Кровь Королей (джен)

Багровый закат окрашивал ветки молочника в цвет крови. После изнурительных битв даже такое прекрасное явление будет казаться осквернённым. Именно поэтому в одном дупле Великого Древа подготовка ко сну началась задолго до песни мадам Плонк и Блайз.

— Папа, папа, расскажи про Битву Углей, пожалуйста, ну пожалуйста, — вдруг заверещал совёнок.

— Хо-хо, это рассказ не на одну ночь, что именно тебя интересует? — колебаясь, согласился отец.

— Про Битву Королей! -совёнок заговорил шёпотом: — Только не так, как нам рассказывали на уроках. Расскажи, как это видел ты.

Отец опешил, это совсем не та история, которую стоит рассказывать совятам. Да, он может исказить некоторые моменты, превратив рассказ наставников в чистую правду, но сын ждёт от него того, что не слышал никто в его классе.

— Ты уверен, что хочешь услышать то, что видел я в той битве? — спросил отец у сына, предварительно убедившись, что супруги в дупле нет.

— Да, конечно, — начал убеждать сын, — я ведь уже летать учусь!

«Уже летать! Я отсутствовал не настолько долго», — удивился отец и тут же его настроение стало ещё хуже.

Сначала выговор за излишнюю жестокость к врагу от этого новоиспеченного парламентария, сующего клюв везде, где можно. Теперь сын его заставил вспомнить тот трагический день, когда совиный мир лишился своего героя. И, оказывается, что сражаясь на зачастивших пограничных конфликтах, он пропустил почти месяц взросления сына!

— Паап? — недоуменно спросил совёнок.

Это вывело отца из слепой ярости и печали. Он всегда умел скрывать их от остальных, переживая всё внутри. Оттого желудок его с каждым днём становился более хрупким.

— Ну давай, иди в гнёздышко. Сейчас я расскажу тебе эту историю, — вздыхая говорил отец.

Когда сын, немного поворошив пух клювом, устроился в гнезде, отец начал рассказ:

— Это уже был закат. Чистые бросились в очередную отчаянную атаку, всё дальше оттесняя наш отряд от остальной армии. Мы уже перестали видеть блеск ледяных щитов, отражающий лунный свет, но наши желудки были крепки, а голову подогревала мысль, что мы дерёмся за будущее наших детей. Но Чистым словно не было конца, они пытались порвать наш фланг, чтобы обойти всю армию с тыла. Я видел, как один за одним мои друзья из-за изнеможения пропускали удары и медленно, словно выпавшее при линьке перо, падали вниз. Страшно было осознавать, что вот-вот — и меня настигнет та же участь. Чистые уже начали ослаблять натиск, и всё больше солдат Титонического союза улетал в сторону. И вдруг я почувствовал толчок в голову. Меня оглушило, и я полетел вниз. Земля тогда приближалась очень быстро, и я даже испугался, представляя, что будет со мной после падения.

Но падения не случилось. Меня кто-то схватил и прижал к земле. Сквозь звон в ушах я слышал тяжёлое дыхание моего почти спасителя, скрежет его боевых когтей и предсмертные крики сов. Странно, но я только тогда понял, насколько громкой была эта битва. Сражаясь, я, похоже, так сконцентрироваться, что из всего огромного потока звуков улавливать только нужные.

Я тогда словно потерял зрение. Нет, глаза были целы, я не испытывал боли и свободно моргал. Мне почему-то просто не удавалось воспринимать то, что я вижу. А ведь кто-то в тот же момент сжимал когти на моей шее, отчего-то не решаясь сомкнуть их. Слава Глауксу, наш нынешний король Сорен не обладал таким пороком. По всей видимости, он сбросил с меня Чистого, а потом крикнул:

— Ползи в тыл, там тебе помогут!

Это был первый раз, когда я встретился в бою с ним! И при первой же встрече оказаться перед Сореном в долгу не входило в мои планы…

Совёнок слушал рассказ, чуть ли не с открытым клювом. «Такого уж точно никто не слышал!» Он и не подозревал, что его отец лично повстречался с Сореном в той битве. Теперь ему точно будет, чем похвастаться перед друзьями.

Но к большому сожалению совёнка, время за рассказом отца протекло очень быстро. Они даже не заметили, как мадам Плонк спела свою колыбельную вместе с Блайз, после чего Древо покрылось плотной завесой тишины.

Недавно прибывшим на Великое Древо Га’Хуула совам казалось, что понятия «тишина» здесь не существует. И как же они удивлялись, когда с великолепной колыбельной Древо словно замирало.

— Арман, — грозно прошептала супруга, вошедшая в дупло, — почему вы ещё не спите?

— Это была затянувшаяся сказка на день, — нисколько не шелохнувшись, улыбчиво прошептал Арман в ответ.

Больше они не проронили не слова, боясь потревожить волшебную тишину Великого Древа. Супруги разошлись по разным углам дупла и уснули под мелодичное потрескивание веток.

Арман понимал, что ему придётся рассказать историю целиком. На сон грядущий он начал перебирать свои воспоминания, решая, что стоит рассказать, а что нет. Он и так уже не сказал, что был ранен намного серьёзней, чем ему казалось.

* * *

Арман чувствовал, как кровь медленно стекает по лицевому диску. Он перестал чувствовать реальность происходящего, словно эта битва была каким-то страшно затянувшимся сном. Ночной Страж прополз несколько метров, с трудом поднялся на ноги и, расправив покрытые грязью и кровью крылья, взмыл в воздух.

Арман плохо понимал, что делает, он увидел большую серую точку, промелькнувшую между двумя Чистыми. Он не думал ни секунды, желудок сразу сказал ему, что это Сумрак и лучше помочь ему. Арман не понимал, почему Чистые не трогают его, он выбрал цель — пепельную сову, искусно сражающуюся с Сумраком.

Позолоченный шлем Армана скрылся под слоем запёкшейся крови и грязи. Ночного Стража с трудом можно было отличить от раненого Чистого, и Сумрак не отличил. Только когда Арман кивнул ему, серая неясыть осознала, кто это.

Но медлить было нельзя. Прямо сейчас Корин, держа в лапах уголь Хуула, со всех крыльев мчался в сторону вулкана Хратгар. Сорен с трудом успевал реагировать на неочевидные манёвры племянника, попутно отбиваясь от Чистых.

Сумрак лихим выпадом отправил в свободное падение очередного Чистого, пытавшегося атаковать Корина. И стоило только Арману и Сумраку присоединиться к защите Корина, как Чистые замедлились. Сумрак сразу же полетел на помощь братьям, которых прижали на другом фланге. Арман тоже было хотел развернуться, но вдруг вдалеке вспыхнули два жёлтых огня. Стоило ему только взглянуть на них, как его крылья стали слабее, а желудок словно заглушило. Арман не мог оторвать взгляда от этих двух приближающихся жёлтых огней. Он уже не чувствовал, что его крылья перестали делать взмахи синхронно, Арман не видел ничего, кроме двух ярчайших жёлтых точек.

Но вдруг эти огни исчезли, и Арман увидел её… Некогда самую прекрасную сипуху во всех совиных царствах. Сейчас её ослепительная красота превратилась в омерзительную смесь белого с чёрным. «Нира», — в страхе подумал Арман, выравниваясь. Ему уже удавалось встречаться с предводителями Чистых, и эта встреча не была приятной. Однако, Арман, понимая, что прямо на него летит больше похожая на хагсмару, чем на сову, Нира, не сдвинулся с места.

Нет, Арман изо всех сил бил крыльями по земле, пытаясь отвернуть в сторону. Только, когда Нира стрелой пронеслась над его головой, он понял, что всё это время лежал на земле. Тут же Ночной Страж быстро поднялся, пытаясь расставить мысли по местам после фингрота. Но его внезапно пробудившийся желудок сковал страх. Раньше он никогда не предавался влиянию ни крупинок, ни чего-либо ещё, поэтому потерять связь с желудком второй раз ему не хотелось. Но он летел вперёд, видя, как быстро Нира сближается с Корином. Арман сразу понял, что её цель — уголь Хуула, зажатый в клюве у Корина. «Что Корин собрался с ним делать? Почему он вытащил уголь из тайника?» — голова Армана разрывалась от вопросов, и ответ на них можно было найти только подлетев ближе к Корину и Сорену.

Но и это Арман не сумел сделать. Вновь он почувствовал, как чьи-то когти впились ему в спину и, наконец начав чувствовать боль, потерял сознание.

* * *

— Ты не должен быть здесь, дядя, — не оборачиваясь, произнёс Корин.

— Для меня нет лучшего места, чем сражаться рядом с тобой.

Вместе они летели к разбушевавшемуся Хратгару. Нира, сверкая жёлтыми глазами, мчалась за ними, уверенно сокращая отставание. Сорен только сейчас понял, что в лапах Корина обыкновенный уголь-живец. «Неужели он хочет заманить её в вулкан?» — мигал Сорен, глядя на столп дыма, выходящего из жерла вулкана.

Но вдруг раздался пронзительный визг, сопровождающийся болевыми воплями:

— Эй! Летите сюда, лава уже близко! — кричал Стрига, прижимая кого-то к земле.

Корин обернулся: Нира тоже свернула к Стриге. Весь его план был разрушен! Но медлить тоже было нельзя. Ему ничего не оставалось, и он, переложив уголь в клюв, спиралью опустился вниз. Взор обоих Стражей был направлен на лежащего под лапой Стриги. «Арман? Я же приказал ему возвращаться в тыл!» — присмотрелся Сорен. Вся голова сипухи была покрыта кровью, и уже не понять было: есть на нём шлем или нет. Арман стонал от боли: Стрига прижимал его раненую голову к земле, иногда сжимая её когтями.

Это был небольшой выступ вулкана, и прямо около него недавно разорвалась вулканическая бомба с магмой, которая сейчас медленно подтекала к Стриге. Корин с Сореном поняли, что собирается сделать эта сумасшедшая сова.

— Отдайте уголь! Иначе вашего солдата ждёт мучительная смерть в огне, — наслаждаясь каждым словом, произнёс Стрига.

Сорен заметил, как Нира распушилась, услышав слова Стриги. Но всё его внимание приковывал Арман, тщетно пытающийся выбраться из захвата. В воцарившемся молчании были слышны тихие стоны Ночного Стража. «Сколько крови он потерял?» — подумал Сорен, представляя муки Армана.

Но вдруг Корин сдвинулся с места, приблизившись к Нире. Желудок Сорена сжался в ожидании атаки Ниры, но та лишь спокойно сказала, поблескивая жёлтыми глазами:

— Ну наконец-то, послушный сын!

Корин подошёл к матери и, не смотря ей в глаза, положил уголь у её лап: «Дядя, не подведи». «Вот так, пусть повернётся ко мне, и….» — в панике рассуждал Сорен, готовясь сделать рывок.

Нира опустилась, чтобы поднять уголь, и в тот же миг раздался крик:

— Это подделка! — взвизгнул Сорен, переворачиваясь в воздухе, чтобы достать ледяной осколок.

Нира не успела и крылом пошевельнуть, ледяной осколок Сорена воткнулся прямо в центр её груди. Момент спустя струя крови вырвалась из-под осколка, а Нира, захлёбываясь собственной кровью, прошептала, бросив последний взгляд на Корина:

— Ты обманул меня, свою собственную мать!

— И как ты после всего, что сделала можешь называть себя матерью! — крикнул в ответ Корин, толкая, попытавшуюся взлететь Ниру ближе в подтекающей лаве.

Осмотревшись вокруг, Корин прокричал:

— За ним, дядя!

И Сорен увидел со всех крыльев улетающего Стригу. Этот безумец летел в прямо к жерлу вулкана!

— Брось его, Корин! — крикнул Сорен, понимая, что Стрига сгорит над извергающимся вулканом.

— Нет! Я должен настичь его раз и навсегда! — услышал он грозный крик Корина в ответ.

В тот же момент к Арману прилетели два Ночных Стража, но Сорен не стал давать им указания: он полетел догонять обезумевшего племянника.

Корин, быстро сближаясь, следовал за Стригой, синее оперение которого начало теряться в густом дыме. Сорен мчался изо всех сил, но вдруг его желудок свело судорогой. Восходящий поток раскалённого воздуха вдруг поднял Стригу вверх, опаляя его перья. Корина тоже начало подбрасывать вверх, прямо на приготовившегося к атаке Стригу.

Сорен увидел кровь, и его желудок заметался в ярости. Взлетев в дым, он точно также поднялся вверх, чтобы спикировать на Стригу и поймать падающего Корина. Быстрый разворот на пике подъёма, уверенное пикирование — и голова Стриги отделилась от тела и полетела прямо в жерло вулкана. Секундой после, Сорен уже аккуратно опускался к земле, держа Корина в лапах.

— Корин, нет! — сквозь слёзы крикнул Сорен, аккуратно кладя племянника на землю.

Крыло Корина, ещё в воздухе повисшее под странным углом, окончательно оторвалось, и кровь мощной струёй покидала свой дом. Корин только почувствовал толчок под крылом, после чего мир вокруг стал терять краски. Юного короля парализовало, и он камнем летел вниз, пока его не поймал Сорен. Это было последнее, что почувствовал Корин, перед тем, как потерять сознание.

— Нет, Корин, не покидай нас! Сейчас Отулисса пришьёт тебе крыло обратно, и всё будет в порядке, — тщетно тормошил Корина Сорен.

К королю тут же подлетели гахуулоги, и почти все молча отвернулись. Произошло то, чего все боялись с самого становления Корина королём. «Ничего уже нельзя сделать, Сорен», — каждый пытался сказать это вслух, но выходило лишь невнятное бормотание, отчего Сорену становилось ещё хуже.

Но вдруг, словно яркий луч надежды, выглянуло солнце, осветив лицевой диск Корина. И в тот же миг Сорен почувствовал сердцебиение под лапой.

— Он жив! — этот крик эхом разошёлся по округе, заставив сов начать накладывать повязки на Корина.