Возвращение (гет)

«Вдруг чертов Азкабан никогда не отпустит его? Вдруг это изуверское место отпечатается у него в душе так, что там не будет места для меня? Вдруг он разлюбил меня? Такое ведь бывает. И тогда все мои надежды можно спокойно выбросить на свалку», — так думала Гермиона, испытывая на себе мощные порывы холодного ветра, что дул с моря.

Она плохо спала всю неделю. Она ждала этого дня и боялась одновременно. Накануне Нарцисса, скрепя зубами, сообщила, что она может сама встретить его. Очевидно, вспомнив о просьбе сына, дать им двоим эту возможность.

Сейчас Гермиона находилась в таком месте, что и пляжем-то не назовешь — все здесь было серым. Холодные серые воды моря. Холодный, свистящий ветер, то и дело нападающий на ее неладную прическу. Холодное серое хмурое небо, будто осуждающее каждого, кто вообще осмелился появиться на свет. Истошные крики чаек, будто поющие омерзительную песнь безнадежности.

В это промозглое место должен был причалить паром с теми, кому посчастливилось получить сегодня освобождение из Азкабана. Хотя «посчастливилось» — совсем не подходящее определение для узников Азкабана, хоть и бывших.

Гермиона куталась в теплое пальто, но суровый, не знающий пощады ветер, все равно продувал ее. Отчего она чувствовала себя неодетой. Моросящий дождик, казалось, не прекращался, покрывая собой ее изможденное тревогами лицо.

Гермиона ходила из стороны в сторону по серому зыбкому песку. Накануне она накрутила себя так, что сейчас ей было плохо. Желудок дал о себе знать приступом режущей боли. Она прибыла сюда ранее назначенного срока, потому как ей не терпелось поскорее пройти все этапы его освобождения.

Паром запаздывал.

А она была готова даже ночевать здесь если придется.

Она устала. И не имела ни малейшего понятия сколько прошло времени, пока пиная серую сыпучую массу, заламывала руки и прислушивалась к колотящемуся под толстым слоем шерсти, сердцу.

В ожидании Гермиона решила развлечь себя мечтами о прекрасном будущем. Ее воображение нарисовало для нее солнечный пляж и лазурное море. Такое теплое и ласковое, такое безмятежное. Оно было бесконечно умиротворяющим. И песок. Совсем не такой, как этот, а теплый, убаюкивающий песок. Такой, в который хочется зарыться, на котором хочется лежать, попивая вкусные коктейли.

Гермиона слабо улыбнулась. В таких мечтах всегда хочется остаться. Но сильный порыв холодного ветра и надрывный крик чайки заставили ее очнуться от своих грез.

Она огляделась. Как же вся эта мертвая местность не похожа на тот пейзаж, что она только что видела в своем воображении. Гермиона потерла руки.

Холодно. Здесь очень холодно. Даже не смотря на то, что уже март. Она глубоко вздохнула и, лениво оглядев до тошноты надоевшую местность, внезапно замерла.

К ней приближался человек. Высокий, худой, светловолосый. Не узнать его было невозможно. Она стояла на своем месте как вкопанная, не в силах сделать и одного шага.

Он подошел, остановившись в нескольких метрах от нее. Взгляд его был печальным и растерянным.

— Здравствуй, Грейнджер, — произнес Драко.

Она открыла рот, чтобы сказать в ответ хоть что-нибудь, но вышел только хрип. Гермиона во все глаза смотрела на него.

Колотящееся сердце вдруг остановилось и замерло. Время будто замедлилось, и она никогда бы не подумала, что несколько секунд могут быть такими долгими, вязкими и тягучими. А потом она отмерла и бросилась к нему.

Он покачнулся, едва удержав равновесие, когда она врезалась в него, обвив его тело руками и ногами. Он крепко обнял ее, поддерживая за ягодицы. А она словно стремилась слиться с ним воедино. Эмоции накатили все сразу, вырвавшись на волю потоками слез. Гермиона вжималась в него так крепко, что ее мышцы стали ныть. Но она и не думала отпускать его. Да и он даже и не старался поставить ее на ноги, прерывисто дыша ей на ухо.

Они стояли так какое-то время, прежде чем Драко все же мягко опустил ее на ноги. Все тело Гермионы сотрясалось от рыданий. И когда ступни уперлись в зыбкую песчанную почву, его губы накрыли ее уста, и они провалились в поцелуй.

Гермиона целовала его порывисто и нетерпеливо. Многодневная непрекращающаяся тоска, боль и тревоги, которые были частыми ее спутниками в последние десять месяцев, — все это выливалось сейчас в поток страсти.

Он отвечал тем же, хотя голова кружилась так, что почва под ногами терялась, становясь будто несуществующей. Пару раз он попытался перехватить инициативу, но она и не думала уступать ему, набрасываясь с еще большим пылом. В тот момент она забыла обо всем, в том числе и о своих страхах.

Они оторвались друг от друга, когда воздух в легких закончился. Он смотрел на нее затуманенным, опьяненным взглядом.

— Гермиона, — прошептал Драко, прикасаясь к ее щеке рукой.

Она тут же неуклюже схватила его руку, намереваясь сказать тысячи слов. Но все они так некстати потерялись и растаяли. Она впивалась в его лицо, хватая ртом воздух, пытаясь хоть как-то облачить в словесную форму свои чувства. Он наклонился и быстро поцеловал ее в губы.

— Давай уйдем отсюда, — хрипло прошептал он.

— Да-да, конечно, — согласилась она, подбирая свою сумку с песчаной тверди.

* * *

Они добрались до места, откуда могли трансгрессировать без особых проблем. Как только они оказались у Гермионы в квартире, между ними тут же повисла неловкость. Драко суматошно оглядывался вокруг. Гермиона не знала что сказать. Наконец она выдавила из себя:

— Вот, тут я живу…

Драко молча кивнул.

— Хочешь принять душ или поешь сначала?

— Я лучше в душ, да, — нерешительно промямлил Драко.

— Хорошо, я принесу сейчас полотенце.

Драко прошел в ванную комнату, присел на край ванной, огляделся. Этот мир, куда он только что вернулся, оглушал его своей непривычностью. Было странно не находиться в маленькой, сковывающей камере серого цвета, будто специально созданной для того, чтобы заключенный в нее потерял рассудок.

Как сейчас себя вести? Что делать? Он внезапно осознал, что им с Гермионой стоит решить: что делать и какими должны быть их отношения. Будет ли правильным жить вместе? Или нет, стоит сначала пройти ритуал ухаживаний: рестораны, театры и милая переписка? Но ему совсем не хотелось выходить в свет. Пока он находился в Азкабане, его главной целью было выжить, сберечь свой разум и дух. Он совершенно не думал о том, что будет делать на свободе. Он знал только одно — они с Гермионой будут вместе. Но вместе ведь можно быть по-разному. Можно жить вместе, а можно только встречаться. В Хогвартсе на шестом курсе у них был сумасшедший тайный роман. Потом тягостная разлука на целый год, затем еще более страшный год. А что делать сейчас, когда они взрослые люди и вроде бы оба свободны?

Ему нужно принять решение, много решений. А что будет, если его выбор оскорбит Гермиону? Что вообще она сама думает о дальнейшем развитии событий? Может, после всех перенесенных испытаний она вообще ждет от него предложения руки и сердца? Драко задумался об этом.

Мысль о женитьбе на Гермионе показалась ему правильной. Вот только должно ли это случиться в ближайшее время? Или все же правильнее какое-то время повстречаться и узнать друг друга лучше, чтобы быть уверенными полностью. Да и вообще, ему нужно разобраться в себе и научиться жить заново. Сейчас он знал о себе только одно — он хочет быть с ней.

Пока он так размышлял, в ванной появилась Гермиона.

— Принесла тебе полотенце, — заботливо сказала она.

Драко кивнул.

Гермиона молча вышла, оставив его одного.

Пока Драко принимал душ, она задумалась о них, и предательские тревоги снова вернулись, заявив о себе болью в желудке. Да, их встреча была эмоциональной, но ведь это может ничего не значить. Он только что вышел из Азкабана, и она не была уверена, что он все еще хочет быть с ней. По-всему видно, что он еще не пришел в себя. Может быть, сейчас из-за перенесенных испытаний он будет всех сторониться и ее в том числе. А затем и вовсе забудет, чувства уйдут и она потеряет его. От подобной мысли ей хотелось кричать.

Пока Гермиона перебирала в своей голове сценарии, один хуже другого, дверь ванной комнаты открылась, и Драко вышел завернутый в полотенце. Ее взгляд скользнул по его обнаженному торсу, и она ужаснулась.

Он так похудел, пока находился в заключении.

Драко посмотрел в ее обескураженные глаза и нахмурился.

— Не смотри на меня так, Грейнджер.

— Как?

— Так, будто я — живой покойник. Со мной все в порядке.

— Да никак я на тебя не смотрю, — заспорила Гермиона.

— Вот и не смотри.

— Не смотрю, — она отвела взгляд от изможденного тела. — Я тут… Я принесла кое-какую твою одежду из дома. Не знаю, подойдет ли, — и она махнула рукой в сторону спальни.

Он молча прошел в спальню. Оделся. Мельком оглядел убранство. В отделке преобладали мягкие зеленые цвета и яркие оранжевые. Драко хмыкнул. Неужели Грейнджер любительница зеленого? Хотя оттенок этих стен был далек от тех оттенков зеленого к которым привык он. Это был мягкий, теплый цвет.

Когда Драко вышел из спальни, Гермиона посмотрела на него с нежностью и сказала:

— Идем есть, ты так похудел.

Драко усмехнулся.

— Кто бы говорил, — парировал он, окидывая взглядом ее сильно похудевшую фигуру. — Прости, я не хочу есть, я бы лучше поспал. А потом мне нужно показаться матери, я обещал.

— Это правильно, — одобрила Гермиона. — Она все же согласилась дать мне возможность встретить тебя одной. Но, может, ты хоть чаю выпьешь?

— Нет, только спать.

Она коротко кивнула и, проводив его в спальню, указала на кровать.

— Белье я сменила вчера, оно чистое.

Драко кивнул. Откинув покрывало, он улегся на кровать, накрылся одеялом, смежил веки и сразу провалился в сон.

Когда он уснул, Гермиона вышла из спальни на кухню. Все это казалось ей странным, хотя, ведь ничего удивительного. Вероятно, это его первый нормальный сон за многие месяцы. Однако крохотная частичка досады и сомнений все же умастилась в ее голове.

Не так она представляла их первый совместный день. Она хотела быть сейчас с ним, укутаться в его объятия и забыть все ужасы этого года. Просто слушать стук его сердца и впитывать его аромат. Просто чувствовать его, ощущая под своими пальцами его кожу.

Как же она скучала! Ей было так плохо без него.

А он просто заснул и все, а затем и вовсе отправится к матери. Может быть, он останется там? Может быть, именно с этого все и начнется? Сначала он станет избегать ее, прячась в доме Нарциссы, а затем и вовсе закончит их отношения.

Гермиона попыталась запретить себе подобные мысли, но не вышло. Они лезли в ее голову с поразительной навязчивостью. В конце концов, она, поймав себя на том, что сама изрядно вымоталась, решила прилечь.

Она легла на другую сторону кровати, лицом к Драко.

Он так безмятежно спал. От вида заснувшего Драко в груди защемило нежностью. Гермиона протянула руку и невесомо погладила его по плечам.

«Я тебя люблю», — тихо пробормотала она, прежде, чем смежить веки и оказаться во власти своего Морфея.

* * *

Она все еще частично находилась во сне, когда он, прикоснувшись губами к ее щеке, мягко проговорил, что уходит навестить мать. Она пробормотала что-то вроде: «Напиши, если останешься у нее». А затем снова провалилась в сон.

Он вздохнул. Ему почему-то не хотелось трансгрессировать одному. На секунду он даже подумал, что можно дождаться пробуждения Гермионы, чтобы она помогла ему добраться до дома матери. Но он быстро отмел эту мысль, определив ее как "полный бред".

Взглянув на часы, что стояли на прикроватной тумбочке, Драко понял, что проспал три часа и сейчас он чувствовал себя несравненно лучше. Его чувства улеглись и успокоились. Только хотелось есть. Но Гермиона спала, а он, нерешительно прошествовав на кухню, понятия не имел, что делать со всей этой маггловской техникой в ее квартире. Его взгляд невольно упал на небольшой стол, в середине которого стояла пластиковая банка с таблетками. Он поднял ее, повертел в руках. Прочитав о том, что эти таблетки от желудочной боли, он нахмурился. Чувство вины не заставило себя ждать.

* * *

Он помнил адрес матери на память. С того времени, как Темный Лорд был побежден, Нарцисса жила на юге Англии в особняке на берегу моря. Драко неплохо знал его, так как в годы раннего детства его семья иногда проводила там выходные.

Он все еще был в той одежде, что дала ему Гермиона. Костюм, в котором он был на своем последнем судебном заседании, а затем выходил из Азкабана, хотелось сжечь.

Воскресив в памяти сад перед домом, Драко трансгрессировал. Тошнотворный водоворот захватил все его существо и Драко, не удержав равновесие, рухнул коленями в промозглую землю. Обнаженные деревья приветствовали его покачиванием веток. Было начало марта, и весна и не думала вступать в свои права, оставляя людям слякоть и грязь.

Поднявшись, Драко очистил заклинанием брюки от грязи, поймав себя на том, что использовать магию — как-то странно и даже непривычно. Засунув палочку в карман, он направился к дому. Однако до парадного входа он так и не дошел. Выбежавшая из дома Нарцисса, повисла у него на шее со слезами. Ему понадобилось время, чтобы успокоить ее.

В доме матери его ждал большой шикарный ужин. За время которого Нарцисса успела десять раз сказать о том, как он похудел и что ему необходимо хорошо есть. Драко кивал, хотя от подобных причитаний хотелось спрятаться. После обеда они переместились в гостиную, продолжая разговор за кофе. Ближе к вечеру Нарцисса задала вопрос, который дался ей не просто:

— Дорогой, ты не останешься здесь? — спросила она с надеждой.

— Нет, прости, я не могу, — ответил Драко.

— Ну, хорошо, — разочарованно ответила Нарцисса, очевидно ожидая совершенно другого ответа. — Хочешь посмотреть на мои цветы? Я выращиваю их в теплице.

— Конечно, — улыбнулся Драко.

Она улыбнулась в ответ и махнула рукой, призывая следовать за собой.

Они вошли в теплицу. Драко вдохнул теплый воздух и бросил взгляд на роскошные белые розы. Конечно же, Нарцисса не сама их выращивала — над этим трудились эльфы. Но эти цветы были великолепными. Внезапно в голове Драко появилась мысль.

— Прекрасные розы, мам, — сказал он с восхищением.

— Спасибо, дорогой, — просияла та.

— А можно срезать несколько штук?

— Срезать? — недоуменно переспросила Нарцисса, затем словно что-то осознав, нахмурилась. — Тебе они нужны для гряз… — она осеклась. — Для твоей подружки?

Слово «подружки» прозвучало пренебрежительно, и Драко уловил эту недоброжелательную ноту.

— Да, для нее, — спокойно ответил он, хотя огонек недовольства уже зажегся в глубине его глаз.

— Хорошо, срезай, — холодно разрешила она.

Драко не двинулся с места. Он глубоко вздохнул, но вместо того, чтобы выбрать цветы, сказал:

— Мам, то, что происходит между нами — очень серьезно. Я знаю, что для тебя это… непривычно, но…

Он не договорил, потому что его мать громко фыркнула.

— Непривычно?! Это не отражает, совершенно не отражает того, что я чувствую! — всплеснула руками Нарцисса. — Знаешь, что сказали бы мои родители, если бы узнали о тебе и твоей грязнокровке?

— Знаю, — серьезно ответил Драко, нахмурившись. — Не зови ее так. И да, предполагаю, что весь род Блэков проклял бы меня. Но, к счастью, у них нет такой возможности. Я знаю, — Драко взял руки матери в свои. — Знаю, что тебе не нравится ее происхождение и, возможно, сама она тоже не нравится, но с ней я счастлив.

Нарцисса смотрела не верящим взглядом на сына. Они уже обсуждали его чувства и отношения с Гермионой, но именно сейчас она осознала, что сын говорит серьезно. И ей это совсем не нравилось. Слишком рано ее мальчик так серьезно влюбился. И он так мало был с ней.

— Только не говори, что однажды мне придется пригласить ее на чай, — проворчала Нарцисса.

— Боюсь, это вопрос времени, — спокойно проговорил Драко. — Мам, прошу, прими эту ситуацию, хоть тебе и нелегко. Жизнь и так была жестока ко мне в последние три года. И я хотел бы, чтобы у меня все было хорошо.

— Но неужели в твоем «хорошо» необходима именно она?

— Да, как воздух и как солнце, — чуть заметная улыбка тронула губы Драко.

Нарцисса снова громко фыркнула и отвернулась. А Драко стал выбирать цветы для Гермионы.

* * *

Когда он вернулся, Гермиона спала тревожным сном. Драко осторожно прошел в спальню, будто заранее знал, что она спит.

Он зашел на кухню в поисках предмета, в который можно налить воды и поставить розы, что он принес ей. По-счастью, на полу стояла старая и безвкусная ваза.

«Интересно, что Грейнджер собиралась с ней сделать? Выбросить?» — мимоходом подумал Драко, наливая в нее воды.

Драко срезал низ стебля и опустил в вазу три розы, что он так беззастенчиво забрал из теплицы матери. Затем отнес вазу в спальню и поставил на прикроватную тумбочку.

Он бросил взгляд на спящую Гермиону, и его губы сами собой сложились в нежную улыбку. Внезапно она завозилась и сонно приподняла веки. Он дотронулся до ее руки, мягко сжав ее. Гермиона полностью открыла глаза и мило улыбнулась.

— Ты вернулся?

— Конечно, — непонимающе ответил он. — Как я мог не вернуться?

— А это мне? — сонно кивая на вазу, спросила она.

— А кому же еще? — усмехнулся Драко. — Нагло ограбил мамину теплицу. Но обещаю, как только смогу выбраться на улицу, сразу куплю тебе настоящий большой букет.

— Мне нравятся розы, — задумчиво проговорила Гермиона, не обращая внимание на сказанное им. — Это банально, я знаю, — продолжала она, — но в жизни иногда нужно позволить себе быть банальной. Хотя… наверное, чтобы казаться манящей или загадочной, я должна любить какие-нибудь необычные цветы, вроде калл, ирисов или чего-то в этом роде.

— Ты перечитала глупых романов, — неуверенно усмехнулся Драко, присаживаясь на край кровати.

Хмыкнув, Гермиона тоже села. Положила руки на его плечи.

— Я рада, что ты здесь, со мной.

— А где же мне быть?

— Не была уверена, что ты вернешься.

От ее слов он нахмурился.

— Почему?

— Ну… я ведь не знала как ты… как ты себя чувствуешь, — сбивчиво заговорила Гермиона, неуверенная в том, стоит ли вообще говорить ему о своих опасениях.

— Я чувствовал усталость, но ведь потом я поспал…

— Я не об этом, — вздохнула Гермиона, поглаживая его плечи.

— А! — понял он и замолчал на несколько секунд, ощутив сожаление и легкую досаду.

Ведь можно было бы сразу сказать ей все: что он любит ее, что долго ждал встречи, что ни за что не захочет оставить ее, что страстно желает быть с ней. Но когда они встретились после долгой разлуки, все слова, что он хотел сказать ей, застряли где-то внутри. И он не мог заставить себя произнести даже одно предложение, настолько чувства овладели им. Да и разве он знал, что она вообще станет сомневаться в нем? Разве они не решили все еще в Азкабане? Они ведь говорили и о будущем тоже. Почему она сомневалась?

Драко притянул ее к себе и прошептал в губы:

— Я твой, Грейнджер. Я полностью твой.

Она не сдержалась, обронив одинокую слезу на его руку. А потом еще одну. Он растерялся.

— Гермиона...

Она разрыдалась, не в силах остановить поток слез, которые уносили собой тревоги и страх, принося облегчение.

Драко подался вперёд и крепко обнял ее.

— Я здесь, я с тобой, я никуда не уйду, Гермиона, — шептал он в ее растрепанные кудри.

А она, судорожно вцепившись в его спину, всхлипывала. Он, слегка отстранившись, стал покрывать ее лицо поцелуями.

А затем взял ее лицо в ладони, приподняв его так, чтобы заглянуть в ее карие глаза, по которым так тосковал.

— Я — твой, Гермиона. Да, мне понадобится время, чтобы прийти в себя после чертового Азкабана. И, вероятно, я не буду парнем мечты в ближайшие недели… То есть я хочу сказать, что я, скорее всего, буду угрюмым придурком какое-то время. Но я, черт возьми, твой. И я так чертовски влюблен в тебя.

Услышав это, она нежно дотронулась до его лица. Она хотела сказать, что любит его. Рассказать насколько невыразимо она скучала по нему, но бушевавшие в ней чувства никак не хотели принимать словесную форму. Но он и так все понял по ее взгляду. Бесконечно нежному, отчаянно влюбленному. Она прикоснулась к его губам в быстром поцелуе. А когда отстранилась всего на несколько миллиметров, обдав его дыханием тающих страхов, он сделал свой шаг, поцеловав ее глубоким поцелуем.

Невысказанные слова обратились в действо. Она истово отвечала ему, вкладывая в поцелуй остатки тоски и печали по нему, освобождая свое сердце от тревог, что еще совсем недавно так мучили ее. Целуя его, она услышала его приглушенное рычание и ощутила, как ускоряется ее пульс.

Ее руки жадно впивались в его спину, а ноги обвили талию, упираясь коленями в бока. Одной рукой он придерживал ее за голову, а второй за спину. В какой-то момент Гермиона повалилась спиной на постель, утягивая его за собой.

Он с трепетом и страстью целовал ее шею, срывая ее стоны, пробуждая огонь в венах, что отдавался жаром и влагой между бедер.

— Я тебя люблю, — прохрипел он низким, гортанным голосом.

Гермиона чувствовала его горячее сбившееся дыхание и завороженно смотрела в эти ошалевшие глаза, ставшие из серых почти черными.

Драко улыбнулся и снова поцеловал ее. Он целовал ее, не веря до конца, что они действительно сейчас вместе. Она — его, а он — ее. Им больше не нужно прятаться в Хогвартсе. Их больше не разделяют ни война, ни Азкабан.

Прервав поцелуй, Драко снял с нее черную майку, под которой открылись маленькие обнаженные груди. Он приник к одной из них губами, чувствуя разбегающиеся по всему телу мурашки блаженства. Томные вздохи Гермионы, вызванные этим прикосновением, подчинили себе его кровь, которая неминуемо устремилась к паху.

Она отчаянно впивалась в его плечи побелевшими пальцами, будто пытаясь удержаться от мощного водоворота, что вот-вот унесет ее.

Он оторвался от ее груди и поднял взгляд, чтобы увидеть ее опьяненные глаза.

Такие вязкие, манящие, зовущие в свой прекрасный темный омут. Такие теплые и оберегающие.

Драко поцеловал каждый из них.

А затем увидел, как прозрачная слеза вновь скатилась вниз по ее щеке.

— Я люблю тебя, — вновь послышалось низкое, хриплое.

И еще одна слеза.

Гермиона протянула дрожащую ладонь и погладила его щеку. Каждой частичкой своего тела она отчаянно стремилась слиться с ним. Все о чем она мечтала эти два страшных года: оказаться в его объятиях, почувствовать его внутри, стать одним целым. Она приподнялась, прильнув своими губами к его, обвив его шею руками. В то же время его руки скользнули по ее талии и крепко прижали к себе.

Они замерли в такой позе не двигаясь несколько секунд, только слушая колотящиеся сердца и теряясь в друг друге.

А затем Гермиона крепко поцеловала его в шею, попутно пытаясь расстегнуть его рубашку. Он оторвался и, присев, помог ей окончательно сбросить с себя одежду. Драко накрыл ее тело своим, замерев на долю секунды от переполнявших его чувств.

Он хотел сказать ей, что она прекрасна. Что обнаженная она — это самое красивое, что он видел в своей жизни. Однако слова застряли где-то посреди гортани, и Гермиона услышала лишь хрип, да бешено колотящиеся в унисон сердца.

Они лежали плоть к плоти, полностью обнаженные и открытые друг перед другом. Совершенно опьяненные и завороженные. Лаская ее, он опустил руки к низу живота, вызвав протяжный стон и ощутив насколько она влажная. Медленно снял с нее трусики, пока Гермиона выводила судорожные узоры на его короткостриженой голове. Он поднял свой взгляд, чтобы снова встретиться с ее глазами.

— Ты хочешь? — не своим голосом спросил он, обдав ее ухо теплым дыханием.

— Да. Иди ко мне.

Драко быстро поцеловал ее, и в следующую секунду они стали единым целым.

* * *

Солнечные лучи щекотали его лицо, нагло заявляя о себе. Драко медленно открыл глаза. Этой ночью ему ничего не снилось. Он лежал в теплой постели, его рука расслабленно перекинута через талию Гермионы. И сама она рядом.

Здесь. С ним.

Он ощутил, как его губы расплываются в ленивой улыбке, стоило ему только вспомнить прошлую ночь. Он чувствовал умиротворение каждой клеточкой своего тела. Гермиона с ним. Это не сон и не горячечная мечта угасающего сознания.

Он посмотрел на ее расслабленное лицо. Как же она прекрасна! Он не мог оторвать взгляд, чувствуя, как сердце заходится восторгом и нежностью.

Они действительно прошли этот страшный год. Каждый по отдельности. И вместе. Неужели все ужасы закончились?

Он не знал, что будет в будущем, но сегодня хотелось просто жить. Гулять по городу, целовать Гермиону на каком-нибудь мосту, пока глупые утки будут таращиться на них. Съесть чего-нибудь вкусное. Выпить горячего глинтвейна или граппы.

Любить ее. Каждую ночь и каждый день, пока его сердце отстукивает ритм, гоняя кровь по венам.

Жить, просто жить. Ведь он только и делал последние три года, что сражался за свою жизнь.

А теперь пришло время жить.