Youth (гет)

Конохагакуре но Сато, 69 г. со дня основания

— Блядь.

Даже хлопок, с которым закрылась дверь в ванную, прозвучал уныло-утомленно. Гай, с только открытой минералкой в руках, перехватил задумчивый и полный сомнений взгляд Хокаге, направленный на совсем другую бутылку — ром, который неосторожно оставил на столе Тензо, до сих пор приходящий в себя после недавнего посвящения Узумаки в джонины.

— Хуже будет, — вздохнул он, почти ненавидя себя за то, что ничем в данной ситуации помочь не может.

Токсикоз — не Мадара. Тут хоть миллиардные Врата открой — бесполезно.

— Сама знаю!

Попытка грозной Рокудайме огрызнуться на него прозвучала так вяло, что Гаю только еще сильнее стало жаль жену.

— Где? — кивнув на недопитый начальником охраны ром, Какаши забрала у него минералку и присосалась к горлышку с энтузиазмом выжившего в пустыне.

— Посты проверяет.

— М-м, ладно.

Совсем не утонченно вытерев ладонью рот и даже не подняв обратно маску, его любимая злюка побрела в сторону спальни, на ходу расстегивая молнию свободного платья, в которое сегодня, скрипя зубами, нарядилась в порядке великого исключения из-за визита Дайме.

Шило в мешке не утаишь, вот и интересное положение новой Каге Листа все же стало достоянием общественности немного раньше, чем они планировали. Впрочем, приезд правителя Огня не имел к этому отношения. Прямого, во всяком случае. Потому что поглазеть на беременную Хокаге не хотели, кажется, только мертвые!

Его самого это порой бесило до нервного тика. А вот Какаши придерживалась старой, годами проверенной тактики — молча и угрюмо переварила в голове все возможные варианты развития событий, взвесила собственные "за" и "против", определилась, чего хочет, и уже с чистой совестью и доброй улыбкой послала всех чересчур озабоченных личной жизнью двух героев войны по известному адресу. В конце концов, девиз: "Мне плевать, что вы обо мне думаете, я о вас не думаю вообще,"⁽¹⁾ — дочь Белого Клыка не подводил никогда.

Убрав бутылку так обожаемого Тензо — и его семпаем — алкоголя от греха подальше обратно в бар, Гай похромал вглубь дома, откуда уже доносились первые раскаты очередного спора между одним наглым нинкеном и его въедливой хозяйкой — кровать они опять не поделили, Ками-сама. Это при том, что там легко поместятся пятеро Копирующих Куноичи или около пятидесяти Паккунов.

Впрочем, пусть лучше с мопсом препирается, чем беспокоится из-за сплетен, с прибытием свиты Дайме разгоревшихся с новой силой. Гай сегодня предостаточно поймал на себе липких взглядов и наслушался резко обрывающихся шепотков. И если он ловил только отголоски всего этого, то Какаши, следовательно, отчетливо видела, слышала и запомнила каждый взгляд и каждое слово.

С другой стороны ... Наблюдая от дверей, как так и не снявшая платье жена, опершись коленом о кровать, пытается оторвать своего пса от своей же подушки, прикладывая слишком мало усилий, но зато обсыпая последнего виртуозно-нецензурными пассажами и угрозами бездомной и голодной старости, Майто понял, что единственный, кто здесь беспокоится о всяких глупостях — он сам. Тогда как Какаши Хатаке давно отучилась пускать в свою светлую голову кого и что ни попадя. Во всех смыслах. Кто-то, если переступил границы обычного любопытства, просто заплатит за это позже. А сейчас она отдыхала, принципиально оставив заботы на пороге. Даже причуды Дайме в системе ценностей его жены не стоили ее свободного времени.

В конце концов, ему ли не знать, с каким боем она себе это время вырывает, а также — каких усилий стоит вообще отвоевать себе место в мыслях этой невероятной женщины.

Какому-то Дайме и не снилось.

* * *

Конохагакуре, 42 г. со дня основания⁽²⁾

Бодрым шагом и с гордо выпрямленной спиной Майто Гай, учащийся первого класса Академии шиноби, подходил ко двору этой самой адовой Академии. Сегодня должно было быть еще хуже, чем обычно, и он морально готовился к граду насмешек, который, естественно, обрушится, едва его нога ступит на третью площадку, где сегодня у их группы с утра физподготовка и парные бои. На пол щеки все еще красовался огромный пластырь — залечивать безобидную ссадину ирьенины в госпитале не стали. Само собой, в классе не пошутит об этом только слепоглухонемой, а таких там нет. Разве что Хатаке, почти постоянно делающая вид, что ничего вокруг не видит, не слышит и не замечает. Это с ее-то слухом, который, говорят, такой же острый, как у собак. И у ее отца. Однако, как раз Какаши вчера уже высказалась и вряд ли станет что-то добавлять.

"Поверить не могу, что ты их так ни разу и не смог ударить."

Он сам с трудом в это верил, но правда упорно вставала во весь рост: не смог. Какой смысл в его тренировках, если они не приносят результат? Отец все говорит о важности старания и прикладываемых усилий, но какая разница, если ничего не меняется?

Оказалось, что, когда ты в академии шиноби, а чакры у тебя почти ноль — это бесконечное унижение. Всей душой стремясь пополнить ряды будущих защитников деревни, Гай как-то не задумывался, что будет дальше. Казалось, что ему нужно только попасть за эти вожделенные двери, и все станет прекрасно: появятся друзья, учителя откроют секрет, как сразу почувствовать чакру и увеличить ее объем, и совсем скоро он, Майто Гай, станет великим шиноби и все в Конохе будут знать его и радоваться каждой встрече. Потому что он всех спасет от какого-нибудь страшного врага, которого больше никто победить не сможет!

Пока что он был "зачисленным на будущую войну мясом", "неудачником", "бездарем" и просто посмешищем для всех первогодок. А в список врагов попадало только собственное тело, совершенно не желающее произвести немножко больше чакры — так, чтобы он смог хоть что-то почувствовать.

Не то, чтобы у него совсем не было этой необходимой энергии. Была. И ирьенины, и сенсоры на осмотрах однозначно подтвердили — чакра есть. Но так же непоколебимо постановили: такого количества не хватит даже на самую простую технику. Ему ничего, совершенно ничего не оставалось, кроме тайдзюцу. Гай не хотел, не мог подвести отца, который так верил в него. Но каждый проведенный на уроках день неизменно превращался в пытку и его собственная вера в то, что удастся закончить курс обучения, неумолимо уменьшалась. Он продолжал повторять вслух, что все сможет, но звучание этих слов уже казалось пустым, как трещание погремушки.

Вчера сказанное теми чунинами выбило единственную опору из-под его ног. Гай как-то приноровился существовать в окружении презрения одноклассников. Но насмешки, направленные на отца, на которые тому нечего было ответить, будто со всего размаху ударили его лицом о землю. Как они смеют? И почему то-сан их не остановит?

Через десять минут он сам нашел ответ на этот вопрос, уже по-настоящему оказавшись мордой в пыли. И если бы не неожиданное вмешательство Хатаке, синяками и ушибами, скорее всего, дело бы не кончилось.

А она распинала их — двух взрослых шиноби с опытом выполненных миссий за плечами — как глиняных болванчиков, руки из карманов вытащив один раз, чтобы тело в воздухе развернуть.

Куда ему до этого? Разве он когда-нибудь так сможет?

А еще, лежа в палате после процедур, предоставленный только своим мыслям, Гай вспомнил — Какаши никогда над ним не смеялась. Теперь ему было, с чем сравнивать. Из всех, кто изо дня в день с удовольствием рассказывал Майто, почему именно ему не стать нормальным шиноби, только Хатаке не нашла в этом ничего смешного. Она единственный раз озвучила то, что думает — тогда, на поступлении — и больше никаких комментариев в его адрес не сделала. До вчера. А после случившегося до Гая дошло, что слова о его возможной скорой смерти для Какаши были совсем не шуткой. Пожалуй, в них было даже слишком много правды.

Но все равно что-то не позволяло ему отступить. Нежелание предавать отца и его надежды? Количество часов, посвященных монотонным тяжелым упражнениям на полигоне Академии? Все еще живая мечта однажды бросить Хатаке вызов? Или желание когда-нибудь отплатить ей равноценно за то, что она вчера сделала для него просто так, проходя мимо?

Чем бы "это" ни было, оно не позволяло Гаю повернуть назад.

Класс уже почти полностью собрался и на полигоне стоял галдеж, в котором Майто поучаствовать не светило от слова "совсем". Он знал, что сейчас станет главной темой для обсуждения — стоит лишь подойти чуть ближе. Серая макушка, склонившаяся над каким-то очередным свитком на некотором расстоянии от столпившихся одноклассников, сразу бросилась в глаза.

— Ой, вы посмотрите, у Майто обновка!

Нобунаги Араши — один из таких же, как он, бесклановых, прибившийся в компанию к двоим из Инузука, завопил, тыкая в его сторону пальцем, так громко, чтобы никто не смог не услышать. Вся группа, как странный единый организм, тут же обернулась к нему, но Гай, на удивление, почувствовал от силы половину обычного смущения. А может, и нет. То, что забилось внутри, не очень-то походило на знакомое чувство. От смущения не хочется никому влепить кулаком по челюсти, и, желательно, так, чтобы оставить без зубов. И еще почему-то очень волновал вопрос: ему показалось, что Хатаке недовольно дернула головой на громкий вопль, или нет?

— А, — подхватил еще один, — наверное супер-крутые тренировки от папочки генина, ой, прости, я хотел сказать, дебила, не помогают против тумаков! Да, неудачник?

Что случилось дальше, Гай сам не понял. Кажется, он кинул сумку в первого, а второй как-то быстро оказался на земле. От одного толчка? Да все равно! Нужно бить, пока есть шанс!

— Разойтись! — зычно разнеслось над головами учеников. — Прекратить драку, — его буквально за шиворот майки сдернули с поверженного врага, но Гай еще успел пнуть того в бок. — Я сказал прекратить!! — проревел над его ухом Котару-сенсей и воздух потяжелел от выпущенной Ки.

Правда, Майто ее хоть и почувствовал наравне с остальными, — если не больше, болтаясь в руке наставника, — а испуг так и не приходил. Учитель был только помехой между ним и целью, поднимающейся с утоптанной земли.

— Что произошло? — спросил сенсей у притихшего класса. Гая, дернувшегося было вперед, шиноби тряхнул посильнее, так, что ткань под его пальцами затрещала. И повторил вопрос, наклонившись и обращаясь уже к нему лично. — Что. Произошло. М?

— Тренировка, сенсей. Отпустите уже Майто.

Непонятно было, кто удивился больше: учитель, сам Гай или все остальные.

— Тренировка? — Хатаке встретила подозрительный взгляд обернувшегося к ней, все еще с Гаем в руке, наставника с таким видом, словно вселенская скука тяжким грузом повисла на ее плечах. — Кто разрешал драться в мое отсутствие?

— Ну, — недовольно вздохнула Какаши, слегка нахмурившись и отведя взгляд в сторону, — вас не было, а урок начался. Мы решили попрактиковаться. Майто и Усаги выпало первыми. Черт, — добавила она так обиженно, будто всю жизнь мечтала с кем-нибудь подраться перед уроком, а это счастье выпало не ей.

— Э-э, — замялся на секунду учитель, — ну, ладно. Молодцы, что начали заниматься, — Гай почувствовал ногами землю и шеей свободу, — но в следующий раз, когда я задержусь, приступайте к разминке и пробежке. Какаши-чан, ты вполне сможешь начало занятия провести. А бои без меня проводить запрещается. Всем ясно?

— Да, сенсей, — ответил нестройный хор голосов. Какаши молча кивнула.

— Тогда на круг, давайте!

Все послушно потянулись на пробежку. Пока Гай оглядывался в поисках растворившейся среди одноклассников Хатаке, хоть и не знал, что собирается ей сказать, собственный рюкзак вдруг несильно впечатался в живот. Майто рефлекторно подхватил сумку.

— Больше так не прикрою. Думай головой, — прошелестело сбоку, и Какаши, так резко развернувшись на месте, что чуть не хлестнула его косой по лицу, побежала за остальными. Швырнув рюкзак к куче сложенных у забора вещей, Гай тоже присоединился к одноклассникам. В голове мысли дыбом стояли от произошедшего. Он, действительно, только что врезал Усаги, а Хатаке — та, которая и землетрясение, наверное, в сторонке бы перестояла с книжкой, если б могла — отмазала его перед сенсеем? И весь класс дружно смолчал. Впрочем, как раз это Майто не удивляло — переть против Хатаке разве что Асума мог бы осмелиться, но Сарутоби вся эта ситуация никак не затронула.

Солнышко весело припекало стайку носящихся по полигону и поднимающих пыль детей, а происшествия и не думали заканчиваться. Когда они отрабатывали движения тайдзюцу, побитый им Усаги, улучив момент, пока сенсей поправлял стойку кому-то из девочек на другом конце площадки, подошел сзади и ударил Гая под колени так, что уже Майто оказался на земле.

— Мы тебя с пацанами так после занятий раскатаем, что и папаша не признает, урод, — схватив за руку и делая вид, что помогает ему подняться, прошипел он, — не думаю, что Хатаке будет вечно тебя сторожить.

"Ободряюще" хлопнув Гая по плечу, одноклассник вернулся на свое место. А Майто, стиснув зубы и продолжив упражнение, случайно перехватил недобро прищуренный взгляд Какаши, направленный на того. Ну, нет! Она же не будет и сюда лезть? Это точно не ее дело!

Но дочь Белого Клыка, видимо, не считала, что должна у него, Гая, спрашивать, какое дело ее, а какое — нет. Сорок минут спустя избитый Усаги, которому не повезло попасться Хатаке противником, кашлял, отплевываясь от песка и пыли, и отползал к краю условного ринга от не спеша шагающей за ним Какаши.

— Кажется, ты тренируешь только язык, — задумчиво выдала она. — И больше ничего. Вставай.

— Я сдаюсь, — выставил вперед одну руку мальчишка, и на этом моменте учитель должен был объявить бой оконченным. Но раньше, чем он успел это сделать, Какаши продолжила говорить. И от неожиданно холодного рычащего голоса, совсем не похожего на ее обычный скучающий тон, кажется, подавились воздухом все вокруг.

— Шиноби не сдается, отброса кусок. Шиноби даже умирает, делая все возможное, чтобы предотвратить опасность, уменьшить урон, не раскрыть информацию и спасти товарищей. А крысы, которые на своих из-за спины нападают, умирают внезапно и незаметно. А теперь попробуй встать и напасть на меня. Я даже спиной могу повернуться, чтобы тебе легче было, хочешь? Или без дружков тебе скучно? Так зови, и я тоже повеселюсь.

В раскинувшейся над полигоном, вместе с летним зноем, внезапной полной тишине, так и не сделавший попытки подняться противник Хатаке отчаянно замотал головой.

— Бой окончен, — наконец вмешался сенсей, — расходитесь. Следующие Нохара Рин и Куренай Юхи.

Разговоры — обычный фон спаррингов — больше не звучали. Гай, у которого в голове не укладывалось, что Хатаке каким-то своим странным образом опять оказалась на его стороне, не знал, что думать, но надеялся, что ему повезет попасть в пару с Нобунаги, хотя бы. Но нет — тому достался Яманака. Однако, расстроиться Майто не успел — менталист, несмотря на то, что ему до Хатаке было далеко, методично и хитро избил одноклассника. А ведь считался в классе не из сильных бойцов. Гай начал понимать, что не только Какаши демонстрировала в Академии далеко не всё — все клановые, наверное, такие.

Когда подошла его очередь, он опять трамбовал собой площадку — один из Инузук,с которым Гай оказался в паре, тоже, кажется, не сдерживался. Но, хоть ему и досталось еще больше, чем в предыдущих драках, он тоже дважды пробил собачника по ребрам! И, судя по гримасам второго, пробил ощутимо. А ведь и не думал, что когда-то получится.

Значит, от его тренировок есть толк, нужно продолжать! Он бегает пятьсот кругов и отжимается двести раз, а сможет больше. И еще больше! А насмешки? С ними он поступит так, как делает Хатаке тогда, когда не хочет вмешиваться в происходящее — просто претворится, что ничего не слышит.

1) если я не ошибаюсь, так говорила Шанель.

Вернуться к тексту

2) на следующий день после неудачной драки Гая с двумя чунинами, но через некоторое время после поступления.

Вернуться к тексту