Вопрос восприятия (гет)

Примечания:

Прощу прощения за минорный текст, он соответствует моему настроению.

Вопрос восприятия.

Всё-таки «Нора» была болотом. Мерзким, зловонным, засасывающим болотом. Гермиона помнила, каким волшебным, приветливым и уютным показалось ей жилище семейства Уизли, когда она увидела его в первый раз. Но впечатление это было обманчивым. Как настоящая трясина манит путника изумрудным покровом травяного «луга» — но поди наступи на этот «луг», и останутся после тебя лишь пузыри болотного газа! — так и «Нора» завлекала обманчивым уютом, а затем засасывала и не отпускала. Вот только чтобы это понять потребовалось время. Ах, если бы только можно было вернуться в тот победный май… Но потерянное время не вернуть. Никак. И нет такого хроноворота, чтобы открутить жизнь на три года назад…

Щебет птиц, доносящийся через открытое настежь окно, оборвался, напуганные резким хлопком аппарации пичуги дружно сорвались со старательно обклёвываемой ими рябины, а Гермиона почувствовала, как против её воли опускаются уголки губ, стягивая лицо в гримасе смиренного терпения. Затем несмазанными петлями заскрипела входная дверь, и на кухне появился он. Муж. Скотина, с которой Гермиона по дурости связала свою жизнь.

— Привет, — пробормотал, покачиваясь, Рон.

Он, оставляя грязные следы, прошлёпал по недавно вымытому полу, облапил Гермиону и попытался её поцеловать. Она привычно уклонилась, с омерзением кривясь от тяжёлой смеси запахов перегара и табачного дыма. Рон хмыкнул и перенёс своё внимание на «холодильник», точнее, на заменявший таковой ящик с наложенными чарами стазиса. Распахнув дверцу и забравшись в «холодильник» чуть не по плечи, он некоторое время шуршал, гремел и звякал, перебирая содержимое. Гермиона, воспользовавшись моментом, взмахнула палочкой, убирая нанесённую мужем грязь. Но вот шум прекратился, Рон вынырнул из глубин «холодильника» и злобно хлопнул дверцей.

— Где моё пиво, — неприязненно буркнул он, мрачно уставившись на Гермиону.

Та стиснула зубы, до дрожи в пальцах мечтая проклясть идиота — сейчас, наверное, у неё вполне получилось бы и смертельное проклятие, ибо не было никого, кого она так сильно бы ненавидела. Даже пытавшую её когда-то Беллатриссу, ведь сумасшедшая ведьма была всего лишь врагом. Этот же, должный по идее быть самым близким, самым родным человеком…

Рон всё ещё ждал ответа, и Гермиона, спрятав подрагивающие руки под передник, процедила сквозь зубы:

— Ты же выжрал его вчера. Совсем память отшибло? Или уже остаток мозгов пропил?

Левую щёку обожгла короткая пощёчина, и Гермиона ахнула. Не от боли — удар был слабым, да и пришёлся вскользь. От обиды — ей и в голову не могло прийти, что Рон может поднять на неё руку. До сих пор он ограничивался лишь ругательствами. Но сейчас он перешёл некую черту, и Гермиона прекрасно понимала, что за первой пощёчиной рано или поздно — скорее уж рано — но последует и вторая. А там ещё, и ещё. А после — уже и что-то более серьёзное.

— Поговори мне тут, — рыкнул Рон. — А теперь метнись в деревню, купи пива, мне нужно будет похмелиться.

Язык оказался быстрее разума.

— Пошёл ты! — выдохнула Гермиона. — Я ухожу. Всё это было ошибкой.

Лицо Рона исказилось от гнева, он поднял руку, и Гермиона крепче сжала палочку — если он посмеет ещё раз ударить, то она проклянет муженька так, что и в Мунго не помогут. И вообще уже никто не поможет. И ничем. Даже если после этого её засадят в самую дальнюю камеру Азкабана.

Рон её удивил. Внезапно он опустил уже занесённый кулак и хрипло рассмеялся.

— Давай, вали. Только куда ты пойдёшь? Работы у тебя нет, денег нет и даже другого дома нет.

Гермиона вздрогнула — Рон попал в самое больное место. Идти ей действительно было некуда. Родители, простившие стёртую память, не простили свадьбу с представителем семейства Уизли — те произвели на старших Грейнджеров далеко не лучшее впечатление на приснопамятной встрече в Косом переулке, которое лишь усугубилось при волей-неволей, но более плотном общении при подготовке к свадьбе. Гермиона была с ними не согласна, что и вылилось в крупную ссору. В итоге родители остались в Австралии. Работа? О, какие радужные планы были у них у всех после победы! В мечтах они видели себя если не министрами магии, то, как минимум, начальниками департаментов. Но мечты-мечты, где ваша сладость? Из «золотого трио» лишь Гарри уверенно продвигался по служебной лестнице и в скором времени должен был стать заместителем начальника аврората. Рон же, с энтузиазмом облачившийся в форменную мантию аврора-стажёра, быстро обнаружил, что тут, оказывается, тоже нужно учиться, а наказание за леность — не снятие пары баллов, а быстрое отчисление. Прибавьте к этому строгую дисциплину и в результате получите «где Рон, а где аврорат?»

Что же касается её самой… грандиозные планы разбились о мелкие рифы затягивающего быта. Сначала свадьба с нежелающим ждать ни одной лишней минуты Роном, свадебное путешествие на премию от щедрот министерства, затем год в Хогвартсе, который Гермионе пришлось провести в одиночестве. А после на семейство Уизли навалились неприятности — сначала справедливое возмездие настигло Перси, когда всплыли документы и свидетельства о его крайне плодотворной деятельности под руководством Амбридж. Самому честолюбивому из отпрысков Молли и Артура «светило» десять лет Азкабана, но Визенгамот учёл его участие в битве за Хогвартс, и пять лет скостили. Правда, присовокупив к приговору пожизненный запрет на занятие каких-либо должностей в правительстве. Следующим был Артур — яд Нагайны оказался очень коварным. Целители в Мунго не заметили долгосрочных последствий укуса, и, через полтора года после победы глава семейства снова загремел в больницу, где и скончался через несколько дней. Для Молли, с трудом перенёсшей гибель Фреда, приговор Перси и смерть мужа оказались той самой соломинкой, что сломала хребет верблюду. Ныне от громогласной и властной женщины осталась лишь бледная тень. И поневоле всё хозяйство перешло в руки Гермионы. Какая уж тут работа? Правда, кое-какие деньги у неё имелись: министерство назначило всем троим пожизненный пенсион, и если не шиковать, то размера оного вполне хватало на скромное житьё. Уж снять комнату в «Башке борова» — точно!

— Куда угодно, лишь бы подальше от тебя!

— Ну-ну, скатертью дорожка, — Рон пьяно ухмыльнулся. — Когда приползёшь обратно на брюхе, я ещё подумаю, пустить ли тебя обратно.

— Не приползу! И даже не надейся! — отрезала Гермиона.

— Ну это мы ещё посмотрим! — оставив последнее слово за собой, Рон удалился в глубину дома.

* * *

— Кричер приветствует гостью благороднейшего дома Блэков.

— Здравствуй, Кричер, — пробормотала Гермиона, до глубины души поражённая поведением старого эльфа. Ну да, конечно, сквернословить себе под нос он перестал после того, как ему отдали изготовленный Регулосом поддельный медальон, но чтоб такая приветливость… Интересно, это кто такой сдох в Запретном лесу? — Гарри дома?

Домовик посмотрел на висящие на стене часы.

— Хозяин должен прибыть через четверть часа. Миссис Уизли может подождать хозяина в гостиной. Кричер сделает чай. С мятой, как любит миссис.

Он помнил даже это! У Гермионы чуть не навернулись на глаза слёзы. Тем временем Кричер щёлкнул пальцами, под потолком засветились матовые шары, озаряя изрядно изменившуюся прихожую. Исчезла приснопамятная подставка для зонтиков, о которую вечно спотыкалась Тонкс, пропал колченогий столик, на котором громоздился уродливый, зато серебряный канделябр. Гермиона подумала, что, наверное, канделябр украл Флетчер, но судьба столика была покрыта тайной. Куда-то пропали портреты представителей семейства Блэков, да и крюки, на которых они висели. Новые светло-кофейные обои с золотистым рисунком делали прихожую визуально больше и гораздо светлее. И даже портьеры, закрывавшие портрет Вальбурги, были заменены новыми, чуть более тёмного цвета, но удачно сочетавшиеся с новым обликом прихожей. Ветхий ковёр, некогда лежавший на полу, тоже канул в небытие, как, впрочем, и старинный скрипучий паркет, сменившийся вполне современным ламинатом. Гермиона почти ожидала увидеть современные же пластиковые плинтуса, но нет, они оказались деревянными. Но новенькими, блестевшими свежим лаком. И когда Гарри успел всё это сделать? И когда она вообще последний раз была у друга в гостях?

Кричер щёлкнул пальцами ещё раз, мокрый плащ Гермионы оказался на вешалке в виде развесистых оленьих рогов. Ещё щелчок — и от плаща повалил пар, одежда высыхала на глазах.

— Кричер просит извинить его, — домовик поклонился, едва не клюнув носом пол, и исчез.

Гермиона вздохнула и пошла вперёд — она ещё не забыла, где в этом доме гостиная. Как не забыла и то, что стоит ступать потише, дабы не разбудить госпожу Блэк. Благо, теперь скрипеть и обрушиваться было нечему…

Увы! Стоило поравняться с портретом, как портьеры с шуршанием раздвинулись. Гермиона почувствовала, как её нервы сжимаются в комок в предвидении истеричного вопля… но такового не последовало.

— А, грязнокровка явилась, — довольно благожелательно проворчала Вальбурга, разглядывая Гермиону. — Давненько тебя тут не было, внук уже и расстраиваться перестал.

— Внук?

— Нынешний глава рода, — поджав губы, пояснила Вальбурга.

Гермиона, хмурясь, вспомнила, что Гарри действительно приходится последней госпоже Блэк то ли внучатым племянником, то ли троюродным внуком — по меркам чистокровных родство весьма близкое.

— Да я хотела, но… — с краской стыда на лице начала она, но мадам Блэк перебила:

— И выглядишь, милочка, неважно. Впрочем, следовало ожидать. Не следовало связываться с предателем крови!

— Он не… — взвилась было Гермиона, но тут же смолкла — защищать бывшего мужа не хотелось ну ни капельки.

— Он — да! — отрезала Вальбурга. — Глупые детишки! Они думают, что предатели крови — это так, глупый ярлык! Это не ярлык, это — клеймо!

— За то, что Уизли просто нормально относятся к маглам и маглорожденным?

— Пф-ф-ф! — фыркнула госпожа Блэк. — Якшаний с маглами для этого мало. Маглолюбцев полно, а предателей крови, кроме Уизли, ты знаешь? Нет? Не знаешь. Беги от них, пока не поздно!

— Я уже, — вздохнула Гермиона.

— Хоть один по-настоящему правильный поступок, — одобрила Вальбурга.

— Но почему они — предатели крови?

— А вот об этом в приличном обществе не говорят!

— Но…

Но Вальбурга не пожелала продолжать этот разговор.

— Никаких «но»!

Портьеры с шелестом задвинулись, в прихожей воцарилась тишина, и Гермиона поняла, что больше ничего не добьётся. Притихнув, она прошла в гостиную…

* * *

— О, Гермиона! Какими судьбами?

Гермиона подняла голову и уставилась на наконец-то явившегося хозяина.

— Привет, — негромко произнесла она, поднявшись из мягкого удобного кресла. Хотелось обняться с ним, как встарь, в то беззаботное милое время, когда из неприятностей имелся только Волдеморт со своей шайкой, но Гарри не проявил особого энтузиазма, а Гермиона не решилась.

— Давненько не виделись, — Гарри внимательно разглядывал подругу. — Два года, считай. Что-то ты неважно выглядишь, однако. Да ты садись, не стой, в ногах правды нет.

— А где она есть? — с горечью сказала Гермиона, устраиваясь поудобнее.

Уже второй человек (ну если Вальбургу считать за человека) заметил, что она плохо выглядит. Впрочем, когда Гермиона собирала в Норе то, что хотела взять с собой, она ужаснулась, случайно посмотрев на себя в зеркало. Куда делась та, радостно сияющая девушка с искрящимися глазами, какой она была на собственной свадьбе? Ныне из зазеркалья на неё смотрела бледная измученная особа с наметившимися на лбу морщинами, начавшей расплываться талией и потускневшими волосами. Впрочем, Рон выглядел не лучше с его уже весьма заметным животиком и одутловатой от выпивки рожей, скрывая которую он отрастил похожую на ржавую паклю бородку. Один Гарри если и изменился, то явно к лучшему — регулярные тренировки, хорошее питание и лечение в Мунго, да исчезнувший до кучи крестраж, который столько лет тянул из Гарри соки, сделали чудеса. Гарри и раньше был жилистым и выносливым, и теперь вдобавок заметно вытянулся, раздался в плечах. Хороший костюм подчёркивал его мужественную фигуру, доля метаморфизма, доставшаяся от Блэков, позволила договориться со своей причёской. Облик довершало отсутствие очков — то, что не могли маги, прекрасно умели делать маглы, поточно производя операции по коррекции зрения. В уже не спрятанных за стёклами глазах поселилась уверенность в себе и своих силах. Короче, старший аврор Поттер, в ближайшем будущем — заместитель начальника аврората. Просим любить и жаловать.

— Где она есть, говоришь? — Гарри задумчиво пожал плечами. — Ну, где-то да наверняка есть. Но всё-таки, какими судьбами? Я уж думал, что ты там настолько счастлива в семейной жизни, что и думать забыла про старого друга.

— Я ушла от Рона, — буркнула Гермиона. — Я больше не могла это выносить. Он опять пришёл пьяный.

— Груз славы оказался не по плечу нашему Ронни? — с неприятной ухмылкой произнёс Гарри.

Спиваться Рон начал давно. Та самая слава, которой он жаждал, и которая свалилась на них после победы… Чуть не каждый день следовали приглашения то на фуршет, то на обед, то ещё на какой приём. И везде, везде — халявная закуска. И к ней — халявная же выпивка. Раз тост, два тост… Это Гермиона сидела в Хогвартсе, готовясь к экзаменам П.А.У.К. Гарри не менее напряжённо учился на аврорских курсах, у него не оставалось сил на празднества. Отдувался за всех троих Рон. Точнее, это он так жаловался, играя на публику. На самом деле он быстро вошёл во вкус, и стал напиваться всё чаще и всё больше. И отчислили его с курсов в том числе и по этой причине. Правда, Гермиона всего этого не знала, поскольку к её выпуску из Хогвартса все эти приёмы и прочие рауты сошли на нет… или Рона туда больше не приглашали, но дальше наливаться дармовой выпивкой шестому Уизли не удавалось, а своих денег не хватало. Но привычка-то осталась! Так что он пил хоть и постоянно, но не слишком много. До недавнего времени.

— Тебе его совсем не жаль? — удивилась Гермиона.

— Этого урода? — хмыкнул Гарри. — Нет.

— Я думала, ты его простил…

— Простил? — Гарри скривился в брезгливой гримасе. — Ну, простил. Ради тебя. Что, он от этого перестал быть уродом? Знаешь, нам в аврорате порой приходится общаться с зарубежными коллегами. Вот от одного из них я услышал поговорку, удивительно уместную в отношении Рона, если немного перефразировать: «Предал меня раз — позор тебе. Предал во второй раз — позор мне!» Я умею извлекать уроки из жизни, и в третий раз позволить Рону предать меня не собираюсь. Или не давать ему ту оценку, которой он заслуживает. Кстати, это ведь из-за меня его выгнали с курсов.

— Из-за тебя?!

— Ну да, — Гарри покивал головой. — Точнее, я отказался за него заступаться. Ведь его тащили до последнего — как же, герой войны! Мистер Поттер, мы готовы дать мистеру Уизли ещё один шанс, может, вы по дружбе проконтролируете его поведение?

— И ты смог от него отвернуться?

— Конечно, я же знал, к чему это приведёт. К тому, что он опять потянет меня на дно. За собой. Как в Хогвартсе: давай полетаем, давай поиграем в шахматы. Экзамены? Да ты чё, Гермиона, у нас впереди полно времени! — передразнил он Рона. — Я как вспомню то, что он увидел в зеркале «Еиналеж»... Лучший ученик, капитан команды, староста... Мечты о его единоличном успехе и величии, а что он сделал, чтобы воплотить их в реальность? Да ничего. Ладно, чёрт бы с ним. Ты-то зачем пришла? Поплакаться в жилетку? Или нужна какая-то помощь?

— А проведать друга детства в качестве причины не годится? — обиделась Гермиона.

— Ты два года обо мне не вспоминала, — возразил Гарри.

— Нора, это — болото, — вздохнула Гермиона. — Я и не заметила, как промелькнули эти два года. И, может, и дальше бы не замечала, если бы он меня не ударил… — кулаки Гарри судорожно стиснулись, но она этого не заметила, уткнувшись взглядом в пол. — Болото, которое засасывает надёжно и намертво. Знаешь, я не раз удивлялась, как это Молли сумела победить Беллатриссу…

— Да я тоже, — согласился Гарри. — Если называть вещи своими именами, толстая домохозяйка против опытного боевика.

— Это всё Нора. Она в буквальном смысле сосёт из обитателей дома магию, накапливает и отдаёт хозяину. А это — Молли, ну какой из Артура хозяин… Думаешь, зря оттуда так поспешно разбежались все дети, едва достигнув совершеннолетия? Что говорить, года полтора назад мы взяли домовика, но он через месяц буквально вымолил у меня одежду! Что-то такое он чуял… Тебе повезло, что ты не женился на Джинни, затащила бы она и тебя туда же…

— Не думаю, Джинни умнее Рона, — не согласился Гарри. — Не говоря уже о том, что она, в отличие от твоего мужа, помимо честолюбия имеет и желание добиваться того, что ей надо. Или отступаться вовремя. В нашем случае, кстати, это не я не женился, это она ушла. Потому, что поняла: влюблённость в Мальчика-который-выжил, в нарисованный её воображением идеал, и любовь к человеку по имени Гарри Поттер — совершенно разные вещи. Не потащила бы она меня в Нору, жизнь под юбкой матери не для таких, как она.

— Может быть, — Гермиона вздохнула ещё раз. — Ладно, ты прав. Мне действительно нужна помощь — Рон выскреб все мои сбережения, потому как мне хватило дурости объединить наши счета в Гринготтсе. А до нового перечисления от Министерства ещё неделя. Не одолжишь мне сотню галлеонов? Я отдам, мне просто нужно снять домик, займусь зельями, они у меня хорошо получаются, пусть и без фантазии, — она поморщилась, вспомнив учебник Принца-полукровки. А на следующий год попробую в Хогвартс преподавателем трансфигурации, а то МакГонагалл до сих пор вынуждена совмещать. Как раз и форму восстановлю, а то обнаружила в этой Норе, что у меня стали плохо выходить какие-либо заклинания помимо бытовых…

— А нечего было связываться с Роном… Ты помнишь, мой вопрос на посиделках в ночь перед твоей свадьбой?

Гермиона помнила.

На землю опустилась тёплая июньская ночь. На совершенно безоблачном небе сияли мириады прекрасно различимых здесь, вдали от городского смога, звёзд. Навстречу их свету такими же звёздочками, только огненными, взлетали искры от костра.

Они сидели у огня, неспешно доедая жареное мясо и прихлёбывая сливочное пиво из бутылок. Груда уже пустых валялась под ногами. Большое количество выпитого пьянило, но гораздо меньше ощущения свободы, ощущения победы. Война, несмотря на всё горе, что она принесла, осталась позади. Они уцелели, с плеч упал тяжкий груз. Хотелось радоваться, любить... просто жить. Может, поэтому она так быстро согласилась на предложение Рона, не желавшего ждать, пока она отучится в Хогвартсе последний год?

Словно отреагировав на мысли о нём, Рон, наконец, проглотил остаток пива и отбросил опустевшую бутылку. Она с шелестом покатилась по траве, пока не звякнула, присоединившись к предыдущим. Затем Рон шумно вздохнул и поднялся с пледа, на котором он сидел бок о бок с Гермионой.

− Схожу в дом. По... э-э-э... важному делу...

− Нет, я первая! − подхватилась Джинни.

− Но я...

Рон явно хватил лишнего. Пока он, пошатываясь, добрался до крыльца Норы, легконогая Джинни уже исчезла внутри дома. И Гарри и Гермиона остались вдвоём. Гермиона обхватила колени руками и уставилась в огонь. Говорить ни о чём не хотелось, открывать ещё одну бутылку тоже. И она просто смотрела на извивающиеся языки пламени, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд.

− Гарри?

Он молча глядел на неё, и в его глазах то ли светился загадочный огонёк, то ли просто отражалось живое пламя костра.

− Гарри? − этот взгляд начинал её беспокоить.

Он помолчал ещё несколько секунд, затем его губы всё же разомкнулись.

− Почему он, Гермиона?

− Что? − она знала, знала, что рано или поздно, но этот вопрос прозвучит. Но пока оставалась возможность делать вид, что она ничего не поняла.

− Почему он? Почему не я?

− А тебе не кажется, что поздно задавать такие вопросы? У нас завтра свадьба!

− Раньше возможности не было, − парировал Гарри. − Всё время то очередное торжество, то кто-то из Уизли рядом. Так почему? Что он сделал, чтобы заслужить тебя?

Гермиона прикусила губу. Раньше они не лгали друг другу, но сказать правду сейчас она просто не могла. Гарри продолжал буравить её взглядом в ожидании ответа, но тут послышались голоса возвращавшихся Джинни и Рона, и она с облегчением вздохнула, поднявшись на ноги.

− Думаю, пора спать, завтра будет очень длинный день.

− Может, ляжешь сегодня со мной? − пьяно икнул Рон, обняв Гермиону так, что это было на грани приличий.

− Потерпишь до завтра, − она вывернулась из лап жениха. − Джинни, ты идёшь?

− Да, пожалуй, − младшая Уизли с сожалением посмотрела на Гарри и пожала плечами.

− Опять продинамили, − вслух пожаловался Рон, хватая очередную бутылку.

− Evanesco! − содержимое бутылки испарилось, и Гермиона спрятала палочку. − Хватит с тебя. Любое качество можно перешибить количеством, а ты мне завтра нужен нормальным. Спокойной ночи.

− Ну вот, и с пивом облом!

− Она права, хватит уже, − буркнул Гарри.

Рон сказал ему что-то ещё, вполголоса. Гарри ответил, вроде бы у них завязался разговор, но до того момента, как она в сопровождении Джинни скрылась внутри дома, Гермиона чувствовала на себе взгляд Гарри...

− Ну раз помнишь, может, хоть теперь ответишь?

Встряхнув головой, Гермиона вернулась в реальность.

− Я боялась потерять твою дружбу, если что-то пойдёт не так!

− А дружбу Рона − не боялась, стало быть?

− А Рона я любила!

Гарри только недоверчиво хмыкнул.

− И потом, − она начала злиться, − ты же тогда вовсю крутил с Джинни. И был доволен жизнью, как мне казалось.

− Доволен? − с горечью протянул он. − Если недоступна та, что нужна на самом деле, приходится брать, что осталось. Думаю, мне просто хотелось быть как все − гулять с девушкой, жениться, завести семью... Это всегда было моей мечтой: иметь семью. Я думал, что стерпится − слюбится. А любил я тебя!

− Что-то я не замечала, − огрызнулась Гермиона.

− Правда? Лукавишь, ой лукавишь. Я хотел поцеловать тебя там, в палатке. И что? Ты просто отвернулась!

− Надо было быть понастойчивее! И потом, знаешь, чем девушка отличается от телевизора? Телевизор сперва показывает, затем ломается, а девушка − наоборот!

− На тот момент я не настолько был искушён в отношении девушек, чтобы знать такие нюансы, − фыркнул Гарри. − И потом, ты была мне самым родным, самым близким человеком! Мы столько всего прошли вместе, мне и в голову не приходило, что ты − ТЫ! − будешь предо мной ломаться! Я решил так, что нет − значит, нет.

− Значит, так любил!

− Любил! − Гарри вскочил на ноги и подался вперёд, опершись о стол гневно сжатыми кулаками. − Что, ты думаешь, я спасал эту сраную страну? Дерьмовый волшебный мир? Это никчёмное обывательское стадо, трясшееся по углам, пока дети воюют? Да насрать мне было на них! Пусть бы получали то, что заслужили! Круциатус на завтрак и аваду после обеда! И возможность лизать жопу Пожирателям в любое время суток! Заслужили! Своей трусостью и скудоумием! Я в лес пошёл умирать не ради них! Какое мне до них до всех было дело? Сдохнуть и лежать в могиле, чтобы они, ничего не сделавшие, немного поторжествовали, как в восемьдесят первом, а потом постарались забыть? Нет! Всё это ради тебя! Ради тебя я пошёл на смерть! Чтобы ты − ТЫ! − жила, вышла замуж, родила детей, чтобы они могли пойти в Хогвартс, не боясь за свою жизнь! Чтобы никогда больше тебе в спину не кинули проклятье или хотя бы пресловутое «грязнокровка»! Пусть я сдохну, лишь бы ты была счастлива! И после всего этого ты выбрала его! Это ленивое трусоватое ничтожество!

К концу тирады Гарри почти сорвался на крик. Гермиона заплакала, и вид этих слёз отрезвил Гарри. Охваченный жалостью, он поднял Гермиону из кресла, она уткнулась лицом ему в грудь, и её плечи затряслись от рыданий. Гарри обнял её, совсем как тогда, в палатке, его сильные руки гладили её спину и плечи, его голос шептал ей на ухо:

− Ну всё, всё, не плачь. Он того не стоит.

− Я не о нём плачу, − с трудом выдавила Гермиона. − А о своей жизни, которую сама и испоганила.

− Это ещё не конец жизни, тебе едва двадцать один, не поздно начать сначала.

− Сначала? − она подняла взгляд и посмотрела в такое близкое лицо своего лучшего друга. Затем несмело произнесла: − А мы можем начать сначала?

− Что? − не понял Гарри.

− Сначала, как будто не было никаких Уизли? Если ты всё ещё меня любишь... поцелуй меня, пожалуйста!

Гарри отшатнулся, словно его ударили.

− Что ты несёшь?

Его настроение изменилось буквально в секунду. Только что он утешал её в своих объятиях, а теперь в направленном на Гермиону взгляде не было ничего, кроме презрения.

− А? Что?

− Ты такая умная, миссис Уизли, − издевательски протянул Гарри. − Жаль только, что ум твой далеко не всегда работает в нужную сторону. Ты хоть понимаешь, как сильно ты ухитрилась меня оскорбить?

− Я? Тебя? − от недоумения у неё даже высохли слёзы. − Когда?

− Да только что. Этим своим предложением. Правда, не понимаешь?

− Не понимаю! Что я сделала не так?

Гарри покачал головой.

− Мы разные. Мужчины и женщины...

− Это очевидно! Разве нет?

− Очевидно, но главное не в том, что у кого между ног. Главное − здесь! − Гарри постучал указательным пальцем себе по лбу. − Мы по-разному мыслим, по-разному смотрим на одни и те же вещи. Вопрос восприятия, можно так сказать.

− И как же можно каким-то иным образом воспринять мои слова?

− Да очень просто, − Гарри опустился в кресло, взмахнул палочкой. Из распахнувшегося шкафчика вылетела бутылка с янтарной жидкостью внутри и тяжёлый толстостенный восьмигранный рокс. Поймав бутылку, он набулькал в рокс примерно на палец и выпил одним глотком. В воздухе повис аромат хорошо выдержанного Огденского. − Сказка ложь, да в ней, знаешь ли, намёк... Однажды жили-были девочка и два мальчика. Назовём их Чёрным и Красным. Оба любили девочку... ну Чёрный так точно, за Красного не поручусь. Возможно, в этом плане он, скорее, походил на их школьную злобную летучую мышь из подземелий, но точно я не знаю. Пока примем за истину, что они оба любили девочку. Вместе они прошли через многое. Правда, Красному досталось меньше, да и был он, если подумать, говнецом, которое часто обижало девочку. Тем не менее, девочка почему-то выбрала Красного. Может, она была мазохисткой? Или думала, что сумеет вылепить из говна конфетку по своему вкусу? А может, раньше других сообразила, что хоть Чёрный и герой, да герои нужны только для подвигов, а затем − мавр сделал своё дело, и мавр может катиться на все четыре стороны. Зато семья Красного надёжно закрепилась в Министерстве − отличный трамплин для начала карьеры. Какая к чёрту дружба, которую ты боялась потерять? Всё гораздо проще!

Гермиона молча слушала, как тяжёлыми глыбами падают беспощадно-справедливые слова, вдребезги разбивая то, что ещё связывало её с Гарри.

− Ну и как она, карьера-то? А? − холодно усмехнулся Гарри. − Впрочем, я не закончил. Со временем оказалось, что конфетка из говна не лепится. Более того, ложка говна способна превратить в говно всю бочку мёда, сколько ни добавляй. Разве не так? И когда оказалось, что мириться с вонью говна стало невыносимо, девочка прибежала к Чёрному. Мол, она ошиблась, начнём сначала.

− И? − хрипло произнесла Гермиона.

− И это значит, − глаза Гарри полыхнули бешеной зеленью, − что я для тебя − запасной вариант. Второй сорт. Сразу после говна.

− Я...

− Лучше помолчи! Кричер!

Раздался хлопок и на подлокотнике его кресла появился старый домовик Блэков. Гарри склонился к эльфу и что-то сказал ему на ухо. Кричер с удивлением взглянул сперва на хозяина, затем на Гермиону, коротко поклонился и исчез. Повисла напряжённая тишина. Сказано уже и так было слишком много.

Через пять минут послышался ещё один хлопок, и на колени Гарри упал кожаный мешочек. Он поднял его и швырнул на стол. Раздалось тяжёлое звяканье.

− Я помогу тебе. В память о старой дружбе. Здесь − тысяча галлеонов. И можешь не возвращать. Но я больше никогда не желаю тебя видеть!

− Но...

− Предал меня раз − позор тебе. Предал во второй раз − позор мне! Третьего раза не будет!

− А когда был первый раз? − тихо спросила Гермиона, пытаясь поймать его взгляд.

− А твоё поведение на шестом курсе, помнишь? Я-то гадал, в честь чего такая немилость с твоей стороны. А ты уже тогда решила, что рыжий урод для тебя выгоднее, чем сирота без связей. И просто убивала свои чувства ко мне. И не ври, что их не было! Живоглот! Он Рона терпеть не мог, зато ко мне ластился. Книззлы − да и полукниззлы тоже − прекрасно чувствуют отношение хозяина к окружающим.

− Значит, это всё? Конец?

− Да, это всё, − Гарри снова встал и отошёл к окну, словно не желал её видеть даже сейчас, в последний момент перед окончательным разрывом. − Ты перехитрила саму себя.

Это тоже была жестокая правда. Гермиона подобрала со стола золото, бросила прощальный взгляд на Гарри и, сутулясь, вышла из гостиной.

В прихожей, когда она натягивала плащ, рядом материализовался Кричер и, глядя в сторону, печально сказал:

— Кричер очень сожалеет, но хозяин сообщил Кричеру, что маглокровная мисс больше не является желанной гостьей в доме Блэков.

Слова домовика пали на неё тяжёлой кувалдой. Словно печать под приговором суда. Вот теперь это был точно конец — отныне дверь и камин дома на Гриммо 12 для неё закрыты.

— Кричер очень сожалеет, — повторил старый эльф. — Маглокровная мисс могла стать прекрасной хозяйкой, но она почему-то выбрала презренного предателя крови!

— Кто ведает будущее? — Гермиона вытерла в очередной раз выступившие слёзы и протянула руку к дверной ручке.

Дверь распахнулась ей навстречу, едва не ударив по пальцам. На пороге возникло очаровательное белокурое создание, облачённое в голубое платье под распахнутой мантией.

— Ой! Я извиняюсь! — с мягким акцентом произнесла девушка, и Гермиона узнала её.

— Габриэль? Что ты тут делаешь?

— О! Гермиона! Давно не виделись! — Габриэль говорила по-английски гораздо лучше старшей сестры. Впрочем, она и практиковаться начала раньше. — Я тут живу… ну, пока не начались занятия, тогда придётся уехать в школу.

— Ты? Тут? Живёшь?

— Мы с Гарри теперь вместе, — мечтательно улыбнулась француженка. — Я мечтала, что Гарри меня дождётся, и вот…

— А тебе не рано?

— Я не ребёнок, мне идёт семнадцатый год! А во Франции можно выходить замуж с пятнадцати. Но мы подождём, пока я закончу школу. А ты как здесь оказалась? Гарри говорил, что ты совсем про него забыла!

— Я уже ухожу!

Видеть счастливое лицо Габриэль было просто невыносимо, и Гермиона торопливо вышла на улицу, с силой захлопнув за собой дверь. Вот теперь все нити точно отрезаны. Если уж Гарри когда-нибудь и простит её, то чёртова хищница-вейла чёрта с два выпустит его из своих когтей. Гермиона знала, что несправедлива к младшей сестре Флёр, но её душу жгли обида, злость и, в чём она признавалась сама себе, ревность. Но винить кроме себя было некого, и Гермиона, оглядевшись вокруг и убедившись в отсутствии посторонних, аппарировала ко входу в Министерство. Уже через час у неё на руках был международный портключ до Австралии. В Англию она никогда не вернулась.