Компенсация (гет)

Из магазина, располагавшегося напротив военного госпиталя, вышла девушка лет двадцати. Она была одета в удобные чёрные джинсы, светлую блузку, синий фартук с большими карманами и бежевые балетки. Таня вздохнула и облокотилась на стену. В этом магазине Виноградова работала всего второй день. Покупателями чаще всего являлись военные, лежавшие в госпитале, и их близкие. Тихо, спокойно. Начальником был Виктор Петрович, военный в отставке, но совершенно не суровый. Таня решительно не понимала, почему её начальник, посетовал на то, что сотрудники у него меняются очень часто: Виноградова была пятой за два месяца.

На территории госпиталя раздался дикий грохот. Таня села на корточки, прикрыв голову руками. Секунды тянулись мучительно долго. Но ничего больше не происходило. Виноградова нерешительно убрала руки и посмотрела в сторону больницы. Над прилегающей к госпиталю территорией неспешно рассеивался серый дым, вверх била струя воды.

Из магазинчика вальяжно вышел хозяин, в зубах у него была трубка. Он внимательно посмотрел на Таню. Виноградовой стало неловко, и она встала, отряхивая чистую одежду.

— Испугалась, — с доброй улыбкой Виктор Петрович. — Ничего, привыкнешь, — с надеждой предположил он. — Тут, конечно, иногда бывает громко, зато компенсация потом обычно получается неплохая.

— Какая компенсация? — удивилась Таня.

— Скоро узнаешь, — заверил Виктор Петрович.

Виноградова едва заметно улыбнулась, и они вместе зашли в магазин.

Когда операция была, наконец, завершена, Рита решила навестить Булатова. Сразу из центра Кошкина поехала к нему. О том, что неплохо было бы купить какой-то гостинец, Ритаа вспомнила у самых ворот госпиталя. Кошкина огляделась и улыбнулась, заметив, что напротив располагался небольшой магазинчик с незамысловатым названием «Продукты». Как назло, денег в кармане плаща у Риты оказалось мало, а кошелёк женщина оставила в КТЦ, так что Кошкина купила всего лишь один апельсин. Впрочем, Булатов был рад и ему. Вернее той, кто его принёс.

Когда Иван и Рита вернулись с балкона, Булатов устало сел на кровать, Кошкина устроилась на стуле, стоящем рядом.

— Я требую компенсацию! — вдруг на удивление бодро произнёс Иван.

— Это за что это? — удивилась Рита.

— За то, что я до сих пор отсюда не сбежал, — немного подумав, ответил Булатов; Кошкина выразительно хмыкнула, сложив руки на груди. — Ну, тогда за то, что меня ранили. Между прочим, до сих пор болит, — нашёлся Иван, прижав руку к груди.

Рита пересела на край кровати и спросила:

— И какую же ты хочешь компенсацию?

— Сейчас покажу…

Взгляд и тон Булатова Кошкину насторожили, но уставшая, не спавшая несколько суток Рита среагировать не успела, и уже через несколько мгновений почувствовала губы Ивана на своих. Булатов целовал её мягко, нежно, не настойчиво, давая возможность отстраниться и уйти. Но использовать эту возможность Кошкина не спешила. Вместо этого Рита ответила на поцелуй, обнимая Ивана за шею.

Уже давно стемнело. Стрелки часов, висевших на стене, показывали восемь вечера. Булатов лежал на кровати, крепко прижимая к себе лежащую на самом краю Кошкину. Кровать была довольно узкой и неудобной. Но Иван и Рита не обращали на это внимания. Кошкина изредка оставляла поцелуи на губах и щеках Булатова, который довольно улыбался, прикрыв глаза.

— Вань, мне домой пора, — произнесла Кошкина.

— Оставайся, — поцеловав Риту в макушку, произнёс Иван. — Тебя отсюда никто не выгонит.

— Выгнать-то, может, и не выгонят. Только мне надо бы поспать хоть немного, а завтра на работу идти, в отличие от тебя.

Булатов вздохнул: он прекрасно понимал, что Кошкина права, только отпускать её не хотелось.

— А завтра ты придёшь? — с надеждой спросил Иван.

— Я постараюсь. Надо же будет тебе выдать очередную компенсацию, — по-доброму усмехнулась Кошкина.

Вскоре, наградив Ивана долгим поцелуем, Рита ушла. Булатов ещё долго не спал, думая о сегодняшней встрече с Ритой.

Следующие три дня ежедневно в магазин в разное время заходили шесть человек: одна из них — женщина в форме военно-морских сил, пятеро других первый раз появились в камуфляжах, боевых разгрузках и с автоматами на перевес. Именно поэтому они так запомнились Тане. А с прилавков сначала исчезли апельсины и мандарины, потом яблоки и бананы, а на третий день почти не осталось гранатов.

Вечером, когда Таня перед инкассацией пересчитывала выручку, в зал зашёл Виктор Петрович.

— Ну, что я говорил? — улыбнулся Виктор Петрович. — Вот и наша компенсация.

— И правда, компенсация, — улыбнулась девушка.

— А пойдём-ка чайку попьём, — предложил Виктор Петрович, неспешно раскуривая трубку.

Таня кивнула и, закончив работу и отдав деньги инкассации, прошла в кабинет начальника.

Виктор Петрович был не один, а с женой — приятной, аккуратно одетой женщиной лет шестидесяти. На столе стояли чайник, три чашки и большая, глубокая тарелка, доверху наполненная печением и конфетами. Пока Виктор Петрович разливал чай, Таня подумала о том, что увольняться она в ближайшее время не станет: уж больно любопытным оказались покупатели. А к некоторым особенностям и привыкнуть можно.