Сказка о драконе и принцессе (гет)

Однажды маленькая принцесса Элиза пошла гулять в сад. Ну, честно-пречестно говоря, Элиза улизнула от скучных нянечек и убежала в дальнюю заросшую часть сада, почему-то заброшенную старичком-садовником, который рассказывал о ней всякие страшные сказки.

Принцессу туда не пускали, хоть и говорили, что всё это — глупости, а Старый Флим попросту лентяй и выпивоха, которого давно пора уволить. Дескать, испачкает и порвёт Элиза нарядное платьице с чулочками, да и вообще — неприлично для леди бродить по кустам.

Но девочке нравились дикость и неухоженность этого уголка, нравился старый и замшелый мраморный фонтанчик с рыбкой, у которой был отбит самый кончик задорно изогнутого хвоста, что не мешало ей улыбаться во весь рот, из которого давно уже не текла вода. Сюда Элиза приходила отдохнуть от правил, нянюшек, дядюшек-принцев, взбалмошной маменьки-королевы и вечно занятого папеньки-короля — пока её не хватались и не начинали искать. Впрочем, обычно это бывало лишь к ужину, и принцесса успевала вернуться в более пристойную и подобающую «юной леди» часть сада даже до того, как её начинали звать.

Но на сей раз у фонтанчика что-то изменилось. Спустя миг девочка сообразила, что вот этой странной статуи крылатой ящерки на его краю, задумчиво вглядывающейся в дождевую воду с медленно кружащимися в ней палыми листьями, раньше здесь не было. Принцесса хотела было подойти поближе, но тут статуя повернулась и посмотрела на неё изумрудными глазами. Девочка ойкнула, шагнула назад, споткнулась о камешек и села наземь.

— Ой, прости, — хрипловатым голосом виновато сказала… нет, сказал ящерик. — Я не хотел тебя напугать…

— Ты кто? — спросила Элиза, поднимаясь и расправляя платьице. К счастью, оно не испачкалось, не то девочку ждала бы до-о-олгая нотация сперва от нянюшки, а после и от матушки… ну, если та не устроит очередную мигрень себе и хлопоты прислуге из-за какой-нибудь нашитой не туда оборки.

— Я — дракон! — гордо выпрямился ящерик, развернув крылышки. — Ну, ещё не совсем дракон… — он смущённо почесал носопырку, — но скоро я вырасту большой и сильный! И буду уметь всякое-разное, ну, превращаться там, и всё такое. И меня зовут Жок. Это если покороче, там очень долго и ты не выговоришь, если не дракон, да я и сам ещё путаюсь, если по правде… а ты кто?

— А я принцесса Элиза, — девочка вежливо присела в книксене и тут же с любопытством спросила: — А сюда ты прилетел меня украсть? Драконы в сказках ведь крадут принцесс, а моя прабабушка рассказывала, что её даже и украли, но ей никто не поверил.

— Нет, ты что, — дракончик замахал лапками. — Ну то есть, я тоже слышал такие сказки… и вроде мой прадедушка даже и пытался как-то украсть принцессу, он был большой сторонник древних обычаев. Но она, как он говорил, оказалась такой капризной и визгливой, что прадедушка сам и отнёс её обратно. Слу-у-ушай, а может, это и была твоя прабабушка?

— Может, и она, — Элиза призадумалась. — Только она всё равно не признается, я её знаю, она такая упрямая, что даже папенька не сладит, хоть и целый король.

— Ну да, бабушки — они такие… — вздохнул Жок. — А тут я, честно говоря, прячусь. У меня трое братцев и всем надо меня учить, как быть настоящим драконом! Будто я сам не знаю…

Он сердито нахохлился, и принцесса рассмеялась.

— Да, я знаю, я тут тоже прячусь потому, что меня все учат быть настоящей принцессой. Надоели ужасно.

— А, — насупившийся было Жок просветлел. — И тебе тоже, значит. А знаешь, давай, вот я вырасту, украду тебя и мы улетим далеко-далеко, где нас не будут шпынять, вот!

— Было бы здорово… — вздохнула Элиза, — правда, нас будут искать всякие рыцари, чтобы отбить меня и взять замуж.

— А я их всех победю, и никому тебя не отдам! — напыжился дракончик, правда, дело слегка подпортило бурчание в брюшке. — Ой…

— У меня есть бутерброды, сок и печёная курочка… правда, она холодная. Будешь? — Элиза была предусмотрительной девочкой.

— Давай. А холодная — не беда, я же дракон всё-таки… Вот, бери, теперь горячая!

Дети проболтали весь остаток дня, даже не заметив, как начало смеркаться.

— Чу! — встрепенулся дракончик. — Там кто-то тебя зовёт?

— Это мои нянюшки… — расстроенно сказала Элиза. — И мне придётся идти, пока они весь замок не перебаламутили. И тебя могут увидеть.

— Жалко… — Жок огорченно прикрыл глаза. — Но я постараюсь прилететь завтра. Ты ведь придёшь сюда?

— Да, я постараюсь. — Элиза помахала ему рукой. — До свиданья!

— Когда-нибудь я тебя всё же украду от них! — подмигнул ей Жок. — Пока!

Стараясь не зацепиться платьем за кусты, улыбающаяся девочка поспешила навстречу выкликавшим её голосам.

Весь следующий день принцесса нетерпеливо ждала вечера, но когда ей наконец удалось добраться до любимого места, Жока там не было. Не появился он и на следующий день, и потом… вскоре Элиза и вовсе перестала ходить в свой уголок, слишком напоминавший ей о единственном друге. Затем сменили садовника, и одичавший уголок сада был расчищен и приведён в порядок, так что у Элизы остались лишь постепенно выцветающие воспоминания.

Спустя несколько лет король решил выдать свою дочь за достойного жениха, и по старой традиции объявил большой турнир. Элиза почти равнодушно следила за победами и поражениями благородных баронов, графов и герцогов — даже парочка принцев затесалась — которые в промежутках рассыпались перед ней в корявых дифирамбах под копирку, сочиняемых менестрелями в кабаках — деньги кандидаты предпочитали тратить в тех же кабаках на куда более прозаичные вещи. Лишь временами на губах принцессы появлялась грустная улыбка, когда она вспоминала такое наивное, но зато искреннее «Когда-нибудь я тебя украду, и мы улетим далеко-далеко…»

Элиза так ни разу и не усомнилась в Жоке — но с ним могло что-то случиться, и она от души надеялась, что его просто забрали взрослые драконы, куда-то вскоре после их встречи, как она потом узнала, улетевшие из королевства, ибо охотников до их сокровищ развелось немеряно.

Тут её внимание привлекло то самое «почти» — приехавший откуда-то из дальнего королевства безымянный из-за какого-то обета рыцарь, который исправно сносил всех доблестных сэров, какие ему подворачивались, и тем радовал Элизу, натерпевшуюся от горе-воспевателей, частенько приходивших орать дурными голосами серенады под её окна прямиком из трактира — и притом он сам ни скверными стихами, ни балладами девушку не истязал, что лишь прибавляло ему достоинств в глазах принцессы.

Сэр Как-там-его Великолепный, вконец замучивший Элизу нынче ночью петушиными воплями, кои полагал изысканным пением, выехал против сэра Безымянного и, к радости принцессы, вылетел из седла кувырком, лязгая, будто жестяное ведро. Поднявшийся затем шум толпы несколько удивил было Элизу, но потом она вспомнила — этот бой был последним, а значит… она бросила взгляд на довольно хмурого отца. Впрочем, против традиции он не пойдёт, а самой Элизе… девушка вздохнула, отгоняя последние тени прошлого. Пора, наконец, жить настоящим.

Элиза взяла венец, который должна была возложить на шлем своего теперь уже жениха, спустилась навстречу рыцарю из королевской ложи и остановилась. Рыцарь преклонил колено, снял шлем… и Элиза застыла на месте, неверяще глядя в изумрудные глаза на незнакомом лице, сияющем такой знакомой улыбкой.

— Я же говорил, что всех победю и никому тебя не отдам, — сказал Жок.