Театр в миниатюре (джен)

Новости в Лютном переулке распространяли белые вороны. За ломтик хлеба или немножко требухи они отрывисто излагали основные события дня, неизбежно перевирая и преувеличивая. Их сводки редко совпадали с передовицами ведущих магических газет: местных жителей мало интересовали глобальные события, а спрос как всегда определял предложение. Однако в первый день лета и вороны Лютного, и репортеры «Пророка» галдели об одном и том же: «Грандиозная афера!», «Более сотни обманутых колдунов и ведьм!», «Общество "Спасем Стоунхендж от маглов" оказалось фикцией!», «Тысячи галеонов, пожертвованных на выкуп магической святыни, растворились в воздухе!», «Председатель общества вызван на заседание министерской комиссии».

Драко шел в сторону «серой кости» и волей-неволей ловил обрывки вороньего карканья, хотя старался не вслушиваться. Взгляд шарил по стенам, исписанным тайными шифровками, и по фонарным столбам, облепленными броскими рекламными листовками. Чаще всего на глаза попадалось предложение очередного чудо-зелья, изобретенного самим Парацельсом: всего три крупицы таланта, и любая мечта станет реальностью! Еще были «сертифицированные крысы оптом и в розницу», «обучение предсказанию судьбы по обрезкам ногтей», «скупка металлолома», «работы по гармонизации ауры и чистке магических каналов», «требуется контролер жабьего спаривания 2м./ч.», а рядом — «змеиный доильщик, оплата сдл, без доп. страх»… В общем, ни намека на относительно непыльную и хорошо оплачиваемую работу.

Плюгавый старикашка в желтой мантии и красном цилиндре клеил на стену большой плакат: «Остановим гоблинов-людоедов!» Броский красный шрифт зацепил взгляд, и Малфой замедлил шаг. Старикашка спиной почувствовал его внимание и развернулся:

— В Лютном пропадают люди! Уже двадцать человек исчезло без следа, а власти бездействуют. Мы должны взять закон в свои руки! — тощее вытянутое лицо пылало праведным гневом, глаза лезли из орбит, а на шее болталась жестянка для пожертвований. Малфой легко мог предсказать, чем закончится этот монолог, и двинул подальше от очередного психа, но мысленно добавил еще один пункт к списку возможных способов добыть денег.

Перед тем, как шагнуть из темного переулка на Диагон аллею, Драко смахнул с себя грязь и запахи Лютного. Пересечение невидимой границы больше не вызывало волнения. В последнее время он замечал все меньше и меньше крупных отличий между тем миром и этим. Люди везде одинаковы. Да и «Парацельсово зелье» преследовало его даже здесь. Белобрысый подросток раздавал листовки все с теми же словами: «три крупицы таланта, и любая мечта станет реальностью», только бумага была подороже и побелее.

Чем ближе была цель, тем сильнее хотелось потянуть время: взять полистать дешевую брошюрку, зависнуть перед витриной дорогих метел, разориться на булочку в уличном кафе. Драко упрямо сжал кулаки, если падать, то хотя бы быстро. В «Дырявом котле» был общественный камин, и, отстояв небольшую очередь, Малфой кинул две медяшки в лапу каменной горгульи, сторожившей дымный порох. Магия перенесла его в министерский атриум. Обычно его маршрут заканчивался на втором этаже — Аврорат — или на третьем — специальные министерские комиссии, но в этот раз Драко нажал на кнопку минус первого этажа.

Авроры защищали честных граждан, раскрывали опасные заговоры, ловили темных магов, рискуя жизнью, боролись с организованной преступностью, в общем, тысячью способами поддерживали мир и порядок. Таким ребятам было не по чину выслушивать жалобы на соседей, снимать с дерева фамильяров, искать украденные кошельки и расследовать случаи мелкого вандализма, для этих целей существовали «коричневые мантии». А если совсем по-простому — «брауни».

Над белой мраморной аркой тусклыми металлическими буквами было выложено: «Вспомогательные силы правопорядка». В узком проходе стоял стол дежурного, точнее, дежурной; старший констебль Пиплет окинула Малфоя хмурым взглядом. На вид ведьме было лет сорок. Все ее лицо избороздили складки, как у бульдога, и даже стянутые в тугой пучок блеклые волосы не помогали разгладить морщины. Форменная коричневая мантия болталась на ней как на вешалке. Драко видел людей, которые, переболев драконьей лихорадкой, выглядели здоровее.

— Я бы хотел записаться в программу добровольного гражданского дозора.

— Спросите Кризиса, — появление Малфоя не заставило констебля отвлечься от заусенца на мизинце. Еще Драко подозревал, что под столом она прячет какой-нибудь бульварный роман, — вроде у него еще не выполнена квота.

— Спасибо, — аристократическая холодность не произвела на ведьму никакого эффекта, во вспомогательных силах служили закаленные люди.

Из темного коридора Драко попал в еще более мрачное помещение. Посередине двумя параллельными линиями стояли деревянные столы, справа были камеры — этакие клетки для зверей, освоивших передвижение на двух ногах. Сейчас они пустовали. Стены были светло-коричневыми, пол — черным, потолок — высоким. Квадратные светильники висели слишком низко, поэтому вверху царил хмурый полумрак. В этом отделе не слишком верилось в торжество добра и света.

Из приоткрытой дубовой двери в дальнем конце залы доносился рычащий ор:

— Ты о чем вообще думал? Тебе волдеморова задница в голову прилетела? Недоумок ушибленный…

Трое служителей закона занимались своими делами, видимо, гневные вопли давно стали для них успокаивающим раздражителем, вроде шума железной дороги.

— Мне нужен Кризис, — объявил Драко своим самым деловым тоном.

— Может, не надо кризиса, у нас тут и так не райская обитель? — сострил хитроватого вида шатен, а паренек с каштановыми кудрями залился краской.

— Я — Кризис. Альфред Кризис, младший констебль, — отрапортовал он, вскакивая со своего места.

— Я хочу записаться в программу добровольного гражданского надзора, — держа спину прямо, как строгий гувернер, Малфой подошел к столу младшего констебля.

— Да, конечно, присаживайтесь, нужно заполнить анкету, — и Кризис порылся в ящиках стола.

Малфой с сомнением посмотрел на шаткий стул.

Голос тем временем продолжал орать:

— Оскорбляешь гражданское лицо действием, так оскорбляй с мозгами так, чтобы этого никто не видел. Не видел, ясно. Этот хрен с горы накатал жалобу, и у него тридцать свидетелей… И если я подотрусь этой бумажонкой, то моя задница не скажет мне спасибо.

Кризис откашлялся:

— Э… ваше имя?

Драко едва не скрипнул зубами. Эти паршивые недоавроры ни словом, ни взглядом не отреагировали на его появление, будто к ним заглянул очередной мелкий лавочник с жалобой на свою тещу, а не наследник рода Малфоев, вдобавок бывший Упивающийся смертью.

— Драко Люциус Малфой, тридцатый потомок Симона Малфоя, владельца огненного меча и первого мага Вильтшира, — уязвленное самолюбие раздулось, будто разозленная рыба-фуга.

— Покороче никак нельзя? — Кризис поднял на него грустные карие глаза, щеки у него были в светлых детских веснушках. — А то мне строчки не хватит.

— Драко Малфой.

— Адрес текущего проживания?

— Лютный переулок, тринадцать-тринадцать.

— Видовая принадлежность?

— Человек.

Голос за дубовой дверью умолк, но только для того, чтобы набраться сил для нового рыка.

— Так вот с этого дня ты у нас на передовой, в Лютном, проводишь работу с населением. И начни с жалобы Чокнутого Лимена, очередной.

Повисла секунда мучительной тишины. Драко успел подумать, что начальник «коричневых мантий» рехнулся и орал на самого себя, но потом прозвучало скупое: «Да, сэр».

— Так почему стоишь? Катись, и чтобы через полчаса я твоей лохматой башки здесь не видел!

— Теперь давайте отметим галочками, в чем именно вы готовы помочь Закону, — нерешительно начал Кризис.

В самом деле, трудно разговаривать, когда собеседник резко отвернулся от тебя и во все глаза следил за дверью кабинета старшего инспектора Фреча, известного среди своих подчиненных как чертов чертолом Френч.

Поттер выскользнул в общий зал, будто нашкодивший кот. Его лохмы и правда торчали во все стороны, губы были сжаты, зеленые глаза смотрели с едва скрытым вызовом. Очки он больше не носил, должно быть, исправил зрение, когда поступал на аврорские курсы. Драко слышал, что спасителя магического мира выперли оттуда после первого года, но подробностей не знал, да и дальнейшей поттеровской биографией не интересовался. До этого момента.

Первым делом Гарри переглянулся с худенькой блондинкой, сидевшей за крайним столом. Блондинка чуть приподняла краешки губ, Поттер в ответ закатил глаза и сделал вид, что пускает себе аваду в висок.

— Я все слышу, — прокричал старший инспектор.

Гарри подмигнул блондинке, обменялся усмешками с рыжим остряком... Драко все ждал, когда же очередь дойдет до него, и наконец дождался равнодушного взгляда. Он не выдержал и как всегда заговорил первым:

— Поттер, — фамилию старого соперника Малфой произнес с тщательно выверенной издевкой, — не ожидал тебя здесь встретить.

— Проблемы? — Гарри обошел стол Кризиса и наклонился над его плечом. Правой ладонью он оперся о столешницу, на рукаве были три зеленых звезды. Победитель Темного Лорда успел дослужиться до сержанта.

— Не… мы как раз заполняем анкету для гражданского надзора, — на лице младшего констебля читалось восхищение, смешанное с желанием получить похвалу и страхом разочаровать старшего товарища. Типичный набор неуверенного в себе мальчишки.

— Я смотрю, тут записан Лютный, тринадцатый дом, он вроде бы в самой середине «газона»… А окна случайно не на переулок… Малфой, у тебя большая комната?

Малфой… Вот просто? Будто они виделись только вчера, на паре зельеварения. Даже «мистер» не потрудился прибавить.

— Большая.

— Отлично, — теперь зеленые глаза смотрели на него в упор, и Драко вдруг осознал, что совсем не знает человека, который изучает его внимательно, будто древняя огнедышащая ящерица. — Как насчет того, чтобы три недели делить со мной комнату? Министерство компенсирует часть расходов на еду и аренду, плюс моральные неудобства.

— Не боишься, что я придушу тебя во сне?

Поттер покачал головой, и тогда Драко, четко и ясно осознавая, что делает глупость размером с левиафана, сказал:

— Ну, рискни.

— Ладно, — Гарри взъерошил волосы и на секунду прикрыл глаза. Его грызла усталость. — Так, Альфи… Поставь галочки напротив «временно предоставлять жилье, при заранее оговоренной необходимости», «оказывать посильную помощь в расследовании» и «помогать в поисках нужной для расследования информации». Теперь надо заполнить бумажки. Сар, помоги.

— Почему сразу я? — откликнулась блондинка.

— С меня куриный пирог.

— Тогда ладно, тащи бланки.

— Я бы тоже не отказался от пирожка, — рыжий зевнул. — Эй, Поттер, можно я возьму твою часть обеденного банка. Ты ж все равно на три недели в Лютном.

— Я буду вас навещать, — ответил Гарри с шутливой угрозой в голосе.

— Что там в очередной раз накатал чокнутый Лим? — Сар почти с нежностью наблюдала, как ее коллега копается в бумажных завалах на своем столе. Поттер отвлекся и полез в карман. Заявление помялось и вроде бы даже испачкалось.

— Он пишет, что в Лютном пропадают люди. Гоблины делают из них барбекю.

— Мелодия новая, слова все те же, — прокомментировал рыжий.

Драко смотрел на них, как ребенок, которого не позвали в общую игру. Он хотел привлечь к себе внимание, но не знал как. Вспомнился старикашка, который расклеивал плакаты с призывом покарать гоблинов-людоедов. Не Лим ли это был? Забрезжил шанс стать частью общей беседы и тут же погас.

— Ну, проверим, — Гарри нарыл толстую черную папку. Магия перекинула ее на стол Сар. — Я сейчас в бухгалтерию.

— И чтобы каждый день отчеты, — донеслось из кабинета старшего инспектора. — Каждый! День!

* * *

— Кстати, кровать у меня одна, так что будешь спать на полу, — предупредил Малфой, когда они поднимались в его комнату.

— Добби принесет мне спальный мешок и кое-какие вещи.

Гарри поправил сумку, перекинутую через плечо. Перед уходом из отдела он переоделся в гражданскую мантию, коричневую, но без звезд, и кинул в объемистый мешок пачку бумаг, банку кофе, кружку и пакет сырных крекеров.

— Не думал, что он у тебя, — Драко совсем не волновала судьба бывшего фамильного эльфа, однако разговор помогал унять волнение, которого вообще-то не должно было быть.

— Ему у меня нравится, — Поттер пропустил спутника вперед, и Малфой повел его по коридору, стараясь держаться так, будто за дверью их ждут королевские апартаменты.

Но за время его отсутствия комната не изменилась к лучшему, наоборот, вернулась дыра в потолке. С верхнего этажа спускалась веревка, а на ее конце болталась корзинка с бутылками и запиской. Драко развернул листок и прочитал: «Извините, мы все исправим». Гарри, конечно, заглянул ему через плечо. Это у него что, дурная привычка?

— Проклятые профаны.

— Они хотя бы оставили тебе угощение, — Поттер взглядом проинспектировал содержимое корзины, — четыре бутылки «Бергольда».

Малфой лишь криво улыбнулся. На койке зашевелилось одеяло, они разбудили Скриндифера. У нюхлера была мягкая корзинка с игрушками, купленными Винсом и Грегом, но звереныш предпочитал вить гнездо на малфоевской койке, зачастую не считаясь с присутствием в ней хозяина. Из складок одеяла высунулся оранжевый утиный нос, потом показалась хитрая мохнатая морда.

Гарри приоткрыл рот от удивления.

— У тебя есть нюхлер? Но почему ты тогда…

— Сижу в нищебродском переулке? — Драко выгнул бровь, и надо же, Поттер смутился, даже ресницами хлопнул. — Этот мелкий паршивец отказывается искать для меня золото. Каждый раз, когда мы выпускаем его в поле, он приносит что-нибудь Крэббу и Гойлу, а мне — ничего.

— И с чего бы это? — Гарри опустился на корточки, Скриндифер потянулся к нему, чуть ли не ткнувшись носом в губы. Может быть, он принял Поттера за сокровище, как-никак тот когда-то был «золотым мальчиком».

— Не возражаешь? — бывший кумир Гриффиндора сел на кровать, приняв раздраженное молчание Малфоя за согласие. — Угостишь пивом?

— Бери.

Гарри приманил бутылку магией, а открыл о железную спинку кровати. Глотнул. Драко наблюдал за тем, как дергается его кадык. Если бы в свое время этот придурок выбрал Слизерин, то подобные мелочи не были бы Малфою в новинку. За пять лет в общей спальне всякого можно насмотреться. Сумка сама собой распахнулась и швырнула Поттеру на колени пакет крекеров. Скриндифер тут же сунул туда нос, но Гарри лишь улыбнулся, его пальцы зарылись в густой черный мех.

Три недели в одной комнате с гриффиндорцем. Малфою захотелось выпить, и он взял «Бергольд», открыв, естественно, заклинанием.

— Не расскажешь, за что тебя выперли в Лютный?

— Слышал о Бробери Броке?

— А как же, — Драко хмыкнул, — только глухой не слышал о главном спасителе Стоунхенджа.

— Типа того. На самом деле всем заправлял его помощник, который затем скрылся с деньгами. Сегодня мы сопровождали Брока на предварительный допрос. В атриуме есть один узкий участок, где не действуют чары. По-хорошему там нужно было выставить оцепление и оттеснить толпу, вооруженную гнильем и тухлыми яйцами, но, видимо, кто-то из министерских тоже вложился в «Спасаем Стоунхендж».

Пива осталось совсем немного, Гарри качал бутылку в руке, оттягивая последний глоток.

— Может, они подумали, что раз рядом с Броком будет победитель Волдеморта, толпа вас пощадит.

— Допускаю, что в меня они не целились, вот только тухлому яйцу, брошенному не особо меткой рукой, абсолютно все равно, в кого лететь.

Малфой улыбнулся, представив эту картину.

— Брок вроде как тоже жертва обмана, но, если судить чисто по-человечески, он тот еще мешок дерьма. Как только мы покинули зону обстрела, он напустился на нас в вашей типичной аристократической манере. Тогда я снял с плеча гнилой помидор и размазал по его лысине.

Драко едва не поперхнулся пивом. Гарри рассмеялся. Этот смех можно было назвать звуковым аналогом Патронуса, он каким-то образом отгонял мрак и безнадегу.

— Ну что, по мясному пирогу, и за дело.

— В смысле? — проклятый смех сбил Малфоя с толку.

— Навестим чокнутого Лима, я спрячусь под мантией-невидимкой, а ты сделаешь вид, что хочешь помочь ему в поиске гоблинов-людоедов.

— Я на такое не подписывался!

— На самом деле, подписывался, — Поттер улыбнулся, — Помнишь пункт о посильной помощи в расследовании?

Драко снова почувствовал, что у него прямо из под носа увели снитч. Причем сделали это так ловко, и не разозлиться толком.

* * *

Малфой не считал себя внушаемым человеком, который пойдет за всяким, кто умеет складно говорить о высоком и приятно улыбаться. Да, он присоединился к Темному Лорду, но по разумным причинам: слава, власть, приумножение богатства… Поттер не предлагал ни того, ни другого, ни третьего. Он вообще ничего не предлагал, только улыбнулся и полушутя-полувсерьез упомянул гражданский долг. Тем не менее Драко согласился помочь. Почему? Уж точно не ради тридцати медяшек министерской награды и компенсации аренды. Может, взыграли нереализованные детские желания? Он отлично помнил, как завидовал «золотому трио», как чуть ли не до слез стискивал кулаки от обиды, смотря со стороны на их жизнь, полную приключений. Малфой всегда ненавидел рутину.

Что ж, детская мечта сбылась, он был рядом с Поттером. Вот только Гарри больше не был «золотым мальчиком», а он — «серебряным принцем», может, поэтому приключение у них получилось вшивеньким. Четвертый день Драко шатался по переулку, изображая из себя приманку. Чокнутый Лим, это и правда был тот старикашка в красном плаще, вроде бы нащупал закономерность в исчезновениях, таинственных даже по меркам Лютного. Проверку своих теорий он возложил на Драко Малфоя, первого новобранца армии настоящих людей. Лим был из тех, кто куска хлеба не съест, не намазав его пафосом.

Начал накрапывать дождь, Драко забился под навес. Доски были дырявыми и слабо защищали от усиливающегося дождя, но он все же отыскал относительно сухое место, шуганув жирную самодовольную крысу. С собой у него было два маячка, один — в правом кармане, другой — в левом, чтобы Лим и Поттер всегда знали, где их приманка. Иногда Гарри под мантией-невидимкой сопровождал его в бессмысленных блужданиях, но чаще всего «брауни» был занят. Очень скоро Малфой понял, что расследование — скучное дело. По большей части оно состояло из разговоров с людьми, которых трудно назвать адекватными.

— Как же я мечтаю тебя прибить, — сказал Драко на случай, если лохматый придурок именно сейчас решил к нему присоединится, — с особой жестокостью. И Крэбба тоже. «Легкие деньги, — говорил он, — делать ничего не надо и еще плюс к репутации…» Репутация… трудно придумать более пошлое слово, будто я должен считаться с тем, как меня оценивают другие.

Ему никто не ответил, и Малфой выругался.

«К черту, — решил он, — я иду спать».

Магия развернула над ним невидимый зонтик, зажигать Люмос он не стал, не хотел светиться. Это была не самая жуткая часть переулка, но в Лютном всегда нужно быть настороже. И все же он проморгал опасность, никак не ждал подвоха от слабого света фонаря. Тусклый желтый кружок на мостовой оказался ловушкой, Драко застыл как муха в янтаре. Все было настолько неожиданно, что он не успел ни крикнуть, ни испугаться, ни понять, что происходит. Его сознание будто накрыло непроницаемым стеклянным колпаком.

* * *

Драко очнулся в совершенно другом месте. Он сел, растирая виски, и прислонился спиной к письменному столу, обвел взглядом комнату с черно-зеленым кафелем на полу и белыми стенами. Она была узкой и вытянутой, как пенал. У двери стояла белая вешалка, рядом с вешалкой — картотечный шкаф. С потолка свисали две тусклые лампочки под плоскими колпаками. Малфой заставил себя встать, цепляясь за край стола. Повернулся к окну, горизонтальные жалюзи были закрыты, он чуть раздвинул их, но увидел лишь молочно-белый туман.

В голове понемногу прояснялось, Драко сглотнул, смочив слюной сухое горло. Нахмурился, жалея, что не может плеснуть в лицо холодной водой. Неприятности не посидят в сторонке, дав ему прийти в себя, собраться с мыслями и сообразить, какого черта здесь творится. Впрочем, пока ничего не происходило.

Его оставили в странном кабинете. До знакомства с Марго Малфой однозначно назвал бы здешний интерьер магловским. Волшебники любили окружать себя деревом, а не суррогатом: дуб, ясень, тик царствовали в дорогих домах, сосна, ель, осина — в домах победнее и общественных зданиях. Но теперь Драко больше знал о жизни маглов, те загромождали пространство всякими приблудами: одна — хранила информацию, другая — ее печатала, третья — цедила им воду, четвертая — охлаждала воздух. Здесь же на столе одиноко стояла железная печатная машинка с круглыми клавишами, и все, больше никакой техники. Еще на краю стола Малфой заметил фотографию в серебряной рамке. Женщина на ней не шевелилась, ее губы были вечно растянуты в счастливой улыбке, а рука замерла в приветственном жесте. Фотография заставила его засомневаться, может, он все-таки у маглов?

Справа от машинки лежали листы с печатным текстом. Драко отвел глаза, после встряски он старался поглощать информацию небольшими порциями, будто пищу после длительного голодания. Голова еще кружилась, и от любого резкого движения его пошатывало, так что он не отходил от стола.

У него забрали мантию, а вместе с ней палочку и маячки, карманы брюк тоже обчистили.

Малфой сделал глубокий вдох и осторожно пошевелил пальцами правой руки, вызывая простенький Люмос. Магия не откликнулась, не побежала по венам, возвращая ему уверенность и силы. Драко покачнулся, схватился за край стола, будто стиснул собственный страх. Чтобы не поддаться панике, он начал перебирать способы лишить колдуна силы: зелья, заклинания, артефакты… Главное: помнить, все это обратимо. Если его опоили, то организм уже сейчас выводил токсин вместе с потом, выступившим на лбу и спине. От артефакта можно избавиться, чары развеять, из здания, накрытого антимагическим полем, выбраться.

На запястье что-то болталось, Малфой закатал рукав и осмотрел странный плетеный браслет с металлической трубкой. Вряд ли это был артефакт, он слишком легко снимался. У Драко были узкие ладони, и он просто стянул браслет с руки. Затем снова попробовал наколдовать «Люмос» — не получилось. Он прикусил щеку. Это не навсегда. Слабое утешение, но ему нужна была преграда между ним и страхом, пусть тонкая и ненадежная, как первый осенний лед. Машинально он сунул браслет в карман.

Перед тем, как пробовать открыть дверь, следовало еще раз осмотреть стол. Малфой начал с бумаг. Ему в руки попал документ, озаглавленный «Согласие на участие в эксперименте «Лицедейство». Драко быстро пролистал страницы, задержавшись взглядом только на самом последнем пункте: «Условия, которые необходимо выполнить участникам, чтобы выбраться наружу». В нем было три подпункта:

1. Всего есть пять участников. Каждый имеет при себе часть ключа. Задача победителя — собрать все части ключа.

2. Затем он должен отыскать дверь и открыть ее. Необходимо помнить, что дверь выпустит только одного человека.

3. Для получения частей ключа допустимо использовать любые подручные средства.

Далее шла строчка для подписи.

Малфой положил листы обратно; в другое время он бы отмахнулся от них словом «бред», но сейчас все непонятное пугало, у него больше не было уверенности, которую давала магия. Он рассеянно тронул печатную машинку. Палец нажал на «е», а металлический рычажок выбил на бумаге «п». Драко снова надавил на ту же клавишу и получил «о». Потом он тыкал без разбора, а машинка печатала одно и то же слово раз за разом: «подпишиподпишиподпиши». Малфой схватил ее, будто хотел вытрясти чары, и грохнул о стол — на поверхности осталась вмятина, машинка не пострадала.

За дверью послышался какой-то шорох, и Драко в панике заозирался, схватил держатель для бумажек: длинный острый штырек на круглой деревянной подставке. Бросился к двери, застыл, держа оружие наготове.

Во время войны он так и не смог никого убить, кишка оказалась тонка, так же как и у Крэбба с Гойлом. А вот Нотт убивал легко, и Панси — тоже. Она называла приятелей слабаками и смеялась каким-то не своим визгливым смехом. Драко не хотел вспоминать о ней и о собственной слабости. Он принялся убеждать себя, что в нужный момент инстинкты возьмут свое. Рука не дрогнет. Малфой застыл, но не слышал ничего, кроме собственного прерывистого дыхания. Наконец он решился подергать ручку, к его удивлению, та повернулась.

За дверью был коридор, выкрашенный в зеленый с примесью лимонного. Оттенок получился тревожный. С одной стороны был ряд белых дверей, с другой — окон, снаружи закрытых туманом, будто бельмом. В дальней части коридора между двумя дверями кто-то нарисовал красным контур прямоугольника. Когда Драко подошел поближе, то увидел на стене смазанное пятно. Он представил, как кто-то бьется головой в несуществующую дверь, и вздрогнул. На вид краска давно засохла, если это правда была краска. Малфой не стал присматриваться.

Мысли цеплялись друг за друга, как шестеренки, Драко всегда нужно было понимать смысл происходящего, знать ответ на вопрос «зачем», без этого он не чувствовал под ногами твердой почвы. Зачем его поместили в этот дом? Кому нужен эксперимент? Маглам? Министерству? Какому-нибудь чокнутому темному магу? Но что они с этого получат? Шестеренки клинило, потому что ответов не находилось. Возможно, скоро и его потянет биться башкой об стену. Малфой оскалился.

Коридор заканчивался стеклянной дверью, арочный проем напомнил о больнице. Сквозь ребристое мутное стекло было невозможно ничего разглядеть.

«Очередной коридор», — предположил Драко и ошибся.

Трудно было сказать, для каких целей помещение служило раньше, оно было большим и, наверное, светлым, когда солнечный свет свободно лился в большие окна. Из мебели остались два металлических шкафа, да несколько складных металлических стульев, которые валялись на полу. Должно быть, здесь проходили собрания, но потом привычное мироустройство сломалось, и кто-то использовал комнату, чтобы выплеснуть наружу собственное безумие. Стены шелушились листами бумаги с абсолютно нечитаемыми надписями и уродливыми рисунками; и те, и другие вылезали за пределы листов, разрастались, будто побеги из семян. Но даже увеличенные, слова не несли в себе смысла, только какое-то невнятный вой: то ли стон, то ли плач, придушенный, придавленный карикатурными изображениями скрюченных рук, распахнутых ртов, извивающихся змей.

Пол тоже осквернили, но там безумие выражалось яснее и осмысленнее. Это пугало куда сильнее психоделических страшилок. Первая надпись гласила «излечение», дальше, как в детской игре, шла стрелочка, упиравшаяся в «кражу настоящих воспоминаний»… Драко и от двери мог проследить всю цепочку до конца, но что-то толкало его пройти этот путь ногами по черным то ли чернилам, то ли краске, будто по шаткому мостику, где в любой момент можно провалится в пустоту. «Замена их ложными». «Стирание личности». «Цель эксперимента — проверка устойчивости псевдоличности в стрессовых условиях». «Личность закрепилась». «Вывод — человек лишь биологическая единица». «Личность можно загрузить в человека, как программу». «Души — нет». «Воспоминаний — нет». «Магии — нет».

— Иди к дьяволу, — прошипел Драко. — Я знаю, кто я.

За кривыми буквами будто проглядывали ухмыляющиеся рожи.

Ты знаешь? — веселились они. — А чем докажешь? Если ты колдун, сотвори хотя бы одно заклинание. Если ты Малфой, покажи, что хотя бы одно из твоих воспоминаний случилось когда-то в реальности».

Виски ломило от напряжения, он кусал губы, он кусал щеку, но боль не отрезвляла, честно говоря, он ее даже не чувствовал. Глаза бегали по сторонам, но куда бы он ни смотрел, везде был хаос. У него забрали все, что делало его собой, кроме… его самой страшной ошибки. Драко дернул манжету, оторвав пуговицу, и закатал рукав. Темная метка была на месте, но в ней не ощущалось силы, хотя после падения Волдеморта его магия все еще отравляла жизнь его слуг. Теперь же то, на что смотрел Малфой, могло быть обыкновенной татуировкой, сделанной по-пьяни или по глупости каким-нибудь Сэмом, Биллом или Тимом. Все труднее становилось удерживать распадающуюся картину мира. Драко стоял, не шевелясь, не в силах даже попытаться стереть, размазать отвратительные надписи.

Голоса за дверью вернули его к жизни, точнее, его инстинкты, которые потянули тело к железному шкафу, впихнули его туда и прикрыли дверцу. Голоса направлялись сюда. Они переругивались, и Малфой почти обрадовался, узнав гнусавый говорок Лютного. Дверь задребезжала, будто ее распахнули с ноги.

— Ты чего мутишь?

— Отзынь, мы пока в одной лодке. Типа.

— Ага. Это чего за хрень?

— Да кто-то долбанулся. Это же психушка, ты еще не догнал.

— Я догнал, что ты мутишь.

Малфой затаил дыхание. Голоса замолчали, а потом без какого-то предупреждения началась драка. Удары. Ругань. Кто-то упал на пол. Кто-то отшвырнул подвернувшийся под ноги стул. Вскрик, глухой удар, шорох. Противники катались по полу. А потом звук ударов изменился. Зачавкало. И кто-то надсадно захрипел, плюясь бранью. Но звук все равно был слышен. Малфой подавил желание сбежать от этого кошмара хотя бы вовнутрь себя, зажмуриться, зажать уши. Нельзя. Если убийца решит обыскать комнату, то единственное его преимущество будет в неожиданности. Наколку для бумаг Драко выронил, и защищаться было нечем, только бежать во весь дух к двери и пытаться выскочить в коридор.

Удары стихли. Шаги. К выходу? Вроде бы. Или он принял желаемое за действительное. Но вот громко хлопнула дверь, и сердце едва не выпрыгнуло из груди. Малфой выскочил из шкафа почти сразу, ему не хватало воздуха. Желудок скрутило, хотя он лишь мельком глянул на тело, распластавшееся на забрызганном кровью полу.

Драко закрыл глаза, он пытался считать. Нужно было переждать, пока убийца не уйдет достаточно далеко. Переждать здесь. Вместе с мертвецом. Какой грязный запах, горло сдавило. Малфой поковылял к выходу. Он давно ничего не ел, но если его будет тошнить, то не едой, а страхом. И тошнить долго. Он вывалился в коридор, на его удачу там было пусто. Что ж, после войны его кишка толще не стала.

Где-то внизу закричали. Вроде бы женщина. Драко остановился, принялся дергать двери, ища убежище. Ему нужно было немного времени, чтобы все обдумать, составить план… А для этого он должен чувствовать себя в безопасности. Одна из дверей поддалась. Малфой прошмыгнул внутрь, и его тут же хлестнул чей-то затравленный взгляд. Тощий мальчишка, жавшийся в углу, вскочил на ноги. Двинулся вдоль стены, будто настороженный звереныш.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — Драко чуть отступил от двери и вытянул перед собой руки ладонями вверх.

Правая была в крови. Он хватался за ту же дверную ручку, что и убийца. Мальчишка бросился на него, и в момент столкновения бок обожгло резкой болью. Малфой отшатнулся, и крысеныш скрылся за дверью.

— Проклятье!

По белой рубашке расползалось алое пятно, убивая остатки его здравомыслия. Драко зажал рану, но та будто извивалась под ладонью, не позволяя себя закрыть, и кровь все текла. Она была горячей, а руке становилось только холоднее.

В пустой комнате не было ничего, что сгодилось бы на бинты. Малфой поплелся по коридору, снова пробуя все двери подряд. Наткнулся на кабинет с печатной машинкой. Не то. Рана пульсировала болью. Он не оглядывался назад, боясь увидеть собственный кровавый след. Сколько крови он потеряет, прежде чем умрет? Как излечится без магии? Слабая надежда, что боль и угроза смерти разбудят его дар, таяла с каждым шагом. Он должен думать. На глаза наворачивались слезы. Сколько же раз он обещал отцу не плакать. Малфои не плачут. Никогда.

Одна нога зацепилась о другую, и Драко полетел на пол. Сжался, почти готовый позвать ту самую окончательную темноту, лишь бы избавиться от страха, от мысли, что угасание растянется на минуты или на часы. Если кто-нибудь не прикончит его раньше. Мысль о мальчишке, поджидающем шанса его добить, подстегнула. Тело ползло, стремясь к концу коридора, веря, что там будет помощь. Зная, что уткнется либо в лестницу, либо в очередную бесполезную дверь. В глазах темнело. И вот уже не осталось сил сопротивляться. Темнота взяла верх.

* * *

— К вам посетитель, — произнесла медсестра, которую Малфой про себя называл «хвосторогой». Он открыл глаза, но так, чтобы все поняли, как неохотно он прощается с надеждой, что после всех испытаний лечебными чарами, горькими зельями и жгучей мазью ему все же позволят немного отдохнуть.

Гарри Поттер поставил на тумбочку объемистый пакет. Палата была двухместной, но пока соседняя койка пустовала, и «брауни» примостился там. Откашлялся:

— Как самочувствие?

— А ты как думаешь? — со страдальческим выражением лица Драко сел в кровати. — Меня пырнули ножом.

— Скорее, полоснули, — Поттер явно не был настроен сочувствовать чужой беде. Что ж, недаром говорят: у служителей закона нет сердца. — Рана получилось длинной, но неглубокой, так, царапина. Лекари говорят…

— Царапина! — Малфой покраснел от возмущения. — Я умирал…

— Ну, если только в общефилософском смысле, — Поттер опустил голову, у него хватило совести спрятать улыбку. — Ну, типа, жизнь — это движение к смерти, и по сути, мы умираем с самого рождения.

— Суккубин сын! Ты втянул меня в эту опасную авантюру, а теперь еще издеваешься.

— Я принес тебе апельсинов, а еще шоколадных лягушек. Гойл сказал, ты их любишь.

— Любил, когда мне было десять, — Драко поерзал, все еще мученически хмуря лоб.

Царапина? Да, конечно. На секунду он снова ощутил, как жизнь убегает из тела вместе с кровью. Тогда он приманил стакан воды. Ему в очередной раз требовалось убедиться, что магия вернулась.

— Ты должен мне объяснение. Что за дрянь со мной творилась?

— Мы вытащили тебя из артефакта. Эта штуковина заключала в себе кусок реальности, только уменьшенный. Умники из отдела высокой магии пытаются разобраться в том, как оно работает. Но эта штуковина странная, будто немагическая, но и не магловская. У них нет таких технологий. Она называется «Театр в миниатюре». На вид это обычный черный ящик с отверстием. Оттуда выходит луч света, и на стене появляется изображение того, что происходит внутри. Мы нашли пульт управления и еще один прибор типа тарелки, который уменьшал людей и переносил их внутрь ящика. К счастью, там была инструкция, и мы быстро разобрались, как вытащить вас оттуда.

— Там один парень насмерть забил другого.

— Да, Бобби Данист, он сейчас маринуется в предвариловке. Тебя авроры, скорее всего, допросят завтра. Будешь подавать заявление на мальчишку, который тебя ранил?

— Нет, я хочу как можно скорее оставить эту историю позади. Кто организовал это шоу? Заскучавшие богачи?

— Самое забавное, что нет, — Гарри скрипнул зубами, он не смог вспомнить достаточно сильного ругательства, поэтому ухватился за слово «забавное». — Театр нашли братья Гугены. Их семейку называют тараканьей, потому что они быстро плодятся, но мыслят на уровне насекомых. Им хватило мозгов, чтобы запустить театр, и знаешь, что они сделали? Устроили в своем сарае кинозал и продавали билеты по десять медяшек. Вот сколько стоит человеческая жизнь.

— С другой стороны, будь они умнее, черта с два бы вы их поймали, — Малфой не видел причины для трагедии. Его волновали только собственная судьба и еще совсем немного усталость в глазах Поттера. — Жертв было бы больше.

— Спасибо за веру в силы правопорядка.

— Пожалуйста, а теперь дай мне мои шоколадные лягушки. И, кстати, где Крэбб и Гойл?

— Ушли на работу, а мне в ночь.

— Значит, ты сможешь раздобыть мне кофе с молоком и почитать газету, но сначала поправь подушку.

— Я — не сиделка.

— Меня ранили ножом, — напомнил Малфой, выгибая бровь.

— Ладно, — хмыкнул Гарри, — я принесу тебе кофе, но дальше — сам.

Несмотря на строптивый ответ, Драко знал, что Поттер не только останется с ним до пяти, но еще заговорит зубы «драконихам», и те позволят ему задержаться после окончания приемных часов. А все ради того, чтобы не сидеть один на один с мыслями о театрах, где вместо марионеток живые люди, о зрителях, готовых заплатить десять медяшек за то, чтобы взглянуть на чужую смерть, о мире, который никак не исправишь.