All questionmarks and trousers that don't reach (джен)

— Мы на месте! Совершенно безопасный, совершенно очаровательный и совершенно точно не содержащий далеков космический круизный лайнер! — Доктор первая вышла из ТАРДИС, материализовавшейся в кладовке.

— Ты и в прошлый раз говорила что-то подобное! А в итоге мы с Грэмом еле ноги унесли, — Райан недовольно фыркнул, споткнувшись об ведро и уронив швабру.

— Да, вот именно. А теперь мы в каком-то чулане. Надеюсь, на этот раз мне не надо будет работать уборщиком? — Грэм приставил упавшую швабру обратно к стене.

— Здесь не везде столько ведер и метел, — кажется, Доктор пропустила фразу Райана мимо ушей. — И обстановка должна быть понаряднее!

Открыв дверь отверткой, она выглянула в коридор.

— Нам туда, идем!

— Как ты определила? — Яс постаралась не отставать.

— Музыка! Разве вы не слышите?

И действительно, вдалеке играла приятная веселая мелодия, навевающая мысли о беззаботном отдыхе. Доктор поспешила вперед, ей не терпелось увидеть радость на лицах друзей — а она была уверена, что им понравится. И, сказать честно, уже заранее гордилась собой.

Букеты цветов, плетеные спинки стульев, серпантин, запах лимонада — все это выглядело как уютный вечер в маленьком ресторанчике. Вот только за окнами — мерцающие и переливающиеся дали космоса. К тому же, музыканты, развлекающие многочисленных гостей, при ближайшем рассмотрении оказались похожими на людей роботами. С уверенным видом пройдя по залу, Доктор села за ближайший свободный столик, жестом предложив спутникам устраиваться рядом.

— Автоматоны! И какие интересные модели! — она прищурилась, разглядывая музыкантов. — При всем уважении к искусственно созданным личностям, я бы хотела разобрать одного.

Грэм удивленно и растерянно посмотрел на нее.

— И обязательно собрать обратно, разумеется, — Доктор неловко улыбнулась. — Я уже вам говорила, я не робофоб! Вы не хотите заказать что-нибудь?

— Тут есть сандвичи с ветчиной?

— Разве ты не перекусывал в ТАРДИС? — Райан посмотрел на Грэма.

— С таким образом жизни нужно думать о том, что будет дальше.

— Я бы взяла чай и какой-нибудь десерт. А ты, Доктор?

— Вот у того, в середине, очень интересная конструкция шеи… а? — Доктор вздрогнула и резко повернула голову, — Я тоже не откажусь от чая. О, или взять банановый коктейль? Когда-то они мне очень нравились. Правда, тогда мне еще нравились чересчур обтягивающие костюмы, так что мои предпочтения определенно изменились.

Песня закончилась, и музыканты неуклюже поклонились под вежливые аплодисменты. Доктор подскочила со своего места и, конечно, хлопала громче всех.

Солист выдержал паузу, оглядел зал и взял микрофон в руки.

— Леди, джентльмены и другие! Вам придется ненадолго отвлечься от таких человеческих дел как десерт, тако с индейкой и кофе. По традиции джентльмены приглашают леди на танец. Если вы не относитесь к этим категориям, все равно пригласите кого-нибудь. Или танцуйте сами по себе. Итак, раз, два, три…

— Кто-нибудь хочет потанцевать? — Доктор покачивала головой в такт.

— Я отдавлю тебе ноги, так что нет, — Райан пожал плечами.

— Я жду свой сандвич.

— Отлично, Яс, идем! — прежде чем спутница успела открыть рот, Доктор схватила ее за руку и потянула за собой в гущу вальсирующих пар.

По залу летали конфетти и пестрые ленты серпантина, кто-то смеялся, кто-то болтал, а роботы играли прекрасную и милую песню, которая, конечно, долго еще будет крутиться в головах у присутствующих как напоминание об этом вечере. Доктор была просто счастлива. Счастлива видеть улыбку на лице спутницы, счастлива танцевать, не думая об опасностях и проблемах. Кстати, о танце — у Яс получалось очень неплохо.

— Где ты училась танцевать? — Доктор старалась не отставать от спутницы, довольная тем, что ни разу не наступила ей на ноги. И ни разу не столкнулась с другими танцующими, что тоже хорошо.

— Я даже не помню, но я рада, что это пригодилось! Мы здесь до конца вечера?

— Да, но ничего не случится, если мы останемся до утра, если захочется. Вам нужен отдых, а здесь… — Доктор оглядела гостей и вдруг осеклась, переменившись в лице.

За столиком в углу сидели двое. И не узнать их Доктор не могла — она не настолько стара, чтобы не узнать (как же странно об этом сейчас думать!) собственное лицо, и свою давнюю спутницу. Тем более, никто не цепляет на куртку столько значков, и никто — о, Рассилон! — больше никто не носит с собой «загадочный» зонтик с ручкой в виде знака вопроса.

— Доктор, что-то случилось? — Яс обеспокоенно взглянула на нее.

— Ничего. Не беспокойся. Я просто подумала, что мне стоило бы надеть что-то другое, я как астронавт на вечеринке хиппи, — Доктор старалась не смотреть на злосчастный столик, но, как известно, когда стараешься, выходит хуже всего. Яс заметила ее взволнованный взгляд и обернулась.

— Это те двое, верно? Что с ними не так?

— Они не должны нас увидеть. Вернее, они не должны увидеть меня.

— Почему? Они выглядят безобидно.

— Если бы дело было только в этом… ты не хочешь пойти на смотровую площадку? Там должен быть отличный вид, — Доктор повела спутницу к выходу из зала, понимая, что та надеется на объяснение. И придется, конечно, рассказать про парадоксы, про временные линии и про то, что не стоит их пересекать. Но стоит ли говорить о том, что именно это лицо она и сама не хотела бы видеть?

Поглощенная своими размышлениями, Доктор пронеслась по лестнице и выбежала на площадку, под огромный прозрачный купол. Там, за сверхпрочным стеклом, бесконечное пространство, по которому плывет корабль. Там — темный, загадочный, пугающий космос. Но на смотровой площадке удивительно спокойно, стулья и шезлонги пусты, гости внизу, и только едва слышные звуки музыки нарушают тишину. Доктор села на один из стульев, вскочила, и принялась ходить туда-сюда, все еще не в силах успокоиться.

— Именно тогда, когда я хочу отдохнуть, я встречаю себя же! Почему из всех мест во всем времени и пространстве, они должны оказаться именно здесь! — возмущенная, она чуть ли не подпрыгнула, всплеснув руками.

— Мы можем отправиться в другое место, если ты хочешь, — Яс подошла к ней. — Погоди, «себя же»?

Доктор резко остановилась и посмотрела на спутницу, неловко улыбнувшись.

— Я все-таки сказала это вслух, да? Ладно, придется объяснить. Помнишь, я говорила вам, что я раньше была мужчиной?

— Да, и то, что ты меняла внешность много раз, так это… Ха! — Яс рассмеялась.— Стоило догадаться, правда. Определенно твой стиль. Но если это ты, почему ты так переживаешь?

После секундной растерянности Доктор вдруг подскочила к Яс, улыбаясь, — словно это не она только что расхаживала туда-сюда как лев в клетке.

— Да, именно, это всего лишь я. И это мне не стоит встречаться с собой же, потому что… Это не совсем правильно, это создает парадоксы. Так можно, конечно, но действительно не стоит. Даже мне. Так что забудь про это все и иди к Грэму и Райану, они там наверняка развлекаются вовсю. Или едят сандвичи. Так вот, о чем я — устрой себе незабываемый вечер, выпей лимонада, потанцуй с роботом, просто отдохни, в конце концов! Я не хочу лишать вас прекрасного выходного только из-за… из-за себя. Всего лишь себя. Я вас дождусь в ТАРДИС. В любом случае, мы потом встретимся там, хорошо?

— Доктор, — Яс вздохнула, — мне кажется, что ты что-то недоговариваешь. Дело ведь не только в парадоксах, правда? Почему ты так переживаешь? Это связано с ним? Скажи хотя бы что-то, пожалуйста! Про себя, про него, хоть что-то.

— Но Яс, я не…

— Это же такой шанс узнать о твоем прошлом, я никогда не думала, что ты выглядела именно так. Ты ведь даже не рассказывала!

— Давай поговорим об этом как-нибудь потом, хорошо? Я хочу побыть одна. Собраться с мыслями.

— Тогда я могу спуститься вниз и поговорить с ним?

Доктор растерянно посмотрела на спутницу и увидела в ее глазах только холодную решительность.

— Яс, понимаешь, это действительно не так просто. Как тебе сказать… — она пару раз открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова все время были не те, то слишком резкие, то избегающие сути. Наконец, Доктор собралась с мыслями:

— Я прожила очень много, намного больше, чем ты можешь представить. И далеко не все решения, которые я принимала когда-то, я считаю правильными сейчас. В некоторых моих жизнях таких решений было слишком много и… Я не могу их исправить и не могу с ними смириться. Поэтому я бегу от некоторых воспоминаний. И от некоторых жизней и лиц.

— И он… Он как раз из таких? Теперь я понимаю… Прости. Может нам правда лучше отправиться в другое место?

— Нет, нет, я все еще считаю, что это не должно испортить вам вечер. Я немного побуду здесь, наверно, а потом пойду в ТАРДИС и буду ждать вас там, — Доктор огляделась и села на ближайший стул.

После недолгого замешательства Яс кивнула.

— Ладно. Ты точно будешь в порядке?

— Я? Да, определенно.

— И, может быть, я ошибаюсь, но, зная тебя… — она уже подошла к лестнице, но вдруг остановилась. — Ты всегда делаешь все, чтобы помочь, но иногда и всего бывает недостаточно.

Доктор промолчала, глядя за стекло, в темноту, так что Яс оставалось только вздохнуть и уйти.

— Ты не знаешь меня.

Ей ответило только приглушенное эхо. И сейчас, когда она осталась наедине с безмолвным космосом, она вспомнила себя и Эйс, сидящих там, в зале. Кажется, они только недавно начали путешествовать вместе. Они в очередной раз столкнулись с далеками, потом, кажется, отправились на планету, где печаль была вне закона… Полузабытые чувства и мысли начали возвращаться к ней, и Доктор грустно улыбнулась. Она долго убегала от этих воспоминаний и у нее были причины — она не всегда была честна с Эйс и не всегда милосердна к врагам.

А если Яс права? Иногда приходится совершать ужасное, но лишь для того, чтобы сохранить то, что прекрасно и хрупко. Она знала это как никто другой, но уже привыкла винить себя, даже не задумываясь, была ли у нее возможность поступить по-другому. Она просто привыкла помнить, что эта жизнь была сложной, и в ней было много ошибок и неверных решений. Но что, если без этих решений было бы намного, намного хуже, и Землю уничтожили далеки или Фенрик?

Доктор снова вскочила со стула и принялась мерить шагами смотровую площадку. Она запуталась. И ей вдруг стало любопытно. И это любопытство, это желание понять, было даже хуже постоянного чувства вины. Доктор перебирала фрагменты воспоминаний, но это были всего лишь обрывки, части паззла, которые не могли сложиться во что-то цельное: вот она бежит от чудовищ, похожих на летучих мышей, вот предлагает Эйс путешествовать с ней, вот они, уже вместе, осматривают космический корабль на дне озера…

Может быть, еще взглянуть на них? Не подходить близко, сделать вид, что она обычный гость, и просто посмотреть? Ничего не случится, если она просто посмотрит, это только поможет ей вспомнить. Доктор медленно подошла к лестнице, все еще размышляя. А потом решительно пошла вниз.

Она заглянула в зал, ища себя и свою тогдашнюю спутницу. Гостей, кажется, стало еще больше, однако ей повезло. Роботы закончили очередную песню, переглянулись, и самый высокий из них поднял руку, призывая зрителей прислушаться.

— Наверно, смотреть только на роботов скучновато, поэтому тем, кто умеет играть на любом музыкальном инструменте...

— Или петь! — его перебила механическая леди, стоявшая рядом.

— …или петь, мы предлагаем разнообразить вечер вашим выступлением.

— Или сыграть всем вместе, — добавил третий. — В нашей памяти очень много песен, этим мы лучш…

Механическая леди толкнула его локтем, и тут же указала куда-то в толпу.

— Прекрасно! У нас есть доброволец. Поднимайтесь сюда, не беспокойтесь, мы хорошие и не бьемся током. Ну, кроме него, держитесь от него подальше.

И, конечно, Доктор увидела в толпе у сцены невысокого человечка в сером пиджаке и забавной жилетке с узором из вопросительных знаков. О да, он не смог отказаться от такого предложения! А Доктор не смогла не усмехнуться, увидев, как он неуклюже взобрался на сцену и поприветствовал зрителей, сняв шляпу.

— Что вы собираетесь делать? — высокий робот протянул ему микрофон.

— Сыграть на ложках, если вы согласитесь повторить ту очаровательную песню о храбром капитане, — он растерянно и добродушно улыбнулся, доставая ложки из огромного кармана пиджака.

— С удовольствием! Насколько, роботы, конечно, могут чувствовать удовольствие. Вы готовы?

Он кивнул, приготовившись играть. И раз, два, три… Звонкий перестук ложек так дополнял пение роботов, что казалось — в конце номера Доктор признается, что вовсе он не случайный доброволец. Но нет, в конце он только аккуратно щелкнул по плечу механической леди, поклонился, и, эффектно махнув рукой, заставил ложки исчезнуть.

Доктор помнила, как делается этот маленький фокус, но все равно не удержалась и захлопала вместе с гостями. Роботы поклонились, приятно удивленные громкостью аплодисментов. Один взорвал неизвестно откуда взятую хлопушку, заставив остальных с притворным недовольством проверить, не попали ли конфетти на инструменты.

Высокий робот стряхнул с полей шляпы пару цветных бумажек и оглядел гостей:

— А сейчас — еще один танец. Вставайте, вставайте! Джентльмены снова приглашают дам! Не стесняйтесь!

И она вдруг вспомнила. Та же песня, аплодисменты и конфетти, но через призму других чувств, в другой перспективе — там, в воспоминании, она смотрела на гостей со сцены. О, как она была счастлива тогда, вернее, он был счастлив — он умел видеть волшебство в простых радостях, и хотел делиться им с теми, кто был рядом.

Увлеченная приятным и отчего-то немного грустным воспоминанием, она подошла к самой сцене, и поймала себя на мысли, что оно слишком внезапно обрывается, словно…

Она встретила себя же.

— О, я… Я хотела сказать, — они посмотрели друг на друга, и Доктор на секунду замерла, растерявшись, и неожиданно для себя протянула ему руку. — Я приглашаю вас на танец! Правда, все получается наоборот, но кого это волнует?

Он, конечно, растерялся тоже, но лишь на мгновение, и, взяв ее за руку, неловко спрыгнул со сцены.

— Волнует? Не меня, и не в этот прекрасный вечер. Меня зовут Доктор. Идемте! — он вежливо приподнял шляпу, а потом, кажется, сказал что-то еще, но роботы уже заиграли следующую песню, и Доктор даже не стала переспрашивать. Все равно не услышать. Вместо этого она положила ему руку на плечо, и они закружились среди гостей.

И, пусть вокруг все еще звучали разговоры и смех, а роботы пели о круизе на чудесном маленьком пароходе, Доктор чувствовала легкую грусть. Так бывало всегда, когда ей удавалось увидеть свое прошлое лицо и присмотреться к нему — а сейчас она украдкой разглядывала такие знакомые и одновременно уже чужие черты.

Но была и другая причина грустить — Доктор чувствовала себя очень, очень старой. В памяти всплывали все новые события, но она знала, что это всего лишь крохотная часть того, что она пережила и что сделала. Ей ведь была почти тысяча, когда она очнулась на Лакертии и в первый раз увидела это смешное лицо и эти серо-голубые глаза! А сейчас она даже не уверена, знает ли она свой возраст… Но она чувствует, что и Лакертия, и Эйс, и зонтик с вопросительным знаком на ручке — все это было настолько давно, что ей больно об этом думать. И именно это «давно» и стало причиной того, что ей теперь казалось, что вся эта жизнь слилась в череду противоречивых моментов, вызывающих только сожаление и стыд, но…

Он едва ощутимо сжал ее плечо и посмотрел ей в глаза, словно спрашивая, все ли в порядке. Она улыбнулась, но, конечно, он видел, он ощущал ее грусть. Он живой, он чувствует, но он — ее прошлое. И сейчас, когда она подпустила свое прошлое так близко, когда она видела и вспоминала его чувства, она поняла кое-что очень важное.

И это понимание заставило ее улыбнуться, радостно обнять его, растерянного, — и нырнуть в пеструю толпу гостей. На мгновение она вспомнила, что когда-то она с удивлением огляделась, разыскивая взглядом сбежавшую незнакомку — все было правильно.

Доктор легко пронеслась между танцующих пар, выбежала из зала и взлетела вверх по гулкой лестнице, ведущей на смотровую площадку. Остановилась и подняла голову, глядя вверх, в темноту космоса. Тихо… Но это совсем не та давящая и гнетущая тишина. Сейчас Доктор думает, что стоит только прислушаться — и она услышит, как звезды и космос звенят и поют, и ей самой хочется петь.

Потому что Яс была права.

Потому что она никогда не переставала быть Доктором.

Даже в той, временами мрачной и слишком сложной, седьмой жизни, она переживала и прекрасные, и плохие дни, и она уже не вспомнит их все. Она бежала по Вселенной, она смотрела на мир, она встречала друзей, но самое главное — она спасала невинных, она давала шанс провинившимся и каждый раз надеялась. И это время было намного светлей и сложней, чем то, что она помнила и за что корила себя. Да, она, как и люди, помнила плохое лучше, чем хорошее, и это, наверно, заставляло ее быть сильней и добрей. Разве ей было за что винить себя?

И да, и нет. Все снова было слишком сложно. Она сохраняла прекрасное и хрупкое. Она не играла с огнем, она бросалась в него, чтобы предотвратить пожар. Но единственное, за что она не простила себя — пламя обжигало не только ее, но и тех, кто был ей дорог.

И быть может, она не всегда была хорошей.

Но она всегда делала все, что могла.

И ее небо сияло россыпью звезд.