Ревущие семидесятые (джен)

14 сентября 1976 года

— Мне очень жаль, — сказал Люциус Малфой и даже руку на плечо ему положил, хотя обычно не любил никого касаться. Разве что в квиддиче, сбить с метлы, там, но квиддич — это же другое.

— Думаю, тебе будет легче, — Люциус даже приобнял его, а потом отстранился, — если ты его совсем забудешь. Забудешь, что у тебя вообще был брат. Такое бывает, особенно в старинных семействах, отдельные ветви гниют, с этим ничего не поделаешь...

— Не смей, — прошипел Регулус. — Не смей так говорить о моем брате!

Люциус посмотрел на него с сожалением, но промолчал.

— Зелье для сна без сновидений у меня еще есть, — сказал он спустя минуту. — Приходи, если нужно.

Люциус хорошо понимал, что к мадам Помфри Регулус не пойдет — не захочет никому показывать слабость. Регулус вообще делал вид, что ничего не произошло, хотя скандал разрывал его изнутри — ему было стыдно даже ходить по коридорам, постоянно казалось, что портреты качают головой с осуждением. Это в их семье такое. Это его брат опустился до того, что оскорбил родителей и ушел из дома. Это все началось с того момента, как он поступил на чертов Гриффиндор! Этот факультет забрал у него брата, и теперь, кажется, насовсем.

Это был поступок Сириуса, но жить почему-то было стыдно Регу — даже дышать, завтракая в Большом Зале. Он с удовольствием бы просто исчез, стал невидимым, спрятался между строк в открытую книгу и остался там насовсем.

К сожалению, это было невозможно. Приходилось здороваться со всеми, ходить на занятия, ходить в Большой Зал и даже улыбаться.

— Мне так стыдно, — сказал он, и Малфой удивленно его перебил:

— Тебе не должно быть, это же Сириус... — он поморщился.

— Нет! — Регулус взволнованно прикусил губу. — Дома так плохо, поэтому я радуюсь, что я в Хогвартсе, понимаешь? Это же как предательство, — он опять смахнул слезу, — она плачет просто каждый день, а я ничего не могу сделать...

Люциус помолчал.

— Зелье забвения, — сказал он тихо. — Но оно дорогое. Без побочных эффектов — галлеон за склянку. Одна капля в напиток три раза в день.

Регулуса затрясло.

— Я не могу, — он вздохнул, пытаясь сдерживать рвущиеся наружу очередные потоки слез. — Я не могу так с ней поступить.

Люциус задумчиво посмотрел на него и помолчал еще минуту.

— Как знаешь. Но чтобы завтра был на Трансфигурации.