Possession (джен)

— Парень, у тебя сегодня выходной, — Морган неодобрительно посмотрел на Рида, когда тот бросил знакомую папку с делом в свою сумку и так низко наклонился, что длинные волосы упали ему на лицо.

Рид поднял голову и нахмурился.

— И?

— И ты едешь в Балтимор, — вздохнул Морган. — Опять.

Рид слегка поджал губы, перебросив кожаный ремень сумки через плечо, и попытался — безуспешно — поправить кривой галстук.

— Опять? — переспросил он, вскинув брови.

— Это шестой раз за три месяца, — ответил Морган. — Хотч сказал тебе отменить эти тюремные интервью.

— Вот почему я делаю это в свой выходной, а не в рабочее время, — Рид покачал головой.

— Я действительно считаю, что тебе не стоит туда идти, — сказал Морган. — Ты пытался его раскусить, но не смог. Брось ты эту затею.

Рид решительно вздернул подбородок и опять покачал головой.

— Он говорит со мной, Морган, — сказал он. — Он никогда ни с кем раньше не говорил, даже с доктором Чилтоном. Я могу заставить его открыться. Я просто должен продолжать пытаться.

— Не нравится мне это все, Рид, — слова Спенсера его явно не убедили. — Если бы это был кто-то другой, а не Ганнибал Лектер…

— А какая разница? — требовательно спросил Рид. — Я говорил с десятками серийный убийц. Это моя работа. Это наша работа.

— У меня плохое предчувствие, — Морган обычно не любил действовать по наитию, но эта ситуация беспокоила его с тех самых пор, как Рид решил вернуться в тюрьму для повторного интервью с Лектером.

— Последним, кем заинтересовался Ганнибал Лектер, был Уилл Грэм, и он получил нож под ребра.

Рид устало выдохнул.

— Он не сможет мне навредить, Морган, — мягко сказал он. — Он в клетке, а я сижу по другую сторону стекла и разговариваю с ним. Вот и все.

Морган совсем не выглядел убежденным, но прежде чем он смог сказать что-то еще, Рид взглянул на часы и виновато пожал плечами.

— Я опаздываю, — сказал он. — Увидимся в понедельник. Не стоит так обо мне переживать!

* * *

Ганнибал с улыбкой на лице наблюдал за сидящим напротив него Спенсером. Он не ожидал, что тот вернется так скоро после их последнего сеанса, который Спенсер резко прекратил после того, как Ганнибал попытался заставить его говорить о своем отце.

Положив руки на колени, Спенсер нахмурился и потеребил длинными пальцами ткань брюк.

— Вы выглядите взволнованным, Спенсер, — заметил Ганнибал, с любопытством глядя на него.

Спенсер выдохнул и, подняв голову, пробежался взглядом по лицу Ганнибала, так и не посмотрев в глаза.

— Что это?

Спенсер совсем не хотел именно так формулировать вопрос и, разумеется, он не должен был прозвучать настолько резко. Но сказанного не вернешь, поэтому Спенсер откинулся на стуле и наконец-то встретился с темным взглядом Ганнибала.

— Боюсь, я не понимаю ваш вопрос, Спенсер, — сказал Ганнибал, его голос был мягким и ровным.

— Это, — Спенсер неопределенно махнул рукой. — Эти интервью. Вы не отвечаете ни на один из моих вопросов.

— Это вопрос, который вы должны задать себе, Спенсер, — сказал Ганнибал. — Почему вы продолжаете возвращаться, если не получаете от меня необходимого сотрудничества? Тем более что ваш начальник не приказывал вам вернуться, и вы здесь по собственному желанию.

Спенсер нахмурился и опустил взгляд, сжав руки в кулаки. Он замолчал на долгую минуту, и Ганнибал оставил его размышлять, наслаждаясь противоречивыми эмоциями, промелькнувшими на его лице.

Смятение, страх, тревога, гнев. Они скользили в его широко раскрытых глазах и по сжатым губам. Его длинные пальцы судорожно сжимались и разжимались на коленях, и Ганнибалу захотелось испить все эти восхитительные чувства, пока они мчались по его венам.

В какой-то момент Спенсер вздохнул, провел пальцами по волосам, покачал головой и снова посмотрел на Ганнибала.

— Я не знаю, — сказал он. Его голос звучал совсем по-детски, и Ганнибал почувствовал, как его грудь вздымается от давно забытой жажды. Ему никогда не хотелось прикоснуться к Спенсеру так сильно, как в этот момент. Наблюдая за тем, как его длинные изящные пальцы перебирают взъерошенные волосы, Ганнибал понял, что хочет узнать, каковы эти волосы на ощупь — такие же густые и мягкие, как на вид? Пахнут ли они так же сладко, как те легкие нотки, которые он улавливал из клетки?

К сожалению, это мгновение длилось всего секунду, и Спенсер быстро пришел в себя, выпрямился на складном стуле и собрался с мыслями. Он дважды тяжело сглотнул, и глаза Ганнибала с интересом проследили за движением его кадыка.

— Я хочу понять, — сказал он. Его голос был ровным и четким, несмотря на сомнение, которое Ганнибал все еще видел в его ясных глазах.

— Понять? — спросил Ганнибал. — Меня?

Спенсер кивнул.

— Именно этим я и занимаюсь, доктор.

— Да, — согласился Ганнибал. — Вы изучаете самых безнравственных преступников. Вы считаете меня безнравственным?

— Я еще не уверен, что думаю о вас, доктор Лектер, — признался Рид. — О вас известно слишком мало. Я знаю, что вы умны, знаю, что вы манипулируете людьми, и знаю, что вы едите людей. Я хочу знать, почему.

— Тогда, боюсь, вас ждет разочарование, Спенсер.

— Почему вы ни с кем не хотите говорить о себе? — спросил Рид. — Вы сами не знаете причину или просто боитесь посмотреть правде в глаза?

Ганнибал усмехнулся.

— Не стоит все так усложнять, Спенсер, — заверил он его. — Я просто не хочу обсуждать себя, потому что я психиатр...

— Вы были психиатром, — довольно жестко и немного сердито поправил его Рид. В обычной ситуации Ганнибал непременно расстроился бы, посмей кто-нибудь так бесцеремонно его прервать, но в данном случае он лишь улыбнулся и наклонил голову.

— Верно, я больше не практикую, — согласился он. — Но я знаю, как психиатры думают, я знаю, как они препарируют людей, и я не позволю, чтобы мой разум был неуклюже расчленен наивными и слишком усердными врачами, пытающимися сделать себе имя.

— Вы говорите о докторе Чилтоне, — нахмурился Спенсер.

Ганнибал опять усмехнулся.

— Он очень утомляет, не так ли?

Он видел, как Рид чуть с ним не согласился: было совершенно очевидно, что Чилтон Спенсеру точно так же безразличен, как и его Уиллу. Он недоумевал, чем Чилтон так сильно разочаровал Рида, и вдруг почувствовал неожиданный прилив гнева при мысли о том, что раздражающий доктор попытается каким-либо образом поговорить с его Спенсером.

Ганнибал вдруг осознал, что это был первый раз, когда он подумал о Спенсере как о ком-то своём. За столь короткое время он стал таким собственником. Впрочем, в этом он был виноват лишь отчасти. Уж очень давно он имел возможность общаться с кем-то, кто был бы настолько близок к его уровню.

— Я не доктор Чилтон, — сказал Спенсер. — Все, что я пытаюсь сделать, это понять вас.

— Почему вы хотите понять меня, Спенсер? — с любопытством спросил Ганнибал. — Это не может быть простым профессиональным любопытством.

Спенсер на секунду замер, а потом пожал плечами.

— Сила привычки? — предположил он. Голос его звучал совершенно неуверенно. Он на секунду встретился взглядом с Ганнибалом, а затем опустил глаза, слегка нахмурив брови. — Это моя работа — понимать таких людей, как вы.

Ганнибал рассмеялся.

— Таких людей, как я, не так уж много, — сказал он.

Рид поневоле улыбнулся в ответ.

— Верно.

— Так почему же вы стремитесь понять? — спросил Ганнибал. — Почему вы вообще хотите понять какого-то преступника? Это вгоняет вас в пучину кошмаров, и любой здравомыслящий человек избегал бы слишком усердных попыток понять то, что большинство считает злом.

— Я… — Спенсер замялся, а потом со вздохом покачал головой. — Я могу спасти людей, если помогу составить профиль убийцы. Невинные жизни.

— Вас преследуют жизни, которые вы не спасли?

— Нет, — голос Спенсера был жестким, и Ганнибал вопросительно поднял бровь, не совсем понимая, был ли этот ответ честным или нет. Иногда было очень трудно сказать наверняка, когда Рид злился на самом деле.

— Как насчет убийц, которых вы не смогли поймать? Тех, кого вы не смогли остановить?

В глазах Спенсера мелькнула какая-то мысль. Он сжал ладони в кулаки, но ничего не сказал, лишь молча уставился на Ганнибала. Он сидел на стуле совершенно неподвижно, и Ганнибал понял, что задел еще один нерв.

На этот раз он не позволил шоку утихнуть. Он надавил на него, наслаждаясь прекрасным зрелищем: выразительные глаза Спенсера расширились, дыхание участилось, плечи напряглись, а нежные, жаждущие поцелуев губы плотно сложились в тонкую линию.

— Вам снятся кошмары о них, не так ли? — спросил Ганнибал. — Об убийцах, которых вы вычислили. Вы видите их по ночам, когда закрываете глаза. Поэтому вы не спите, Спенсер? Потому что в вашем сознании таятся монстры?

На лице Спенсера промелькнула боль, когда слова Ганнибала вонзились в него, как кинжал. Он мог с тем же успехом истекать кровью, настолько великолепно он сейчас выглядел. Ганнибал не мог удержаться, чтобы не наклониться ближе и не насладиться тем, как Спенсер вздрогнул, несмотря на толстое стекло, разделявшее их.

Он резко вдохнул, уловив запах пота, страха и гнева, когда Рид медленно разжал кулаки. Как же Ганнибалу хотелось подойти к нему вплотную, вторгнуться в его пространство и вобрать в себя его аромат, пока его сердце бешено колотилось в груди.

На мгновение он погрузился в свои фантазии, но тугой, чуть слышный голос Спенсера снова вывел его на поверхность.

— Мне надо идти… — в словах Рида отчетливо слышалось сомнение, но он резко встал, отчего ножки стула заскрежетали по полу. Широко распахнув глаза, он вжал в себя свою кожаную сумку, словно какой-то щит. Ганнибал подобрался слишком близко к нелицеприятной истине, и его очаровательный Спенсер собрался сбежать.

Он снова подумал об Уилле и растянул губы в акульей улыбке. Ганнибал знал, что он вернется. Независимо от того, хотел Спенсер Рид принять это или нет, он был и навсегда останется одним из прелестных, блестящих и гениальных агентов ФБР Ганнибала Лектера.