Матрос (джен)

В яхту Мариус влюбился сразу.

Он вообще любил воду. И путешествовать. Когда хозяин опустил его на палубу и сказал, что теперь это тоже их дом, и сейчас они отправятся в первое путешествие, Мариус, пятнистый чёрно-белый кот шести лет от роду, сперва обошёл всю яхту, а затем уселся на носу — и так и просидел там, жмурясь от дующего в морду ветра и вглядываясь в сверкающую на солнце бирюзовую воду и следя за кружащими в небе птицами.

Уходить не хотелось, но хозяин просто взял его и унёс, не слушая возмущённых воплей и не обращая внимания на попытки вырваться. Правда, пообещал, что теперь они будут часто сюда приезжать. И не солгал: они действительно выходили почти каждый уик-энд в море — но больше всего Мариус любил, конечно же, отпуска, когда они могли неделю-две провести вдали от большой земли и есть выловленную только что рыбу. И, конечно, купаться. Оба.

Так прошло целых четыре года. За это время Мариус обжил яхту и научился смиряться с нечастыми гостями. С некоторыми Мариус даже сдружился — особенно с тем здоровенным рыжим бородачом, что ловче всех ловил рыбу на спиннинг и кидал её на палубу ещё живой, позволяя Мариусу тоже приобщиться к охоте.

А вот женщин на яхте Мариус недолюбливал. И ладно ещё в большой компании — а вот когда они оказывались лишь втроём, ни рыбалки нормальной не выходило, ни даже обеда: на стол не лезь, в тарелку лапы не суй, и вообще иди отсюда и не мешай. Мариус, конечно, не обижался — что ж он, не понимал, что ли? У него тоже была соседская кошка… но женщин недолюбливал всё равно.

Как чувствовал.

И ведь эта была ещё не из худших! По крайней мере, она не пыталась его хватать и тискать — напротив, нервно вздрагивала и пятилась, когда их пути пересекались. Мариуса такое положение дел в целом устраивало: он терпеть не мог, когда его тискали малознакомые люди — да ещё чмокали в нос вымазанными жирной вонючей дрянью губами.

Так что нынешняя была ещё ничего — только уж очень неловкая и нелепая. И спиннинг-то она ни разу в руках не держала, и по палубе ходила в этих своих туфлях на нелепой и невкусной, как он успел убедиться, платформе. И волосы по плечам разбросала и плакалась, что ветер их кидает в лицо. Пришлось за нею приглядывать: вдруг что сломает или застрянет где…

Как в воду глядел!

Пока хозяин рыбачил, гостья решила заняться обедом. В целом, Мариус эту идею одобрил, но решил за ней присмотреть: мало ли. И страдал, глядя, как она пыталась почистить рыбу, возюкая ножом туда-сюда и заляпав чешуёй всю кухню. Показал бы хозяин ей, что ли, как это делается! А теперь эта чешуя будет прилипать к подошвам и лапам, а люди растащат её по всей яхте — да она вон даже в волосах у этой дурёхи застряла! Маркус недовольно жмурился и вздыхал — но что он мог сделать?

Наконец, это кудрявое несчастье закончило с чисткой и взялось за сковороду. Масла плеснула, конечно же, от души, будто хотела утопить в нём несчастную рыбу, и на плитку поставила. Затем выкрутила газ на максимум, плюхнула в масло рыбу и посыпала её сверху солью и перцем. Мариус опять вздохнул: перец он не любил. Но о нём никто не подумал…

Рыба на сковороде скворчала и брызгалась, и когда нижняя половина её зарумянилась, гостья подхватила её лопаткой — и плюхнула назад. Полетели брызги — и масло вдруг вспыхнуло. Дурёха испуганно вскрикнула, схватила кувшин с водой и плеснула на пламя. Вскочивший Мариус в отчаянии взвыл, но это уже ничему помочь не могло: масло полыхнуло под потолок, а эта придурошная, испугавшись, сшибла сковороду, уронив её прямиком на стол и разлив горящее масло. И… с криками убежала!

Что, что мог сделать Мариус? Ничего! Масло мгновенно пропитало полотенце, оно тут же загорелось — осталось разве что когти оттуда драть, с воем призывая хозяина.

Кажется, своими криками он сделал лишь хуже: теперь по палубе бегало уже двое, и оба вопили. Хозяин метнулся вниз, дура — следом, Мариус побежал за ними, но в дыму и чаду ничего толком рассмотреть было нельзя. Где-то тут был огнетушитель, вспомнил он — в ящике под горящим столом. Они что, забыли о нём? Яхта раскачивалась, люди бегали и орали, пару раз даже наступив на пытающегося попасть в ящик Мариуса. Дышать в камбузе становилось всё тяжелей…

Наконец, Мариус подцепил лапой дверцу ящика и запрыгнул внутрь. На то, чтобы добраться до засунутого в самый угол огнетушителя, ушло не так много времени — но, когда он почти дотолкал его до дверцы, крики снаружи поутихли. Последний толчок — и огнетушитель с грохотом полетел на пол. И, видимо, от удара включился и, страшно шипя, заплевался пеной, вертясь и разбрызгивая её вокруг. Мариус в панике спрятался назад в ящик — и сидел там, покуда тот не перестал бесноваться.

Толкнув лапой дверцу, Мариус принюхался. Пахло… странным — а ещё горелым маслом, рыбой и тряпками. Всё было в дыму, но даже сквозь него Мариус успел разглядеть, что огонь потух — а ещё что на камбузе никого нет. И правильно, решил он — и, спрыгнув на пол, тоже побежал к выходу, надеясь, что теперь они вернутся домой, и больше эту кудрявую идиотку хозяин сюда больше не приведёт.

Но палуба оказалась пуста — а в море, уже довольно далеко от яхты, Мариус увидел надувную лодку, быстро удаляющуюся в сторону берега. Он, конечно, закричал, и забегал по палубе, потом запрыгнул на перила, и, наконец, на крышу рубки — но всё было тщетно: ветер дул ему прямо в морду, и его не слышали.

* * *

Мелисса тихо плакала, стискивая пальчиками жилет, Феликс же молча смотрел вперёд, не в силах видеть, как сгорает его мечта. В его голове билась только одна мысль: зачем, ЗАЧЕМ он взял Мелиссу с собой? Она ведь и не хотела особо! И готовить не любит. Зачем она вообще взялась жарить эту рыбу? Что ей не сиделось на палубе? А теперь сидит тут и ноет — как будто ему и без этого не тошно! Но сил разговаривать с ней у Феликса просто не было.

До причала они добрались в молчании — и, когда уже на него ступили, Мелисса снова прохныкала:

— Ну прости-и-и! Я сама не понимаю, как так получилось!

— Зачем ты вообще полезла? — буркнул Феликс. Они шли к машине, и он уныло думал о том, что никакая страховка любимую яхту ему не заменит.

— Я не виновата! — разрыдалась Мелисса. Её пышные кудри поникли и, кажется, даже свалялись. — Это всё кот дурацкий! Это он мне дорогу перешёл — ещё в самом начале!

Мариус!

Феликс остановился, словно на полном ходу влетел в стену.

Они. Забыли. Мариуса. ТАМ!

А значит, он тоже сгорел — или утонул, если успел выпрыгнуть.

Нет, не они. Он забыл. Оставил там своего друга — и сбежал.

Тихо застонав, Феликс прижал ладони к лицу. Если бы он мог обменять всю страховку на жизнь Мариуса, он бы сделал это, не задумываясь — но обмен был невозможен.

— Я тебе такси вызову, — мёртвым, как будто не своим голосом проговорил Феликс. Она, кажется, говорила что-то, но он не слушал и не слышал — просто тыкал в экран телефона. Он посадил Мелиссу в машину, а потом дошёл до своей и, сев за руль, так и просидел там до тех пор, пока к нему не подошёл полицейский и не осведомился, всё ли с ним в порядке.

Пришлось соврать и уехать.

Дома было невыносимо пусто. Куда бы ни падал взгляд Феликса, всюду натыкался на напоминания о погибшем друге. Мягкая полка на окне, где тот обожал следить за птицами. Кошачье дерево у стены. Оторванный от махалки пучок перьев. Лежанка на полу у кресла. Ещё одна — в прихожей: Мариус любил там лежать, когда приходили гости. Пластиковый домик-туалет в ванной… Миски на кухне — и ещё с водой в каждой комнате. И фонтанчик в спальне… его едва слышный плеск нравился Феликсу, кажется, даже больше, чем самому Мариусу.

Какая там, к дьяволу, страховка.

Феликс ощущал себя предателем и убийцей. Как вообще можно забыть про кота?!

* * *

Что ж… Раз двуногие балбесы про него забыли, значит, ему придётся добираться до дома самостоятельно. Главное — вернуться в порт, а дорогу оттуда Мариус знал: труси себе вдоль шоссе, да и всё. Пройти так три городка — и он почти дома. Но сперва надо попасть на сушу. Так-так…

Первым делом он отключил сигнал тревоги. А затем послушал радиоэфир, однако ничего полезного там не обнаружил. Ну, может, и к лучшему… Оставалось выправить курс и держать прямо на берег — и можно было отдохнуть.

Ужинал он остатками рыбы — не столько потому, что был голоден, сколько потому что не желал, чтобы она протухла. Пить тоже хотелось, и, хотя добыть воду из бутылок он не мог, в сумке-холодильнике обнаружилось довольно растаявшего уже льда. Вахты себе Мариус назначил короткие, но частые — чтобы проверять курс. И всё шло просто отлично — но к утру он всё же устал, видимо, с непривычки, и уснул слишком крепко.

И нужный момент проспал.

Хотя даже если б и нет — что он бы смог сделать? Что может сделать один чёрно-белый кот, пусть даже и способный взять верный курс, с целым сухогрузом?

Откуда тот только взялся? Всё же было так хорошо! Всё шло просто отлично — и на тебе.

— О, да тут не так уж и пусто! — воскликнул загорелый парень в синих штанах и белой майке. — Глядите, кого нашёл! — он со свойственной двуногим бесцеремонностью подхватил Мариуса, и тот позволил ему это сделать. В конце концов, ему нужно проследить за порядком — а если он начнёт сейчас убегать и царапаться, запрут где-нибудь. Нет уж — Мариус определённо предпочитал свободу. Раз уж он пока тут единственный хозяин.

На этом всё, в общем-то, и закончилось: сухогруз подцепил яхту на буксир, и через несколько часов они уже были в порту. Вот только порт это был Мариусу незнаком…

* * *

Телефонный звонок вывел Феликса из прострации, в которой он находился всё это время. Номер был незнакомый, и Феликс довольно долго сидел, тупо глядя на экран, и не понимал, зачем ему отвечать. Но телефон всё звонил, и Феликс ответил — и не сразу понял, что ему говорят.

Яхта?

Нашлась?

Как это?

И вдруг до него дошло.

Яхта!

Если его яхта цела, значит, может быть, и Мариус тоже?

— А кот? — спросил он, перебив говорившего. — Кот там был? Кот?

— Есть кот, да, — ответил мужской голос в трубке. — Не, ну я ж не зверь какой — кота я так отдам, я всё по закону. Но вот яхту — вы же знаете правило «нет спасения без вознаграждения»? Я не так много прошу!

— Есть кот, — глупо улыбаясь, повторил Феликс.

И только потом начал вслушиваться в то, что ещё ему говорили.

До чего удивительна человеческая натура: минуту назад Феликс даже не вспоминал ни про яхту, ни про страховку — а теперь, слушая незнакомца… владельца какого-то сухогруза, который, по сути, требовал выкупить у него его же яхту, Феликс начинал закипать. Это… это просто нечестно! Это же его яхта! Это же незаконно — должно быть незаконно! Если он, скажем, подберёт на обочине брошенный Порш — он же не сможет оставить его себе! И вознаграждение от хозяина потребовать тоже не сможет. С какой тогда стати он должен платить?

Но сначала нужно было вернуть Мариуса — и Феликс поехал за ним, заодно договорился посмотреть, в каком состоянии яхта.

Повреждения оказались не такими уж и ужасными — и, глядя на валяющийся в углу пустой огнетушитель, Феликс едва не плакал. Зачем, зачем он хранил его в ящике, а не где-нибудь на виду? Конечно, в панике он о нём забыл! А кто не забыл бы?!

К юристу Феликс отправился прямо с Мариусом, при встрече сердито тяпнувшим его сначала за указательный палец, а потом обхватившего руку лапами и уткнувшегося мокрым чёрно-розовым носом в ладонь. Феликс был совершенно уверен в своей правоте, и был весьма обескуражен ответом мистера Эплбаума:

— Боюсь, владелец сухогруза в своём праве. Он действительно имеет право на вознаграждение.

— И что? — растерянно спросил Феликс. — Ничего сделать нельзя?

— Увы, — покачал головой невысокий сухонький Эплбаум. — Пустое, терпящее бедствие судно — фактически, его трофей.

Лежащий на коленях у Феликса кот возмущённо мяукнул и вонзил когти в его ногу. И Феликс правильно его понял!

— Вообще-то, формально яхта не была пустой, — сказал он, гладя Мариуса. — Там был вот он.

Мариус согласно мяукнул.

— Ну, кот — это же кот, — снисходительно улыбнулся Эплбаум. — Он же не человек.

— Он член команды, — упрямо возразил Феликс. — У него и фуражка есть! Форменная!

Фуражка и впрямь была: Феликс случайно купил её год назад в какой-то сувенирной лавке.

— Член команды, говорите? — с внезапным интересом переспросил Эплбаум. — А что... Чем чёрт не шутит... Можно попробовать.

* * *

Заседание суда вышло шумным и стало, кажется, звёздным часом мистера Эплбаума. Особенно он был прекрасен, когда демонстрировал судье Мариуса с фуражкой на голове.

— Судно отнюдь не пустовало! — патетически говорил он. — Я полагаю, никто в этом зале не будет оспаривать утверждение, что данный кот является живым? И он вовсе не просил помощи и не передавал сигнал S.O.S! — Эплбаум поставил кота на стол и поднял вверх вытянутый указательный палец. — Судно мирно дрейфовало, дожидаясь возвращения своего владельца, вынужденного срочно доставить на берег свою пассажирку. Обратите внимание, ваша честь, что сигнал тревоги был отключён!

Мариус громко мяукнул, подтверждая его слова.

— Допустим, — густым басом согласился с ним дородный судья. — Данный кот, бесспорно, жив, — в зале засмеялись. Людей было на удивление много: видимо, известие о необычном слушанье привлекло внимание. — И я вполне допускаю отсутствие с его стороны выраженных просьб о помощи, — в зале снова засмеялись. — Остаётся вопрос, можно ли считать кота членом команды?

— Нет, конечно! — воскликнул адвокат владельца сухогруза. Он сразу Феликсу не понравился: лощёный хлыщ лет тридцати, чьи часы, кажется, стоили больше, чем их яхта. Если они, конечно, были настоящими. — Кот — это животное! Животное не может быть членом экипажа!

— Возражаю, Ваша честь! — воскликнул Эплбаум. — Как известно, ещё в девяносто седьмом году мэром Талкитна, штат Аляска, был выбран рыжий кот Стаббс! И в две тысячи двенадцатом он был переизбран на эту должность! Если кот может быть мэром города…

— Протестую, Ваша честь! Я знал, что мой коллега сошлётся на этот пример — вот, пожалуйста! — хлыщ извлёк из парки какие-то ксерокопии. — В две тысячи тринадцатом «Анкоридж Дейли Ньюс» опубликовала расследование, результаты которого свидетельствуют о том, что это всего лишь фальсификация!

— Протестую, Ваша честь! — повторил Эплбаум. — О мистере Стаббсе неоднократно писали даже такие уважаемые издания, как «Вашингтон Пост» — раз уж мы ссылаемся на прессу как на источник, прошу приобщить к доказательствам этот выпуск. Но, впрочем, я могу привести и другой пример. Кошка Тама с две тысячи седьмого года работала станционным смотрителем, а потом и исполнительным директором станции Киси в японском городе Кинокава префектуры Вакаяма и имела официально утверждённый рабочий день, зарплату и обязанности.

— Протестую, ваша честь! — тут же вмешался хлыщ, но судья лишь махнул рукой:

— Отклонено. Продолжайте, мистер Эплбаум. У вас есть ещё что сказать?

— Разумеется, Ваша честь, — кивнул тот. — Обратимся к более дальним временам. В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году самка бразильского носорога была выдвинута в кандидаты на пост главы городского совета Сан-Паулу. И выиграла, Ваша честь, с большим отрывом! — он тоже достал из папки ксерокопии. — И, хотя результаты были признаны недействительными, этот прецедент вошёл в историю Бразилии — вы знали, что в бразильском языке есть выражение «голосование Какарео»? А оно есть! — он достал ещё одну распечатку. В зале опять засмеялись, и он продолжил: — Наконец, можно вспомнить знаменитого Инцитата, назначенного не менее знаменитым Калигулой римским сенатором!

— Протестую! — возразил хлыщ. — Все знают, что это просто легенда!

— Даже я знаю, что это вполне реальная история, — внезапно проговорил судья. — У вас есть ещё что-нибудь, мистер Эплбаум?

— Разумеется, ваша честь, — довольно кивнул тот. — Город Рэббит-Хэш, Кентукки — с девяносто восьмого года пост мэра там вообще ни разу не занимал человек! Были — последовательно — беспородный пёс Гуфи Борнемен, лабрадор-ретривер Джуниор Кохран, бордер-колли Люси Лу, американский питбультерьер Бриннет «Бринн» Полтро. Также в городе Анза, в Калифорнии, две тысячи третьем почётным мэром был избран козёл Опи. В том же штате, в городе Санол, в восемьдесят первом мэром был избран пёс Боско. Однако что я всё про местное управление… ваша честь, давайте вспомним Палмерстона, занимающего почётную должность главного мышелова британского Министерства иностранных дел. А ещё, — он выдержал паузу, — даже в России, в городе Санкт-Петербурге музеев под названием Эрмитаж официально работает целый корпус котов, Ваша честь. В их честь даже праздник отмечают раз в год весной — в апреле или в начале мая. Полагаю, этого достаточно? — осведомился он. — Если козёл может справиться с должностью мэра — почему кот не может считаться матросом?

— В самом деле, — едва сдерживая ухмылку, сказал судья, и зал буквально грохнул от смеха. — Прошу всех встать — суд удаляется для принятия решения.

* * *

Солнце играло на бирюзовой воде ослепительными бликами, в небе орали чайки, а Мариус сидел на крыше рубки и внимательно наблюдал за погрузкой. Нет уж, больше он не пустит дело на самотёк — эти двуногие ничего нормально сделать не могут!

— Так, — Феликс поставил галочку в последней свободной графе. — Ну, вроде всё.

— Топлива и воды хватит — я всё три раза перепроверил, — благодушно сказал здоровяк с густой рыжей бородой. — Остальное поймаем, если что, и в ближайшем порту докупим.

— Тоже верно, — Феликс сложил бумаги и положил их на корму. А затем потёр руки и спросил: — Ну что, отчаливаем?

— Давай уже, — здоровяк убрал мостик, отвязал швартовые и, спрыгнув на корму, поглядел на кота, подмигнул ему и спросил: — Ну что, матрос Мариус, ты готов? Официальный матрос, а? — он подмигнул Мариусу. — Как тебе? Судья утвердил!

Феликс тем временем заводил мотор — и когда тот мягко заурчал, Мариус громко мяукнул — и, спрыгнув с крыши рубки, решительно отправился в трюм. Проверить всё ещё раз.

В конце концов, кругосветное путешествие — это вам не мыши чихнули.

Тут всё должно быть на своих местах.

Включая, конечно, огнетушитель.