о своем прошлом на той стороне. А я все не мог успокоиться. Моя жена умерла, осталась там, в аду, в который превратили наш город представители культа, здесь у нее нет даже могилы. В то время как ему, проклятому монстру, дали новую жизнь — без тревожных воспоминаний, без проблем. Живи да радуйся. Моя злоба, моя боль, моя ненависть все росли. И тут случился призрак отеля. Живучий, опасный, бьющий током. Я несколько раз пытался изгнать его и все неудачно. Нужно было либо драться, либо проводить довольно сложный обряд. Меч повиновения на него не действовал, и из-за этого я не успевал завершить экзорцизм. Джошуа сам вызвался пойти со мной. Я говорил ему, что это опасно, и что в отеле он будет сам за себя, пока я буду проводить ритуал... А еще, Элис, если уж быть совсем честным, то я думал, что пока призрак будет разбираться с Джошуа, а он любил помучить своих жертв, мне наконец-то хватит времени закончить обряд изгнания. Я тащил его, как приманку, чего уж отрицать… — лицо Уоллеса исказила гримаса боли, и он неловко вытер слезы с глаз. — Не знаю, чего я ожидал, но все было гораздо хуже. Джошуа стоял на коленях, пока призрак пропускал через его тело сотни вольт, а я мог либо отогнать призрака, либо завершить экзорцизм и изгнать его навсегда. Я выбрал второе. Джошуа позвал меня на помощь лишь раз, перед самым концом. Едва слышно шевельнул окровавленными губами: "Пап…" Я изгнал эту тварь, но призрак так и не отпустил Вольфа, забрал с собой. Я даже не знаю, был он жив в тот момент или уже умер. И я не могу с этим жить, Элис. Я думал, что совершаю правосудие, что уничтожаю сразу две твари…

— Только Джошуа не был тварью, — подсказала Элис, кладя свою руку поверх ладони Уоллеса.

Сайлент Хилл был щедр с Джошуа, подарил ему второй шанс, забрал болезненные воспоминания… Хотя, зная, какую цену берет этот город, — забрал ли? Элис казалось, что она видит, как Джошуа вскакивает от очередного кошмара в своей обшарпанной комнате, как дрожа нашаривает в темноте выключатель, как рыдает, скрючившись, на полу, чтобы, еле дождавшись утра, снова бежать на заправку и стараться не думать о том, что было ночью. Она наблюдала, как он выбирает сэндвичи и пиво в забегаловке, как тянет время в доме Уоллеса, чтобы только не возвращаться в одиночество своей комнаты, туда, где его ждут кошмары… Элис вздрогнула, наваждение пропало.

— Вы не должны были сомневаться в решении города, — сказала она. — Но если Судей вызвали вы, то почему убегали всю дорогу?

— Я испугался, — признался Уоллес. — Мне было страшно предстать перед Судьями, стыдно, что Тревор и Мег узнают, кто я на самом деле. И ты, Элис, представляю, что ты обо мне сейчас думаешь…

Элис крепче сжала своей рукой ладонь Уоллеса.

— Я не думаю о вас плохо. Но мне нужно знать, чего вы в итоге хотите. Мы оба можем сбежать от Судей. Я знаю, как. Если же вы хотите приговора, то…

— Я не заслуживаю того, чтобы остаться. Я должен вернуться в призрачный город и, если получится, найти Джошуа, кем бы он ни стал.

— Значит, приговор?

— Приговор, — решительно кивнул Уоллес. — Уходи, чтобы не столкнуться с Судьями.

— Моя фамилия Гудвилл, — сказала Элис. — Мег решила, что она не настоящая, и почти угадала. Эту фамилию мне дали в приюте "Дом надежды" — слышали о таком?

— Приют, принадлежавший культу?

— Ага, — усмехнулась она. — Нас там мучили. Физически. А если мучить правильно, в четком соответствии с ритуалами, то у ребенка рано или поздно появляются сверхспособности. Мои сверхспособности помогли мне сбежать оттуда куда глаза глядят. Правда, куда б глаза ни глядели, дальше окрестностей озера Толука не уйдешь. Несколько месяцев я выживала в призрачном городе, пряталась от представителей культа в кошмаре. Алесса ведь защищает таких, как я, потому что сама прошла через нечто подобное… И однажды она меня отпустила. То есть, я вдруг поняла, что меня больше ничего не держит, и я действительно могу уйти. Дальше была практически история успеха. Я добралась до ближайшего города, социальная служба подобрала мне вполне приличных опекунов, я окончила школу, выучилась в колледже, нашла работу. И тут пришла Хизер Мэйсон и сделала предложение, от которого трудно отказаться... Я тоже Судья, Уоллес. Судьи — люди, которые когда-то жили в Сайлент Хилле, побывали в разных его ипостасях и смогли выбраться. Если вы готовы, то я вас приговорю. Это не больно, но я не знаю, что с вами там будет. Никто из Судей не знает. Мы лишь посредники…

Уоллес поднялся с кровати, нервным движением снял очки, протер их и снова надел.

— Ты Судья? Никогда бы не догадался… Ты поэтому пришла в мой дом? Потому что чувствовала, что я преступник?

— Нет. У меня тогда нервы сдали от всех этих исковерканных судеб и страхов. Мой последний приговоренный пытался наложить на себя руки, только бы не оказаться вновь в призрачном городе. Но я все равно его приговорила, потому что иначе туда отправилась бы его душа, а так у него еще есть шанс выбраться. В общем, после того случая я решила, что мне нужна пауза. Но, видимо, Судья — всегда Судья, ведь постучалась я именно в вашу дверь.

Уоллес кивнул:

— Не думал, что все будет так… Но, наверное, даже лучше, если меня отправит туда тот, кому я доверяю.

— Помните, — сказала Элис, — что я вас от души прощаю. Удачи!

На полу вокруг Уоллеса образовался алый круг печати солнца — портал в призрачный Сайлент Хилл. Он залил комнату красным сиянием, а потом исчез вместе с приговоренным. Все было кончено.

Элис, вытирая слезы, оттащила в сторону стол и кресло. Дверь распахнулась, и в комнату вошли фигуры в черных плащах.

— Привет, — сказал один из них, убирая с лица капюшон. Это был немолодой мужчина с коротко подстриженными седыми волосами и ярко-голубыми глазами. — Сама его отправила?

— Да, — Элис хлюпала носом, и еще один из Судей передал ей носовой платок.

— Спасибо, Генри.

— Может, вернешься, раз уж работа не отпускает? Вместо оно как-то легче.

— Может, и вернусь, — согласилась Элис, — но позже. Сейчас мне надо Уоллеса выручать. Пропадет он на той стороне без помощи.

— А это не будет нарушением правил? — нахмурилась женщина со светлыми волосами.

— Я же не пройду путь за него, Лиза, — пожала плечами Элис. — Просто мне нужно убедиться, что его там не сожрут.

— Тебя отправить?

— Нет уж, я сама. Схожу домой, поужинаю на дорожку, наберу побольше свечей и амулетов — и вперед.

— Если что, ты всегда можешь обратиться к нам, и мы поможем, — напомнил Генри.

Элис кивнула.

— Боюсь, что если Мег узнает обо мне правду, то она меня и на порог не пустит. А потому спущусь-ка я по шторам.

"Иногда справедливость — не то, что нужно городу. Милость, прощение, утешение — вот ключ к исцелению. Я обязательно найду Уоллеса. И вместе мы вернем Джошуа. Потому что именно такие большие и маленькие чудеса в конце концов разгонят туман отчаяния. Обязательно. А иначе зачем тогда это все?"

Элис уверенно шагала по Сайлент Хиллу. Черные крылатые твари раздирали мешок с мусором. С озера донесся гудок парома. Неоновые вывески магазинов и забегаловок светили, мерцая, в густых синих сумерках. Несколько человек толпились вокруг слабенького призрака, тыкали в него палками и хохотали, когда палка проходила сквозь вязкую субстанцию. Жизнь потихоньку налаживалась.