Цвет безумия (джен)

Белый — цвет безумия. Джин Эрсо знает это. Она видит это в своих снах, ощущает запах в воздухе, чувствует вкус на языке. Тлен и страх…

Она впервые поняла, что что-то не так, за минуту до выстрела Звезды Смерти. Покинув площадку связной башни на шаттле, Джин оглянулась и не увидела того, чье тело должно было лежать там, на ребристой дюрасталевой поверхности вышки. До рези в глазах она всматривалась вниз в надежде уловить хоть мимолетный проблеск белого.

Тогда Джин все повторяла:

— Не мог же этот ублюдок уйти! Он не мог уйти, только не снова!

— О ком ты? — встревоженно спросил Кассиан, и она раздраженно ответила:

— О том, кого ты только что подстрелил, конечно!

В темных глазах капитана Андора отразилось недоумение. До того искреннее, что Джин на миг оставила поиски своей цели, а в следующую секунду площадку стерло из этой реальности мощным столбом лазерного излучения.

Ей бы вздохнуть свободно: ведь она осталась жива, а враг ее семьи сгинул в зеленом свечении, но отчего-то Джин не могла перестать думать о том, что Орсон Кренник мог ускользнуть от возмездия в самый последний момент. Эта ядовитая мысль не давала ей покоя, а еще — странное выражение на лице Кассиана, когда она рассказала ему о том, что повстречала на площадке того самого офицера в белом, который всю ее жизнь преследовал и методично уничтожал семью Джин Эрсо.

— Джин, — осторожно начал Андор. — Посмотри на меня, Джин! Когда я забрал тебя с вышки, там не было никого, кроме тебя.

Она не поверила. Усмехнулась странно, незнакомо — углом рта. И уверенно покачала головой:

— Нет, он был там. Я говорила с ним, а он держал меня на мушке.

— Джин, я понимаю, ты пережила сильный стресс… Но я знаю протоколы имперских офицеров, мне не раз приходилось играть их роли, и поверь: тот, о ком ты говоришь, меньше всего был бы расположен выслушивать тебя. Они стреляют сразу, Джин.

Девушка некоторое время молчала, уставившись в одну точку. Раньше ей не приходилось сомневаться в себе, в своем разуме, и ощущения были новыми, страшными. Медленно, будто пытаясь убедить не только Кассиана, но и себя, она произнесла:

— Там, в шахте архива… Он стрелял в нас, помнишь? Именно он ранил тебя, Кассиан!

— Я видел двух штурмовиков в черном, — пожал плечами мужчина, — и никого — в белом.

— Но раньше, на Иду, когда погиб мой отец… Тот человек тоже был там. Ты должен был его видеть!

Кассиан только развел руками. Он не понимал, почему Джин уцепилась за эту абсурдную фантазию, но это тревожило его. Он не раз видел, как ломались психически даже мужчины, а Джин все же была девушкой, за короткое время перенесшей весьма травматический опыт.

* * *

С тех пор прошел год. Джин жила на базе Йавина IV, и ей не позволялось покидать это безопасное убежище. Кассиан в разговоре с Мон Мотмой особенно подчеркивал, что Джин Эрсо нуждается в терапии, в том числе — психологической. Но подобное бездействие убивало Джин. Она больше не пыталась доказать своему парню то, что видела собственными глазами. Затаилась, молча искала интересующую ее информацию и исправно ходила на сеансы к военному психологу. Тот говорил с ней мягко, но строго, просил вспомнить какие-то моменты из детства, но у Джин получалось плохо.

Воспоминания казались стертыми, нечеткими, расплывались по краям, как некачественная голограмма. И постоянно, постоянно на периферии этих ускользающих воспоминаний она видела его. Человека в белом. Орсона Кренника. Вот он приходит в их дом на Корусанте. Она помнила эти визиты, и особенно — недовольство матери. Громкие ссоры родителей после. Это всегда случалось, когда Кренник уходил: Гален и Лира орали друг на друга, а пару раз маленькая Джин слышала из-за двери тяжелые удары и мамины тонкие крики. А потом… на ферме и вовсе случилось страшное: человек-в-белом отнял у нее маму и папу, оставив в одиночестве.

По вечерам, сидя у терминала, Джин с остервенением искала в голосети малейшие упоминания об Орсоне Креннике, но неизменно ничего не находила. Либо все данные были стерты, либо, как и твердил ей Кассиан, этого человека не существовало. Кассиан подолгу разговаривал с ней, старался отвлечь от странной одержимости, успокаивал после кошмаров, терзавших Джин, но она все чаще замечала усталость и обреченность в темных глазах напротив. Он с едва скрытой радостью принимал новые назначения, пропадал на миссиях и все реже искал встреч с ней…

Джин было все равно. С помощью сеансов гипноза она выяснила подробности своих кошмаров, и ее интересовало только это. В ее снах Орсон Кренник был архитектором Звезды Смерти. Той самой, что уже несколько месяцев кружилась по орбите Йавина в виде астероидных осколков. И еще она выяснила, что он был лучшим другом ее отца. Пробить имя Галена Уолтона Эрсо по базам данных Альянса ей помог банальный подкуп: короткий трах в подсобке с оператором и, как ни странно, шоколадка. Парень был сладкоежкой.

Академия на Брентаале, «Программа Будущего», открытия галактического масштаба… Джин интересовало не это, а упоминания имени ее наваждения. Ничего. Она раз за разом прочесывала массивы данных, любую информацию, будь то видео, фото или документ, и в один прекрасный момент ее усилия увенчались успехом. На одной-единственной фотографии рядом с ее отцом и матерью стоял некто, обнимавший их обоих за плечи. Джин прищурилась против сияния экрана. Человек был похож и одновременно не похож на Орсона Кренника. Но это было уже кое-что. Зацепка, говорящая о том, что она все же права! Что не сошла с ума, как уверились окончательно бросивший ее парень и сочувствующе смотрящий психолог. Человек-в-белом существовал!

* * *

— Девушка нестабильна, — с сожалением сказал психолог, откинувшись на спинку кресла. — У нее навязчивые состояния, фобии, устойчивые кошмары… От недостатка сна развивается психическое расстройство, галлюцинации. Она уверена в том, что у нее есть персональный враг, которого никто из нас не видит.

Мон Мотма печально вздохнула. Она тоже видела это прогрессирующее безумие.

— Что можно сделать?

— От лекарств она отказывается. Однако во время сеансов регрессивного гипноза я выяснил нечто интересное, что, вероятно, и послужило настоящей причиной травмы психики Джин Эрсо. Это касается ее родителей и того, что случайно мог увидеть маленький ребенок. Первые эпизоды появления «человека-в-белом» начались еще на Корусанте, когда ей было около пяти лет. На записи слышно, как Джин описывает ссоры родителей. Возможно, с побоями. Она автоматически сочинила так называемого «врага», виновного в том, что ей не нравилось. Таких эпизодов насчитывалось несколько, потом наступило затишье и последний срыв — происшествие на ферме.

Психолог помолчал, поджав тонкие губы. По-старчески мутные глаза за стеклами очков были прикрыты, когда, собравшись с мыслями, врач сказал:

— Полагаю, малышка увидела то, что не должен видеть ни один ребенок. Доведенный до отчаяния и, возможно, борющийся со своими демонами Гален Эрсо убил жену и сбежал, бросив дочь на произвол судьбы. Отсюда появление устойчивого образа «девочки в колодце» — это некий защитный механизм психики, отказывающейся принять действительность.

— Она опасна? — спросила Мон Мотма, и старик ответил:

— Вряд ли. Только если для себя самой. Если в ближайшее время не начать курс лечения, дело может усугубиться попытками суицида.

* * *

Джин понятливо кивала. Да, она поняла и приняла страшную правду. Да, скорее всего, в ее семье была и есть предрасположенность к психическим заболеваниям, и она должна бороться с этим, чтобы не сойти с ума. Звезду Смерти спроектировал Бевел Лемелиск, а человека по имени Орсон Кренник никогда не существовало — он плод ее больного воображения, подстегнутого страшными событиями прошлого и военного настоящего.

Джин оставила свои поиски и даже начала пить лекарства, и мысли об Орсоне больше не тревожили ее… пока однажды она не встретила его в толпе возвращающихся с вылета пилотов. Он шел ей навстречу, глядя прямо в ее застывшее лицо, и счастливо улыбался, словно потерянной, только сейчас найденной дочери. На этот раз он был не в белом — такой же оранжевый комбез, как и у остальных пилотов и техников, но это лицо, цвет глаз, походка… Она не могла ошибиться. Поравнявшись с остолбеневшей от ужаса и отчаяния девушкой, он повернул к ней голову и, заговорщически подмигнув, приложил палец в перчатке к губам.

Через пять стандартных часов основная база Альянса взлетела на воздух, похоронив идейных вдохновителей, людей и военный транспорт. Может, Джин Эрсо и была сумасшедшей — кто знает, вот только в списках погибших не было ее имени.