История Живоглота, рассказанная перед сном его котятам, переживающим из-за неумения колдовать (джен)

Непросто быть полукровкой. Каждый из родителей тянет тебя в свой мир, а на выходе... морда приплюснутая, лапы кривые. И характер... с перчинкой. Так мама говорила.

На самом деле, про морду и лапы я уже потом понял. А сначала я считал себя красавцем. Как мама — огромный пушистый низзл, или как папа — гибкий, жилистый и весьма обаятельный кот по имени Проныра.

Но вот хозяин был мне не рад. Когда я родился, он лишь покачал головой, буркнув что-то про Проныру, да поменял решётки на окнах, не только окончательно заперев матушку Графиню МурМур, но и перекрыв пути покорения её сердца со стороны Проныры.

Впрочем, меня это не остановило. Едва научившись сносно бегать и прыгать, я познакомился с папкой, и он тут же попытался в наилучшем свете показать жизнь обычного уличного кота.

И иной раз она действительно была непостижимо прекрасна. Что может быть более захватывающе, чем таскать мясо из миски цепного пса, более увлекательно, чем погоня за худой, но оттого ещё более злой и шустрой крысой, и более аппетитно, чем свежевыброшенные рыбьи головы?

Но и это мне надоедало, а ещё я начинал скучать по маме и сытной, уютной жизни домашнего низзла и возвращался назад. Только недолго продолжалась моя полувольная жизнь: я подрос и тоже перестал пролезать между прутьями.

Хозяин матушки был волшебник непростой, и частенько просил матушку о применении магии: проверить, правду ли говорит собеседник, расположить к себе или напугать. И меня он просил о том же, но если я и был котом знающим — видел многие чары, что папке не давалось, — то магии во мне не было ни на грош. Ну, напугать мог — но это только из-за внешности, больших лап да зелёных глаз. Ну, и характера с перчинкой. А так, чтобы магией... ну не моё это.

Другое дело — понравиться. Хозяину я не нравился, как и всем его гостям, а мне же хотелось! И вот решил я, что этот хозяин меня недостоин — тем более, матушка, на что была умницей, не упускала случая похвалить мою шерсть или идеальную осанку.

Нетрудно догадаться, что стало потом. Отчаявшись поиметь с меня хоть на грош пользы, разочаровавшись в моем характере и магической силе, отправили меня ни много ни мало — в зверинец. Магазин то бишь. Мышей ловить да ждать того, у кого рука не дрогнет.

От обиды перца в характере стало значительно больше. Новый хозяин и не думал уже, что настанет счастливый день избавления: я дико верещал, стоило мне оказаться в клетке, а будучи на свободе, требовал себе лучшие головы. Иначе — прыгал с высоты на рассеянных посетителей. Так и жил — год, два, три, привыкнув к своему маленькому, но очень мирному мирку, лишь изредка вспоминая о вольной жизни папы или магических ужимках мамы.

В тот раз хозяин из-за чего-то на меня обиделся. Не знаю даже, из-за чего: то ли из-за помеченных сапог, то ли из-за помятой совы. А чего она на мою мышь нацелилась? В общем, лишил меня хозяин рыбы, а разве это дело?

Вот я и стал примериваться. А тут — рыжий, да ещё и с крысой. Идёт, зевает, рот разевает по сторонам. Ну как тут было удержаться?

Вот я и прыгнул. А уже в полете увидел Её.

Девушка была красоткой. У неё была огромная копна потрясающе пушистой шерсти, стройные лапы и искренний взгляд. Взгляд свободного, вольного кота, который и в мусорку готов вломиться ради рыбки, и с цепным псом сцепиться.

Я не знаю, что со мной произошло. Просто я стал вдруг лёгким-лёгким, а в голове была лишь одна мысль: только бы она меня выбрала!

Она моргнула. Я успел увидеть лишь тень страха и недоумения, когда они сменились нежностью и любовью. Всё получилось!

А когда она подхватила меня на теплые передние лапы, я и вовсе почувствовал себя самым счастливым полуниззлом на свете. Ведь я обрел и хозяйку, и магическую силу.

И знаете, что я понял, котятки? Сила не в умении пугать врагов или отличать правдивые слова от вранья — хотя и это для хозяйки я делал — а в том, чтобы быть рядом с тем, кому ты нужен и кто нужен тебе.

Тогда и любая магия удастся.

Так-то, котятки.