Моя тёплая Морра, или Как белые ходоки Короля Ночи женили (гет)

Далеко-далеко, за великой ледяной Стеной на краю славного Вестероса — там, где снег и вьюга, ни врага, ни друга, где холод собачий и мороз кусачий — жили белые ходоки.

Были они смелые, сильные, с синими глазами и костлявыми руками, днем и ночью бродили по сугробам без устали, не смыкая глаз и не вкушая пищи. Самые настоящие мертвецы ходячие. И всё бы ничего, вот только не хватало им для полного счастья тепла. Искали его белые ходоки по всему свету и никак не могли найти. Разводить костров они не умели, свечей у них отродясь не водилось и даже их тела под истлевшими лохмотьями были холодны как лед.

Тысячу лет маялись ходоки в поисках желанного тепла, и осталась у них последняя надежда — перейти за Стену, чтобы согреться по-человечески. Там тебе и костры горящие, и ванны дымящие, и уста жаркие, и мясо жареное на вертеле. Но вот беда — Стена была неприступна, словно целомудренная девица, а те, кто ее охранял, боялись белых ходоков пуще смерти.

Сильнее всех трепетал перед ними Унылый Джон — брат Ночного Дозора, давший клятву оберегать человечество от вечной зимы. Когда старая нянька рассказала ему, что белые ходоки людей живьем едят да всё вокруг замораживают, он наделал в штаны от страха и так и не смог прийти в себя.

«Зима близко!» — кричал Унылый Джон на каждом углу и был готов костьми лечь, лишь бы не дать ходокам пройти за Стену. Если бы он только знал, чего те желают на самом деле, тут же открыл бы им ворота и вынес пылающий факел, объявив перемирие. Но кто виноват, что Унылый Джон ничего не знает?

К счастью белых ходоков, был у них Король Ночи — король законный, единым голосом избранный, не самозванец, не самодур. Синеокий, в черных одеждах, с покрытыми инеем рогами и ледяным копьем в руке, разъезжал он на вороном коне с пустыми глазницами и слыл на всю округу мудрым и бесстрашным правителем.

Король Ночи приказал ходокам не отступать от Стены даже до смерти, ведь королям в зимнюю стужу хочется тепла не меньше остальных. Каждую ночь отправлял он к Стене разведчиков и послов в надежде на переговоры и подбадривал своих подданных. А чтобы веселее им было бродить по бескрайним заснеженным просторам, Король Ночи сочинил песню, и все ее на радостях подхватили. Летела эта песня по ветру, сквозь зимнюю стужу, отражаясь гулким эхом от Стены, и на душе у них будто бы становилось теплее.

Унылый Джон, не кричи!

Я белый ходок в ночи.

Кто от зимы избавит меня

И даст мне немного огня?

Унылый Джон на Стене.

Я белый ходок во тьме.

Скоро наступит долгая ночь.

Кто же мне сможет помочь?

* * *

Однажды, когда стало совсем тоскливо и даже песня не спасала от холода, подумали белые ходоки, посовещались и решили Короля Ночи женить. В благодарность за мудрое правление, за то, что вел их за собой тысячу лет, никуда не сворачивая, и из корыстных побуждений, конечно. Разомлеет, мол, замерзший король в объятиях жены, глядишь, и его подданные быстрее согреются. А на свадьбе как не согреться? Где свадьба, там свечи, ложе жаркое и вино рекой.

— Мой король, как ты смотришь на то, чтобы связать себя узами брака? — вопросил советник с длинными седыми волосами, и белые ходоки дружно закивали, поддерживая его. — Время пришло. Править вдвоем гораздо теплее, да и наследник тебе нужен. Что, если не пустит нас Унылый Джон за Стену и замерзнем мы здесь, когда настанет долгая ночь? Кто зажжет огонь для будущих поколений? Кто поведет за собой уцелевших? Кто согреет их старые кости?

Король Ночи задумчиво почесал рога.

— Дело говоришь.

Советник поклонился, расплывшись в беззубой улыбке.

— Есть для тебя подходящая партия, мой король.

— Кто такая? Уж не золотую ли королеву с глазами цвета дикого огня ты хочешь за меня выдать? Говорят, она горяча в постели и от одного ее взгляда становится жарко.

Стоящие рядом ходоки рассмеялись, стуча кривыми почерневшими зубами.

— На золотой королеве клеймо позора, — возразил седовласый советник, — да и дура она, каких свет не знал. Позавидует твоей власти, решит от своего имени править — с такой женой и тепла не захочешь. Разбредутся твои ходоки по белу свету, и не будет у тебя ни царства, ни государства.

— А если правителя на драконьей королеве женить? — проскрипел кто-то из толпы, и та одобрительно загудела. — Огонь, а не женщина! Как вонзит в нее король свое копье, так все драконы станут его. И сам согреется, и нас в беде не бросит.

— Что ты несешь, лысый твой череп? — возмутился Король Ночи. — Драконы сожгут нас всех вместе со Стеной и Унылым Джоном, огонь у них смертоносный. Говори, — обратился он к советнику, — кого прочишь мне в жены?

Седовласый учтиво оскалился и начал вещать.

— Уроженка Одиноких гор, девица кроткая, тихая, видная, любящая тепло не меньше нашего брата. Ходит по земле бесшумно, как на крыльях парит, всюду ищет огни и свечи. Глаза у нее желтые, будто две яркие луны. Где бы она ни прошла, всё инеем покрывается. Но если растопить ей сердце словами добрыми и ласковыми, от нее жаром пышет на сотню миль вокруг, отчего и снег тает, и цветы распускаются. Чем тебе не жена, мой король? С такой королевой долгая ночь не страшна.

— Добрые и ласковые, говоришь? — хмыкнул Король Ночи, поежившись от налетевшего ветра. — Я же таких слов не знаю. Тысячу лет за Стеной бродим, скоро себя забуду. Скажу что-нибудь не то, и заморозит меня твоя девица.

Советник призадумался.

— Ну, что там дамам обычно говорят? Люблю и преклоняюсь, ты всегда будешь моей королевой… или что-то в этом духе. Ты справишься, мой король, даже не сомневайся! Как увидишь ее, ласковые слова сами на ум придут.

— Хороша? — блеснул синими глазами Король Ночи.

— Еще как! Век благодарить будешь.

— Тогда возьми с собой двух самых преданных ходоков и поезжай. Привези мне мою невесту!

Седовласый советник поклонился, запрыгнул на лошадь, такую же, как у короля, черную и костлявую, с зияющими дырами вместо глаз, и, свистнув из толпы верных товарищей, отправился в путь. А Король Ночи, чтобы скоротать время, запел по привычке свою песню, глядя, как несметная толпа белых ходоков топчется в снегах и жадно взирает на Стену, где высоко-высоко, на самом верху, теплились огни.

* * *

Обещанная невеста оказалась скромнее некуда. Ехать с советником и ближними ходоками она постеснялась и пожаловала к королю лишь спустя несколько дней после их возвращения. Все эти дни правитель рвал и метал. Он кричал так громко и страшно, что его подданные попадали в ужасе кто в сугроб, кто в ущелье и затаились, словно замертво полегли на поле брани.

— Как она посмела отказать?! — ревел в гневе Король Ночи, замахнувшись на советника ледяным копьем. — Никто не смеет мне перечить! Чем ты думал, седая твоя башка, когда сочинял свои сказки?

— Помилуй, мой король! — сжался от страха советник. — Оно ведь к лучшему! Чем женщина недоступнее, тем она желаннее. А уж такая женщина, как Морра, достойна того, чтобы ее целую вечность ждали, поверь.

— Морра? — переспросил Король Ночи, и лицо его просветлело. — Какое красивое имя! Морра...

Оттаяв немного, он воздел к небу свои закостеневшие от холода руки, похожие на старые грабли, которыми братья Ночного Дозора сгребали листву вдоль Стены, и белые ходоки все как один поднялись с земли, приветствуя своего повелителя.

* * *

Морра явилась в последний час перед рассветом. Король Ночи по привычке сидел на коне, освещая глазами кромешную тьму, а ходоки толпились вокруг него и сиротливо гремели костями. Вдруг что-то темное мелькнуло у подножья горы, и со всех сторон повеяло холодом. Осевший снег подернулся ледяной коркой, задрожали еще не проснувшиеся птицы, стало зябко и тревожно, будто всю радость из мира украли, будто Унылый Джон вышел на поединок с Королем Ночи.

Когда от горы отделилась тень, а в темноте мелькнули глаза, похожие на две желтые луны, ходоки восторженно зашумели. Морра проплыла над сугробами как пава и застыла прямо напротив Короля Ночи. Голова у нее была большая и бесформенная, из-под широких юбок выглядывали огромные лапы.

— Эффектная женщина! — зачарованно прошептал Король Ночи, в жизни не видевший никого красивее ходячих мертвецов, и ткнул седовласого советника копьем в бок.

— Пришла! — радостно воскликнул тот, всплеснув худыми руками. Он выступил вперед и поклонился. — Добро пожаловать, ваше изящество!

Морра не ответила. Она лишь перевела на советника ничего не выражающий взгляд, обнажила крупные белые зубы, ее юбки взметнулись от ветра, и стало еще холоднее, чем прежде.

— Леди Морра! — ласково произнес Король Ночи в надежде, что королевское слово покажется невесте сладким как мед. — Я позвал вас, чтобы предложить вам руку и сердце. Согреться в зимнюю стужу, родить наследника и вместе пережить долгую ночь. А еще доказать братьям Ночного Дозора, что мы хотим тепла, а не войны. Вы согласны стать моей королевой?

Морра язык проглотила. Она поправила сбившиеся юбки и неотрывно смотрела на короля, словно хотела отобрать его горящие синие глаза и поиграть с ними, как с праздничными фонариками.

Белые ходоки заволновались. Тут и там зазвучали встревоженные голоса.

— Пропали мы!

— Смерть пожаловала!

— А может, это и есть долгая ночь?

— Точно! Черная, холодная и унылая, как старина Джон.

Ходок с лысым черепом протиснулся сквозь толпу и вышел вперед.

— Ваша Морра страшная, как моя жизнь!

Король Ночи обернулся, грозно сверкнув глазами.

— Ты себя-то видел, красавец? — процедил он, доставая ледяное копье.

— Да вы взгляните на нее! Она как неживая, слова не вытянешь.

— Зато ты у нас живее всех живых! — подал голос седовласый советник. — Только и хватает сил на то, чтобы костями греметь, — он оттолкнул лысого и, натянув на лицо слащавую улыбку, повернулся к гостье: — Не слушайте этого дурака, ваша утонченность, у него череп пустой уже три сотни лет, все мозги высохли. Не стесняйтесь, будьте как дома. Все владения королевские к вашим услугам. Как освоитесь — свадьбу сыграем и наречем вас Королевой Ночи. Свадьба будет всем на зависть. Станем петь, плясать и на снегу резвиться. Глядишь, услышат нас за Стеной, поймут, что мы народ мирный и веселый, да и пустят к себе погреться. А если нет, то и без них не пропадем. Мы наслышаны о вашей страсти к фонарям и свечкам. Пойдем за вами хоть на край света, лишь бы отыскать огонь.

Дослушав советника, Король Ночи самодовольно усмехнулся, слез с коня и подошел к невесте, протянув ей свою костлявую руку.

— Мое замерзшее сердце жаждет вашего тепла, леди Морра! Я искал вас тысячу лет.

Он замер, с нежностью глядя в ее желтые глаза. Но вместо ответа Морра тяжело вздохнула, показала на прощание блестящие зубы и отправилась прочь, подобрав юбки. След, тянувшийся за нею, покрылся ледяной коркой, а в воздухе клубился сырой, промозглый туман. Белые ходоки не успели и рта раскрыть, как невеста короля завернула за гору и растворилась в рассветной дымке.

Король Ночи обезумел от гнева. Он ударил советника по хребту ледяным копьем и приказал ему исчезнуть с глаз долой.

— Пошел вон, проклятый сводник! — кричал он, размахивая руками. — Отправляйся к Стене со своими дружками и только попробуй прийти ни с чем. Что угодно делай, хоть пляши перед Унылым Джоном, хоть песни пой, хоть синие глазки строй, но заставь его открыть ворота! Если не покоришь Стену, можешь не возвращаться, иначе я снесу с плеч твою седую башку. А лучше отправлю послов за море, возьму в жены драконью королеву и спалю вас всех дотла!

Советник испугался королевского гнева, схватил за шкирку своих верных помощников, оседлал коня и был таков.

* * *

Ночи сменялись днями, туманы — снегами, мороз крепчал, ветер выл в чистом поле страшнее лютоволка, но не было со Стены ни ответа, ни привета. Посылал Король Ночи туда новых ходоков, те возвращались хмурые и насквозь продрогшие. Говорили, стоит седовласый советник с товарищами возле Стены насмерть, опасаясь нарушить королевский приказ, а все без толку. Никто к нему не выходит. Вот уж который день ни переговоров, ни сражения, ни малого огонька, чтобы согреться. Крепко поверил Унылый Джон в нянькину сказку про белых ходоков, и некому открыть ему глаза на происходящее.

Не было вестей и от Морры. Растаяла невеста в ночи как дым, будто и не существовала на свете. Король Ночи пригорюнился не на шутку. То и дело вспоминал он ее желтые глаза, что горели ярче свечей, и широкие юбки, в которые так хотелось зарыться лицом.

— Не видать мне тепла в этой жизни! — вздыхал Король Ночи, с раздражением глядя на полчище белых ходоков, равнодушных к его горю, и безутешно плакал. Не успев пролиться, слезы превращались в сверкающие синие камни и беспомощно падали в снег.

Поздним вечером, когда тусклое солнце закатилось за горизонт, он нашел среди заснеженных гор пещеру и залез туда с одним только желанием: никого не видеть. Укутался в свой истлевший от времени и непогоды черный плащ, лег на острые холодные камни и закрыл глаза. Повелитель белых ходоков не спал тысячу лет, но все еще тешил себя надеждой забыться сном. А сейчас ему и вовсе хотелось уснуть и никогда не проснуться.

— Иди сюда! Смотри, какой яркий! И жар от него, как от печки!

Король Ночи вздрогнул, услышав голоса. Снаружи доносилось безудержное ликование. Он выглянул из пещеры и увидел огонь. В снегу пылал масляный фонарь, распространяя теплый свет, а вокруг толпились белые ходоки и с жадностью тянули к нему свои костлявые руки.

— Посторонись! Король идет! — прохрипел лысый череп, разгоняя товарищей. Король Ночи подошел ближе и наконец увидел ее — свою невесту, что сбежала от него, так и не ответив на предложение руки и сердца. Морра сидела на пригорке неподалеку от пещеры и с любовью смотрела на горящее пламя.

— Моя теплая Морра, — ласково прошептал Король Ночи, приблизившись. От фонаря шел жар, голова кружилась от счастья и было так приятно чувствовать себя рядом с любимой женщиной, что у короля сладко защемило внутри — там, где когда-то, много веков назад, билось сердце.

Заметив, что король глядит на нее во все глаза, Морра подняла голову в звездное небо и затянула песню, а потом, тряхнув юбками, принялась танцевать. Снег под нею растаял, от земли шел пар, обнажая пожухлую траву и прошлогодние цветы. Песня Морры была такой же странной, как и она сама, в ней нельзя было разобрать ни слова. Но она звучала так искренне и так трогательно, что ни Король Ночи, ни белые ходоки не смогли сдержать восхищенного вздоха. Они окружили Морру и стали подпевать ей.

Как только песня закончилась, Морра кротко опустила глаза, затем, неуклюже переваливаясь с лапы на лапу, подошла к догорающему масляному фонарю и уселась на него. Огонь погас, отчего белые ходоки чуть не заплакали. Они стали зябнуть и жаться друг к другу, а когда Морра скрылась за черной горой, завыли в голос.

— Заткнитесь! Без вас тошно! — рявкнул Король Ночи и, проводив любимую грустным взглядом, вернулся в холодную пещеру.

Следующим вечером все повторилось. После того, как на землю опустилась тьма, пожаловала Морра. Вместо фонаря она принесла восковую свечу. Пламя беспокойно мигало, притягивая взгляды белых ходоков. Король Ночи склонился над ним, чтобы согреть закостеневшие пальцы, пока остальные с завистью смотрели на него, ожидая своей очереди. Как и в первую ночь, Морра пела и танцевала, а ходоки вторили ей. Только в этот раз она не стала гасить огонь и позволила свече догореть до конца.

Морра приходила каждый вечер. Она по-прежнему не говорила ни слова, просто согревая Короля Ночи и его подданных фонарями и свечками. Где она брала их, никто не знал и не спрашивал. Белые ходоки как завороженные смотрели на огонь, забыв обо всем на свете. И о веселой свадьбе Короля Ночи, которую так хотели сыграть, и о седовласом советнике и верных товарищах, застрявших в снегах у Стены, и об Унылом Джоне, что так и не пустил их внутрь...

* * *

— Мой король, скорее! Мы спасены! Спасены-ы-ы! Унылый Джон открыл ворота! Он открыл ворота, мой король!

Охрипший голос советника прорезал ночную мглу так неожиданно, что Король Ночи не поверил своим ушам и чуть не свалился с коня. Он весь вечер просидел возле пещеры в ожидании Морры и, когда она не пришла, собрался отправиться на ее поиски.

— Успокойся и повтори! — попросил Король Ночи и поднял руку, чтобы унять расшумевшуюся толпу. Советник торопливо спешился, в руке у него был горящий факел, который и вызвал суету. Белые ходоки тянулись к огню, их безжизненные глаза в свете пламени казались еще страшнее, чем днем.

— Унылый Джон открыл ворота, — советник подбежал к королю, выпучив глаза. — И никакой он на самом деле не унылый, улыбка во все лицо, кудрявый, красивый, не парень, а загляденье! Да отцепитесь вы от меня! — отмахнулся он от товарищей, что липли к нему, желая добраться до факела. — Открыл ворота, посулил огонь, и кров, и пищу, и горячий эль, — советник захлебывался от восторга. — Когда Джон узнал, что ты войны не желаешь, а только тепла ищешь, он на радостях даже свадьбу твою обещал отпраздновать, пир на весь мир устроить. Уважаю, говорит, крепкую любовь, хоть и сам жены не имею. Любовь — прекрасное чувство, сам знаешь, мой ко...

— Да погоди ты со своей любовью! — перебил его Король Ночи. Он устало слез с коня и подошел к советнику, чтобы погреть у огня замерзшие руки. — Какая свадьба без невесты? Морра-то моя пропала, — его голос задрожал. — Каждую ночь приходила, пока вас не было, свечи и фонари приносила, пела, танцевала, а сегодня нет ее, все глаза проглядел. Как я без нее за Стену поеду? Пока не найду Морру, об этом даже думать нечего!

Король Ночи спрятал лицо в ладонях и застонал от досады, а советник, тряхнув седыми как лунь волосами, расхохотался — да так громко, что искры от факела чуть не подожгли его шевелюру.

— Чего закатился, старый дурак? — поднял на него синие глаза Король Ночи.

— Помилуй, мой король! — ответил тот, с трудом подавляя смех. — Ведь из-за нее все и случилось, из-за Морры твоей. Думаешь, так просто она тебе фонари и свечи таскала? Думаешь, Унылый Джон за мои красивые глаза ворота открыл? — Он сделал паузу, заметив недоверчивый взгляд короля. — Поедем скорее! Ни о чем не волнуйся! Все сам увидишь, из первых уст узнаешь. Будет тебе за Стеной и невеста, и свадьба, и теплая, веселая жизнь.

— Свадьба! Жизнь! — послышались голоса из толпы.

Король немного подумал и вновь забрался на коня.

— Слово даешь?

Советник возмущенно фыркнул.

— Когда я тебе врал, мой король?

— Ну тогда вперед, белые ходоки! — провозгласил Король Ночи и поднял ледяное копье. — Посмотрим, что для нас приготовил Унылый Джон! Вперед и с песней!

В толпе раздался одобрительный гул, и ходоки строем поплелись за своим повелителем, стуча высохшими костями и напевая любимую песню. Факел еще не догорел, в небе светили звезды, и было уже не так зябко, как раньше, ведь впереди их ждала заветная Стена. И тепло, желанное тепло, о котором они мечтали тысячу лет.

Унылый Джон на Стене.

Я белый ходок во тьме.

Нам не страшна долгая ночь.

Дозор нам готов помочь.

Унылый Джон, не грусти!

Я белый ходок. Впусти!

От вечной зимы избавь меня

И дай мне немного огня!

А на Стене чуть раньше...

Холод стоял невыносимый, ветер пронизывал насквозь, и Джону казалось, что зажженный огонь совсем не греет. Даже теплая шуба, которую он надевал каждый раз, заступая на пост дозорного, его не спасала. Внизу мело так сильно, что глаза, уставшие от напряжения, уже ничего не различали, кроме беспорядочных снежных вихрей. Подойди сейчас белые ходоки к Стене — Джон вряд ли увидел бы их. Наверное, такой и была долгая ночь из сказки старой няньки, что поразила его в детстве до глубины души. Холодной, страшной и непроглядной.

— Я поймал ее, Джон, — прозвучал знакомый голос, и, обернувшись, Джон увидел своего напарника. Тот выглядел испуганным, но виду не подавал. Рядом с ним стояло какое-то странное существо с огромными желтыми глазами, напоминающее стог сена. Существо запыхалось не меньше дозорного, часто и хрипло дышало.

— Кто это, Сэм?

— Ее зовут Морра. Это она всю неделю воровала у нас фонари и свечи. Я попытался ее допросить, но она знает только свое имя и воет так тоскливо, что твой Призрак позавидует.

Джон подошел ближе и пристально взглянул на Морру.

— Миледи, вы совершили преступление, — строго сказал он.

Морра не ответила. Она увидела, как блеснула при свете огня рукоять меча, украшенная серебряным лютоволком, что сжимал ладонью Джон, и стала смотреть на нее.

— Миледи, вы слышите меня? — спросил Джон, его лицо было серьезным и сосредоточенным. — Вы женщина, и я не посмею причинить вам вред, но вы должны ответить за свой поступок. Красть у Ночного Дозора противозаконно. Вы можете объяснить, для чего вам понадобились фонари и свечи?

Морра снова перевела взгляд на Джона, переступила с лапы на лапу, поправив свои пышные юбки, и громко сказала:

— Открой ворота! Мой король замерзает.