Отражение магии (джен)

— Ты когда-нибудь видела раньше, чтобы он улыбался по-настоящему? — услышали они за спиной голос Гарри, сойдя с моста Донауштег.

Последовавший смех Гермионы был красноречивей любого ответа. Марселин удивленно обернулась к стоявшей у перил паре. Голова от этого движения немедленно закружилась, и девушка, споткнувшись, оперлась о руку брата.

— Похоже, у тебя тут зловещая репутация, Квиринус, — помолчав, сказала она. — И этот тюрбан… Я поначалу едва узнала тебя в нем. Ты под ним ничего не прячешь случаем?

Просвещенный Квиррелл ухмыльнулся. Добрая, веселая Марси со своими вечными шуточками. Сейчас — только тень той, прежней Марселин Квиррелл, какой он запомнил свою сестру. Но это ненадолго. Глина Эдема восстанавливает ее нервную систему, замещая разрушенные синапсы и постепенно перерождая сам ее организм. Через неделю-другую ее будет не узнать.

— Тюрбаном я обзавелся в Африке, — сказал он наконец. — И ношу его не из сентиментальности. Маги Уагаду не пользуются палочками, но зачарованные предметы для них — не редкость. Этот головной убор делает Фините Инкантатем гораздо сильнее: с его помощью я способен отменить даже такие сильные чары, как Империус. А началось все с того, что один эфиопский принц… Что с тобой?

Марси, и без того бледная, казалось, побелела еще сильнее и пошатнулась. Обернувшись к брату, она, тяжело дыша, проговорила:

— Извини. Давай куда-нибудь присядем?

Они прошли под пылающими факелами Прометея и Гекаты, отмечавшими вход в Айзентурм, и приблизились к ряду потертых мраморных скамей среди зарослей барбариса. Квиринус осторожно усадил сестру на отполированную поверхность, смахнув несколько пожухлых листьев, и разместился рядом.

— Как ты? — спросил он.

— Все хорошо. Просто слабость иногда накатывает. Квиринус... Что я пропустила, пока лежала в коме? Многое так изменилось с тех пор.

— А что последнее ты помнишь?

Она пожала плечами.

— Сложно сказать… Помню Скорхилл, но очень смутно. Зачем мы вообще туда отправились? Просто погулять, как обычно?

— Нет, не совсем. Все началось, когда в мои руки попал тот самый документ неизвестного автора, жутко древний. Ни за что не догадаешься, кому он принадлежал ранее.

* * *

— Волдеморту? Серьезно? — спросил Квиррелл, подняв недоверчивый взгляд к непроницаемому лицу директора.

Альбус Дамблдор медленно кивнул и пододвинул истлевший пергамент к профессору.

— После его развоплощения мракоборцы отыскали один из тайников Темного Лорда. Там хватало интересного. Относящегося к Темным искусствам по большей части, конечно, но вот это… Невыразимцы полагают, что это нечто вроде черновика рукописи, написанной одним из братьев Певереллов, и речь идет о сражении с некромантом по имени Эмерик Отъявленный.

Квиррелл скользнул взглядом по неровной поверхности пергамента.

«Мы прибыли в Скорхилл после захода солнца и, оставив за спиной догорающее зарево заката, отправились на поиски... — прочел он и вопросительно посмотрел на директора, на что тот лишь кивнул, — …в этом месте даже сквиб почует скопление древней магии, дикой и неистовой магии шаманов, чьи силы питали не знания и дисциплина, а слепая страсть и дурман… И хотя время от времени здесь еще можно было видеть чудаковатых волшебников, напряженно вслушивающихся во все еще звучащее эхо силы, чаще всего Скорхилл представал перед путешественниками безлюдной равниной и неровным кругом из камней».

— Мрачноватое описание, — пожал плечами профессор. — Я не раз был в Скорхилле, даже брал с собой Марси. Там немного тоскливо и пустынно, но ничего особенно зловещего.

— С тринадцатого века многое могло измениться, — отозвался Дамблдор, — но суть не в этом. Прочтите весь документ, будьте добры.

Профессор хмыкнул и углубился в чтение. Ничего особенно примечательного он не обнаружил: речь шла о схватке неназванных чародеев с полчищами инферналов Эмерика, которые отличались поразительной живучестью и силой. В самом конце рассказывалось, как Эмерика обнаружили в его подземном логове, схватили и приговорили к смерти. Квиррелл уже собирался вернуть документ директору, но его взгляд снова наткнулся на описание нежити. «…Огонь не причинял тварям серьезного вреда…».

— Необычная устойчивость к огню… — пробормотал он. — Думаете, это связано?

— Не знаю, Квиринус, — развел руками директор. — Напрямую здесь не говорится, но ответьте мне: хоть одному магу за прошедшие с тех пор столетия удалось научить инферналов не бояться огня? А ведь Эмерик, судя по немногим оставшимся у нас хроникам, особенно сильным чародеем не был. Когда его армия нежити была разбита, он почти не смог оказать сопротивления.

— Глина Эдема, — кивнул Квиррелл. — В этом предположении безусловно что-то есть. Инферналы Эмерика — не големы, конечно, в противном случае он бы победил. Но если у него были небольшие запасы глины, он мог ее использовать для того, чтобы усилить инферналов, сделать их устойчивей. Вы поэтому позвали меня?

— Вы же давно занимаетесь големами, профессор. Мне показалось, что вас это может заинтересовать, особенно если учесть, что Певереллы, вероятно, имели какое-то отношение к метрической магии и глине Эдема. Только прошу вас… Я вчера поговорил с Николасом Фламелем о документе, который у вас в руках. Он не сказал ничего определенного, однако был всерьез обеспокоен и, между нами говоря, мне кажется, он уже сталкивался раньше с этими записями. И если вы пожелаете посетить Скорхилл, не забывайте о безопасности.

— Фламель — чересчур осторожен. В его возрасте… — Квиррелл осекся, взглянув в глаза Дамблдору, которые, впрочем, не излучали ничего, кроме добродушной безмятежности. — Словом, в его ситуации осторожность понятна и естественна. Чума, войны, инквизиция — кто угодно станет подозрительным, пройдя через эти замечательные века.

Дамблдор развел руками. Фоукс спланировал на край стола и вытянул шею, словно пытаясь вцепиться клювом в седую бороду хозяина. Директор осторожно погладил огненно-красные перья феникса, на что тот ответил довольным клекотом.

— Я не вправе решать за вас, профессор. Просто помните о тех, кто создал глину Эдема. Вы один из самых выдающихся выпускников Хогвартса, и я далек от того, чтобы недооценивать ваше мастерство. Но даже самый великий чародей может оказаться не готов, столкнувшись с их наследием.

— Не волнуйтесь, директор, — выдавил из себя кривую улыбку Квиррелл. — Я далеко не безрассуден.

Внутри него все ликовало. Наконец-то! Наконец-то долгожданный след, способный привести его к разгадке, возможно, величайшей тайны в истории. И кто бы мог подумать? Ему не придется для этого ехать в богом забытые земли Южной Африки и втираться в доверие к подозрительному вождю племени, не придется блуждать в непролазных джунглях Амазонки, не понадобится вгрызаться в антарктический лед, чтобы отыскать останки одного из тех существ, чьей милостью на Земле некогда появилась магия. Искомое — в двух шагах, среди холмов Дартмура.

Но когда Квиррелл, попрощавшись с директором, покинул кабинет, его первоначальный энтузиазм угас. Автор загадочной рукописи упоминает некое подземное логово некроманта, однако профессор не мог припомнить ничего похожего, несмотря на то, что прекрасно ориентировался в Скорхилле и его окрестностях. Следовательно, входа уже нет. Как его найти? Даже на детальный осмотр ближайших окрестностей каменного круга уйдут месяцы.

Он все еще пребывал в мрачном раздумье, направляясь к выходу из замка, когда незаметно подкравшаяся сзади Марси вцепилась ему в руку, оглушив брата хриплым шепотом прямо в ухо:

— Я сожру твою душу, чародей!

Он подскочил, едва не выронив пергамент и сердито сверкнув глазами:

— Марси, проклятье! Я с тобой заикой стану.

— Грозу дуэльного клуба застали врасплох! — провозгласила она, повиснув на его руке.

— Ты добьешься того, что студенты перестанут воспринимать меня всерьез, — вздохнул Квиррелл, покосившись на кучку ехидно посматривающих на них слизеринцев.

— Брось, Квиринус, — расплылась она в беззаботной улыбке. — Тебя все любят и уж точно уважают… Что это ты там читаешь?

— Да так… Фрагмент одной старой рукописи. Ничего особенного.

Он попытался спрятать пергамент во внутренний карман мантии, но сестра оказалась проворней.

— Осторожней, порвешь! — поморщился он, когда Марси выхватила хрупкий документ у него из пальцев.

— Ого… Написано древними рунами, — заметила она, скользнув любопытным взглядом по строчкам. — Это же про Скорхилл! Ты что, снова собрался туда ехать?

— Еще не знаю, — отозвался он, выбравшись на залитый сентябрьским солнцем двор Хогвартса и недовольно прищурившись. — С одной стороны, интересные сведения о тех местах. С другой — почти никаких ориентиров. Понятно, что подземелье давно засыпано…

Он умолк, сообразив, что сестра еще не добралась и до середины текста, а потому не имеет понятия, о чем идет речь. Почти никаких ориентиров — это верно да не совсем. Чародеи прибыли в Скорхилл после захода солнца и направились… Куда? Прочь от заката. На восток. Но направления недостаточно, требуется знать еще и начало пути. Квиррелл попытался вспомнить, видел ли он какие-то иные географические указания в документе, однако все было тщетно. Возможно, и сам Волдеморт когда-то раздумывал над этой вязью выцветших рун, но потерпел неудачу. Найди он что-то важное — и они наверняка испытали бы это на своей шкуре.

— Интересно, — подала голос Марси, добравшись до конца текста, и вернув ему пергамент. — Мы поедем на этих выходных?

— Мы? Марси, я даже в одиночку вряд ли туда отправлюсь. Речь идет о подземелье самого Эмерика: для тебя это слишком опасно.

— Квиринус, ну какие опасности? Мы с тобой этот круг камней вдоль и поперек исходили! Ты меня даже Левиосой на один из менгиров поднимал, помнишь? Я тогда…

— Погоди-ка! — воскликнул он и поднял руку, призывая сестру к молчанию. — Ты сказала, что…

— Я сказала, что ты поднял меня на тот двухметровый камень. Мне тогда десять было, но я до сих пор помню.

— Нет, я не об этом! Ты сказала, что мы исходили круг камней вдоль и поперек. Все, кто посещает Скорхилл, первым делом идут туда, верно?

— Тебя это удивляет? В тех местах больше ничего интересного.

— Ни капли не удивляет. Я просто подумал, что любой желающий найти что-то… или кого-то в тех местах, начнет свои поиски с круга камней. И вот эти чародеи прибывают на метлах вечером, приземляются немного поодаль, чтобы никто не напал со спины и медленно двигаются к этим камням. На восток, против света, чтобы их не увидели раньше времени. Так уж вышло, что вход в подземелье оказался им по пути. Вот оно! Нам теперь не нужна отправная точка их путешествия: мы и без нее знаем, где они шли.

— Точно! Мы просто пройдем от круга камней на запад, проверяя по дороге…

— Не мы, а я. Я пройду на запад и найду это проклятое подземелье. Но могу взять тебя с собой в Лондон на выходные, если хочешь.

Конечно, все вышло по желанию Марселин. Субботним утром они уже покинули «Хогвартс-экспресс» на вокзале Кингс-Кросс, подкрепились в новом кафе на Косой Аллее, после чего Квиринус Квиррелл, дождавшись, когда Марси возьмет его под руку, трансгрессировал вместе с сестрой прямиком в Скорхилл.

Здесь почти ничего не изменилось. Кучка чахлых молодых деревьев на пологом склоне, среди которых они оказались, чтобы не попасться на глаза случайным маглам, за прошедшие годы нисколько не стала больше, словно время для них остановилось. Рано облетевшие листья разлагались под ногами влажным ковром, и промозглый ветер гнал легкую дымку над пропитанной дождем землей. Они добрались до вершины холма, за которой открывался вид на главную достопримечательность Скорхилла и, возможно, всего Дартмура.

Квиррелл бросил взгляд на потемневшие и раскрошившиеся камни, образующие окружность почти сотни футов диаметром. Некоторые были давно повалены и почти полностью погрузились в болотистый грунт, медленно пожирающий и переваривающий любые творения человеческих рук. Сколько всего может лежать в этой земле, на тысячи лет укрытое от глаз исследователей? Даже магия не поможет обнаружить все тайны, надежно спрятанные под слоем почвы — здесь, где все еще носятся отголоски древнего чародейства неведомых предтечей. Людей, которые поселились в этих местах за девять тысяч лет до зарождения христианства, вскоре после того, как страшная катастрофа уничтожила землю Атлантиды, если верить Платону.

Никого поблизости не было, и Марси с победным кличем понеслась вниз по склону: унылая осенняя погода, судя по всему, ни капли не испортила ей настроения. Профессор хмыкнул и быстрым шагом двинулся следом, посматривая по сторонам. Найти засыпанный вход в подземелье будет непросто, даже если его догадка верна. Хорошо, если Эмерик оставил там нечто по-настоящему серьезное: чутье волшебника позволит определить, что где-то рядом лежит могущественный артефакт или действуют сильные чары. Однако ему ни за что не найти таким способом ни драгоценных книг, которые могли остаться в логове некроманта, ни даже запасов глины Эдема, сколь угодно больших.

Добравшись до круга камней, Квиррелл без труда определил точное направление на запад. Здесь не требовался компас: камни некогда служили астрономическими ориентирами. Вот высокий менгир, вершина которого поныне отмечает положение солнца в день летнего солнцестояния, если смотреть из центра. А вот эта выщербленная глыба указывает в западном направлении, туда, где холмистую равнину пересекает мелкая извилистая речушка Галлавен-Брук.

Профессор оглянулся назад, где на расстоянии меньше мили располагалась Гидли — небольшая магловская деревня, — и, убедившись в отсутствии посторонних, неторопливо зашагал прочь от круга. Он чувствовал рассеянные в воздухе отголоски чар — ужасающе древних, возможно, более древних, чем сами эти камни. Тончайшая магическая взвесь, в незапамятные времена напитанная кровью и темным неистовством на тонкой границе с безумием. За тысячи лет все это утратило силу и остроту, выцвело подобно древнегреческой фреске и уже не устрашало — не больше, чем линялые чучела некогда грозных хищников в краеведческом музее.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросила Марси, нагнав его.

— Нет. Но пока еще рано. Если мы не ошиблись с направлением, то я почти уверен, что вход в подземелье на той стороне этого ручья. Сплошные холмы с каменными завалами: идеальное место.

Он оказался прав. Пока они не перебрались на другую сторону ручья, ничто не тревожило его чувства странными отклонениями от установившегося давным-давно равновесия. Слабое беспорядочное дрожание пространства на пределе восприятия сопровождало его в течение всего пути, и профессор при всем желании не мог выделить в нем ни смысла, ни направления.

Ступив же на округлые покатые камни холмов на том берегу, он понял: здесь что-то еще. Где-то в глубине земли древние чары — по-прежнему незнакомые, но отчетливые, — заявляли о себе на забытом языке предтечей. Квиррелл несколько раз остановился, пытаясь угадать точное направление, но было еще рано, и он не мог почувствовать ничего, кроме самого факта присутствия чего-то, с чем он никогда ранее не встречался.

— Что-то не так? — спросила Марси, перехватив его напряженный взгляд.

— Чужая магия, — коротко ответил он. — Незнакомые чары всегда опасны. Давай-ка, сестренка, ты отстанешь от меня на пару шагов…

— Еще чего! — возмутилась она и ускорила шаг. — Квиринус, за сотни лет тут кто только не ходил!

— Только не здесь, — отозвался он, с трудом пробираясь через очередной завал на пути. — Все сразу бегут круг камней смотреть. А самое интересное… Стоп!

Он поднял руку, призывая сестру к молчанию и прикрыл глаза, пытаясь вновь уловить то, что почувствовал мгновение назад. Вот оно! Сквозь белый шум рассеянной магии предтечей пробивалась мощная и уверенная пульсация, мерно накатывая волнами силы неясной природы.

— Я тоже чувствую, — удивленно прошептала Марси. — Это идет оттуда… кажется.

Он улыбнулся в ответ, подивившись не по годам развитому чутью сестры. Сам он годами тренировал эту способность, но Марси, похоже, — прирожденный ликвидатор заклятий. Ей цены не будет в любой археологической экспедиции, имеющей дело с защитными чарами и проклятиями на захороненных артефактах. Еще бы привить ей осторожность...

Квиринус Квиррелл неторопливо подошел к небольшому углублению в земле, где скопилось настоящее озерцо липкой грязи с торчащими над поверхностью массивными булыжниками. Источник пульсаций находился где-то под ее противоположным склоном. Одна надежда, что землей засыпан только вход в подземелье: в противном случае им придется возвращаться за подмогой и закрывать эту территорию чарами от внимания маглов на время раскопок… Впрочем, это и сейчас не помешает.

Бросив короткий взгляд в сторону Гидли, профессор достал палочку и произнес:

— Каве Инимикум!

Теперь со стороны их будет непросто заметить, даже если до случайных маглов и донесется звук взрыва. Но вот вся эта грязь… Не хотелось бы портить новенькую мантию. Обработав ее Импервиусом и окружив себя невидимым щитом Протего, Квиррелл сказал:

— А теперь, сестренка, отойди-ка назад… Бомбарда Максима!

Грохот ударил по барабанным перепонкам, заставив даже самого профессора болезненно поморщиться. Земля дрогнула под ногами, и весь противоположный склон взметнулся в воздух бешено крутящимися кусками черного грунта и расколотых заклинанием камней. О, в разрушающих заклинаниях Квиррелл был по-настоящему силен! Возможно, ему стоит попробовать себя на должности профессора Защиты от темных искусств. Как жаль, что в Хогвартсе нет курса с простым и понятным названием — «Боевая магия»!

Когда земля и камни перестали сыпаться с неба черным дождем, Квиррелл осторожно прошел по правому склону ближе к зияющему провалу. Взрыв обнажил остатки выложенных неровными камнями стен, между которых чернел проход, ведущий вниз. Среди земляных завалов еще можно было разглядеть края ступеней.

— Ничего себе! — воскликнула подбежавшая Марси, порываясь спуститься в подземелье первой.

— Только без глупостей, — поморщился профессор и, обновив на себе щитовые чары, скользнул в развороченный проход. — Лучше бы тебе подождать снаружи, но если уж не терпится, иди в нескольких шагах за мной. Если со мной что-то случится, не пытайся вытащить меня самостоятельно, ясно? Возвращайся в Лондон за подмогой, и пусть профессионалы разбираются сами. Люмос!

Он прошел по ступеням вниз, пару раз едва не соскользнув с покатой поверхности, по которой семь столетий сочились грунтовые воды. Где-то за спиной вполголоса выругалась Марси, продемонстрировав мастерское владение лексиконом, не очень приемлемым для юной леди. Холодный свет Люмоса высвечивал изъеденные вековой эрозией каменные стены, лишенные каких-либо признаков внутренней отделки и украшений. Очевидно это было не более, чем временным логовом, укреплением на случай войны… которая оказалась на удивление быстротечной.

Лестница сделала поворот, и Квиррелл с трудом протиснулся в проход, где потолок частично обвалился, заметно затруднив спуск. Он никогда не страдал клаустрофобией, но теперь вдруг явственно ощутил давление многотонного грунта со всех сторон, готового сокрушить, сжать непрошенного гостя в своих каменных челюстях, перемолоть ему кости и переварить плоть, сделав частью самого себя. Дышать отчего-то стало трудно. Профессор остановился и не без усилия сделал глубокий вдох.

— Марси! — позвал он. — Как ты там?

— Мантию испачкала, — услышал он недовольный голос сестры. — А еще тут червяки по стенам ползают. Терпеть не могу червей. Даже пауки лучше.

— Возвращайся назад, ладно? Подожди наверху. Думаю, я за полчаса управлюсь, а если больше…

— Ты обещал, что возьмешь меня, а теперь отправляешь назад?

— Я просто беспокоюсь…

— А ты не беспокойся! — неожиданно близко прозвучал ее голос, и Марси выскочила из-за угла, который он только что миновал, размахивая палочкой с зажженным Люмосом. — Серьезно. Мне, может, и далеко до тебя, но я могу за себя постоять, Квиринус. А если там, внизу, что-то опасное, тебе не помешает помощь.

Он вгляделся в ее лицо, освещенное холодным магическим светом. На нем не было ни капли страха или даже беспокойства: оно лучилось уверенностью и даже азартом, словно речь шла об очередной игре в квиддич, а не о спуске в подземелье Эмерика Отъявленного, здорово смахивающее на глубокую могилу.

— О чем думала Шляпа, отправляя тебя на Когтевран? — криво ухмыльнулся он. — Гриффиндор по тебе плачет с твоей-то бесшабашностью.

— Здесь мой брат, великий чародей Квиринус Квиррелл, — ответила она с улыбкой. — Что со мной может случиться?

Он вздохнул и повернулся к оставшейся части лестницы, уходящей в темноту. Там, всего в нескольких футах от него ступени переходили в неровный каменный пол, усыпанный щебнем и комьями глины. Они почти добрались. Что может случиться, значит? Что угодно, Марси. Что угодно.

— Только будь добра, ни к чему не прикасайся, — сказал он вслух. — Эти средневековые малефикары обожали накладывать смертоносные проклятия на свои пожитки.

Сойдя с лестницы, они оказались в тесном помещении с низко нависшим потолком. Каменные перекрытия покоились на грубых колоннах с квадратным сечением и казались достаточно надежными, чтобы выдержать все эти тонны грунта над их головами. Пульсация, которую они ощутили наверху, заполняла здесь все пространство непрерывно множищимся эхом, и уже не было возможности определить направление на источник.

— Люмос Максима! — проговорил Квиррелл, взмахнув палочкой.

Яркий свет залил подземелье, высветив каждый его уголок. Старый манускрипт не солгал: это место действительно существует. Вот только здесь ничего нет. Если и хранились тут когда-то запасы глины Эдема или других ценностей, то теперь осталась лишь самая обычная глина, грязь, камни и сгнившие столетия назад остатки мебели. А чего он ожидал? Эмерика схватили здесь: все самое ценное и опасное чародеи вынесли из подземелья или уничтожили.

Квиррелл неторопливо подошел к высившейся в углу груде гнилого дерева — по всей видимости, остаткам рабочего стола некроманта. Не ощутив никаких признаков защитных чар, он осторожно протянул руку и поднял изъеденный до дыр склизкий кусок пергамента, на котором еще просматривались очертания рун. Лабораторный журнал чародея? «… сентября. Теперь они сильнее, быстрее двигаются, и огонь не причиняет им заметного… Прах, усиливающий их плоть, отзывается на чары вселения, и я могу это… он будет ждать здесь вечно», — с трудом разобрал он сквозь наслоения грязи. Дамблдор был чертовски прав относительно природы этих инферналов.

Отложив лист в сторону, он взял следующий, сохранившийся еще хуже. Руны сообщали нечто странное. «…намного больше, чем я ожидал… только бы не освободился. Он — это я, и знает все, что знаю я, знает, что зеркальный амулет… мне страшно». Отчего-то Квиррелл ощутил, как по спине пронеслись мурашки. Как странно. Некромант, повелитель армии инферналов, одержимый смертью и разложением маньяк, признается в том, что ему страшно. Чего он может бояться?

— Смотри, Квиринус! — удивленно воскликнула Марси у него за спиной. — Тут что-то есть…

Он обернулся к сестре и замер. В стене, там, где столетия эрозии разрушили строительный раствор, некоторые из камней выскользнули. В открывшейся щели профессор рассмотрел неясные очертания какого-то предмета, к которому была прикреплена золотая цепочка, и Марси сжимала ее в ладони.

— Марси! — рявкнул Квиррелл. — Брось!

От его окрика она вздрогнула и рванула цепочку. Амулет выскользнул из темной ниши и повис на ее руке, раскачиваясь. Квиррелл успел разглядеть его. Абсолютно черная оправа — непонятно, металлическая или каменная, в которой блестел зеркальный треугольник, и ничего больше: ни рунических надписей, ни украшений. Если бы не треугольная форма артефакта, его можно было бы принять за карманное зеркальце какой-нибудь средневековой модницы. Но главное — чары. Даже с расстояния в три фута профессор ощутил, как в воздухе пронеслась незримая волна, от которой волосы на загривке встали дыбом.

— Ой… — только и смогла вымолвить Марси, с ужасом глядя на артефакт в своих руках.

— Спокойно! — сказал Квиррелл, предостерегающе подняв руку и стараясь не обращать внимания на рокот, доносящийся из глубины каменной кладки, где только что лежал предмет. — Ничего не делай, просто опусти амулет на пол.

Его сестра вытянула руку и разжала ладонь. Цепочка легко скользнула между ее пальцев, и амулет с глухим стуком упал на стопку гнилого пергамента у стены. Рокот за стеной усилился. Камни задрожали, и по всей стене от потолка до пола раздалась трещина. Целые фрагменты стены развернулись, как на невидимой оси, и ушли куда-то вглубь, открыв проход, ведущий в темноту.

— Потайной ход, — с благоговением пробормотала Марси. — Это амулет открыл его.

Квиррелл подошел и осторожно заглянул в зияющий провал. Ничего подозрительного: ни смертоносных ловушек, ни защитных чар… На первый взгляд.

— За мной не ходи, Марси, — строго заявил он, обернувшись к сестре и стараясь не видеть острой обиды в ее глазах. — И ради бога, на этот раз ничего не трогай.

Она насупилась, но ничего не сказала, попытавшись изобразить равнодушие. Квиррелл шагнул в проем и оказался в крохотном изогнутом коридорчике. Что-то светилось за поворотом призрачным фиолетовым светом. Он сделал несколько шагов и застыл в удивлении. Проход перегородила полупрозрачная пелена, которая и была источником света. Щитовые чары неизвестной природы?

Квиррелл пнул валявшийся на полу небольшой камень, и тот, подскочив, свободно пролетел сквозь пелену, которая отозвалась только короткой вспышкой. Если это и был щит, то от камней он, очевидно, не защищал. Профессор хмыкнул и протянул палочку, коснувшись пелены. Ничего не произошло, только на мгновение фиолетовый свет стал ярче. Помедлив, он на секунду просунул сквозь бесплотный щит пальцы левой руки, не ощутив ничего, кроме легкого покалывания.

— Марси! — крикнул он в проход. — Тут что-то странное. Если через пять минут я не выйду, иди за помощью. Сюда не лезь, что бы ни случилось, ясно?

Не дождавшись ответа, он глубоко вдохнул и сделал шаг сквозь пелену. На короткое мгновение его внутренний взор взорвался фиолетовым огнем, чтобы сразу же смениться сумраком подземелья. Его заполнило странное чувство неясной природы, но на первый взгляд ничего не случилось: он просто вошел в еще одно помещение, в котором… Квиррелл широко раскрыл глаза и выпрямился, подняв перед собой палочку.

Призрачный барьер оказался лишь небольшой частью сферического щита, полностью охватывающего комнату и местами уходящего вглубь каменных стен. В самом центре комнаты, освещенной слабым сиянием, кто-то стоял. В глазах все еще плавали огненные круги после пересечения пелены, и он не мог разглядеть деталей, но темный силуэт перед ним определенно принадлежал человеку… почти. Стараясь не делать лишних движений, Квиррелл поднял палочку и произнес:

— Люмос.

Ничего не произошло. Вообще ничего, словно у него в руках была пластиковая поделка из сувенирного магазина, а сам он — заурядный магл без двух десятилетий упорного изучения магического искусства за плечами. В горле внезапно пересохло.

— Люмос! — воскликнул он громче.

— Я не люблю яркий свет, чародей, — услышал он низкий, очень низкий голос и невольно вздрогнул, — но изволь.

Силуэт перед ним пришел в движение, и пространство озарилось приглушенным светом. Квиррелл поднял взгляд и замер. Перед ним стоял инфернал… или нечто похожее на инфернала. Абсолютно голое, покрытое трупной слизью существо с ввалившимися глазами и выступающими ребрами. Ему уже доводилось видеть оживленных магией покойников. Эти бездумные магические автоматы, слепо исполняющие волю призвавшего их волшебника, не мыслят, не говорят и не чувствуют: в субъективном смысле их вообще не существует. Но тот, кто стоял сейчас перед ним… Это что-то другое. Квиррелл отшатнулся и, не выпуская из рук палочку, рявкнул в проход за спиной:

— Марси, уходи отсюда!

В следующее мгновение неведомая сила швырнула его вперед, к центру комнаты, и напитанная пронзающим холодом влажная лапа вцепилась ему в горло. Палочка выпала из пальцев и покатилась по каменным плитам.

— О нет, Марси, лучше иди сюда, — загрохотала мертвая пасть, окатив Квиррелла тошнотворным запахом гнилой плоти. — Иначе кое-кто сейчас умрет.

— Не входи… — прохрипел профессор, изо всех сил пытаясь разжать скрюченные пальцы твари.

Хватка ослабла, и существо обратило к нему свой взгляд из-под нависших костяных дуг, едва прикрытых лоскутам лопнувшей кожи. Взгляд, полный разума, в котором не было ничего от лишенного признаков мышления инфернала.

— Да, входить не нужно, — сказало существо повернувшись ко входу. — Войдя, ты останешься без магии.

Квиррелл с трудом проследил за взглядом твари. За призрачной пеленой стояла сестра, сжимая в руке палочку. В ее глазах застыл ужас.

— Отпусти моего брата, или я убью тебя, — сказала она дрогнувшим голосом.

— Отпущу вас обоих, если ты принесешь зеркальный амулет. Я знаю, вы его видели, иначе бы вас тут не было. Только для начала…

Марселин Квиррелл не стала торговаться.

— Ступефай! — крикнула она, выбросив вперед руку с зажатым в ней оружием.

Алый луч сорвался с кончика палочки и вонзился в мерцающую пелену. Барьер привычно отозвался короткой вспышкой и полностью поглотил удар заклинания.

— В мое время чародеи были понятливей, — проворчал инфернал и швырнул Квиррелла на пол.

Профессор попытался подняться, но жуткий враг поднял лапу, и ноги Квиррелла, лишившись чувствительности, подогнулись. Он беспомощно рухнул на холодные камни и попытался дотянуться до палочки.

— Сколько раз говорить, что это бесполезно? — обратил к нему взор инфернал. — Но ближе к делу. Вы двое не нужны мне. Однако я довольно долго сидел в этом подземелье, и хотел бы его покинуть. К несчастью, я не могу пересечь барьер без вашей помощи.

— Кто ты такой? — спросил Квиррелл. Горло все еще саднило от смертоносной хватки инфернала.

— Когда-то меня знали под именем Эмерик. Эмерик из рода Изли.

— Ты лжешь! Эмерик Отъявленный был убит семь столетий назад, — воскликнула Марси.

— «Отъявленный»? Семь столетий? Сколько интересного можно узнать за пару минут! — отозвался инфернал. — К сожалению, чтобы развеять твое недоумение, мне придется долго рассказывать, а я, признаться, сгораю от нетерпения… Поэтому я лучше покажу.

Квиррелл наконец-то дотянулся до палочки, но, коснувшись ее, не ощутил привычной связи: палочка, практически живое существо с собственной волей, лежала в его ладони мертвым куском дерева. Инфернал обернулся к нему, черные глаза вспыхнули, и в разум Квиррелла будто вонзился нож. Потоки образов и слов ринулись сквозь барьеры ума подобно армии, штурмующей городскую стену. Легилимент! И чертовски сильный. Профессор с трудом преодолел соблазн применить искусство окклюменции, чтобы остановить это бесцеремонное вторжение в свой разум. Он сможет противостоять этому странному мыслящему инферналу, но ему нужно знать…

Образы образовали картину, картина пришла в движение. Он видел давно забытый мир глазами древнего некроманта. Вот Эмерик готовит странную взвесь с добавлением глины Эдема — Квиррелл без труда узнал ее. Вот погружает в нее трупы людей, один за другим, исполняя причудливый обряд с непонятным смыслом. Вот осыпает пробужденных к жизни мертвецов потоками огненных и калечащих заклинаний, испытывая инферналов на прочность. А вот он, положив инфернала на каменную плиту, нараспев произносит ритуальные формулы… Квиррелл, затаив дыхание, наблюдал за происходящим перед его внутренним взором и понимал.

— Вот значит как, — сказал он, когда инфернал прервал мысленный контакт. — Представляешь, Марси? Эмерик Отъявленный обнаружил, что инферналы, аугментированные глиной Эдема… Прахом, как в то время ее называли, подвержены чарам вселения. Древний и ныне забытый обряд, позволяющий перенести личность человека в глиняного голема. — Он повернулся к инферналу и криво ухмыльнулся. — Вот только обретя личность Эмерика, ты, приятель, так и не смог ничего сделать со своей гнусной внешностью. Впрочем, насколько я могу судить, оригинал тоже красавцем не был.

Инфернал с ревом метнулся к профессору, занеся костлявую лапу, но в последний момент остановился, и разложившиеся губы изогнулись в жутком подобии улыбки.

— Хотел, чтобы я убил тебя, чародей? — прогрохотал он. — Чтобы твою милую сестричку тут больше ничего не держало? Как самоотверженно! Пожалуй, в следующий раз я оторву тебе пару конечностей: не люблю, когда меня раздражают.

— Что тебе от нас нужно? — снова спросила Марси.

Голос ее был тверд, но по его звучанию Квиррелл услышал, что его сестра на грани: происходящее — слишком тяжело для юной девушки. Еще немного, и она разрыдается.

— Зеркальный амулет. Мне нужно, чтобы ты кое-что с ним сделала. Возьми его в руки, подойди к барьеру и произнеси…

— Ну уж нет! — сказал Квиррелл. — Объясняй, что все это значит. Марси, я запрещаю тебе прикасаться к артефакту, не зная, как он действует.

Наступило молчание. Тварь смотрела на него непроницаемым взором. Марси тяжело дышала, и профессор видел, как дрожат ее губы от сдерживаемых из последних сил рыданий. Наконец в горле инфернала что-то заскрипело — должно быть, это было эквивалентом тяжелого вздоха, — и Эмерик заговорил.

— Зеркальный амулет, который некогда попал мне в руки… Много, очень много тысячелетий назад его создали великие чародеи, населявшие погибшую землю…

— Атланты? — перебил Квиррелл.

— Ты знаешь об Атлантиде? Хорошо. В мое время о ней слышали единицы. Атлантам было открыто знание о природе магии и самой реальности, знание, которым, вероятно, никто более не владеет. Магия — свойство самой пустоты. Пространства. Магия сводится к геометрии, каким бы странным это ни казалось нашим невежественным магам. Великий Пифагор как никто иной понимал это и пытался постичь истинную суть магии, изучая числа и пространственные отношения, да только его жизни не хватило на решение этой сложнейшей задачи.

— Любопытно, но не могу сказать, что твои намерения стали понятней, — равнодушно отозвался профессор.

— Сейчас поймешь. То, что я назвал зеркальным амулетом, — артефакт, позволяющий создавать и разрушать отражающие сферы — одной из них мы с тобой окружены. Любой, кто пройдет через эту оболочку, станет… собственным зеркальным отражением.

— Что? — нахмурился Квиррелл. — Но я правша, и держу палочку…

Он умолк, сраженный догадкой, и бросил взгляд на застывшую у входа Марселин. Сестра держала палочку левой рукой.

— А ты умен, — оскалился инфернал. — Быстро понял. Да, ты держишь палочку левой рукой, только твое зеркально отраженное зрение рисует тебе обратную картину. А поскольку магия — геометрическое свойство… Зеркальное отражение магии лишено силы, как лишено смысла зеркально отраженное слово.

— И что же в таком случае мешает тебе просто выйти отсюда? — произнесла Марси. — Так не хочешь стать маглом, что готов коротать вечность в подземелье?

— Ха! Если бы только это. Магия поддерживает существование моего тела. Не станет этих чар — и оно превратится в обычный гнилой труп. Сотни лет я пытался найти выход, но увы… Как ни жаль признавать это, я ничего не могу сделать с этим без помощи со стороны.

Он умолк. Квиррелл встретился взглядом с сестрой и попытался увидеть в ее глазах отблеск понимания, которое только что пришло к нему самому. Сквозь мерцающую пелену отражающей сферы ему это не удалось.

— Допустим, Марси с помощью амулета разрушит оболочку, — медленно сказал он. — Ты сможешь уйти. Но в таком случае я останусь маглом. Хуже того, через некоторое время я умру. В твое время не знали об энантиомерах, но человеческий организм нуждается в ряде веществ, чье зеркальное отражение ему совершенно не подходит…

— Я создам оболочку вокруг тебя, — перебил его Эмерик. — Хватит тянуть время.

— А если ты умрешь, когда эта оболочка будет снята? На месте твоего… создателя я бы принял меры предосторожности. Не хотел бы так рисковать.

— Ты рискуешь прямо сейчас, жалкий маг! — прорычал инфернал ему в лицо. — Не испытывай мое терпение, глупец.

— Только тронь его, и я превращу твой амулет в пыль, — сказала Марси. Она уже справилась с собой, и теперь смотрела на врага с ледяным спокойствием.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Эмерик, сменив гнев на милость. — Я научу тебя создавать и разрушать отражающие сферы. В случае моей гибели ты воспользуешься амулетом, чтобы вернуть магию своему брату. Для начала запомни и постарайся точно произнести то, что я сейчас скажу. Ч’ади виикуу ч’унгаави!

— Что?

— Уж прости меня, леди, десять тысяч лет назад никто не говорил на латыни. Повторяй. Ч’ади виикуу ч’унгаави. Эти слова нужно произнести, сжимая амулет в руке, чтобы создать отражающую сферу там, где пожелаешь. Ты сама почувствуешь, как управлять ее размером. Повторяй!

— Чади викуу…

— Нет! Внимательней. Ч’ади виикуу ч’унгаави.

Квиррелл слушал, как Марси повторяет слова забытого языка атлантов и пытался определить по ее взгляду, поняла ли она его замысел. Марси оставалась непроницаема.

— Хорошо, — сказал наконец Эмерик, удовлетворившись ее произношением. — Теперь главное. Для разрушения сферы тебе нужно сказать иначе. Нгаади ч’а йиикху! Повторяй.

До чего же странный язык у этих атлантов. Его звучание смутно напоминало дамин, ритуальный язык австралийских аборигенов, с которым профессор столкнулся во время одного из своих путешествий. Те же характерные щелкающие звуки и удвоение гласных. Не могут ли эти языки иметь общие корни? Квиррелл подтянул ногу и с удовлетворением отметил, что онемение ушло. Однако раньше времени вида лучше не подавать. Он сидел на полу и слушал.

— Нгаади ч’а йиикху! — сказала Марси.

— Безупречно. Теперь иди за амулетом.

Марси помедлила, посмотрев в глаза брату.

— Делай, как он сказал, Марси, — твердо сказал Квиррелл. — Слово в слово.

Когда она скрылась в темноте коридора, профессор обернулся к Эмерику.

— Ты ведь не собираешься отпускать нас на самом деле? Я прав, некромант?

— Как можно? — безмятежно отозвался инфернал. — Я держу свое слово.

Квиррелл ухмыльнулся, но ничего не ответил. Намерения твари стали известны ему давно: с того момента, как Эмерик раскрыл их ему в ходе мысленного контакта. И много, много больше. Самоуверенность — проклятие многих сильных легилиментов. Копаясь в чужой голове, они частенько забывают о своей собственной. Обряд вселения, некогда создавший это существо — теперь профессор знал его в деталях, до последнего слова.

— Почему так долго? — пророкотал Эмерик, когда Марси показалась в проходе, сжимая в руках амулет.

— Пыталась создать и разрушить отражающую сферу, — пожала она плечами. — Я должна быть уверена.

— Получилось? Теперь освободи меня.

— Конечно. Нгаади…

Она умолкла и отпрянула, глядя куда-то за спину инферналу. Тот рывком обернулся, готовый к нападению. Марси мстительно ухмыльнулась и проскочила сквозь барьер. Вскинув палочку, она воскликнула:

— Конфринго!

Пурпурный луч ударил в спину инферналу, который только в этот момент понял, что его надули. Взрывом Эмерика сбило с ног, и он покатился по полу бесформенным куском гниющей плоти.

— Добивай, Марси! — крикнул Квиррелл, вскочив на ноги.

— Инсендио! — крикнула сестра, обрушив на некроманта потоки пламени.

Тот зарычал, но все же с трудом поднялся. Сквозь разорванную кожу виднелись осколки изломанных костей, но инфернал даже не обратил на это внимания.

— Мы устойчивы к огню, леди. И со мной магия великой Атлантиды, — прохрипел он и вытянул вперед руку. — К’ууди ц’ии!

Марси пошатнулась и выронила палочку. Квиррелл метнулся к твари и обхватил изломанное смердящее тело руками, изо всех сил прижав его к себе. Эмерик зарычал и попытался оттолкнуть профессора, но в раздробленной руке что-то хрустнуло и она безжизненно повисла. Упершись ногами, Квиррелл рванул существо к себе. Шаг. Второй. Третий. Нужно просто пересечь проклятую границу сферы, и с живым мертвецом будет покончено. Гнилая плоть билась у него в руках, распространяя адское зловоние. Он не думал об этом: он видел, как Марси, все еще сжимая амулет, смотрела перед собой отсутствующим взглядом. Что за проклятие в нее метнул Эмерик?

— Марси, уходи отсюда, — прохрипел он. — Скорей!

— Как?! — прорычал Эмерик. — Как она сохранила магию?

Квиррелл не ответил. Инфернал в его объятиях забился и захрипел, норовя вцепиться осколками зубов в предплечье профессора. Убедившись в тщетности этих попыток, он перевел взгляд на Квиррелла и злобно оскалился. Перед внутренним взором вновь полыхнуло зарево: легилимент, потерпев неудачу на физическом уровне, попытался взять штурмом психику профессора. Злоба и отчаяние придавали ему сил, и выстроенная защита Квиррелла почти рухнула под неистовым натиском твари. Вот эти потоки чуждых мыслей, проникающие все глубже в ментальную сферу, захватывающие все больше пространства для маневра. Еще немного, и его разум будет разрушен накатывающей волной безумия…

— Конечно! — выплюнул Эмерик, не ослабляя натиска. — Создала вокруг себя сферу и вышла из нее, утратив магию. А потом вошла сюда, и магия к ней вернулась… Семь веков! Так долго ждать… и потерять все в одно мгновение… из-за какой-то девки…

Еще один шаг. Краем глаза увидев отблеск фиолетового света на руке, Квиррелл собрал все силы и рванулся, увлекая за собой инфернала. Тот издал протяжный хрип, который оборвался в момент, когда они вдвоем пересекли призрачную границу, повалившись на холодный пол. Щупальца в его разуме вспыхнули жгучим пламенем, и Квиррелл закричал от боли. Он все еще кричал, когда услышал голос Марси:

— Нгаади ч’а йиикху! — произнесла она, и фиолетовое сияние угасло.

Квиррелл с трудом поднялся на ноги и перевел взгляд на лежавший у его ног разложившийся труп: магия, которая поддерживала его существование на протяжении всех прошедших столетий, рассеялась без следа. В голове царил туман и смятение после отчаянной ментальной атаки Эмерика, но он помнил все произошедшее до мельчайшей детали.

— Как ты, Марси? — спросил он, с трудом ворочая языком.

— Квиринус… — пробормотала она. — Кажется, я умираю.

Амулет выскользнул из ее пальцев и зазвенел, ударившись о каменный пол. Квиррелл едва успел подхватить сестру до того, как она потеряла сознание.

* * *

Теплый летний ветер зашумел ветвями и взметнул языки вечного пламени в руках Гекаты и Прометея. Синие и оранжевые тени качнулись у подножия статуй, перекрывая друг друга в причудливом танце. Магия и технология. Лучшее из двух миров, как сказано в девизе Айзентурма. То, что Квиррелл интуитивно чувствовал еще в то время, когда впервые заступил на должность профессора магловедения в Хогвартсе, для атлантов казалось самим собой разумеющимся. Нет никаких двух миров, есть один мир, в котором магия и технология — всего лишь разные грани одного и того же, искусства управления реальностью силой разума.

— Что же случилось потом? — спросила Марси, прервав его размышления.

— Остальное я уже рассказывал вкратце. Я вытащил тебя на поверхность, трансгрессировал вместе с тобой в Лондон, где нами занялись целители больницы Святого Мунго. Через четыря дня Министерство организовало расследование, но было уже поздно: над Дартмуром незадолго до этого пронесся страшный ливень. Когда до подземелья добрались, оказалось, что туннель полностью затоплен водой и грязью, да еще и обрушился в некоторых местах. Я, конечно, воздержался от пересказа подробностей, поэтому в итоге всех обсуждений они вынесли вердикт: ты стала жертвой проклятия, наложенного на амулет Эмерика. Что, в общем, не столь уж далеко от истины… Ради одного проклятого амулета, конечно, никто не стал заниматься раскопками. То место огородили усиленными защитными чарами, и все на этом закончилось. Но теперь…

— Неужели ты хочешь снова отыскать его?

Просвещенный Квиррелл задумчиво пожал плечами и бросил взгляд в сторону моста Донауштег, где Гарри, размахивая руками, о чем-то увлеченно рассказывал своей подруге. Если бы Марси не заметила этот амулет в стене, всего этого могло не быть. Да что там... Наверняка не было бы: ни хорошего, ни плохого. Джинна, выпущенного из бутылки, не заботят вопросы добра и зла. Если не удалось предотвратить катастрофу, пусть она хотя бы послужит уроком на будущее.

— Конечно, — ответил профессор. — Это уникальный артефакт позднеатлантической эпохи. С уходом Цао Шу у нас почти не осталось иных возможностей прикоснуться к знаниям о природе магии и реальности как таковой. Я тут ознакомился с последними работами по квантовой петлевой теории гравитации… Маглы вплотную подошли к решению этой загадки, но у них до сих пор не было экспериментального материала. А очень скоро — будет. Так что — да. Теперь, когда закончилась эта бешеная гонка за глиной Эдема, я вернусь в Скорхилл и отыщу амулет.

Марси помолчала какое-то время, покачивая ногой и о чем-то думая. Потом повернулась к брату и с лукавой улыбкой спросила:

— Возьмешь меня с собой?