Love (джен)

Разве не странно, что это место кажется ему самым спокойным в магической Британии? Невилл оглядывал небольшой квадратный дворик, врезанный в самое сердце Мунго. Здесь преобладали три цвета: зелёный — идеально стриженых газонов, серый — наружного камня, и белый — больничных халатов. Те из пациентов, кто был в состоянии покинуть палату, ежедневно конвоировались сюда заботливыми сёстрами. Сомкнутый в нерадушных стенах, дворик пытался быть отдушиной, мало-мальским отдыхом от боли, стонов и вездесущего запаха, не то лекарственных зелий, не то безысходности. Да только забудешь тут, когда другие гуляют, как арестанты, в больничной одёжке… Странное это место. У Невилла в голове наслаиваются, как полупрозрачные колдографии, сцены прежних времён: почтенные дяди и тёти из его детства, толпа молодёжи разной степени увечности, тусующаяся здесь в девяносто восьмом, неумолимо тающая — большинство, что выжили в первые дни мая, упархивали на свободу, кое-кто оставался здесь, а некоторые… да лучше бы тоже остались. Сколько лет он наблюдал за родителями, отгоняя позорную мысль, что те должны были уйти давным-давно, тихо и без боли; но нет, в последний момент стискивая палочку, будто сам должен был стать палачом, думал — не смог бы без них. Родители были камнем, что всё детство тянул его вниз, но в то же время стержнем, вокруг которого Невилл смог вылепить себя. В Минмагии, после обмена взглядами с этой сучкой Лестрейндж…

Он так задумался, что едва не прошляпил возню у портика. Уже исчезнувшие из виду, там мелькнули двое — белоснежный призрак-пациент и его тёмный сопровождающий, причём первого будто тянули силой. Невилл не стал отвлекать медсестру, возящуюся с древней старухой, но этот эпизод вызвал в нём смутную тревогу. Целители здесь носили жёлтое, а посетитель не стал бы так бесцеремонно обращаться с больным. Он поспешил в здание, однако внутри, как ни старался, успевал замечать только край уплывшего за очередной поворот белого халата. И вот, в конце длинного коридора захлопнулась дверь… Невилл перешёл на бег, почему-то ему казалось, что счёт шел на секунды; влетая в помещение, он только отметил, что, во-первых, это забитая всяким хламом кладовая, во-вторых, единственным местом, где те двое могли спрятаться, оказался здоровенный деревянный ящик. Не сбавляя скорости, парень рванул дверцу.

Круглый зал, образованный, судя по всему, сжатием пространства, до боли походил на какую-нибудь лабораторию Отдела тайн. В центре, у простиравшейся до потолка шумной колонны, стояли двое беглецов: одетый в тёмное подобие мантии человек навис над прижатым к приборной панели пациентом, в котором Невилл с огромным удивлением узнал своего бывшего профессора. Конечно, при посещениях родителей Локхарт часто мелькал неподалёку, но чтобы увидеть его — здесь… Совершенно точно эта комната не была частью больницы. Из-за грохота колонны незнакомец пропустил его вторжение, так что парень подобрался поближе, вслушиваясь в его окрики.

— …он до сих пор где-то там, я знаю! Она меня не обманывала, только не в этом. О, глупый человек, если бы я мог вскрыть твою голову и взглянуть сам, но ты умудрился…

— Вы, может, хотите автограф? — ляпнул Локхарт не к месту, его тон вызвал у Невилла жалость.

Неизвестный всё наседал, и его руки опасно приблизились к горлу Локхарта… пора было вмешаться.

— Остановитесь! Кто вы такой, и что вам здесь нужно?

Человек повернулся с наисуровейшим удивлением на лице, какое Невиллу доводилось видеть.

— Вообще-то, это я хотел бы знать, кто ты такой и что здесь забыл.

Аргумент в виде палочки совершенно не испугал незнакомца, тот даже не отпустил халат профессора. Он задал настолько абсурдный вопрос, что Невилл слегка растерялся. Почему этот… этот… что-то от них требует?

— Мистер Лонгботтом! — внезапно выкрикнул Локхарт, привлекая к себе внимание. — Конечно, я тебя помню: весьма способный юноша, только слегка рассеянный. Однажды, когда Гарри не было на уроке, ты изображал… кого же ты…

— Перуанского гремучника, — он удивлённо подсказал.

— Разумеется!

На лице Локхарта засияла широкая улыбка, какими он одаривал каждого встречного в коридорах школы. Возвращаясь в больницу так часто на протяжении этих лет, Невилл почти не замечал изменений в бывшем преподавателе, но теперь ему бросилось в глаза, что они с этим грубым незнакомцем — разменявшим пятый десяток, несомненно — выглядели ровесниками. Ещё одна застывшая во времени неприкаянная душа…

— Так значит, ты всё помнишь, гад?! Отвечай, где он!

Незнакомец взялся за своё: он явно желал что-то узнать у Локхарта, хотя, по мнению Невилла, это была безнадёжная затея. На лице профессора рябили испуг и недоумение, но уж никак не важность обладателя секретов.

— Сэр, если вы немедленно не прекратите это, я буду вынужден позвать авроров.

— Это ваша колдовская полиция? Если бы они только могли сюда добраться… — в голосе проскользнула усмешка.

— Госпиталь Мунго — одна из наших ключевых точек, будьте уверены, они прибудут достаточно быстро.

Зачем он вообще это объясняет?! Мужчина кажется не сильно знакомым с делами магического мира, хотя с таким шотландским говором просто не может быть приезжим.

— Давно бы позвал, если б хотел. Но признайся: тебе интересно, зачем я похитил этого прохиндея. Вы были знакомы, полагаю?

Да Локхарт с половиной Британии был знаком! Невилл понял, что в нём просыпается гнев — отчасти от того, что этот человек оказался прав насчёт его любопытства.

— Не волнуйся, я верну его в целости и сохранности, как только узнаю то, что мне нужно.

— И что же это? — Невилл подался вперёд, демонстративно опуская палочку. Пусть незнакомец думает, что он не собирается нападать.

— Мой дом. Исчез из мира — так я думал до недавних пор. Пока не встретил старого врага, что выжил благодаря моей слабости. Он — точнее, она — рассказала, где теперь наша родная планета; но по прибытии я обнаружил всего лишь то, что следовало ожидать: пустоту. Я порылся в результатах поверхностного сканирования её мозга из погребального бюро, и угадай, что увидел там? Образ человека, мастерски стирающего память.

В конце незнакомец так блеснул глазами, что Невилл понял: тот был полнейшим психом. В его речи было много непонятных слов, как будто слушаешь маггловское радио, но его жесты и пылкость говорили за себя. Парню было, в общем-то, плевать на Локхарта, но он не мог позволить такому чуду разгуливать по улицам.

— Петрификус Тоталус!

Едва заметный жест — и в руке незнакомца появляется предмет, до боли похожий на волшебную палочку. Заклятье Невилла развеялось без следа, зато его собственная палочка вылетела из руки прямо в лапы этого психа.

— Дикари… До сих пор используете хрупкие деревяшки и называете энергетическую сферу магией. И как только Мисси попалась на это?..

Как же трудно было лишиться единственного оружия! Проштрафься он так на занятиях ОД, ему бы справедливо отвесили подзатыльник.

— Представляю тебе, человек из средневековья… — захватчик торжественно вытянул вперёд серебристый светящийся жезл, — …будущее. Хотя, раз уж вы за тысячу лет не смогли до этого додуматься, я тут ничем не помогу.

— И что дальше? — Невиллу претило просто так стоять и ждать милости от сумасшедшего, поэтому он решился на блеф: — Детекторы Мунго наверняка засекли боевое заклинание, значит, охрана вот-вот будет здесь.

— Он думает, мы ещё в больнице… — прошептал Локхарт, чем вызвал у Невилла неожиданный холодок по коже.

Незнакомец вдруг улыбнулся ему тепло, по-отечески, и Невилл осознал, что тот не собирается причинять никому вреда.

— Выгляни наружу. Только осторожно, не свались.

Парень стоял около самой двери, поэтому послушно потянулся к ручке. Тон, которым человек озвучил странную просьбу, обещал разгадку великой тайны.

Невилл осторожно открыл дверцу: да уж, это точно не Мунго. Это Вселенная, воспеваемая Синистрой на астрономии, заглянула ему прямо в сердце, окутала древними туманностями и подмигнула сиянием звёзд.

Невилл закрыл дверь, повернулся к остальным. В его голове ещё стояло прекрасное видение, которое было непростительно развеивать вопросами.

— Здесь должен быть Галлифрей, мой дом. Так мне сказала женщина в старомодном костюме, которая скакала по времени, как попрыгунчик, и в какой-то момент нарвалась на писаку, польстившегося на её загадочность. Он сочинял очередную небылицу для большого мира — маггловского, как у вас принято говорить; решил покопаться в её голове, затем удалил некоторые моменты, чтобы она не заявила про клевету.

И снова его гнев нарастал от чеканных слов, только теперь Невилл готов был дождаться развязки. Сейчас ему казалось, что Локхарт отчётливо понимает каждое слово.

— Она сказала мне: десять-ноль-одиннадцать-ноль-ноль-ноль-два. Она соврала, только не по своей вине. Что было в голове той женщины, Локхарт? Что?!

Бедняга смотрел на него с ужасом, как будто видел перед собой возродившегося Волдеморта. Странным образом воздух сделался душным, плотным — или это Невиллу так трудно сделать очередной вдох? Когда он думал, что лопнет от нарастающего давления, Локхарт словно ткнул пузырь иглой.

— Доктор?

Это звучало внушительно, правильно, словно… словно имя. Незнакомец сделал пару шагов назад, сгорбившись, опустив руки, лицом постарев на десяток лет.

— Так ты знаешь, кто я? Что ты видел?..

— Кажется, всё. Только не просите подробностей: у меня в последние годы плохо с памятью. Я помню мальчишек, мечтавших покорить мир, жуткий вой барабанов, предательства, обиды, разрушение, которые не представить никому на Земле… Мы знакомы?.. — на его печальном лице всплыла неловкая улыбка, однако Локхарт быстро её стряхнул. — Да, Галлифрей и нити, связывающие с ним таких, как вы. Я знаю, что вы ищете, Доктор, но ничем не могу помочь. Мисси сказала вам правду. Я стёр только воспоминания о себе, чтобы не вызвать её гнев — по сравнению с ней я был просто букашкой.

— Единственная твоя здравая мысль… — пролепетал тот, кого назвали Доктором. — Ладно. Сейчас.

Он подошёл к панели, похожей на ту, что Гарри показывал Невиллу в аврорате: множество мелькающих огоньков, рычаги, несколько экранов. Этот Доктор выглядел карикатурным волшебником из маггловских историй — но тогда откуда у него всё это? Странный, дёрганый тип, способный отвезти тебя на край света…

Локхарт подошёл к нему, неловко теребя пояс халата:

— Вы проводите меня до моей комнаты? Кажется, я слегка заблудился.

Его память снова помахала рукой. Невилл слышал, что в его лечении есть определённый прогресс, но вряд ли профессор покинет больничные стены. Вновь услышав тот странный звук, парень понял, что теперь без опаски может ступить за дверь. Он в последний раз оглянулся на Доктора, не то попрощаться, не то проследить, чтобы тот не ринулся следом. Но от ледяной скорби на твёрдом лице он растерял заготовленные реплики.

— С вами всё в порядке? — вырвалось.

На самом деле, Невилл не хотел слышать ответ. Что-то подсказывало, что этот удивительный человек несёт слишком тяжёлый груз.

— Со мной всегда всё в порядке. Ступайте, твой приятель крайне не хотел пропустить десерт.

Он бросил через комнату палочку, про которую парень совершенно успел забыть. В расстроенных чувствах Невилл вывел профессора из каморки, довёл до пятого этажа, до самой двери его палаты. Совсем рядом сидели мама с папой, только невдомёк им было, какую удивительную встряску пережил их сын. Совсем недавно они распрощались, так что Невилл не хотел тревожить их снова. Он уже развернулся, как профессор схватил его за рукав.

— Я соврал Доктору. Эта Мисси — его друг или враг, я так и не понял — прекрасно знала, где их потерянная планета.

Локхарт шептал с такой скоростью, словно боялся упустить внезапное озарение. Невилл не смог сбежать от его слов, хотя боялся, что они отворят ненужную дверь в его разуме.

— Только некоторые вещи… — он вздохнул совсем не по-локхартовски, не наигранно, — их лучше не знать.

— Почему? — Невилл подался вперёд.

— Потому что есть боль, которую не стереть даже Обливиэйтом. Уж я-то знаю, — Локхарт слегка постучал по виску, улыбаясь.

— Иногда без боли нет любви, — парень бросил взгляд на дальние палаты. — Откуда вам знать, что Доктор с ней не справится?

— Доктор? Доктор кто? Я не доктор, молодой человек, я здесь живу.

Бывший профессор развернулся и беззаботно пошёл к себе в палату.