Стальная Амелия (гет)

Нимфадора Тонкс стояла перед зеркалом и смотрела на своё отражение. Кажется, она всю жизнь — ну хорошо, последние лет восемь, с тех пор как твёрдо решила, что станет аврором — ждала такого задания. Настоящего, серьёзного… уникального и связанного с самой её сутью. Метаморф. Да, именно метаморфу было проще всего его выполнить — она понимала это, она гордилась собой, но… но вдруг её подготовки не хватит? Вдруг она просто не справится? Выдаст себя не сменившимся цветом глазом или утиным клювом, а своей неуклюжестью — не может же глава ДМП спотыкаться о край ковра и опрокидывать неловко задетые стулья!

Но… как ни смешно бы это звучало, пара упавших стульев ситуацию в Министерстве не пошатнёт, а вот если Стальная Амелия завтра не появится на работе… Ну и кто, кто, из тех, кому можно действительно доверять справится с тем, чтобы достоверно и долго изображать мадам Боунс? Да, ей по-настоящему доверяли, и осознание этого наполняло сердце Тонкс гордостью.

Значит, она обязана справится. Она просто должна!

Двадцать четыре часа назад анонимный источник сообщил, что на Амелию Боунс готовится очередное покушение. Предыдущее отправило главу ДМП на больничную койку, с которой она, правда, уже перебралась в собственную постель. Но мадам Боунс всё ещё была плоха: её хватило на то, чтобы, ненадолго придя в сознание, на одной силе воли покинуть Мунго своими ногами и добраться к себе домой. Однако говорить она практически не могла, да и слегла почти сразу, разве что успев связаться совой с Грозным Глазом.

К счастью, её осмотрел тайно прибывший Дамблдор и, успокоив всех, пообещал, что она поправится — но это произойдёт отнюдь не завтра, и в её отсутствие могут прийти в движение самые мрачные силы, затаившиеся у Фаджа под самым носом, дальше которого он отказывается смотреть. К тому же убийца может попытаться закончить то, с чем не справился в первый раз.

На собрании Ордена Феникса было принято решение ловить его на живца. В обход Аврората — кто бы мог дать гарантию, что шпионы не скрываются в их рядах? Никто. Пусть Фадж отчаянно не признавал факт возвращения Волдеморта, обстановка в Министерстве была напряженной и нервной.

Живцом стала Тонкс, которой предстояло изображать Стальную Амелию и в нужный момент подать условный сигнал членам Ордена, сидящим в засаде.

Увы, готовились наспех. Да, Тонкс много раз и сама бывала достаточно близко от мадам Боунс, к тому же, для неё собрали множество самых разных воспоминаний. Она смотрела их с Дамблдором, пока её не начало тошнить, как после суточного заезда на Ночном Рыцаре. Но ведь это же совсем не то, что по-настоящему кем-то стать.

Черты Тонкс поплыли и исказились, и она почувствовала знакомый зуд в меняющихся костях. Она внимательно осмотрела себя — для своего возраста мадам Боунс сохранилась очень даже неплохо… да что там — многие позавидуют! Она хихикнула, а затем задумчиво провела рукой по старым шрамам на животе и бедре.

Тонкс медленно прошлась, привыкая к чужому телу. Амелия Боунс была выше её на полголовы и сухопара, а еще её движения были удручающе точны — и это больше всего тревожило Тонкс. Она тренировалась до самого вечера, и в конце концов решила, что у неё получается, в целом, похоже. Нужно просто заставить себя представлять, что она не она, и держаться подальше… от всего, что может упасть. В конце концов, все знают, что мадам Боунс едва вышла из Мунго — и никто не удивится, если она будет, в основном, устало сидеть. Впрочем, Тонкс утешалась мыслью, что в чужом обличье она, по странной насмешке своего дара, была более ловкой, чем в родном — если только она не начнёт нервничать и не испортит всё этим, конечно. Но, с другой стороны, рассуждала она, вряд ли убийца действительно сможет её смутить или всерьёз напугать, а чего ещё ей бояться? Бумажек и секретаря мадам Боунс?

Переодеваться в чужие вещи было немного странно. Но, как выразилась Эммелина Вэнс, это было необходимо для полноты образа и достоверности ощущений, так что придётся полностью примерить на себя чужой гардероб. Тонкс против ничего не имела, но со смущённым удивлением обнаружила, что мадам Боунс отдавала предпочтение хотя и довольно консервативному, но весьма изящному и отнюдь не старческому белью: элегантный чёрный шелк с тонким кружевом смотрелся на ней весьма неплохо, и ведь кто бы мог догадаться, что что-то подобное можно носить под строгой тёмно-синей форменной мантией. Тонкс хихикнула снова, вспоминая, сколько лет наставник и его волшебный глаз провели рядом на одном этаже с мадам Боунс.

Тонкс разгладила складки и поправила на лацкане золотой значок ДМП. Шерстяная ткань мантии была такой мягкой и лёгкой, какую ей до сих пор не доводилось носить. Да и к чулкам она не слишком привыкла. Зато туфли — чёрные лодочки на невысоком каблуке — были удобными. Настолько, что Тонкс даже решила, что, пожалуй, сама могла бы сама такие носить. Может быть. Даже при всей её неприязни к подобной обуви. И тут же подумала, для кого бы… и немедленно выкинула из головы смутившие её глупости.

Оставалась причёска. Если ещё летом мадам Боунс ходила с короткой стрижкой, теперь Тонкс пришлось укладывать седые с остатками рыжины волосы в строгий пучок. И с этим ей тоже пришлось повозиться — до этого дня ей доводилось разве что наблюдать за мамой. Хорошо хоть шляпой мадам Боунс попросту пренебрегала, и носила лишь официальный головной убор члена Визенгамота, и, слава Мерлину, только на заседаниях.

В дополнение Тонкс вручили сумочку «с самым необходимым», на руку повесили сигнальную цепочку, а также выдали зачарованный Дамблдором портключ — на самый крайний случай.

И вот теперь Тонкс стояла перед зеркалом при полном параде и смотрела на глядящую на неё оттуда Амелию Боунс.

— Помада, — услышала она за спиной и почти подпрыгнула от неожиданности. И тут же одёрнула себя, оборачиваясь к вошедшей в комнату Эммелине:

— Да. Я помню. Сейчас.

— Вот, держи, — та протянула ей небольшой серебряный футляр, уже открытый, с неяркой тёмно-красной помадой — цвет которой, кажется, знали в министерстве все. Под глазами Эммелины залегли круги, и Тонкс стало неудобно за свою неуверенность. — Возьми, мадам Боунс просила тебе передать, — выдохнула Эммелина. Тонкс снова повернулась к ней и с трепетом взяла в руки недлинную палочку тёмного дерева. — И помни, ты — глава Департамента Правопорядка. Ты — Стальная Амелия. С чем бы ты не столкнулась завтра, ничто не может тебя потрясти и заставить лишиться достоинства, а когда мы поймаем того ублюдка...

— Я справлюсь, — кивнула Тонкс, отходя от зеркала и очень стараясь не опрокинуть журнальный столик.

— Постоянная бдительность! — рыкнул ей прямо в ухо наставник, заставив Тонкс подпрыгнуть. Как он так всегда появляется так внезапно? — Это может быть кто угодно и даже я, — мрачно продолжил он и приложился к фляжке.

— Я помню, — кивнула Тонкс. — Только не говорите, что вы всё это время стояли здесь, — сообразила она и почти застонала. Впрочем, какая разница — он всё равно видел сквозь стены.

Моуди мрачно расхохотался и, постукивая железной ногой, вышел из комнаты.

А потом она осталась одна — ей нужно было выспаться, как посоветовала Эммелина. Но заснуть у Тонкс просто не получалось — хотя она честно легла, аккуратно повесив мантию на вешалку и сложив всё остальное на стул. Ночевала она в гостевой спальне дома самой мадам Боунс — с тем, чтобы с утра оттуда отправиться в Министерство — и ей совершенно не спалось. Она лежала, ворочаясь в чужой постели, и смогла уснуть лишь под утро — и почти сразу же проснулась от звона будильника.

И вахта её началась.

«Ты — глава Департамента Правопорядка, Стальная Амелия», — звучали у неё в ушах слова Эммелины, когда Тонкс очутилась в Атриуме. Она строго кивала в ответ на приветствия, зорко высматривая в толпе потенциальных убийц, и с непривычки едва не подвернула ногу аккурат у фонтана. Если сейчас где-то в толпе скрывается Грозный Глаз, после он наверняка отчитает её за эту оплошность.

Сегодня на посту скучал Бобби Чемберс: он всегда приветливо улыбался Тонкс, когда она утром шла на работу, и она по привычке едва не помахала ему, остановив свою руку в самый последний момент, только лишь потому, что он вытянулся по стойке смирно и твёрдо отдал ей честь. Она сухо кивнула в ответ, направляясь к лифту. И ему, конечно, даже в голову не пришло взвесить её волшебную палочку.

Тонкс… нет — мадам Боунс направлялась сейчас не в свой кабинет, а в приёмную к Фаджу, на еженедельное утреннее совещание. И она ничего не могла поделать с охватившим её предвкушением: сейчас она попадёт туда, где собирались лишь избранные! Те, кто творил политику Волшебной Британии. Прямо сейчас… Это почти что как подслушать, о чём говорят между собой в учительской учителя!

Она и предвкушала, и в то же время боялась: вдруг ей придётся сейчас докладывать о чём-то серьёзном, хотя в покоившемся в сумочке ежедневнике по этому поводу не было ничего. Но вдруг там не всё? Впрочем, за ночь ничего не успело случиться, иначе Дамблдор бы наверняка узнал.

— Больше хмыкай, — напутствовал он её. — И помни, что мадам Боунс всегда лаконична. Сейчас такие мрачные времена, что речи пишут лишь нашему дорогому Корнелиусу. Просто потому что других вариантов в Министерстве ни у кого нет.

Тонкс вошла, изо всех сил постаравшись не споткнуться на самом пороге и не запнуться о край ковра, и остановилась, в панике вспоминая инструкции. Куда она должна сесть? Вот сюда, вспомнила она через секунду. Вон в то кресло с правой стороны стола на приличном удалении от массивного кресла Фаджа. Зачем, зачем она пришла так рано? Практически первой: в кабинете, кроме неё, обнаружился лишь Руфус Скримджер, сидевший аккурат рядом с ней, и Тонкс едва по вбитой уже привычке не скопировала сейчас Боби Чемберса. Впрочем, просто привычно скажи она:

— Здравствуйте, сэр, — он бы порядочно удивился… но нет. Она просто коротко своему шефу кивнула — и услышала в ответ:

— Мне тебя не хватало. Рад тебя видеть, Амелия.

— Я тоже. Р… Рада — ответила она, не очень зная, что следует говорить. Ну… они ведь давно вместе работают? Но назвать его просто «Руфус» у неё не повернулся язык.

Скримджер пристально на неё посмотрел и вдруг слегка подался вперёд — и Тонкс увидела его пронзительно-жёлтые глаза за очками ужасно близко. От изумления… да нет — от общего ощущения абсурдности происходящего она, видимо, слишком расслабилась и выронила свой монокль. Мордредова стекляшка! Снова! Пусть она и тренировалась его носить, она всё равно никак не могла к нему привыкнуть! Ей было с ним неудобно — и даже неожиданно обнаруженная возможность видеть с его помощью скрытые надписи в документах не компенсировала ощущения перекошенного лица.

Скримджер ловко поймал на лету монокль и, протерев его носовым платком, привычно, даже буднично вернул ей.

— Как бы ты ни старалась держаться, — произнёс он негромко, — я знаю, что ты пересиливаешь себя. Я понимаю — но со мной можно не притворяться.

Тонкс мгновенно смутилась — она словно подглядела и подслушала что-то очень и очень личное. Но что она могла поделать? И всё же видеть своего грозного шефа настолько неожиданно человечным было странно, но почему-то приятно, и Тонкс напомнила снова себе, что Скримджер и мадам Боунс знают друг друга много-много лет, наверняка прошли вместе немало, и вовсе не удивительно, что он сейчас так поддерживает её — и всё равно ей было неловко.

К её облегчению, в этот момент приёмная начала заполняться людьми — подтянулись заместители Фаджа и главы всех департаментов Министерства, и Тонкс почувствовала себя немного увереннее. Фадж влетел и занял своё место последним, промокнув платком пот на лбу, и совещание, наконец, началось — разумеется, с обсуждения вопроса о поимке заключённых, сбежавших из Азкабана, и неприятностей, что они доставляли всем хотя бы сами фактом собственного существования.

Судя по всему, разговор этот повторялся здесь регулярно — чуть ли не на каждом заседании. Это можно было видеть по скучности лиц, и Тонкс и не ждала от совещания особых сюрпризов — однако же, едва она позволила себе слегка расслабиться, хмыкая в нужных местах и серьёзно кивая в других, с неподражаемой манерой Амелии Боунс, как вдруг почувствовала у себя на коленке… чью-то руку. Сперва, по привычке, она хотела было шлёпнуть по ней ладонью, а то и проклясть — когда до неё вдруг дошло, чья же это рука, и Тонкс впала в ступор.

Да нет. Нет. Такого точно не может быть, твердила она себе — но наверняка знала: может. Она даже бросила украдкой взгляд туда, вниз — и, если бы не определённые ощущения, она бы точно не поверила своим глазам. Но те не врали, и правая рука Скримджера действительно двигалась, насколько позволял разрез на форменной мантии, по её бедру, а затем легла… хотя нет — она вовсе не легла… она удобно расположилась, да, наверное, так будет точнее — между её… нет, не её, конечно, а мадам Боунс… бёдрами.

И Тонкс не смогла вспомнить что на этот счёт говорил Устав, как и встроить этот факт в привычную ей картину мира. Она была настолько оглушена этим фактом, что окончательно упустила нить разговора, и очнулась на вопросе недовольно кривящегося Фаджа:

— Что вы предпринимаете по этом поводу, Скримджер?

— Разосланы многочисленные ориентировки, мы работаем с информаторами, — рапортовал Скримджер, не меняясь в лице, пока его рука под столом властно хозяйничала там, где Тонкс её прежде даже не представляла. — Также мы вводим дополнительные меры безопасности внутри, кхм… Министерства, — продолжил он, и Тонкс закусила губу изнутри, едва не застонав от демонстрации этих самым мер в тот момент.

— Амелия, у вам есть, что добавить? — Фадж бросил на неё полный ведомственных подозрений взгляд, и она очень постаралась собраться и сделать строгое… действительно строгое лицо, чему изрядно мешали под столом… предпринимаемые Авроратом меры. — Вы считаете, этого будет достаточно?

— О… — Тонкс почувствовала, что её голос почти сорвался, и была благодарна мадам Боунс за привычную всем лаконичность: — О да…

— Приятно видеть такое единодушие в ваших рядах, — Фадж был настроен скептично. — Но где, где, я вас спрашиваю, результаты? Ладно, переходим к делам на международной арене — что у нас там с нотой из Международной Конфедерации?

— Позвольте мне, — начал сидящий прямо напротив, через стол от них со Скримджером, Яксли, одарив их тяжёлым и давящим взглядом, от которого Тонкс захотелось сжаться, но она лишь выпрямила спину сильней и стиснула под столом руку Скримджера между ног — чем он, кажется, был весьма доволен.

Яксли был сух, серьёзен и ронял слова так же тяжело, как смотрел — и Тонкс видела, что за всем этим он хорошо скрывал злость, и чувствовала исходящую от него опасность. Пожалуй он вполне мог оказаться тем самым убийцей — ну, или его нанимателем, например. Тем более, что у Яксли были и личные причины не любить мадам Боунс: он ведь был когда-то её заместителем, а затем она заменила его на Тикнесса, и ему пришлось начинать в Международных Отношениях почти что с нуля. А Яксли не выглядел человеком, готовым спустить кому-то подобное с лёгкостью. Да и взгляды его на вопрос чистой крови секретом не были.

Он, словно что-то почувствовав, перехватил её взгляд, челюсть его напряглась, и Тонкс занервничала. Она неосознанно прижалась бедром к Скримджеру — и от ощущения тепла, чувствующегося сквозь все слои ткани, почувствовала себя в безопасности и разозлилась сама на себя. И подумала, как это глупо, лишь усилием воли не позволив своим волосам сменить цвет.

Наконец, это безумное совещание кончилось, и она смогла снова нормально дышать. Из приёмной министра Тонкс вышла вместе со Скримджером, обсуждая услышанное — пересилив себя и называя своего шефа «Руфусом», Тонкс невольно краснела и радовалась, что этого не видит никто. Ей всегда нравились мужчины постарше, в которых есть что-то такое… животное… и она могла понять мадам Боунс, но Мерлин, о таком она точно никому не расскажет. Никогда.

В лифт они вошли тоже вместе, и Тонкс точно знала, что, будь она убийцей, вряд ли стала бы нападать на свою жертву в присутствии одного из опытнейших авроров. Но потом они попрощались — и теперь ей предстояло шествовать одной через весь департамент.

Бумажные самолётики обгоняли её, почтительно облетая по широкой дуге, и Тонкс вспоминала, как ей самой постоянно приходилось от них уворачиваться, и улыбалась. Чуть-чуть.

Своего секретаря она миновала, умудрившись, к некоторому своему удивлению, поздороваться, даже не переврав его фамилию «Тистлевэйт» — нет, наверняка мадам Боунс его выбрала, пытаясь выучить парселтанг! Потому что не может нормальный человек каждый день произносить это помногу раз без какой-то действительно важной цели!

Оказавшись, наконец, в кабинете, Тонкс закрыла за собой дверь — и выдохнула. Она справилась, и теперь могла немного расслабиться — засесть за утреннюю корреспонденцию, которую старательный Тистлевэйт принёс, вежливо постучав в дверь буквально через полминуты. Заодно он принёс и чай — и когда Тистлевэйт тихо скрылся за дверью, занимая свой пост, Тонкс почувствовала, что во рту у неё действительно пересохло. Проверив чашку и её содержимое на проклятья и яды, она остудила чай и выпила его залпом.

И не смогла сдержать рвавшийся из груди смешок, стоило ей снова вспомнить совещание у Министра и меры, которые деятельно предпринимал Главный Аврор… нет, теперь уже точно Руфус. Она с трудом взяла себя в руки, уселась поудобнее и начала читать письма, просматривая их сквозь монокль. От неё хотели, просили, требовали, имели честь доложить — и её голова от всего этого шла кругом. Впрочем, после десятой подписи, поставленной заколдованным Эммелиной пером, её руки перестали дрожать, и Тонкс почти что вошла во вкус, в глубине души надеясь найти хоть какие-нибудь угрозы — и тут за дверью раздались подозрительные и странные звуки, весьма похожие на звуки борьбы.

Тонкс мгновенно выхватила палочку, готовясь принять бой — и вздрогнула, когда дверь без предупреждения распахнулась.

— Никакого не пускать, — рявкнул Яксли, врываясь к ней в кабинет и захлопывая за собой дверь перед носом слегка потрёпанного Тистлевэйта.

— Яксли, что вы себе позволяете! — пискнула Тонкс, крепче сжимая палочку, когда увидела, как он сам стискивает свою в руках. Нет, ну не может же это быть действительно Корбан Яксли? Не может же он оказаться вдруг тайным Пожирателем Смерти, явившемся убивать её посреди бела дня?

— Сколько, сколько ты будешь ещё наказывать меня за мои ошибки! — почти прорычал он — и рухнул перед ней на колени, и Тонкс, икнув, подалась назад, натыкаясь задницей на массивный стол.

— Я… Я… Яксли, вы больше не мой заместитель, встаньте, — Тонкс сумела взять себя в руки, лихорадочно вспоминая детали его досье.

— Да, в моём кресле давно уже сидит это бесполезное существо — Пий! А меня, меня ты сослала к Краучу, чтоб его черти разорвали в аду, — он почти зарычал, подползая к ней ближе и прижимаясь седой головою к её бедру. — Жестокая, жестокая женщина, — бормотал он, обнимая её колени. Совершенно ошеломлённая таким поворотом Тонкс попыталась его отодвинуть, но Яксли даже внимания не обратил. — Моя Амели, — страстно прошептал он, и руки его поползли вверх. — Всё вокруг стало таким ненадёжным и зыбким, перестань же мучить меня! Все последние дни я не нахожу себе места. Ты же знаешь, как я скучаю по нашим прошлым денькам... Я знаю, и ты скучаешь, я же видел, как ты смотрела на сегодняшнем совещании на меня. Ну хочешь, можешь меня наказать, я же знаю, как это тебя заводит! — предложил он, пока Тонкс просто стояла и смотрела на него сверху вниз. Неожиданно Яксли одним движением поднялся и, приподняв своими грубыми руками её за бёдра, усадил прямо на стол, опрокидывая чернильницу. — А хочешь, — снова страстно зашептал он, превращая чернила, разлитые на столе, в широкую чёрную ленту, — я завяжу твои строгие и пронзительные глаза, и мы вспомним об искушении Фемиды… Ты же знаешь, я умею работать языком не только на заседаниях Визенгамота…

Дери меня хвосторога, уж лучше бы он действительно их с мадам Боунс ненавидел! Это была последняя разумная мысль аврора Тонкс. Видимо, стены этого кабинета были по-настоящему хорошо зачарованы, мелькнуло в её голове. Тонкс вспомнила, как совсем недавно наставник рассказывал ей со смешком, каким потрёпанным возвращался Яксли в бытность свою её заместителем, когда мадам Бонус вызывала его к себе на ковёр… К ковру Тонкс точно была не готова! Морганина мать, взмолилась она, чувствуя, как Яксли покрывал грубыми поцелуями её грудь и шею… И тут в дверь неожиданно постучали.

— Я же сказал: у нас совещание, — рявкнул Яксли.

— Нет-нет, — быстро собралась Тонкс, решительно его отстраняя и не очень веря даже в то, что ей так повезло. И кто бы ни был её спасителем, она обязательно его отблагодарит! — Корбан, это может быть важно. У нас, в конце концов, беглые Пожиратели на свободе и, возможно, вернувшийся Волдеморт, — произнесла она со всей ей доступной суровостью. Яксли неожиданно вздрогнул, и Тонкс поспешила слезть со стола, поправляя одежду и роняя документы, лежащие на краю. — Войдите, — твёрдо произнесла она, краем глаза замечая, что Яксли одним взмахом палочки восстановил в кабинете должный порядок.

— Министр Фадж прислал меня за квартальным отчётом и ведомостями — с порога заявил, поправляя очки, Перси Уизли, и Тонкс была готова обнять и даже, возможно расцеловать его в обе щеки.

— Уизли… — Яксли почти шипел. — Везде вы. И снова не вовремя. Амелия, я не прощаюсь. Запланируй совещание, когда будешь готова.

— Непременно, — пообещала она. — Мой секретарь уведомит твоего, когда у меня будет окно.

Яксли кивнул на прощание и широким шагом покинул её кабинет, едва не сбив с ног посланца министра.

Они остались с Перси наедине, и Тонкс тихо выдохнула, однако позволить себе расслабиться не могла. Под её строгим взглядом тот явно нервничал и робел, словно она собиралась превратить его в еще один стул в своём кабинете, но изо всех сил старался сохранить невозмутимость.

— Итак, Уэзерби, — не удержалась она — и заметила как уши его краснеют, — вы говорили, квартальные ведомости и отчёт?

— Квартальный отчёт и ведомости, мадам Боунс, — он смущенно поправил Перси.

— Вы что, пытаетесь сказать, — Тонкс сурово посмотрела на него сквозь монокль, — что я не способна разобраться в своей же документации?

Перси покраснел целиком и отвёл глаза, а Тонкс прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и продолжила вынимать из него душу. Засранец этого вполне заслужил — Тонкс видела, как из-за его мерзкой выходки переживают его родители. И полагала, что, несмотря на её признательность за спасение, выволочка только пойдёт ему на пользу.

Когда Уизли испарился из её кабинета, Тонкс заперла дверь и, усевшись в кресло с ногами — и ещё раз проверив чары, наложенные дверь — глубоко задумалась. Она была откровенно шокирована разнообразием личной жизни мадам Боунс, и отдельно тем, насколько настойчивым был её бывший. Впрочем, это Тонкс бы ещё пережила — но она только что лишилась одного из лучших своих кандидатов в убийцы!

И нет, нет, она точно не желала думать о столе, за которым сидела. Хотя… Пожалуй, она была не прочь действительно хорошенько Яксли связать! Он был старым, мерзким, и его парфюм ей не понравился совершенно — так что Тонкс однозначно голосовала за Скримджера — и очень, очень надеялась, что к выходным они смогут вернуть всё и, главное, всех на свои места. Иначе… иначе она просто вынуждена будет… не уронить честь мадам Боунс. Да.

Хотя её смущало то, что она совсем не представляет её… кхм… предпочтений. Вернее, только что начала представлять. Да, да, у неё были показания Яксли по этому поводу. Фу. Фу! Некоторым скелетам лучше оставаться в шкафу. Связанными!

В дверь постучали, и Тонкс, нервно вздрогнув, опустила ноги, поправила мантию — и открыла, приготовившись опять узнать какой-нибудь особенный секрет Стальной Амелии Боунс… но ей всего-то лишь принесли на подпись бумаги. Много-много бумаг.

Едва она расправилась с ними и хотела было попросить, чтобы Тистлевэйт вновь подал ей чай, потому что время уже подходило к полудню, как в дверь постучали — и Тонкс снова вздрогнула. И снова напрасно: на сей раз ей пришлось решать просто скучные хозяйственные вопросы.

К часу дня она почти расслабилась, и даже попробовала было пообедать — но когда эльф доставил тарелки, еда показалась ей подозрительной. Пусть проверка ничего опасного не показала, Тонкс произнесла:

— Эванеско, — и отправила тарелки обратно, а затем взяла в руки чашку с чаем и, постаравшись устроиться в кресле как можно удобнее, задумалась.

Пожалуй, ей пришла пора выбираться из кабинета. Потому что если она просидит тут весь день, убийца может просто не решиться напасть, и точно не выдаст себя, и тогда зачем всё это? Нет, ей нужно выйти — но сперва проверить ежедневник и посмотреть, что там запланировано на сегодня.

В ежедневнике обнаружилось, что в половине третьего её ждёт совещание с главами подразделений — и до него как раз оставалось ещё довольно времени. Так что Тонкс вышла из кабинета — и отправилась неспешным и даже местами торжественным маршем по департаменту, с затаённым удовольствием мешая людям работать.

О, она как никто знала, насколько мешает нормальной работе внезапное появление на горизонте начальства — и если прежде она сердито недоумевала, чего им всем не сидится на месте, то теперь, оказавшись в этой роли сама, сделала удивительное открытие. Многие так забавно менялись в лице при её появлении, что она могла бы повторять это день за днём! Надо будет рассказать дядюшке Сириусу — вот уж он посмеётся. Впрочем, всё это было бы куда веселее, если бы Тонкс сейчас не болталась на удочке как червяк, на которого, к её то ли облегчению, то ли разочарованию, никто не клюнул. Пока.

Совещание с главами департамента оказалось весьма непростым, и Тонкс буквально спасло присутствие Артура Уизли — он пришел самым первым и, подав ей условный знак, что всё везде было в порядке, отечески ей улыбнулся. Когда совещание началось, Тонкс многозначительно хмыкала, и даже, кажется, в нужных местах, всё же будучи аврором понимая, о чём именно шла речь. Поддерживала — поглядывая на Артура — одно и решительно отвергала другое… и радовалась, что сидит во главе стола на приличном расстоянии от любых посягательств.

Однако окончание совещания отнюдь не принесло ей облегчения — напротив, рядом с ней тут же сгрудились её подчинённые, горящие желанием срочно с ней что-нибудь обсудить, и Тонкс занервничала: в такой толпе очень легко было незаметно наложить какое-нибудь проклятье или даже ядом воспользоваться. Её спасла Гестия Джонс, решительно пробившаяся сквозь плотное кольцо и с крайне озабоченным видом заявившая:

— Простите, мадам Боунс. У нас там неотложная и неожиданная проблема. Вы не могли бы пойти со мной?

— Конечно, мисс Джонс, — Тонкс очень, очень постаралась не вскочить, а просто встать из-за стола. — Простите, — улыбнулась она остальным. — Запишитесь у моего секретаря.

Они отступили — правда, не все, но от одного особо настырного господина её прикрыл Артур, заступивший ему дорогу с каким-то вопросом.

— Держись, — шепнула ей Гестия, когда они вышли из кабинета, и Тонкс только вздохнула. А ведь это только её первый день! И он ещё далеко, далеко не завершился… Отчёт и ведомости! Мерлин, она совсем забыла об этих идиотских бумажках!

Они с Гестией прошлись до её кабинета, и та, заперев за ними дверь и угостив голодную Тонкс тянучками и печеньем, спросила сочувственно:

— Ну как ты?

— Ты даже не представляешь, — искренне простонала Тонкс, буквально набрасываясь на еду. — И я не представляла. Что это так… насыщенно. Кромешный кошмар!

— Да, у мадам Боунс чудовищные нагрузки, не каждый способен справляться с таким количеством дел, — постаралась поддержать её Гестия. — Но мы все надеемся, что это не продлится чересчур долго, — и Тонкс оставалось лишь обречённо кивнуть.

Но, впрочем, рабочий день всё же заканчивался — ещё пара часов, и можно будет… хотя нет, с тоской подумала Тонкс. Когда это Стальная Амелия уходила домой в шесть?

Вернувшись к себе в кабинет, она сразу же поняла, что в обстановке произошло какое-то изменение, хотя, уходя, она крепко зачаровала дверь. Она подозрительно осмотрелась и, похолодев, обнаружила на столе аккуратный, перетянутый совершенно невыразительной дымчатой серой лентой букет.

Камелии для Амелии? Мерлин, почти застонала Тонкс. Чего ещё она не знает про мадам Боунс? Честно говоря, она уже почти не верила, что он проклят, но какого пикси?! Постоянная бдительность! Она провела над ним несколько раз палочкой, и только потом взглянула на карточку. На ней аккуратным, но совершенно безликим почерком кто-то оставил лишь знак вопроса, под которым указал ближайшее воскресенье и время «16:03».

Подписи не было.

Тонкс растерялась. Они ведь ещё утром договорились «о совместных учениях» со Скримджером на выходных. Она хихикнула и прикусила костяшки пальцев. «Совместные учения». Мерлин, она больше никогда не сможет спокойно слышать это выражение! Особенно из уст Скримджера. Когда Амелия это всё вообще успевает?

Но ведь как-то же успевает? Скримджер был так… будничен, когда они договаривались! Значит, успевает. И что ей помогает? Планирование!

Недаром мама ещё с детства пыталась её этому научить. Не то чтобы совсем успешно, но…

Перестав паниковать, Тонкс открыла ежедневник и увидела, что указанное на карточке время свободно, но обведено красным кружком, и со вздохом завизировала её. Карточка истаяла лиловым дымком, и Тонкс со стоном опустилась в кресло. Ничего. Она переживёт этот день — и будет надеяться, что к выходным мадам Боунс станет намного лучше, и хотя бы часть обязанностей она возьмёт на себя.

Впрочем, в следующие пару часов ничего неожиданного не случилось — и когда Тонкс уже почти вошла во вкус, сверяя данные по отчётам, поданным Авроратом за последние дни, она снова вспомнила про ведомости — и с некоторым трепетом послала Тистлевэйта за собственным заместителем, попутно примеряя на него роль таинственного убийцы. Сейчас Тикнесс оставался одним из главных её подозреваемых, у которых был если не мотив, то хотя бы возможность.

Впрочем, Тонкс не рассчитывала, что он нападёт на неё прямо здесь, в кабинете, но кто мог бы утверждать это наверняка?

— Тикнесс, — сказала она, копируя известную манеру Боунс говорить, не отрывая взгляда от бумаг, — вы принесли ведомости? И готов у нас квартальный отчёт — их запрашивает Министр!

— Р-р-р-ргав! — ответил тот, и Тонкс, недоверчиво подняв на него глаза, замерла на миг от изумления — потому что Тикнесс с папкой в… зубах стоял у двери на четвереньках.

И тут Тонкс просто возблагодарила Скримджера с его внезапными мерами, после которых она не то чтобы лишилась способности удивляться, но, определённо, её планка в данном вопросе поднялась вверх. И всё же вид заместителя мадам Боунс, невероятно похожего сейчас в своей чёрной мантии, со своей бородкой и зачесанными назад волосам на большого королевского пуделя, настолько её ошеломил, что она механически скомандовала:

— Сидеть.

И прикусила изнутри истерзанную за день губу, когда тот поднялся и замер на коленях, сложив на груди руки, словно лапы.

Мерлина драные панталоны, пробормотала про себя Тонкс. Они что тут, все?! Такие? И никто за пределами этого кабинета не знает? Даже сплетен никаких не ходило! Великая женщина мадам Боунс! Надо… надо будет вызвать к себе по одному всех, вдруг подумала Тонкс. И посмотреть, что тут будет.

А ведь завтра утром Скримджер собирался зайти с докладом. К ней. Утром. Наедине.

Ох, Мерлин…

Ей ужасно захотелось всех… ну не прикончить, конечно, нет — но, может, быть высечь? Интересно, в Департаменте всё еще разрешены телесные наказания, которые в Хогвартсе запретил Дамблдор? Хотя нет, точно нет — не ровен час, им ещё всем понравится…

Будто угадав её мысли Тикнесс, задышал чаще и прямо на коленях двинулся к её столу.

— Тикнесс, сидеть! Место! — запаниковав и поддавшись шквалу эмоций, скомандовала она.

— Пий, мадам, просто Пий... уже много лет... — глядя на неё с воистину собачьей преданностью, проговорил тот, выплюнув папку и прижимая её теперь к груди руками.

— Я сказала, сидеть! — воскликнула она, постаравшись в последнюю секунду, чтобы это прозвучало как можно суровей. — И не вздумайте снова... Ведомости! — спасительно вспомнила Тонкс. — Квартальный отчёт и ведомости! Их требует наш Министр.

Мерлин, если бы за Империо не сажали, пронеслось у Тонкс в голове, она бы его непременно заколдовала, чтобы он просто работал и уже перестал на неё так смотреть! Она просто боялась не то что поворачиваться к нему спиной — вообще вставать из-за своего стола из опасений, что он подберётся поближе и накапает на неё слюнями, как тот изъятый с места преступления пудель, что попытался изнасиловать её сапог... Фу, вот уж мерзость!

— Слушаюсь мадам, я займусь! — отрапортовал Тикнесс, и она велела очень строго:

— Оставьте папку здесь — и идите!

Он положил папку на её стол, грустно поднялся на ноги — и, доверчиво вываливая язык… кивнул, а затем резво кинулся к двери. И Тонкс вдруг захотелось бросить ему любимый резиновый мячик Бродяги, который она видела на Гриммо, и чем-нибудь угостить за хорошо выполненную работу, если, конечно, он будет хорошим Пием.

Кажется, у неё оставался крекер.

Морганина мать. Да.

Остаток дня Тонкс так остервенело работала над документами, что к вечеру внезапно для себя закончила проверять сводный отчёт не за прошлую неделю, а за две. К тому моменту, когда она, наконец, вернулась домой, ей не хотелось уже ничего — ни собрания Ордена, ни оперативного разбора действий с наставником, ни писем от таинственного убийцы, ни даже завтрашнего совещания со Скримджером — лишь только посидеть, положив на ноги большого тёплого кота мадам Бонус, покинувшего спальню своей хозяйки по каким-то своим делам.

Завтра с утра ей снова предстояло заступить на свою суровую вахту, и она намеревалась получше выспаться, и не думать, просто не думать о том, что ей сегодня вечером около лифта подмигнул ещё и МакНейр, и что это тоже должно было что-то значить…