И полтосканы впридачу (джен)

В истории Венеции была женщина невероятной судьбы, женщина, будто воплотившая в XVI веке идеал XXI века. Ее звали Бьянка Капелло.

Если верить «Истории Венецианской республики» Джона Норвича, Бьянка Капелло родилась в уважаемой в городе семье, но в возрасте пятнадцати лет сбежала с Пьетро Бонавентури, мелким банковским работником из Флоренции. Отец Бьянки заявил на свою дочь и ее любовника, Совет десяти провел расследование, после чего беглецов признали преступниками, объявили в розыск и назначили за них награду. Во Флоренции жизнь Бьянки тоже не сложилась. Семья Бонавентури была бедной, Бьянке нужно было самой вести хозяйство, а она этого не умела и не хотела. Также она не хотела ухаживать за прикованной к постели свекровью. Но вскоре судьба Бьянки переменилась: через некоторое время она стала любовницей Франческо Медичи, наследника престола Великого герцогства Тосканского. Франческо был женат династическим браком на Иоанне Австрийской, и был несчастлив в семейной жизни: Иоанна была очень набожной, а сам Франческо занимался промискуитетом даже после свадьбы.

Постепенно Бьянка Капелло стала если не единственной, то уж точно, «главной» любовницей Франческо Медичи. Он даже дал Пьетро Бонавентури место при своем дворе и через дипломатические каналы пытался добиться, чтобы уголовное преследование Бьянки и Пьетро в Венеции прекратилось.

Отец Франческо, великий герцог Тосканы Козимо I, видимо, не одобрял этих отношений, и поддерживал свою невестку, но и с Бьянкой ничего не делал — не мог или не хотел.

В 1574 году Козимо умер. Франческо, почти сразу как стал великим герцогом, начал открыто демонстрировать свои отношения с Бьянкой Капелло, поселил ее во дворце рядом со своим. Тогда же, в 1574 году, в уличной драке убили Пьетро Бонавентури — то ли с ведома Франческо Медичи, то ли по его прямому приказу.

В 1578 году родами умерла Иоанна Австрийская, Франческо Медичи и Бьянка Капелло поженились, но еще год скрывали свой брак из-за траура по великой герцогине. В 1579 году великий герцог Франческо написал венецианскому дожу, что ему было бы приятно, если бы Бьянке присвоили высшее звание, которое в Венеции вообще могли присвоить женщине — дочери республики. Бьянка (теперь уже) Медичи тоже написала дожу, что готова делать все для улучшения отношений между великим герцогством Тоскана и Венецианской республикой. Почетное звание ей присвоили.

Бьянка Капелло и Франческо Медичи прожили вместе девять лет. За это время Бьянка родила великому герцогу как минимум одного сына, Антонио. Но по Флоренции ходили сплетни, что она два раза притворялась беременной, и пыталась выдать за своих детей, которых ей отдали служанки.

В октябре 1587 года в резиденции великого герцога Тосканского гостил кардинал Фердинандо Медичи, младший брат Франческо. Антонио не был узаконен, других сыновей у великого герцога Тосканского в тот момент не было, поэтому Фердинандо считал себя наследником престола. 17 октября, за обедом, великий герцог Франческо и Бьянка Капелло почувствовали себя плохо и оба умерли с разницей в два дня. Возможно, они умерли от малярии, хотя уже в дни похорон появилась версия, что обоих отравил Фердинандо. Ведь это он стал следующим правителем Тосканы — в точном соответствии со своими ожиданиями.

Когда я прочитал эту удивительную историю, я подумал, что все могло бы сложиться по-другому, если бы у героини было немного магии, немного везения и совсем чуть-чуть самоотверженной смелости. Предлагаю вам зарисовки... нет не зарисовки даже, так, тень зарисовок, маленькие заметки о невероятных приключениях этой Бьянки-которой-никогда-не-было.

* * *

— Все для тебя, рассветы и туманы,

Все для тебя моря и океаны, — доносилось из старого кассетного приемника.

— Вот. А потом, можно еще Ричарда III спасти, — сказала я. — Вслед за Снейпом, Меркуцио и Кощеем Бессмертным...

— Чо какой Кощей Бессмертный, чо ты мне паришь! — произнес тип в вепке и спортивном костюме — Ты мне бухло продашь или нет?!

— Я ж говорю: после 23 алкоголь не продаем. Слушай, а потом можно съездить...

— Слушай, будь человеком, а? Меня только сегодня выпустили, под подписку, — последние слова посетитель произнес по складам, с видимым усилием — а в СИЗО даже чифиря нельзя было сделать...

— А Роспотребнадзор придет — ты разбираться будешь?! Сказала же, после 23 не продаем!

— А, фиг с тобой, — сказал тип в кепке, — сейчас я сам тебе такое волшебство устрою!..

— Что, неужели отправишь Ричарда III спасать? — усмехнулась я.

— Разбежалась. Ричарда тебе. Но куда-то туда отправлю.

— Суперспособности-то у меня хоть будут?.. — игриво спросила я.

— Обязательно, — ответил тип в кепке.

— А какие?

— Вот там и узнаешь, — мама, у него прямо из-под кепки рога прорезались.

— Ээээ... подожди, вам же нельзя рогатыми. Это ж по вашим понятиям зашквар.

— Мне — можно. Мне все можно, — ухмыльнулся черт. — Ну все, понеслась.

Ой, у меня еще и в глазах потемнело. Не надо было все-таки незамерзайку на -30 пить. Хоть она и списанная, а значит, недостачи не будет.

— Мы так хотим в океане мечты,

Остров свой найти, — голос Стаса Михайлова казался противным и гнусавым. Вот это настоящий мужик! Если бы кто-нибудь и меня так в этой жизни...

* * *

Первое, что заметила после попадания — моя тушка уменьшилась в размерах. Талия уменьшилась, бедра уменьшились, ж... все уменьшилось. А это значит, не надо ничего качать. Ведь сколько не качай — ничего не уменьшится.

И смотрю — надо мной наклонилась какая-то грымза, что-то орет. И трогает еще, главное, так осторожно, как-будто трахнуть хочет. А что орет? Бьянка, Бьянка, что с тобой, ты в порядке, позвать доктора? Так, стоп. Кто эта Бьянка? Где я вооще? Какой-то каменный пол. Я что, в нашей подсобке? А этот тип в кепке, значит, все вытащил. Так и знала, что это он мне по башке дал. А я что думала, в сказку попала?

А баба все орет, орет. Я ей пощечину залепила, говорю: «Старая, что ты орешь, как потерпевшая, вали отсюда, Бьянки твоей отродясь здесь не было, а мне еще с ментами разбираться». Старуха забормотала что-то, в дальний улог отползла, потом раз — и наверх выскачила. Так, стоп. У нас в магазине такого люка никогда не было. Это где я, что со мной?

* * *

Прошло два часа. За это время я узнала о себе много нового. Это я Бьянка. Они тут все лопочут по-итальянски. Я тоже теперь его знаю. Мы в Венеции, да. Никогда не была в Венеции. А эта грымза — это моя маман.

Вот и что мне теперь делать? Хочу обратно. К своей работе на кассе сутки через трое, ноутбуку, фанфикам по Гарри Поттеру и блогу про Ричарда III. И вот что мне теперь делать? Ладно, разберемся как-нибудь.

Еще нашла книжку старую. Там было по-византийски написано. Про греческий огонь. Я ее выучила, вдруг пригодится. Еще со школы помню: греческий огонь — мощное оружие. Обязательно пригодится в будущем.

В общем, выбралась из подвала, а там меня уже вся семейка встречает. Теперь уже моя. Ну что, знакомиться будем. Вот мой батя — жирный, рыхлый боров. Вот сколько-то моих братьев, я и не запомнила, они все на одно лицо.

А батя расплылся в улыбке, довольный, как тюлень, говорит: «Доченька, тебе уже пятнадцать, и скоро мы не сможем тебя обеспечивать. Но не зря я молился Деве Марии, она послала тебе достойного мужа, который готов взять тебя даже без приданого».

Я чуть не подпрыгнула. Замуж?! Какой замуж?! Я еще слишком молода для замужества. Я хочу погулять еще. Это же Венеция, я знаю историю. Брави, бездельники-аристократы в игорных домах, Казанова, в конце концов... Кстати, а он тут жив? Вроде нет еще, не родился пока. Кто тут вообще жив? Чезаре Борджиа? Тоже нет, а жаль. Так хотела расспросить его, сам Родриго помер, или ему помогли. И действительно ли его тело после смерти раздулось и быстро разложилось? Эх, все самое интересное без меня происходит.

Еще можно было Бартоломео Альвиано найти. Занять у него наемников и завоевать весь этот город каналов. А что? Венецианцы же торгаши, а торгаши никогда воевать не будут: обделаются и подожмут хвост. Вот тогда бы я им показала, почем фунт изюма. Жаль только, королевство маловато, разгуляться негде будет. Эх! Но будем решать проблемы по мере их поступления.

Кстати, каналы у них совсем не вонючие, рыбой не пахнут. У них там хорошая система очистки налажена, все продумано. Да и рыба тогда была не то, что сейчас, всякой химией и антибиотиками наколотая. Экологически чистая, натуральная. Вот венецианцы и жили по сто лет, и ничем не болели. Даже дожами у них в 90 лет становились.

Вот это и проблема. Вся эта говорильня. Да просто старички уже в маразме, сами не понимают, что там за сенаты, советы сорока, десяти, только все сидят и обсуждают. Надо избавляться от этого дома престарелых. Эх! А папан мой все что-то там говорит. Муж хороший, торгаш какой-то. Да не пойду я замуж, я сказала! А маман стоит, губки поджала, глазами рыбьими на меня смотрит. Наверняка уже распланировала, как меня в монастырь сдаст. Старые женщины, особенно если они ханжи, всегда завидуют красоте и молодости дочерей. Не дождется!

Вот так и день прошел. Ладно, я подумаю об этом завтра.

* * *

А назавтра ко мне пришел какой-то додик. Задрот, из тех, которые за компьютером сутками сидят. У нас такие часто по ночам чипсы с колой покупали. Говорит, его зовут Пьетро Бонавентури. Банковский служащий. Я ж говорю, задрот! Нет, чтобы нормальную профессию выбрать: рыцарем, там, или наемником, или, на худой конец, пиратом. Нет, все не как у людей.

Но он предлагает бежать. Все лучше, чем если жирный боров за торгаша выдаст, или грымза-ханжа маман в монастырь законопатит. Тем более, он во Флоренцию предлагает бежать. А там в Средневековье самые крутые шмотки делали, я читала. Побегу быть, я сказала!

* * *

Только боров почему-то не обрадовался побегу. Стуканул там кому-то. И за нами выслали две галеры. Мы быстро плыли, но те нас уже настигали. Почему это, интересно? У галерных рабов должно быть очень мало сил, я знаю историю. Я думаю, вот бы сейчас что-нибудь сделать, чтобы они отстали. Тем более, черт в кепке говорил, что у меня суперспособности будут. Я напряглась, и посреди моря появилось торнадо, и поднялась высокая волна и захлестнула галеры. Ой, а можно так же делать, чтобы мы быстрее доплыли? Я подула в парус нашего корабля, появился приятный бриз, и мы быстрее поехали.

* * *

Во Флоренции оказалось, что Пьетро совсем лох. Живет с родителями, да еще и маман его не ходит. Еще и от меня требует, чтобы я за ней ухаживала. Я что ему, нанималась?! Я вообще не для того попадала, чтобы за пенсионерками утки мыть. И вообще, подумаешь, сходит под себя. Свое не пахнет.

Так прошло четыре или пять лет. Я уже год как перешагнула возраст совершеннолетия, а счастья еще ни в одном глазу.

Шмоток тоже не было. Зато был великий герцог. Вернее, его наследник. Часто проходил мимо нашего дома со своей компанией. Вот знает человек толк в веселье. То у него дуэль, то драка, то напьется так, что его на руках несут, то проиграется и возвращается во дворец голый, то лохов каких-то щемит. Это правильно, я считаю. Люди должны знать свое место. Не так посмотрел на наследника Тосканы — будь рад, что только без своей лавки и товаров останешься, торгаш. Франческо мог бы и всю твою семью. И был бы в своем праве.

У Франческо, кстати, много друзей. И все с очень длинными шпагами. Не то, что мой лох со своими пятью санти... то есть, который внимания мне совершенно не уделяет.

Как бы ему попасться на глаза, чтобы он на меня запал. Только чтобы не палиться. И тут я вспомнила, что у меня суперсилы есть. Я заперла маман моего муженька в кладовке, а сама сказала свекру и мужу, что ей там с головой плохо, они к ней бросились, я и их там же закрыла. Распахнула дверь дома настеж, платье с себя стянула, на кровать легла, а на улице, ровно над тем местом, где проходил Франческо, наколдовала грозу. Надо, наверное, как-то яснее обозначить свои желания. А то ведь мужики тупые, даже если они и наследники великого герцога Тосканы. Ох, боюсь, что Франческо Медичи и не догадается...

* * *

— Пять минут, пять минут, это много или мало, — напевала я, сидя в трактире, который обслуживал меня одну. Если по деньгам смотреть, то очень много. Вот мне наследник целых пятьсот флоринов отвалил. Это, получается, 6 тыщ в час. 960 000 флоринов в месяц. Всяко больше того, что я за кассой получала. Ну хоть поесть теперь могу нормально. Три курицы, два поросенка, олень на вертеле, 25 бутылок вина, 50 апельсинов. И быдло всякое не мешается.

* * *

Наши отношения с Франческо продолжались. Те трогательные проявления заботы, которые начались с подарка после нашей первой встречи, продолжались. Пятисот флоринов, правда, больше не было. Где-то 50, где-то 100, где-то двести, где-то колечко, где-то несколько камешков... Все-таки вот что значит настоящий мужик, который может свою женщину обеспечить. Все-таки тогда люди были другие, это сейчас измельчали. Постепенно он у меня и ночевать стал. Сначала два дня в неделю, потом четыре, потом все шесть. Как нагуляется по всем игорным домам, всех женщин и всех мужчин по всем борделям перепробует — так сразу ко мне. Муженька и его стариков мы в такие дни, по доброй традиции, запирали в кладовке.

* * *

А в какой-то момент мы сблизились настолько, что он меня переселил в мой дворец, отдельный, свой. То есть, не свой, конечно, а его папаши, Великого герцога Тосканы, но все равно как-будто мой.

И первым делом уволок меня смотреть спальню, как-будто я там что-то новое увижу...

... Франческо развалился на кровати, а я встала, чтобы налить себе вина и поесть немного фруктов

— Знаешь, — сказала я ему, очищая пятый апельсин подряд, — есть такая история: возвращается муж из поездки. Постель смята, жена голая лежит. Понятно, что с любовником была. Ну он начинает искать. Открывает буфет, а там стоит Великий герцог Тосканский. Он буфет закрыл, и говорит: "Надо же, и тут никого нет".

— Гыы, а я знаю этого утырка, — довольно сказал Франческо.

— Это просто история, — отчеканила я.

— Только это не батя был. Это я его жену и сестру прямо при нем трахнул, а он мне еще потом вина подносил. Потом, правда, все равно послал за ним своих парней. Они приехали прям в Сан-Джиминьяно и его там убили. Не люблю слабаков.

Я посмотрела на Франческо. Вот ведь феодал недорезанный. Все-таки наследник Великого герцога Тосканы — это вам не хухры мухры. С детства привык, что он хозяин жизни. У них тут так положено.

— А он был из Сан-Джиминьяно? — игриво спросила я.

Франческо притянул меня к себе, и надел на палец кольцо, по весу — примерно сто грамм. Золото девятьсот девяносто девятой пробы. А на шею — цепь в мою ладонь толщиной.

Пометил. Как львицу в зверинце сада Боболи. Как же это сложно все. Как хочется иногда сбежать от всего этого и не видеть ничего. Но придется так. Как-будто у меня когда-то выбор был. Я прикинула. За колечко на улице Ювелиров выручу тысячу, а цепочку меньше чем за пять не отдам. Это мое. Не отдам! За просто так.

* * *

А мой Франческо заботливый. Правда, заботливый. Он ведь даже мое недоразумение в виде мужа устроил на какую-то там высокую должность. Правда, Бравые Ребята моего Франческо все равно его раз в неделю избивали. Чтобы знал свое место. Когда твою самку огуливает альфа-самец стаи, лошок-омежка должен сидеть тихо, как мышь под веником. Я сказала!

А у меня теперь появились свои Бравые Ребята. Только я зову их «Бравые Мальчики», ведь они мальчики и есть. Такие наивные, некоторые до сорока лет дожили, а ума не нажили, только и знают, как своими шпагами махать. Да и нет у них таких знаний, как у меня, я на пятьсот лет позже них родилась.

* * *

Наши отношения с Франческо стали настолько близкими, что я стала ему как жена. Он решил с папашей своим меня познакомить. Всю дорогу до дворца я лыбу давила от уха до уха, а он был грустный какой-то. В общем, никакого позитива. Я не понимала, почему — ведь с родителями знакомиться идем, все как у людей. Но он только отмахнулся.

Меня завели в какой-то здоровый зал, там сидел мужик. Не старый еще, но и не молодой. Выражение лица зверское.

— Здравствуйте, синьора Бонавентура. Мне сказали, что Франческо проводит в вашем обществе много времени, — он почему-то вздохнул. — Cына мне уже поздно воспитывать, — сказал мне великий герцог Кузьма, — а вот на тебя я взглянуть хотел.

— Здрасьте, Кузьма Александрович, вот она я. Приятно познакомиться. Как говорится, милости прошу к нашему шалашу.

Он зыркнул на меня как-то странно, и говорит:

— Великое герцогство Тоскана ждут после меня трудные времена.

— Да ладно, — говорю. — вашество, что уж вы так. Все пучком будет. Ваш Франческо — хороший парень, да и я ему помогу. Знаете, как говорится: муж голова, жена — шея.

— Времена для Тосканы настанут еще более трудные, чем мне показалось сначала. Надо что-то с этим сделать, пока время есть. Ты можешь идти, куртизанка.

— Да ладно! Что, так скоро? Давайте хотя бы посидим, выпьем, все как у людей...

Но охранник уже схватил меня за локоть и вытащил из зала. Уфф. Теперь, как говорится, можно покурить и оправиться. Только курить-то и нечего. Вот что там с Испанией? Филя по-прежнему ведет себя, как чудак на букву «м»? Вот что ханжество и слишком сильная вера с людьми делает. Конечно, в церковь ходить надо, все как у людей. Но надо же и меру знать. Вот даже и библия говорит, что не надо быть слишком холодным или горячим, важно соблюдать баланс.

Охохо, как же сложно это все. Все эти интриги, политика — одно слово, гельветы.

* * *

А потом папашка у Франческо умер, и он сам стал Великим герцогом. Теперь все заткнутся, кто перешептывался, что я с ним только из-за денег. Я его всякого люблю. Любила и простым наследником, и теперь Великим герцогом любить буду.

Но прежде, чем мой лев смог короноваться, в своем палаццо погибла супружница Кузьмы Александровича, Камилла Мартелли. В моей реальности она еще долго прожила. Ну а здесь двое моих Бравых Мальчиков забыли у нее дома свои шпаги, и она случайно на них наткнулась. Пятнадцать раз. А потому что нечего. Не должно быть двух великих герцогинь там, где должна быть только одна.

Кстати, о герцогинях. Мой лев уже был женат. На какой-то грымзе-австриячке, такой же лицемерке, как и мамаша той тушки, которую я сейчас занимаю. Франческо мне сказал, что скоро придет время мне появиться в свете. Значит, я и с ней встречусь. Мама дорогая! Я не хочу.

Как бы сделать это так, чтобы не привлечь ее внимания, не разозлить и вообще показать, что я тут как-бы скромно в уголку стою, а на ее мужа даже не претендую.

Но вот настал день бала. Первая, кого я заметила, когда зашла в зал, где мы виделись с Кузьмой Александровичем, была сушеная вобла во всем черном, в окружении таких же скучных грымз.

— Так, ну что, кто это тут грустит? — смело сказала я, глядя ей прямо в глаза — Кто это посмел тут быть таким скучным?

— Моя печаль связана с тобой, куртизанка, — ответила она мне.

— Я-я, дас ист фантастиш, — сказала я ей, — ты сначала по-нашему болтать научись как следует, потом будешь мне что-то предъявлять, а то я что-то понимаю плохо. Курка, млеко, яйка, хэндехох, немчура. Эх, хоть бы ты язык попробовала выучить. Вот как я. Это, между прочим, гигантский труд. Только ты слишком ленивая, только все коленки стираешь в молитве. Настоящая жена, между прочим, от другого должна коленки стирать.

Бравые Мальчики рядом со мной заухмылялись. Им всем шутка понравилась.

— Мой муж... — начала было грымза.

— Я еще не закончила, — продолжила я. — Ты запомни: если мужа не можешь удовлетворить, он всегда налево ходить будет. Хоть бы ты этот балахон сняла, намазалась, сиськи вывалила — глядишь, и получилось бы чего. А так обтекай, не умеешь обтекать — впитывай. Смирись, что твой номер — последний.

У грымзы почему-то глаза стали на мокром месте, и вся стайка скучных ворон полетела на балкон. Вот есть у некоторых баб такой странный выверт — с реальностью не считаются. Думает, вышла замуж, так теперь герцог только ее должен быть. Фигушки. Он, вообще-то, герцог. Он народу принадлежит. А со мной еще и интересно. Можно музыку Тинторетто обсудить, и архитектурные проекты Бокаччо.

Со мной было немного Мальчиков, человек семь-восемь. Я проследовала за грымзой на балкон. Мои парни разогнали мечами всех ее компаньонок, двух, которые не успели сбежать, зажали в углу. А я подошла к грымзе и спокойно сказала:

— Надо уметь смиряться с поражениями. Вот я всегда держу лицо. Не то, что ты — сразу же захотела с балкона спрыгнуть.

Грымза затряслась, побледнела и наконец выдавила из себя:

— Я не хотела прыгать...

— Дорогуша, — сказала я, — мне некогда ждать, пока ты сама помрешь. Я знаю, о чем ты думаешь, ты знаешь, чего я хочу. Давай поможем друг другу. Сейчас мои Мальчики тебе помогут.

Мои Бравые Мальчики схватили ее, за руки, за ноги, один заткнул ей рот перчаткой. Она пробовала что-то там вырываться, мычать там что-то, но мои Мальчики перегнули ее через парапет и сбросили вниз. Вот вроде аристократ, а никакого достоинства у человека нет. Ни семейную жизнь прожить, ни даже умереть с честью не может.

Я думала, что Франческо меня убьет. Он ворвался в мой дворец, как разъяренный лев.

— Ну ты даешь, — говорит.

— А что я?! Она вообще первая начала, наехала на меня, как бульдозер!

— Да теперь думаю, как я сам не допер тебя попросить?!

— Дорогой, ты не сердишься? — скромно спросила я.

— Конечно нет. Ты представляешь, сколько бы мы еще ждали. А так она случайно с балкона выпала — хоть этого геморроя не будет. Короче, выходи за меня замуж.

Все-таки он у меня романтик.

* * *

Поженились мы в такой полосатой церкви. Рядом с ней еще такая здоровая башня полосатая стоит. Что это за башня, кстати? На телевышку не похоже. Это ведь не телевышка?

На мне было платье из тончайшего шелка, и вышивка золотой нитью. А потом был пир. Двадцать оленей, пятьдесят молочных поросят, гуси, утки, курицы в количестве, три тысячи апельсинов, и гвоздь программы — огромный торт из марципана в виде полосатой церкви с башней и такого здорового дома с башенкой, на которой часы. Вот и настал самый главный день в моей жизни. Жаль, что я смогла съесть всего треть этого великолепия.

* * *

Потом мы устроили большой турнир. Совсем большой. Пригласили на него всех-всех-всех. Даже королеву Лиззи. А что, она же армией во время армады командовала. В доспехах ходила — я в кино видела. А если в доспехах ходила, то и в турнирах участвовать любит. Как эта, как ее, Бриена Торт. Я тоже модные книжки читала.

Вот и пригласила королеву Лиззи. Посидим с ней, посплетничаем, за Ричарда III перетрем. Ведь ее прабабка была в Ричарда влюблена, это все знают. А Лиза, как правнучка, все-все должна про это знать. Выпьем, конечно, за помин души Ричарда — все как у людей.

А еще написала ей, чтобы она друидов своих захватила. Магию в Италии тоже нужно поднимать. Особенно хорошо, если друид из Корнуолла или из Уэльса — там больше всего Мест Силы осталось.

А еще мы с мужем пригласили к нам Анри Бурбона погостить. Приехал. Ну прикольный такой чувак. Ну, как на портрете.

А Лиза к нам не приехала почему-то. Но друидов прислала. Самый главный мне объяснил, что пробыл в Корнуолле лет пять, а в Шрюсбери хотел один обряд с девушкой провести, а ему помешали и хотели что-то ему отрезать, но он сбежал. Странно: в Англии инквизиции вроде не было, а за магию так жестоко наказывают.

А турнир мои Бравые Мальчики выиграли. Все состязания. Ну кто же виноват, что перед каждым состязанием их главных соперников то в подворотне изобьют, то они несвежей едой отравятся, то проститутка их в номере борделя закроет дня на три. Все идут на маленькие хитрости, чтобы побеждать. Честная игра, правила там какие-то, рыцарские кодексы... знаем мы эти кодексы, не первый год замужем. А так деньги в семье остаются. И на зарплате Бравым Мальчикам сэкономить можно. Некоторые, правда, пробовали возмущаться, но после того, как неожиданно возникшее торнадо разломало их дома, а Арно вышла из берегов и поглотила то, что осталось — вместе с семьями — они поутихли. Да, я продолжала развивать свой дар. Теперь я могу вызвать волну любой высоты хоть из чашки, и ветер любой силы на любой площади, хоть в чулане для метел.

И рецепт греческого огня я тоже доработала. В те дни, когда Франческо... исследовал город, я работала над огнем, экспериментировала. Не знаю, зачем. Но пригодится.

* * *

Так прошло года четыре. Или пять. Если честно, я так заработалась, что перестала понимать, какой сейчас день недели. А венецианцы объявили меня Дочерью Венеции, между прочим. Давно пора, но мало. Могли бы и почетной догессой объявить. Я всяко моложе и красивше маразматичных старичков. Так что могли и не почетной. Ну ладно, кошки, смейтесь, смейтесь. Отольются вам мышкины слезы, будет и на моей улице праздник.

* * *

С Франческо было хорошо. Только он был нелегок на подъем, и все мои идеи браковал.

Например, никак не хотел разобраться с Венецией:

— Ты чо, — говорит, — головой ударилась?! Какое разобраться, они порвут меня, как тузик грелку. Да и где я деньги возьму на армию, все на твою оленину с апельсинами уходит...

Все-таки чувство юмора у него не отнять.

А когда я узнала, что банк Медичи уже сто лет, как не существует, у меня моментально родился план, как его возродить. Но Франческо сказал мне, что ему, как герцогу, западло заниматься торгашеством, да и банк в Тоскане сейчас никому не нужен. Но ведь это не торгашество, это банк, возразила я ему. Ну ладно, говорит, ты проработай план тогда, а потом мы его рассмотрим.

* * *

Так прошли еще года четыре. Или больше. У меня столько дел было, что некогда было за временем следить. Во-первых, Бравые Мальчики стали реальной силой в герцогстве, с которой считались. Во-вторых, были еще турниры, и балы, и еще гостей в свой палаццо я приглашала. Ну а что, надо же налаживать дипломатические отношения с Европой, а то до меня эта сфера у них в загоне была. Я разрабатывала план мести Венеции, и прорабатывала план открытия банка, пользуясь знаниями из прошлой жизни. Луиджи, один из Бравых Мальчиков, согласился мне помочь, и даже, добрая душа, стать управляющим, если Франческо согласится открыть банк.

А еще, я пыталась забеременеть. Вернее, как забеременеть. Я знала, что каждому аристократическому Роду нужен Наследник, но рожать и выкармливать мне не хотелось. От этого кожа портится, толстеешь, грудь растягивается и, говорят, даже волосы выпадают. Поэтому я решила сразу убить двух зайцев: я просила приносить всех младенцев мужского пола, которые рождались во Флоренции, мне. И выбирала из них того, который больше всего похож на Франческо. Но ему почему-то все не нравились, он кричал, что это обман и вообще не считается. Мне удавалось обратить все в шутку, что я это типа понарошку.

* * *

И все-таки это было хорошее время. Только вот брат моего дорогого муженька, Фернандо, замыслил недоброе. Вот втемяшилось ему в голову, что он теперь наследник. А ведь мне было всего тридцать девять — даже в наши дни смешной возраст, а уж в Средние-то Века, с их безупречной экологией и натуральным питанием... ну подождал бы пару-тройку лет, я бы в конце-концов решилась.

Нет. Приперся в гости, и не уезжает, главное. Что ему надо вообще? Скоро стало понятно, что ему надо, когда однажды во время ужина Франческо заблевал всю скатерть и прилег на стол отдохнуть. У меня что-то тоже в глазах потемнело, но всего на секунду, а потом как-будто второе дыхание открылось. Фернандо смотрел на меня с ужасом.

— Ты, — говорю, — поп недобитый. Да я стихиями повелевать могу, а ты что, надеялся меня какой-то кантареллой отравить! Мальчики! — крикнула я.

В столовую ворвались мои Бравые Мальчики.

— Мальчики, — говорю я им, — эта церковная крыса пыталась саму меня отравить!

Они быстро сориентировались:

— Что нам делать, принчипесса?

Принчипесса. Мне нравится. Теперь велю всегда себя так называть.

— Ханжам, — говорю, — ханжеская смерть.

Пока я любовалась, как Фернандо тащат к окну, я доела ужин.

* * *

А Франческо, мой лев, любовь всей моей жизни, все-таки умер. Что поделаешь, бывает. Жизнь продолжается, надо двигаться дальше.

Я позвала свою любимую служанку:

— Эй ты, как там тебя? Барбара, Леонарда?.. В общем, иди сюда...

— Да принчипесса! — о, уже научилась.

— В общем, объявляй всем: теперь началась эра Бьянки I. Сегодня начинается мое правление!

— В-в качестве кого, принчипесса?

— В качестве Великой герцогини Тосканской, Наследницы своих мужа и свекра по Духу и по Крови!

— По крови, принчипесса?..

— Конечно! Меня сам Кузьма Александрович признал своей! Ввел меня в Род! Что стоишь, глаза вылупила?! Бегом объявлять.

Все-таки эти тосканцы — как дети. Ничего без мудрого руководства не могут.

* * *

Первым делом, я велела закрасить полосочки на церкви и башне и перекрасить их в красный. Так гораздо красивее.

Во-вторых, я продала все картины с голыми тетками, бьющимися рыцарями и прочей фигней. Это все для лохов. Настоящее искусство — это портреты, причем так, как в жизни, без кубизма, абстракционизма и прочей мазни. Вот их и будем развивать.

В-третьих, я начала возрождать банк Медичи. Он еще не заработал, и насчет того, на чем зарабатывать, мы еще не решили, но уже открыли филиал в каждой деревеньке Тосканы.

В-четвертых, я сделала Бравых Мальчиков своей личной гвардией и отправила некоторых из них поискать по всей Италии такие же чистые, неприкаянные души, как они сами. Чувствую, скоро у нас будет мощная армия.

* * *

Но самое первое, что я сделала: я призвала Венецию к ответу за все их преступления против меня. «Глубоко неуважаемые старички в деменции, — писала я им в официальном письме, — поскольку не подлежит никакому сомнению, что я являюсь самой достойной из всех сыновей и дочерей вашей маленькой болотной деревеньки, не подлежит сомнению, что я должна возглавлять эту деревеньку. Тем более сейчас, когда я по праву стала Великой герцогиней Тосканской. Поэтому приказываю вам:

1) Избрать меня догессой и привезти мне во Флоренцию шапочку дожа.

2) Самораспуститься.

3) Прекратить торгашество. Оно губит природу и делает людей злыми и алчными»

Венеция ничего не ответила, и я поняла — будет война. Видит дед мороз, я этого не хотела. Ведь могли все по-хорошему решить. Но нет, надо губить людей! Вот что это? Глупость? Жажда власти? Или просто нравится ощущение, что незнакомые люди ради тебя идут на смерть?

В нашей победе я была уверена, я развила дар до невероятных величин, мои возможности теперь были поистине безграничны. Мы провели успешные испытания моей доработанной смеси. Греческий огонь моей модификации сжигал все, на что попадал, и проделывал в земле дырку в три метра глубиной. Мои Мальчики назвали это Огнем Святой Бьянки.

Но я все равно переживала. Положено.

* * *

Венецианцы набрали огромное войско и направили его на меня. Но я, пользуясь своими способностями, вызвала ураган и разметала все их войско. Говорят, солдатиков там на куски разрывало. Там даже мой брат погиб. Или несколько. Ну и что. Все равно это не мои братья, я из другого мира. Да и уехала из Венеции давно, связь оборвана. Да я и в первый день их не запомнила, если честно, все были на одно лицо — как жирный боров, только не жирные.

Венецианский флот я поглотила такой огромной волной, что, говорят, в Греции побережье временно обмелело.

Морем мы входили в беззащитный город. Причалившись, я приказала метнуть пару-тройку струй Огня Святой Бьянки по зданиям. Так, на всякий случай. А потом отдала Венецию своим Бравым Мальчикам и другим, чтобы они пограбили и изнасиловали женщин. Ну, тут уж как водится. Все как у людей.

Наконец, через два часа я приказала своим Мальчикам найти доставить мне дожа и прочих старичков в деменции:

— Ну все, повеселились — и хватит, — сказала я им, — ни один мужик не может два часа, даже если ему помогают.

— Как скажете, принчипесса, — с улыбкой ответил мне Энцо, заместитель командира моих Бравых Мальчиков.

Я устроилась на причале и стала ждать. А пока развлекла себя легким вторым завтраком. Выпила чайник травяного чая из рукколы, и еще чайник клубничного чая, съела половину оленя и полведра креветок.

Наконец их привели. Старички. Куда им государством править, из них уже песок сыплется! Вот, за ними на причале уже целая дорожка насыпалась. Выступает вперед. Гордый. Кто там у нас дож-то? Некий Паскуале Чиконья. Сколько ему? За восемьдесят? Или чуть меньше? Вот в жизни не поверю, что кто-то в таком возрасте сам захочет чем-то там управлять. В таком возрасте только внуков нянчить. Вот и нянчил бы. Значит, чья-то марионетка. Сам не хотел, его на руках во дворец внесли и шапочку на него надели. Одно слово — политика. Да, жалко дедулю. Но ничего не поделаешь. Если я сейчас не исполню, что обещала, то навсегда лишусь авторитета. А у нас тут Италия — клювом не щелкай, если что.

Дож открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я махнула рукой, и один из моих Бравых Мальчиков дал ему поддых и заткнул рот тряпкой.

— Я предупреждала вас, — сказала я. На причале наступила мертвая тишина, все ловили каждое мое слово, — что вы должны прекратить этот бардак. Но вы не послушались. Значит, наказание может быть только одно. Бесполезная говорильня и торгашество должны закончиться, я сказала!

Бравые Мальчики схватили дожа и потащили к кораблю, который стоял кормой к нам. Они поставили его на причал, и быстро отбежали назад. Сифон выдул струю огня на дожа Чиконья. Дедуля умирал в мучениях.

А потом мы пошли и устроили обед прямо на площади Сан-Марко. Да, все-таки венецианский рыбный рынок — это что-то. Креветки, мидии, морской окунь — и все это сегодня же выловленное. А еще мне сказали, что могут даже дельфина выловить.

Стол поставили прямо на Пьяцца Сан-Марко. Мои Бравые Мальчики меня охраняли, а я ела. Одна. Вот где в наши дни Пьяцца Сан-Марко без туристов увидишь. Да, измельчал народ. Не то что раньше.

Венецианцы близко не подходили. Хоть и понимают, кто их благодетель, но дошло, что подходить со своими проблемами еще рано. Все-таки вот что значит привыкли с Турцией торговать. Восток — дело тонкое.

А потом я пошла искать дом своих родителей. Бравые Мальчики уже выволокли их из дома, а сам дом подпалили.

— Доченька, Бьянка, что... — начал было мой папаша, но я двинула ему ногой между ног.

— Заткнись, мразь! Ты, вы все, и моя грымза мамашка — вы все хотели меня погубить, в монастыре сгноить, чтобы я там в двадцать лет засохла!

— Бьянка — подняла глаза на меня вобла.

— Заткнись, я сказала, — ткнула я ей в глаза. Правый глаз у старухи вытек, она мерзко завыла. Так ей и надо, грымзе, — за то, что вы со мной сделали, вы заслужили самого сурового наказания. Вы будете посажены на кол, под которым разведут костер! То же касается и прочих торгашей. Торгашество убивает природу! Оно должно закончиться сегодня! Будете теперь за счет туризма жить, я сказала! Всякий венецианец должен выдать всех знакомых торгашей! Кто не донесет — того ждет участь моих драгоценнейших родителей!

Потом мы вернулись на Сан-Марко. Пришло время ужина. Ужин был легкий — всего две сотни устриц и семь ведер креветок. К тому моменту, как я переодела свое платьюшко, мои Бравые Мальчики уже установили на Сан-Марко колья. И развели костры. Эх, все-таки ничто не поднимает аппетит так, как зрелище заслуженного наказания людей, которые этого заслуживают. Как там звали правителя, который любил пировать, когда его враги на кольях мучались. Влад Цепеш? Надо бы с ним закорешиться. Как? И он тоже умер? Что ж они все поумирали-то?!

* * *

После того, как все торгаши и все маразматики-советники дожа были казнены, мы занялись постройкой флота. Только теперь уже не по-торгашески, а по-умному, сразу во всех моих владениях и под моим мудрым руководством.

Говорят, в Генуе каравеллы изобрели. У нас тоже задумывались о том, чтобы новые корабли строить, и в Венеции, я слышала, дедульки-маразматики тоже что-то такое обсуждали. Якобы они лучше плавают, приспособлены к чему-то там лучше. Только это все фигня. Никого нету лучше людей, управляющих кораблем. Два таджика и лопата заменяют экскаватор, слышали такое.

Так что все эти караки, каравеллы, еще там что-то — все это первым делом я повелела запретить. Где-то читала, что что на них ужас сколько дерева тратилось! Так что нечего. Природа и так пострадала от людской глупости. Поэтому только галеры и галеасы. Так и дерево сэкономим. А на улицах Италии в последнее время появилось почему-то много бедных. Заодно им работа будет. Да, от семьи далековато, зато трехразовое питание и крыша над головой есть.

Так что будет у нас самый мощный флот, я сказала!

А тут и от Луиджи, моего управляющего, пришел отчет. Наш банк наконец-то заработал, и первые денежки уже капали. У нас теперь был один кредитный план, "Вечный": как только ты берешь хоть один сольди (между прочим, от слова "солдат") в банке — ты уже на всю жизнь должен. Это было удобно. Во-первых, это позволяло брать дальнейшие кредиты. На разумные суммы, конечно — нечего наших фермеров разорять! Во-вторых, все равно все банки всегда всех людей обманывали — мелкий шрифт, который никто все равно не читал, заумные формулировки, от которых мозги сломаешь. Теперь все стало просто и понятно.

А Франческо, самый главный из Бравых Мальчиков, теперь стал раз в два дня ко мне в спальню захаживать. Я же до сих пор тоскую по безвременно ушедшему мужу. А тут как раз и имя Франческо. А что? Многие женщины тоскуют по безвременно ушедшему мужу, Катюха Великая не даст соврать. Но у всех еще есть потребности. Здоровые, между прочим. А тосковать по ушедшему мужу они не мешают. Ты, главное, замуж не выходи. А на могиле можешь хоть десять лет рыдать.

К тому же, надо обеспечивать верность солдат. А обеспечивать верность можно либо деньгами, либо да, вот этим самым. А денег на всех не напасешься. К тому же, у женщин есть только один способ обеспечить верность. Да, тяжкая у нас доля во все времена была.

Все течет, все меняется. Значит, и войне с Османской империей быть.