Вынужденные перемены (джен)

— Экхолз! На выход!

Логан лениво повернул голову и взглянул на гремящего ключами Лэмба равнодушным взглядом, даже не утруждая себя тем, чтобы притвориться заинтересованным.

— Вставай, говорю! — И так раздражённый шериф прищурился и поджал губы, однако и это не произвело никакого впечатления, так что ему пришлось произносить одну из самых своих нелюбимых фраз: — За тебя внесли залог, ты можешь быть свободным.

Вот теперь Логан не сумел остаться безучастным и неверяще уставился на шерифа, как раз в тот момент распахнувшего решётку камеры. За него некому было вносить залог. И это не говоря уже о том, что никому не было дела до его плачевного положения и самой нужды в залоге. Фамилия Экхолз уже давно стала оскорблением, а преступления Аарона пусть и не были доказаны недавним судом, репутацию уничтожили не только отцу, но и сыну. Аресту Логан не удивился, приняв его как данность, а после первых же слов шерифа понял, что легко не будет. В крови ещё бурлил адреналин, в ушах звучал грохот выстрела, но доказывать что-либо не нашлось сил — Логан связался с адвокатом и ещё даже до того, как Сэмюэль Коган обрисовал реальное положение вещей, смирился, что сидеть придётся долго, как бы не до самого суда… И потому сейчас медлил. Не сыр ли это в мышеловке?.. С другой стороны, если кто-то готов выложить кругленькую сумму, обеспечивая ему временную свободу, — отказываться глупо.

И всё же подскакивать и нестись к выходу Логан не собирался — не желал доставлять удовольствие Лэмбу. Медленно и нарочито-лениво поднялся с жёсткой койки, прогнулся в пояснице, закинув руки за голову, зевнул и с невозмутимым видом шагнул к решётке, так и не задав ни единого вопроса. А зачем? Лэмб ничего объяснять не станет точно, отсутствие профессионализма тот компенсировал вредностью, а кто бы ни расщедрился на залог, вряд ли этот человек предпочтёт остаться анонимом.

На пути к желанной свободе поджидали неизбежные бюрократические проволочки в виде подписания кучи бумаг, но хотя бы от стандартного напутствия в виде запрета покидать город в этот раз удалось уклониться.

— Ты парень опытный, — издевательски хмыкнул Лэмб, ставя последнюю подпись и захлопывая папку с бумагами, — правила залога не хуже меня уже знаешь.

Логан снова промолчал, забрал из пластикового контейнера свои вещи, изъятые при аресте, и, не утруждая себя словами прощания, покинул кабинет шерифа, а следом и здание управления.

Как ни странно, ни в приёмной, ни в коридоре, ни даже на парковке не обнаружилось никого похожего на человека, желающего и, главное, способного внести шестизначный залог за Логана Экхолза.

Пару минут постояв на стёртых тысячами ног ступеньках и ничего не дождавшись, Логан мысленно пожал плечами и двинулся прочь. Главное, что залог внесли и он вышел из камеры, а кто и почему… Об этом можно подумать позже. Ключи от машины были бесполезны, поскольку «Ниссан» отогнали на полицейскую штраф-стоянку, телефон успел разрядиться, пока он «загорал» в камере, а из бумажника «загадочным» образом испарилась вся наличность.

Положение можно было назвать безвыходным, но после всего пережитого, в том числе за последние пару дней, Логан уже не считал себя вправе бросаться столь громкими словами по такому ничтожному поводу. Кредитки на месте, ноги целы, значит, ничто не мешает ему дойти до ближайшей стоянки такси… да и до «Гранд-отеля» не так уж далеко, в конце концов можно и пешком добраться.

Шагая под палящим калифорнийским солнцем, Логан вдруг поймал себя на том, что ни о чём не думает. Ни о прошлом, ни о настоящем, ни даже о будущем. Как будто единственным, что сейчас имело значение, была способность переставлять ноги, с каждым шагом отдаляясь от удручающе привычной камеры, продажного шерифа, допросной… По-хорошему, он должен был как минимум злиться, ну или хотя бы бояться, потому что перспективы у него были мрачными, но эмоций не было. Логан был каменно-спокоен и абсолютно невозмутим, что противоречило всему, что составляло саму суть Логана Экхолза — несдержанного, эмоционального, взрывного и не умеющего затыкаться, когда нужно.

Позади прозвучал автомобильный сигнал, повторился намного ближе, а когда это не оказало ни малейшего влияния на размеренно шагающего Логана, водитель, взвизгнув шинами, резко остановился рядом с ним.

— Ты чего ушёл? — вместо приветствия недовольно произнёс Дик Касабланкас и, перегнувшись через сиденье, распахнул пассажирскую дверь. — Ты же не собирался идти домой пешком?

Видеть Дика было странно. Сейчас. Здесь. После того, что было. Сесть в машину как ни в чём не бывало казалось невозможным, но и стоять посреди дороги, когда тебя столь открыто зовут, тоже не было правильным. Не зная, что сказать, Логан молча опустился на кожаное сиденье, и Дик тут же вдарил по газам.

Ехали в молчании. Играло радио. Безмолвие било по ушам.

— Рассказывай, — миль через десять велел Дик, не поворачивая головы и будто вообще обращаясь не к Логану.

Рассказывать не хотелось.

С момента ареста он произнес всего несколько слов, и первыми были не «Адвоката» или «Я не виновен», а вопрос про Веронику. Ну а после, выяснив, что она в относительном порядке, он просто молчал. Пока орал Лэмб, пока вызванный прокурор запугивал, предлагая подписать признание в обмен на смягчение срока, пока орал адвокат… Больше двух суток Логан молчал, и дело вовсе не было в шоке, вине, страхе и чём-то ещё столь же банальном. Он просто не хотел ни с кем говорить.

— Что тебе уже известно? — заставил себя произнести он, глядя не на Дика, а на дорогу.

— Ничего, — мотнул головой тот. Логан молчал, обдумывая следующую реплику, и Дик нетерпеливо продолжил: — Я не верю тому, что слышал. Хочу, чтобы ты рассказал свою версию.

— Вряд ли она будет отличаться от официальной, — пожал он плечами.

— Значит, ты убил моего брата?! — яростно произнёс Дик, вцепляясь в руль до побелевших костяшек, и по его тону ясно можно было услышать «я не верю, что ты убил моего брата».

— Да.

Дик ударил по тормозам, и Логану пришлось несладко: он ударился о парприз, хотя и успел выставить руку. Но обижаться на Дика ему не пришло в голову — понимал, что он заслужил всё, что Дик захочет сказать или сделать.

— Да расскажи же нормально!!! — заорал Дик чуть не плача.

Стало совестно. Логан вздохнул, повернулся к другу… скорее всего уже «бывшему» другу и по-прежнему безэмоционально сообщил:

— Бивер взорвал тот автобус с нашими одноклассниками. Это он убил Морана. Это он взорвал самолёт с Вудди, а потом пытал догадавшуюся обо всём Веронику шокером, хотел застрелить её, но я успел вмешаться. Отобрал оружие, Бивер бросился на меня, мне пришлось его застрелить.

Дик хватал ртом воздух, не находясь с комментариями, но Логан не пытался смягчить правду, обелить себя или найти утешительные слова, он просто сидел и смотрел, ожидая вердикта.

Никакой вины он не ощущал, точно не за то, что защитил девушку, к которой был неравнодушен, и остановил убийцу, на счету которого, несмотря на юный возраст, уже было более десятка трупов. Бивера не было жалко ни капли. А вот Дика было. Перед Диком, чьего младшего брата он вынужденно пристрелил, было стыдно.

Но извиняться Логан не собирался, а потому молчал.

Вот только Дик тоже молчал. То ли понимал, что другого выхода у Логана не было, то ли пока не осознал информацию, то ли вовсе не слишком-то и горевал по брату, которого никогда и не любил…

Несколько минут спустя Дик тронул педаль газа и на скорости миль в сорок поехал в сторону дома.

— Ненавидишь меня? — спросил Логан, не выдержав молчания. Впереди уже были видны крыши домов Девятого района, и было непонятно, что дальше и куда вообще его везёт Дик. — Он бы пристрелил Веронику, а затем и меня…

— Заткнись, — зло перебил Дик.

Логан прикусил язык и замолчал. Но теперь эмоции наконец появились и рвались наружу. Хотелось заорать, что-нибудь сломать, да хоть подраться! Но только выпустить из себя всё, что он так старательно подавлял всё это время, не желая давать шерифу дополнительные поводы для радости. Самооборона, на которую напирал адвокат, сработала бы только при условии, что Логан поведёт себя правильно. И это было огромной проблемой — не умел он вести себя правильно! И молчать не умел. И притворяться хорошим мальчиком у него никогда не получалось…

— Блядь! Дик! Твой брат был ебанутым на всю голову! — сорвался он, плюнув на возможные последствия. — Не наставь он пистолет на Веронику, мне было бы насрать, сколько человек он уже угробил. Но он пытался убить нас. У меня не было выхода, понимаешь?!

— Он был моим братом! — заорал в ответ Дик, снова резко нажимая на тормоз.

Логана вновь кинуло на парприз, и теперь он не успел среагировать и приложился ещё сильнее. Но боль не отрезвила, напротив, будто окончательно сорвала все ограничения.

— Которого ты презирал, унижал и считал ничтожеством! — выплюнул он в лицо Дика. — Скажи, глядя мне в глаза, что ты его знал и любил, и я больше никогда не заговорю с тобой, признав, что не достоин твоей дружбы. — Дик ожидаемо промолчал, и Логана понесло дальше. — Этот отморозок, если бы не умер, получил бы смертельную инъекцию! Десяток трупов, Дик! Ты только вдумайся! Семеро наших одноклассников, водитель того автобуса, Моран, Вудди, пилот, копы… кто там ещё был в том самолёте…

— Заткнись, — повторил Дик, но теперь это подействовало. Теперь в его голосе была не злость, а боль.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — выждав минуту, Логан неуверенно протянул руку, готовый в любой момент отшатнуться или получить по роже, и сжал его плечо, качая головой. — И мне правда жаль, что мне пришлось так поступить, но…

— Без «но», Логан, — мотнул головой Дик и вдруг вышел из машины. — Блядь! Ну почему же всё должно быть так херово, а?! — заорал он во всё горло, пиная камни.

Дорога была пустой, насколько хватало взгляда, но всё равно эта вспышка казалась неуместной. Логан вздрогнул от неожиданности, а затем засмеялся.

Не было ничего весёлого ни в ситуации, ни в перспективах, ни вообще, но эмоциям нужен был выход. Любой. Иначе он сошёл бы с ума.

— Поехали домой, — садясь обратно в машину, устало сказал Дик и тронулся с места, не дожидаясь ответа. — Залог я внёс перед обедом, узнают об этом быстро, и в отеле тебя уже к вечеру будет караулить вся репортёрская братия.

Дик всегда был хорошим другом, хотя порой и вёл себя как мудак. Но предложение всё равно было неожиданным — даже с учётом внесённого залога. И это легко произнесённое «домой», как будто после всего произошедшего у Логана было право переступить порог дома Касабланкас…

— Дик… ты уверен?..

— Ты прав, я никогда не любил Бива, ты был мне больше братом, чем он, так что… — Дик жалко улыбнулся и развёл руками. — Прости, что он пытался тебя убить.

Логан чуть смущённо хмыкнул и в тон ответил:

— Прости, что убил его.

* * *

Короткий разговор помог обоим справиться с эмоциями, так что хотя и ехали в молчании, то больше не нависало дамокловым мечом. Однако когда Дик остановился перед домом и собрался выйти из машины, Логан остался на месте.

— Ты чего? — не понял Дик.

Логан неопределённо дёрнул плечом, не зная, как объяснить нерешительность.

Ричард Касабланкас, отец Дика и Бивера, отсутствовал в стране из-за преследования КЦБ и не мог возразить против намерения Дика привести в дом убийцу его сына, однако была ещё и Кэндалл — двадцатипятилетняя жена Дика-старшего и, соответственно, мачеха Дика-младшего… а заодно любовница самого Логана, с которой тот порвал совсем недавно, не потрудившись остаться «друзьями».

— Дома никого нет, — правильно поняв затруднения, хотя и неверно определив их истинные причины, успокоил Дик и мотнул головой на дверь. — Кэндалл собрала вещи и, не сказав ни слова, умотала куда-то сразу после… — так и не найдя в себе сил произнести «после гибели Бивера», он неопределённо махнул рукой. — Идём. Что бы ты там себе ни надумал, мне нужна дружеская поддержка, чтобы опустошить бар. И ты просто не имеешь права мне отказать. Только не сейчас.

Смущённо хмыкнув, Логан наконец вышел из машины и двинулся следом за Диком по отлично известному маршруту. Язык не поворачивался благодарить, но он испытывал ошеломляющую признательность к другу, не просто сумевшему принять его поступок, но ещё и старающемуся помочь самому Логану примириться с реальностью.

— Пить или ты сначала в душ? — спросил Дик, останавливаясь перед баром с задумчивым выражением лица. — Или, может, пожрём перед этим?

— Закажи что-нибудь, — без колебаний выбрал Логан, у которого при упоминании еды забурчало в животе: в камере предварительного задержания в управлении шерифа, прямо сказать, кормили не слишком хорошо, — а я пока пойду в душ.

— Пиццу? — риторически спросил Дик в спину, уже набирая номер Чо.

В душе Логан провёл намного больше времени, чем намеревался. Двое суток в душной камере после катания по грязной крыше в борьбе за свою жизнь и жизнь Вероники сами по себе заставляли ожесточённо тереть кожу мочалкой, а если вспомнить ещё и про моральную сторону ситуации, то ощущать себя грязным было вполне естественно. Он старался не думать о Бивере, не вспоминать убийство, но теперь, в иллюзорной безопасности дома Дика это было ещё сложнее.

Логан не раскаивался, не жалел о содеянном, был уверен, что повторись ситуация — он снова бы выстрелил в парня, чей отец и научил его стрелять. И всё же предательские сомнения роились жирными мухами вопросов. Может, нужно было просто врезать Биверу как следует? Логан ведь был намного сильнее; как бы Бивер ни кидался, его можно было остановить мощным ударом… да хоть в живот — чтобы согнулся от боли, свалился и корчился от невозможности вздохнуть, или приложить мощным левым хуком, выбивая всю дурь? Даже если бы Логан сломал ему челюсть, Бивер остался бы жив. Но Логан выбрал иной путь, он выстрелил.

Спрашивая себя, была ли в том реальная необходимость, Логан начинал сомневаться в себе.

Тогда, на крыше, казалось, что ничто Бивера не остановит. Но сейчас, когда адреналин не бурлил в крови, это уже не выглядело настолько верным решением.

Будь он один на один с Бивером, пистолет бы не понадобился — Логан легко отобрал бы у него оружие и просто и незатейливо избил бы мелкого придурка. Он не боялся за себя, любил риск и не пасовал перед опасностью. Но там была Вероника, и это меняло всё. Как бы Логан ни злился на неё, как бы ни обижался, ничто во всём мире не смогло бы его заставить спокойно смотреть на то, как Веронику пытают шокером и тычут в неё пистолетом.

Разозлившись на себя за рефлексию, Логан резко выкрутил ручку крана максимально влево и стиснул зубы, чтобы не заорать от обрушившегося на голову ледяного водопада. Из душа он вышел замёрзшим, но чистым как снаружи, так и внутри — холод прочистил голову и изгнал все лишние мысли.

Дик ждал у бассейна. Он успел переодеться и поплавать, и теперь сидел на шезлонге, накинув на плечи полотенце и лениво потягивая коктейль.

— Я уж думал, ты там утонул, — неестественно весело улыбнулся он и тут же потянулся за бутылкой. — Обойдёмся без тостов, ладно? Просто хочу нажраться.

— Я только за, — с искренним облегчением кивнул Логан, опасающийся, что попытки поговорить закончатся плохо, и сразу сделал глоток из протянутого стакана.

Пили почти в молчании. Обменивались ничего не значащими комментариями о вкусе пиццы да температуре воды в бассейне, но ни о чём важном говорить ни один из них не хотел.

Логана повело быстро — виски, а затем и текила на пустой желудок — не лучшее сочетание. И последовавшая за выпивкой пицца ситуацию не улучшила. К счастью, плохо ему не стало, и он просто заснул, а потому не слышал ни пьяных откровений Дика, признающего, что всю жизнь терпеть не мог младшего брата, а лет в десять так и вовсе мечтавшего, чтобы с тем что-то случилось, ни длинных трелей домашнего телефона Касабланкас, ни тем более вибрации мобильного телефона Дика. Он спал, и во сне его наконец-то ничто не беспокоило.

* * *

Утро не было добрым. Это Логан понял сразу, как осознал себя лежащим на неподходящей для сна садовой мебели. Помимо отвратительного привкуса во рту и тошноты, неприятных ощущений хватало: он замёрз, отлежал руку и вообще чувствовал себя хуже не придумаешь. За кронами деревьев занимался рассвет, рядом никого не было, и пришлось самостоятельно разбираться с проблемами.

Дик обнаружился на полу в гостиной — то ли не дошёл до дивана, то ли свалился с него в пьяном сне. Хмыкнув, Логан не стал его будить и прошёл мимо. Полчаса спустя, очистив желудок от следов вчерашних возлияний и приняв душ, он вернулся в гостиную, перетащил пьяно храпящего друга на диван, укрыл его пледом и только после этого отправился готовить кофе. Как ни откладывай, а проблемы нужно было решать, и делать это самому, не надеясь, что придёт добрый дядя и всё разрулит. И начать стоило с того, чтобы всё обдумать.