Особенный (джен)

— Ты не такой, как все, помни об этом, — Кендра опустилась на колено и обняла сына. — Постарайся не привлекать к себе внимания. Договорились?

Теплые губы матери коснулись его щеки, и он на миг прикрыл глаза.

— Да, мама.

Альбус выбрался из ее объятий и побежал играть на улицу.

То, что их семья "не такая", он усвоил давно. В их доме взрослые пользовались волшебными палочками, но от простых людей, соседей-магглов, как их родители всегда между собой называли — магию скрывали. За пределами двора нельзя было даже упоминать волшебство... В их деревушке — Насыпном Нагорье — проживало всего несколько подобных семей.

Но то, что даже среди магов он, Альбус, был "не таким", знал только он сам. В свои семь лет он был твердо уверен, что родился особенным.

Не раз он сравнивал себя с братом и сестрой, с детьми других волшебников и все больше и больше убеждался в своей правоте. Свой дар, а ничем иным это быть не могло, Альбус скрывал. Сам не знал почему, но чувствовал — так надо.

Когда же все началось? Он и сам не смог бы точно сказать. Наверное, когда ему было три с половиной года и родился Аберфорт? Возможно...

Иначе как объяснить тот самый первый раз?

Отец еще не вернулся с работы, мать вышла в огород набрать овощей к ужину, а маленький Альбус остался с братом один, в гостиной. Он сидел и собирал пирамидку, сосредоточенно нанизывая кольца в правильном порядке, когда брат начал плакать.

Мама не услышала и не пришла, чтобы взять малыша на руки, и он орал так, что Альбус не вытерпел.

— Да успокойся ты, мешаешь! — раздраженно прошипел он, заглядывая в кроватку и встречаясь взглядом с мутноватыми и такими еще глупыми глазками брата.

Он не любил, когда его отвлекали от важных дел, а собрать кольца по цветам и размеру — что могло быть важнее? А еще он ощутил тепло в своих глазах и что-то странное в голове, но осознать это, конечно, не смог.

А маленький Аб вдруг замолчал. Резко. Как будто выключили звук.

— Спи давай, нечего тут... — удовлетворенно кивнул Альбус, и тот уснул. Сунул палец в рот и зачмокал губами.

Альбус и сам не понял, что же тогда произошло. Но и потом, когда они оставались с братом вдвоем, если Аб начинал капризничать, стоило всем сердцем пожелать, и тот моментально засыпал.

Сегодня же Альбус окончательно убедился в своей уникальности.

Все началось буднично: он играл на улице, когда мама позвала его в дом и попросила присмотреть за братом и сестрой, пока она сходит за покупками.

Альбус, собиравшийся после прогулки продолжить чтение "Истории магии", совсем не хотел возиться с малышней. Научившись читать в пять лет, к семи годам он считал книги самым интересным занятием: это же целый мир! Столько тайн, секретов, фактов скрывали ровные строчки. Они завораживали, увлекали, и время текло незаметно.

А тут сиди развлекай младших погодок: брат и сестра еще даже читать не умеют, с ними и поговорить-то не о чем.

Зайдя в детскую младших — в отличие от старшего брата, те жили в одной комнате, Альбус увидел, как брат учит сестру строить домик. Он терпеливо объяснял трехлетней малышке, что сначала надо поставить стены, оставить место для окон и двери, а уже потом крепить крышу.

Что-то щелкнуло в голове Альбуса. Вот же выход! И можно будет читать в свое удовольствие...

— Как здорово у тебя получается, — присел он на ковер. — Аб, ты прирожденный строитель.

Маленький Аберфорт аж засветился от похвалы.

— И Ариана так внимательно тебя слушает, даже лучше, чем меня.

Улыбка на лице брата стала шире. Он умеет то, что не получается у старшего!

— Ты же покажешь ей, как строить еще другой дом, двухэтажный? И сад?

Альбус придвинул к ним красный кубик, но сделал это так неловко, что одна стена дома рухнула.

— Извини.

— Иди отсюда, ты только все портишь, мы сами.

Довольный Альбус кивнул и вышел из комнаты.

Со временем даже мама перестала просить Альбуса посидеть с сестрой. К ее удивлению, Аберфорт всегда проявлял желание сделать это сам.

* * *

Свою уникальность Альбус в следующий раз почувствовал три года спустя. Он был бы рад никогда не знать о своих способностях, но выбора у него не было.

Сидя в гостиной за учебниками, он заметил в коридоре родителей и невольно прислушался.

— Что случилось? — прошептала мать, увидев бледного как смерть супруга.

— Нам надо поговорить, — глухо отозвался тот. — В кабинете, — он махнул на дверь и направился туда, не дожидаясь ответа.

— Хорошо, как скажешь, — растерянно ответила мать и последовала за отцом.

— Быстрее. Только тихо...

Дверь скрипнула, и за ней пропали все звуки.

Альбус, случайно ставший свидетелем перешептывания родителей, не на шутку испугался. Он за десять лет своей жизни никогда прежде не видел отца настолько серьезным и бледным, а мать такой напуганной. Нехорошее предчувствие пробежало холодком по спине.

Он на цыпочках сделал несколько шагов к двери и обратился в слух, но ничего не услышал.

"Чары", — понял он.

Что же произошло? Альбус заходил туда и обратно по коридору, то и дело замирая и прислушиваясь. Ничего. Ни звука. А тревога почему-то нарастала и нарастала. Время шло, но родители так и не выходили.

В дальней комнате по коридору тихо плакала сестра, и слышен был голос брата. Вероятно, тот утешал ее, впрочем, как и всегда.

Альбус и не подумал сходить узнать, в чем дело, Аберфорт действительно управлялся с Арианой намного лучше, так что ему там делать нечего. Разговор родителей волновал намного больше.

За дверью раздались шаги, значит, чары сняли. Через мгновенье дверь открылась и из нее вышла мать — тоже бледная, глаза стеклянные, со следами слез. Она даже не посмотрела на Альбуса, сразу направившись к дочери.

Отец остался в кабинете. Альбус помедлил немного, постучал в открытую дверь и вошел, не дожидаясь приглашения.

— Отец... — тихо заговорил он.

Тот сидел за столом абсолютно неподвижно, уставившись в одну точку.

— Отец, — Альбус несмело подошел к нему.

Никакой реакции.

Альбус придвинул стул, сел рядом и тронул его за руку.

— Что-то случилось?

Ответа не было.

Что же делать? Альбус вздохнул и заглянул в глаза такого родного, но сейчас далекого человека. Тревога и желание понять, что произошло, потому что он чувствовал — это крайне важно для него, накрыли с головой. Он смотрел и смотрел в серо-голубые глаза, искренне желая знать...

Что произошло дальше, Альбус не смог бы объяснить даже себе. Но вдруг он увидел все: то, что произошло менее часа назад и, кажется, перевернуло его жизнь.

* * *

Персиваль Дамблдор подстригал живую изгородь, искусно орудуя секатором, и насвистывал какую-то веселую мелодию. Иногда он оставлял работу и огибал дом, чтобы посмотреть, как его младшая играет под яблоней на заднем дворе. Малышка заливисто смеялась, когда после дуновения ветерка на нее падали белоснежные лепестки. Весна выдалась теплой, и яблони были все в цвету.

В очередной раз отложив секатор, Персиваль тихонько прошел вперед и выглянул из-за угла дома, чтобы не помешать. Ариана взмахнула рукой, и лепестки у ее ног, словно снежинки, взмыли вверх и закружились в причудливом танце. Она счастливо рассмеялась и заставила их взвиться вверх еще раз. И еще.

Персиваль улыбнулся, в душе разливалось тепло. Первое проявление детской магии — его малышка уже такая большая... Постояв пару минут, он вернулся к изгороди — конечно, приятно смотреть на игры дочери, но работа сама себя не сделает. Постояв еще немного, он вернулся в сад.

Работа доставляла истинное удовольствие, Персиваль аккуратно срезал веточки, продолжая улыбаться.

Внезапный крик, раздавшийся откуда-то из-за дома, заставил вздрогнуть. Нехорошее предчувствие скрутило живот. Он бросил секатор и поспешил к дочери. Голос был не ее, но кричали точно со стороны внутреннего двора.

Персиваль забежал за угол дома и резко остановился. Все, что он успел увидеть: трое парней, окружавших его дочь, медленно упали на землю. Ему показалось, что в воздухе на миг застыли черные мелкие частицы, но они тут же исчезли. Мерлин, Ариана стояла, выставив руки вперед и втягивая в себя последние крупицы темной материи. На лице — ни кровинки, губы дрожали... Она словно очнулась, закрыла глаза и заплакала.

Персиваль подбежал к дочери, подхватил ее на руки и с силой прижал к себе, не позволяя увидеть то, что осталось от обидчиков, — его самого чуть не стошнило.

— Не смотри, — шептал он. — Я с тобой. Сейчас я отнесу тебя домой, моя хорошая, и все будет хорошо.

Он отнес дочь в дом, где навстречу им вышел Аберфорт.

— Присмотри за сестрой, пожалуйста, — отец усадил Ариану на кровать.

— Конечно, — брат с нежностью обнял плачущую сестру.

— Я... я на минутку...

Альбус с замиранием сердца наблюдал как отец, едва покачиваясь, прошел в кабинет, чтобы поговорить с матерью. Он уже не хотел смотреть, что было дальше, увиденное шокировало его, но сил оторваться не было.

Мать выслушала путаный рассказ и опустилась на стул. Руки дрожали, по лицу катились слезы...

— Что же теперь делать? Перси, они же... они же заберут ее... в Мунго.

— Не заберут, не позволю, — отец, сидевший за столом, опустил тяжелую голову на руки.

— Но как? Ариана... Она — обскур?

— Я не знаю, — не поднимая головы, прошептал Персиваль. — Но очень похоже. Она втянула все в себя, впитала, понимаешь?

— Но почему?.. Обскур появляется, если волшебник подавляет свою магию. Она же никогда...

— Ариана всегда была особенной. Чувствительная, внимательная к другим. А эти уроды ее перепугали. Она не хотела, я знаю. Она хотела только, чтобы их не было. Не было... — он обнял себя и стал раскачиваться.

— Бедная наша девочка... Что же нам делать?

— Я скажу, что это я убил мальчишек, — Персиваль прекратил раскачиваться, весь подобрался и выпрямился. — Я не позволю запереть мою малышку в Мунго.

— Но... Тебя посадят! — Кендра прикрыла рот рукой.

— Это я не смог защитить Ариану. Это только моя вина. А вы уезжайте в тихое место, подальше отсюда, и начните новую жизнь.

Кендра тихо заплакала, затем встала и прошла к двери.

* * *

Альбус осторожно отпустил руку отца, встал и тихо-тихо вышел из кабинета.

Он все узнал, как и хотел. Но... Мерлин, неужели все это правда? Почему так случилось?

Шок от увиденного медленно проходил, его место занимали мысли, они роились в голове, сменяя одна другую.

Его сестра — обскур. Это не точно, но слишком вероятно.

Если об этом узнают, ее запрут в Мунго, где она и умрет. А обскуры не живут дольше десяти лет...

Его отец сядет в тюрьму за убийство, которое не совершал.

Все пойдет прахом.

Но почему? Это же так несправедливо. Так...

Десятилетнему мальчишке было сложно найти ответ. Каким бы умным он ни был, он не был способен понять и принять случившееся. Все, что он знал, это то, что их жизнь никогда не будет прежней. Без отца... И как бы он ни хотел, какими бы магическими силами ни обладал, он ничего не мог сделать, чтобы исправить ситуацию.

* * *

Альбус медленно шел по берегу моря. Вот уже месяц, как они перебрались в Годрикову впадину. Вчетвером. Отца забрали три дня спустя после происшествия. Он взял всю вину на себя и был приговорен к пожизненному заключению в Азкабане. Смириться с этим Альбус не мог, но что он мог сделать? Ничего. Как он ни старался, отец его не слышал.

Арест отца снился ему каждую ночь. Когда за ним пришли, отец был спокойным, с потухшим взглядом и сгорбленной спиной. Он молча обнял их всех по очереди, а затем покинул навсегда.

Альбус вспоминал те дни, как странный сон.

После несчастного случая с дочерью отец, кажется, постарел на десяток лет. С утра он ни с кем не разговаривал, лишь обнимал Ариану и шептал, что не даст в обиду свою девочку. Мама объяснила сыновьям, что произошел несчастный случай, но отца, скорее всего, посадят в тюрьму. Она плакала и собирала вещи. Аберфорт мало что понимал, лишь ходил хвостом за Арианой. Альбус же замкнулся в себе, пытаясь принять произошедшее. Он знал правду, и знал, что родители никогда им ее не скажут.

— Почему мы не сбежим? Все вместе? — Альбус осмелился задать вопрос матери, но та лишь покачала головой в ответ.

— Нам некуда бежать, сынок. Все кончено, — тихо проговорила она, когда Альбус почти вышел из комнаты, решив, что ответа уже не дождется. — Наша жизнь здесь, в Англии.

— Но тогда отец остался бы с нами, — голубые глаза сына наполнились слезами. — Как мы без него?

— Вы справитесь, я верю, — Персиваль появился словно тень. — Когда-нибудь ты меня поймешь. И простишь, сын.

А потом его забрали. Впервые в жизни Альбус чувствовал себя настолько беспомощным и одиноким.

Ласковые волны набегали на берег моря, но Альбус не замечал их. Он брел по кромке воды босиком, глядя куда-то вдаль и думал, думал...

Почему отец бросил их? Как ему, Альбусу, теперь жить без него? Он же был для него главным человеком в жизни...

Одна мысль не давала покоя. Она была эгоистичной, жестокой, вызывала стыд, но никуда не уходила.

Ариана — обскур. Он почти уверен в этом. Скорее всего, врожденный. Или же она стала им, убив своих обидчиков, а затем втянув в себя всю темную магию. Альбус прочитал все, что смог найти в семейной библиотеке на эту тему, но сведения были противоречивыми. Никто толком не знал, как маленький маг становится обскуром, но одно было ясно: такие дети долго не живут, чаще всего до десяти лет. Случаев, чтобы ребенок-обскур встретил свое совершеннолетие, описано не было.

Но тогда получается, что сестра обречена? Она умрет в ближайшие четыре-пять лет. И жертва отца, оставивших их семью, станет напрасной? Как же так — пожизненно? Почему, за что?

Альбус пнул лежавший камень, и тот полетел в воду.

Нельзя так думать. Нельзя! Это бесчеловечно. Он же тоже любит сестру, может, не так сильно, как брат, но все ж он никогда не желал ей зла. Но она опасна для себя и окружающих. Она лишила его отца. Всех их. Она все равно умрет...

Альбус зажмурился и сжал кулаки.

"Не смей так думать! Не смей! Отец знал, что делал. Это его выбор".

Но как же сложно это понять!

Почему он должен жить с больной, обреченной сестрой, а не с отцом?

Он сел на песок, оперся спиной о камень, закрыл глаза и сжал руками виски. Уже не в первый раз Альбус возвращался в воспоминание отца и пытался найти ответ.

Вот их дом, сад, кусты и яблони... Он чувствовал запах земли — так она пахла только весной. Приторный запах цветущих яблонь. Отец счастлив — он любил работать в саду, простыми маггловскими инструментами, без магии. Говорил, что так ощущает связь с природой. Да и безопасно...

Вот отец засмотрелся на дочь. Альбус намеренно затормозил этот момент, чтобы прочувствовать все, что испытывал отец.

Нежность. Безмерная нежность разлилась по венам, когда он смотрел на Ариану. Любовь к маленькой девочке, его единственной дочери, переполняла сердце отца. Когда же та взмахнула руками, и белые лепестки закружились в танце, его охватила радость и гордость за дочь. Первая магия — как же это волнительно... Как первый шаг, первое слово... Отец улыбался, позабыв о работе, он любовался своей принцессой.

А потом душу пронзил страх. Панический, неконтролируемый страх и желание защитить. Оградить это прекрасное, нежное создание от грязи этого мира. Не допустить, чтобы его малышке было больно. А потом пришла беспомощность. Вязкое, тягучее чувство, что ты готов на все, но не можешь сделать ничего. Его сменило жгучее чувство вины. Он не смог. Опоздал. Не помог...

Альбус вынырнул из воспоминания, тяжело дыша. Вся гамма чувств захлестнула его, эмоции отца он чувствовал как свои. Излишней эмпатией он никогда не отличался, но сейчас... Как это возможно? Неужели желание понять вновь подтолкнуло его за грань обычных человеческих возможностей?

Очень хотелось пить. И чего-нибудь сладкого. Но с собой ничего не было, потому оставалось либо терпеть, либо идти домой. А там Ариана... И заплаканная мать. И нет отца.

При мысли об Ариане он впервые почувствовал нежность. И настоящую любовь. Но понял, что это не его чувства, а отца. Но сейчас ему до смерти хотелось защитить сестренку. Не допустить, чтобы их беззащитная малышка осталась одна в страшных пустых стенах больницы святого Мунго. Среди умалишенных, без материнской заботы и любви...

На глаза навернулись слезы. Он ни за что не допустит этого, чего бы ему это ни стоило!

Кажется, он только что понял отца.

Альбус поднялся и побрел к дому. Его там ждут. Он там нужен. Он особенный.