Перекресток судьбы (гет)

Миранда околдовала Козимо с первого взгляда. Она была самым прекрасным существом, что он когда-либо встречал. Он не видел больше никого на приеме с того мгновения, как старый приятель подвел ее со словами:

— Козимо, позволь представить тебе мисс Миранду Аржан.

И она вскинула на него до тех пор стыдливо опущенный взгляд блестящих карих глаз, который буквально заворожил его. Весь вечер Козимо провел подле нее. Миранда оказалась не только красавицей, но также умной и приятной собеседницей.

Провожая ее до экипажа, Козимо набрался храбрости спросить:

— Могу я пригласить вас на прогулку, мисс Аржан?

Миранда взмахнула длинными ресницами.

— Буда рада, мистер Чант, — ответила она, принимая его руку, чтобы подняться в экипаж. — В следующее воскресенье около двух часов вам подходит?

— Прекрасно, — Козимо лучезарно улыбнулся и поцеловал ее руку, прежде чем отпустить и шагнуть в сторону. — До скорой встречи, мисс Аржан.

Миранда милостиво кивнула и улыбнулась.

Домой Козимо вернулся в самом восторженном настроении.

Всю оставшуюся часть недели он жил предвкушением новой встречи с Мирандой. Благо братья к тому моменту давно жили загородом — женившись, Чарльз поселился в Суррее, а Конрад — в Уилтшире, оставив Козимо родовой особняк в Лондоне. Так что они, к счастью, не могли заметить перемен в его настроении: объясняться с братьями по этому поводу совсем не хотелось. В глубине души он понимал, что они не одобрят его увлечение Мирандой. Аржаны не принадлежали к почтенным семьям, и Козимо уже слышал о них немало нелестного, но ему было всё равно.

Зато его состояние заметили сослуживцы.

— Что это с тобой, Чант? — спросил Мэтью Купер, когда Козимо, замечтавшись, застыл возле своего стола с чашкой кофе.

Козимо вздрогнул, вырванный из мечтаний о прекрасной Миранде, и поставил чашку на стол.

— Ничего, — пожал он плечами с деланным равнодушием.

Купер хмыкнул с видом «Ну да — ври больше», но не стал настаивать. Зато проходивший мимо курьер — конопатый мальчишка — ехидно бросил:

— Да он просто влюбился!

Козимо невольно покраснел, а Купер заинтересованно приподнял бровь.

— Отстаньте со своими глупостями — у меня дел полно, — пробормотал Козимо, однако так невнятно, что Купер заломил бровь еще сильнее.

И Козимо поспешил изобразить бурную деятельность крайне занятого человека. Купер хмыкнул, но отошел, не став давить на него. Однако любопытно-веселые взгляды и шепотки коллег не заметить Козимо не мог. Впрочем, ему не было до них никакого дела: все его мысли занимала Миранда и предстоящее свидание.

Время тянулось ужасно медленно, но в конце концов воскресенье наступило.

Вернувшись из церкви, Козимо удалился в свою комнату и, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь и занять голову, в оставшееся до свидания время составлял гороскоп на себя и Миранду. Результат вышел не слишком вдохновляющим, но он убедил себя, что от волнения просто где-то ошибся. Позже он начертит карту заново, когда сможет быть внимательнее.

Нарядившись в свой лучший костюм по последней моде, тщательно причесав непослушные кудри и даже слегка надушившись, Козимо тихонько выскользнул из дома (не хотелось давать повод сплетням прислуги) и, поймав кэб, отправился к Миранде.

Она жила в роскошном особняке в Белгравии. Открывший ему дверь важный дворецкий в темно-зеленой ливрее почтительно поклонился и сообщил:

— Мисс Миранда сейчас спустится, мистер Чант.

Козимо кивнул и огляделся. Стены и потолок небольшого холла были обшиты резными панелями из красного дерева, на полу — узорный паркет. Справа и слева располагались темно-коричневые двери, а прямо перед Козимо слегка изгибающаяся деревянная лестница вела на второй этаж. Когда на этой лестнице появилась Миранда, Козимо задохнулся и потерял дар речи от восхищения.

Она спускалась медленно и величественно, точно королева. Пышная юбка светло-розового, почти белого платья тихо шуршала по ступеням. Блестящие темно-каштановые локоны были уложены в замысловатую прическу, темные глаза сверкали из-под слегка опущенных длинных ресниц.

— Добрый день, мистер Чант, — произнесла она, с благосклонной улыбкой протянув ему руку в белой кружевной перчатке.

— Мисс Аржан, вы прекрасны, — выдохнул Козимо и склонился, прикоснувшись губами к протянутой руке.

Она слегка склонила голову и на мгновение опустила ресницы:

— Благодарю.

Если бы это было возможно, в этот момент Козимо влюбился бы еще сильнее.

Он повез Миранду на прогулку в Риджентс-парк — излюбленное место свиданий и семейных прогулок лондонцев.

Они не торопясь бродили по аллеям Сада Роз, воздух которого был насквозь пропитан ароматом разнообразнейших сортов тысяч роз, растущих вдоль аллей или вьющихся по невысоким заборчикам и аркам. Если поначалу Козимо смущался и не знал, о чем говорить, то уже через четверть часа они перешли от светских высказываний о прекрасной погоде к обсуждению своих семей, интересов и жизненных устремлений. К тому моменту, когда они спустились к озеру, берега которого поросли ирисом и папоротником, Козимо уже казалось, что в его жизни нет человека ближе Миранды.

Он откровенно рассказал ей о своем положении белой вороны в респектабельной семье.

— Впрочем, не думай, что братья плохо ко мне относятся, — поспешно уточнил он. — Хотя в детстве часто меня изводили. Но они всё равно считают меня чужаком, оказавшимся в их семье по несчастной случайности.

Миранда сочувственно сжала его ладонь:

— Бедняжка. Какие они противные — ведь ты не виноват в том, что твой отец женился на твоей матери.

Ее саму со старшим братом Ральфом связывали прекрасные отношения, и было заметно, как она им восхищается.

Миранда с таким сочувствием и пониманием относилась к Козимо, что его сердце затопила волна тепла. Определенно, он нашел идеальную женщину. И хотя они виделись всего второй раз, он уже точно знал, что женится на ней.

В отличие большинства девушек, с которыми Козимо был знаком до сих пор, Миранда умела слушать и к месту говорить, а кроме того она была умна и внимательна. Не говоря уже о том, что потрясающе красива.

Они прошли по берегу до лодочной станции.

— Хочешь покататься на лодке? — спросил Козимо.

Миранда с явным колебанием посмотрела на озеро — очевидно, боясь забрызгать муслиновое платье, — но в итоге кивнула. Козимо преисполнился еще большим восхищением. Не каждая модница согласится рискнуть своим нарядом.

И пока она любовалась пейзажем — скульптурой орла, установленной прямо в воде, островком в японском стиле, изящным выгнутым мостиком, — он изо всех сил старался грести так, чтобы ни одна капелька не попала на Миранду. За что был вознагражден благодарным взглядом и обещанием новой встречи.

Июнь и июль прошли для Козимо в розовом тумане. А в августе он решил, что пора делать предложение. Тем более Миранда явно благосклонно принимала его ухаживания, и он не боялся отказа. Ну почти.

Конечно, он не мог сделать столь важного шага, не поставив в известность братьев. Хотя он был совершеннолетним и формально независимым от них, въевшаяся с детства привычка не позволяла не проинформировать их. Это как сообщить о предстоящей свадьбе родителям. Так что он послал Чарльзу и Конраду извещения с просьбой приехать в Лондон, поскольку ему надо с ними обсудить важную вещь.

Козимо наивно считал предстоящий разговор простой формальностью. Миранда была богатой невестой, а немного лишних денег их семье не помешали бы. И он думал, препятствий не будет. Однако он глубоко заблуждался.

— Зачем ты вызвал нас, Козимо? — с едва различимым нетерпением в голосе вопросил Чарльз, устроившийся за большим дубовым столом в кабинете, который когда-то был отцовским.

Конрад с сигарой в зубах, с удобством расположившийся в кресле рядом, просто вопросительно посмотрел на Козимо. Братья любили подчеркивать, насколько они занятые люди и как им некогда отвлекаться на глупости младшенького. Козимо хмыкнул: ничего, скоро эта необходимость навсегда уйдет из их жизни.

— Я собираюсь жениться, — заявил он, переступив с ноги на ногу — ему садиться не предложили, и он стоял перед столом, лицом к выходившему в сад окну.

Братья переглянулись, и Чарльз спросил:

— На ком, позволь узнать?

Козимо глубоко вдохнул и ответил:

— На Миранде Аржан.

На мгновение воцарилась тишина — та нехорошая тишина, за которой следует буря, и Козимо невольно напрягся. А потом грянул гром.

— Да ты с ума сошел! — воскликнул Чарльз, подавшись вперед и вперив в Козимо сверкающий взгляд голубых глаз.

— Никогда женщина из Аржанов не станет частью нашей семьи! — поддержал его Конрад, вскочив с кресла и бросив сигару в пепельницу.

Это была совсем не та реакция, которой ожидал Козимо, и он растерялся. Однако попытался спорить:

— Она хорошая девушка — воспитанная, милая и с богатым приданым.

— Приданое — это еще не всё, — сурово произнес Чарльз, откинувшись обратно на спинку кресла. — А во всем остальном ты ошибаешься на ее счет. Аржаны — такая семья, что ни один приличный человек не подаст им руки. И мы с ними не породнимся!

— Но…

— Никаких «но»! — отрезал Конрад, мотнув белокурой головой, а потом подошел и положил ладонь ему на плечо — таким по-настоящему братским жестом, что Козимо невольно замер. — Пойми, мы желаем тебе добра. Ты пожалеешь однажды, если женишься на ней, но тогда будет поздно. Послушай старших — не делай глупости. Мы найдем тебе достойную невесту, а про мисс Аржан забудь.

— Если бы отец был жив, он сказал бы то же самое, — веско добавил Чарльз.

Козимо еще пытался спорить, доказывать, что Миранда не такая, но в итоге уступил давлению братьев. Ему никогда не хватало силы воли противостоять им.

* * *

К разговору с Мирандой Козимо готовился долго, малодушно откладывая каждый раз еще на день, и еще, и еще. Но в конце концов отступать стало некуда. К тому же Миранда, явно обеспокоившись его долгим молчанием, прислала ему записку с вопросом, что случилось. Сначала Козимо собирался для решающего разговора назначить ей встречу в кафе, но в последний момент струсил и просто отправил ей письмо.

Он весь вечер до глубокой ночи сочинял это послание, зачеркивая, исправляя, начиная заново, изведя немалое количество бумаги, в итоге остановившись на предельно кратком варианте:

«Дорогая Миранда,

Я глубоко сожалею, но больше не могу продолжать общение с тобой. Оно было чрезвычайно приятным, но у него нет будущего.

Прими мои искренние извинения,

Козимо Чант».

Еще раз перечитав его, Козимо вздохнул и запечатал конверт. Скорее всего Миранда посчитает подобное послание оскорблением, а значит, не станет искать с ним встреч и пытаться выяснить, что случилось. И ему не придется объясняться. Это был крайне трусливый поступок, и Козимо было стыдно, но от одной мысли о личной встрече с Мирандой ему становилось дурно. Глядя ей в глаза, он никогда не сможет расстаться с ней.

На следующее утро Козимо, прежде чем отправить письмо, минут пятнадцать простоял возле почтового ящика: никак не мог заставить себя опустить в него конверт. Ведь это станет последней точкой — возврата уже не будет. Он буквально чувствовал, как в эту самую секунду решалось его будущее. Перекресток судьбы. Невесело усмехнувшись, Козимо покачал головой и медленно опустил письмо в ящик. В глубине души он знал, что в любом случае подчинится братьям, а значит, никакого выбора и не существовало изначально. Из-за своих колебаний он только опоздал на работу. Хорошо еще, что министр ценил его как ответственного и исполнительного работника и ограничился лишь небольшим замечанием. Однако наимрачнейшее настроение Козимо ничто не могло прояснить.

А вечером его ждал сюрприз.

Когда Козимо пришел домой, его камердинер Эндрю сообщил, что в доме гость.

— Кто? — рассеянно спросил Козимо, в сущности не интересуясь ответом.

Но слова Эндрю заставили его выйти из апатии:

— Мисс Аржан, сэр. Она ждет вас в гостиной.

В первое мгновение Козимо захотелось развернуться и сбежать из дома. И бродить по улицам, пока Миранде не надоест ждать и она не уйдет. Зачем она пришла? Выяснять отношения? Просить? Титаническим усилием воли он подавил малодушное желание — бегство всё равно ничего не решит, — и, поблагодарив Эндрю, прошел в гостиную.

Миранда плавным движением встала с кресла, послав ему печальную улыбку.

— Добрый вечер, Козимо. Мы можем поговорить?

Несколько мгновений он просто смотрел на нее, не в силах выдавить из себя ни слова. Ее красота, подчеркнутая идеально подобранным платьем, всё еще завораживала его.

Большие темные глаза Миранды начали наполняться слезами, и это заставило Козимо очнуться.

— Здравствуй, Миранда. Чего ты хотела?

Это прозвучало излишне грубо, но Козимо подумал, что так даже лучше. Миранда прижала ладонь к губам и явственно всхлипнула, но в следующую секунду уже растянула губы в дрожащей улыбке.

— Ты даже не предложишь леди чаю?

Козимо поколебался мгновение, но кивнул и позвонил, велев принести чаю и выпечки. После чего жестом пригласил Миранду присаживаться за круглый резной столик. Она присела на краешек обитого красным бархатом стула и опустила взгляд. Козимо сел напротив. Воцарилось неловкое молчание.

Собрав волю в кулак, Козимо кашлянул и мягко спросил:

— Так о чем ты хотела поговорить?

Миранда вскинула на него взгляд, в котором по-прежнему блестели слезы.

— Почему ты порвал со мной, Козимо? — с надрывом спросила она. — Ведь я нравлюсь тебе. Не отрицай — женщина всегда знает, когда нравится мужчине.

Козимо неловко поерзал. Спорить с ее утверждением он не мог. И совершенно не знал, как объяснить ситуацию. Вот поэтому он и не хотел встречаться лично. Но Миранда продолжала умоляюще смотреть на него, и он попытался собраться с мыслями.

— Понимаешь, мои братья считают тебя неподходящей партией для меня.

Настроение Миранды моментально переменилось: она вскинула подбородок, ее глаза гневно сверкнули:

— И ты вот так покорно пойдешь у них на поводу?

Козимо покачала головой:

— Пойми, я многим обязан им, в том числе работой. И они хотят как лучше для меня.

— Ах, вот как?! — Миранда одарила его возмущенным взглядом. — А я, значит — хуже?

— Я этого не говорил, — запротестовал Козимо.

Тут им пришлось прерваться, поскольку Эндрю принес чай. Расставив всё на столике, он с поклоном удалился. Козимо поспешил откусить печенья и глотнуть чая, пытаясь таким образом избежать дальнейшего разговора. Ему следовало бы знать, что с Мирандой такой фокус не пройдет.

— Ты просто трус, Козимо, — презрительно бросила она и в свою очередь отпила чаю.

Козимо вздохнул и пожал плечами. С этим утверждением он тоже не мог спорить. Миранда, видимо, отчаявшись добиться от него чего бы то ни было, сосредоточилась на угощении. Какое-то время они молча пили чай, пока Миранда не встала, решительно заявив:

— Что ж, прощай, Козимо. Всего тебе наилучшего.

Козимо в свою очередь встал, чтобы проводить ее, и чуть не упал обратно: голова закружилась, перед глазами поплыло, словно он пил не чай, а крепкое вино или даже виски. Он оперся о столик, помотал головой, пытаясь прийти в себя. Туман вроде бы рассеялся. И тут Миранда шагнула вперед и поцеловала его — словно это была самая естественная в мире вещь: прощаясь, поцеловать бывшего ухажера так, что у него снова всё поплыло перед глазами, а дыхание перехватило. Козимо и сам не заметил, как уже целовал ее в ответ, крепко прижав к себе.

Проснувшись (или скорее очнувшись), Козимо обнаружил себя на кровати в своей спальне. Миранды не было. Козимо приподнялся на локтях и тут же рухнул обратно, когда голова взорвалась бешеной болью. Сжав пальцами виски, Козимо попытался вспомнить, что произошло.

Миранда пришла поговорить, потом поцеловала его, потом… Всё терялось в тумане. Он смутно (будто это происходило во сне) вспомнил, как они поднялись в его комнату, как заперли дверь, продолжая страстно целоваться, как…

Козимо вскочил, забыв про головную боль, и принялся собирать разбросанную по полу одежду. Как он мог так поступить? Он же всегда был джентльменом и никогда не обесчестил бы женщину. Но, судя по раскалывающейся голове и окутанным туманом воспоминаниям, он явно был в тот момент не в себе. Одевшись, Козимо рухнул обратно на кровать. Думать получалось плохо, и он позвонил, чтобы ему принесли что-нибудь от головной боли.

Явившийся на вызов Эндрю как-то странно на него посмотрел. Или ему показалось? Козимо застонал и спрятал лицо в ладонях, поставив локти на колени. Если Миранда чем-то его опоила, а по всему выходило именно так, зачем ей это понадобилось? Или она собирается его шантажировать?

Вернулся Эндрю с зельем и стаканом воды, и Козимо с благодарностью выпил лекарство, после в изнеможении откинувшись на подушку. Головная боль отступила. Что же происходит? И что ему теперь делать? Так ни до чего и не додумавшись, Козимо махнул рукой, решив пустить всё на самотек. Сделанного всё равно уже не исправить, так что будь что будет.

* * *

Несколько дней спустя неожиданно появился Чарльз — ранним субботним утром, когда Козимо едва успел позавтракать. Без лишних церемоний устроившись в кресле рядом со столом, за которым Козимо завтракал, Чарльз заявил:

— Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Вижу, ты сильно увлекся Мирандой.

Козимо пожал плечами с неопределенным видом. Что он мог сказать? Счастливо женатый Чарльз даже не представлял, как тяжело далось ему расставание с Мирандой. Чарльз прокашлялся и продолжил:

— В общем, мы с Конрадом посовещались и решили, что тебе не помешают небольшие каникулы. Он договорился в министерстве, чтобы тебе дали отпуск на год, который ты проведешь у меня в Суррее. Сельская местность пойдет тебе на пользу.

Козимо удивленно вскинул голову, уставившись на Чарльза. С каких это пор брат стремится держать его подле себя? Неужели правда так беспокоится? Козимо был растерян и, честно говоря, тронут. А потому даже не подумал о том, чтобы спорить и отказываться. В конце концов, каникулы ему действительно не помешают. В нынешнем состоянии он совершенно не способен был сосредоточиться на работе и уже получил пару выговоров.