Шантаж (гет)

— Чего ты хочешь?

Драко приподнял бровь и откинулся на спинку стула.

— Чего я хочу?

Она наградила его ядовитым взглядом и вытащила конверт из сумки, сердито бросая его на стол. Клапан конверта раскрылся, не выдержав давления, и оттуда выскользнуло несколько фотографий. На них была запечатлена Грейнджер — трудно было не узнать её лица — прямо посреди того, что даже по самым скромным меркам считалось развратной оргией.

Пусть в этом и не было ничего незаконного, однако сам факт существования подобных фотографий мог в один миг разрушить карьеру в таком консервативном сообществе, как британское Министерство магии.

Драко взглянул на них лишь мельком, после чего снова посмотрел прямо ей в глаза. Её щёки заполыхали румянцем, когда она встретилась с ним взглядом.

— Я предположила, что этот конверт от тебя, учитывая, что ты единственный, кто считает необходимым вечно совать нос в мои дела и пытаться уничтожить всё, за что я берусь, — прорычала она вибрирующим от гнева голосом. В выражении её лица мелькнуло что-то свирепое. — Итак, очевидно: это ты. Так чего ты хочешь?

Вздёрнув подбородок, Драко мрачно улыбнулся ей:

— Ну же, Грейнджер. Только представь, смогла бы ты оказаться там, где ты сейчас, если бы не я? Если бы я не привлекал твоё внимание ко всем этим лазейкам и слабым местам в твоих законопроектах? — его улыбка стала острой, как бритва. Он сплёл пальцы в замок и опёрся о них подбородком. — Должен признаться, я уже начал сомневаться, удастся ли мне когда-нибудь поддеть тебя так сильно, чтобы ты наконец приползла ко мне на коленях. Однако даже маглы знают, что чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Эти фотографии всего лишь демонстрируют, что никто из нас не совершенен — даже ты.

Его глаза оторвались от неё, и он потянулся к одной из одному из снимков, изучая тот в течение нескольких секунд, пока Грейнджер закипала.

— Раз уж мы здесь одни, я должен спросить, — наконец сказал он, не отрывая взгляда от фотографии, — что, чёрт возьми, сподвигло тебя принять участие в чём-то настолько идиотском? — он посмотрел на неё. — Ты нацелилась на кресло министра ещё до того, как окончила школу. Ты должна была понимать, что нечто подобное может поставить крест на всех твои мечтах — причём раз и навсегда, да ещё так феерично, — он цокнул языком, качая головой, прежде чем протянуть ей одну из фотографий.

Она тут же отвела глаза. На её щеках расцветали малиновые пятна, но в остальном её лицо начало приобретать всё более и более бледный оттенок. Гермиона открыла рот, не издавая ни звука, затем сглотнула и наконец смогла выдавить:

— Это была не моя идея, — её голос звенел от напряжённости.

Драко фыркнул. Он испытывал настоящее искушение закатить глаза и заверить её, что это и так было совершенно очевидно. Однако вместо этого он решил промолчать и подождать, пока Гермиона, запинаясь, не начнёт оправдываться:

— Я только… это всего лишь… — она выглядела так, будто в любую секунду грозилась упасть в обморок. — Он... Он сказал, что я ставлю свою карьеру превыше наших отношений. Что я всегда считаю работу важнее и не принимаю его в расчёт. Это стало… это должно было стать попыткой… — она сглотнула, — оживить отношения. Я не знала, что всё закончится... так. Он обещал, что всё останется строго конфиденциальным.

Драко снова фыркнул и взглянул на дату на обороте фотографии.

— То, что узнал Пьюси, никогда не остаётся конфиденциальным. Ты должна была спросить меня, — он красноречиво поглядел на неё поверх фотографии. — Я мог бы порекомендовать парочку заведений, которые серьёзно подходят к сохранению неприкосновенности частной жизни своих клиентов — если уж тебя потянуло на приключения, — он скользнул по ней взглядом, а затем вернулся к рассыпанным по столу фотографиям.

Её грудь резко вздымалась.

— Чего ты хочешь, Малфой?

Он задумчиво склонил голову набок, отложил фотографию и слегка провёл по ней кончиками пальцев.

— Ну же, Грейнджер. Включи свой огромный мозг. Как ты думаешь, чего я хочу?

Происходи это десять лет назад, она, скорее всего, расплакалась бы. Грейнджер всегда давала волю слезам. Когда она сердилась, или была подавлена, или счастлива, или грустила — она плакала.

От этой привычки ей уже удалось избавиться, хотя, как он отметил про себя, от некоторых других — нет. Её ногти были обгрызены, и она ожесточённо терзала нижнюю губу, глядя на него.

— Я не отзову законопроект, — выпалила она через мгновение — почти шепотом, но её голос вибрировал от решимости. — Мне всё равно, что ты мне угрожаешь. Делай с ними что хочешь. Можешь уничтожить меня, если пожелаешь.

Драко фыркнул, закатывая глаза.

— Боже милостивый, Грейнджер, где твоя деликатность? Бьёшь напролом, словно бита загонщика. Какую пользу мне может принести отзыв твоего драгоценного законопроекта о защите домовых эльфов?

— Я не знаю, — её начало потряхивать от ярости. — Так же, как и не знаю, какую пользу тебе принесли все предыдущие попытки вмешаться в мою работу. На данный момент я просто предполагаю, что всё твоё существование сосредоточено на том, чтобы насолить мне.

— Я не сказал ни слова против твоей Декларации о равноправии волшебников, — сказал он, многозначительно приподняв бровь. — С точки зрения законодательства этот проект безупречен. Кажется, я даже послал тебе поздравительную записку в честь такой превосходной работы.

Она выглядела настолько разъярённой, что, казалось, была готова плюнуть ему в лицо.

Драко пожал плечами и снова стал рассматривать фотографии, медленно их перелистывая. Он задержался на одной из них и несколько секунд изучал её, прежде чем развернуть к ней.

— Прекрасный кадр. У тебя сиськи даже лучше, чем можно было бы предположить.

Она дёрнулась, и её челюсть начала подрагивать.

— Просто… скажи, чего ты хочешь? Денег у тебя в бесконечное количество раз больше, чем у меня, если только ты не решил полностью меня разорить. Ты добиваешься того, чтобы я убрала своё имя из последнего законопроекта? Или ждёшь, что я совсем уйду из политики? — Дрожь, казалось, распространилась от её челюсти на всё тело, и теперь её трясло, как осиновый лист. — Просто скажи, что тебе нужно. Я больше не в силах строить пустые предположения о твоих истинных мотивах.

Драко опустил взгляд и аккуратно убрал фотографии обратно в конверт.

— Как ты правильно предполагаешь, Грейнджер... — он медленно произнёс её фамилию. — Я действительно кое в чём заинтересован.

Один долгий миг она непонимающе на него смотрела. Затем её глаза расширились, а лицо приняло такое выражение, словно она находилась на грани истерики или панического бегства.

Он негромко усмехнулся и постучал ребром конверта по столу.

— Даже если секс-клуб тебя не… удовлетворил, у тебя в голове появляются довольно грязные мысли. Но нет, несмотря на то, какие у тебя шикарные сиськи, я не стал бы отправлять это ради того, чтобы… позабавиться с тобой.

Это её ни капли не успокоило.

Драко откинулся на спинку кресла и бросил в её сторону холодный взгляд.

— Я хочу, чтобы ты добавила моё имя в качестве одного из соавторов своего законопроекта по защите домовых эльфов, и я хочу, чтобы ты включила меня в свою следующую кампанию. Я хочу, чтобы со мной советовались, и хочу стать одним из законотворцев. Я хочу занять одно из эксклюзивных мест в чрезвычайно узком кругу благодетелей, и именно ты будешь той, кто раздобудет его для меня, а ещё позаботишься о том, чтобы оно за мной сохранилось. И… — он медленно улыбнулся ей, — за тобой останется должок: когда захочу, я смогу к тебе обратиться, и ты сделаешь всё, о чём бы я ни попросил.

Он выпрямился, пристально наблюдая за её реакцией.

— При этом я гарантирую, что эти фотографии никогда больше не увидят свет.

Грейнджер на несколько секунд замерла. Трудно было понять её эмоции, но, помимо явного напряжения, в её взгляде появилось замешательство.

— Я не стану делать ничего противозаконного, — приглушённо сказала она.

Драко закатил глаза.

— Это будет совершенно легальная услуга.

— Хорошо, — наконец выдавила она. В её голосе был слышен лишь небольшой намёк на панику. — Я хочу клятву на крови.

Когда с процедурой было покончено, Грейнджер сжала в руке флакон и попятилась к выходу из кабинета.

Драко вернулся к своему столу и взял конверт, одарив её прощальной улыбкой.

— Ты хотела бы забрать их на память?

Она бросила на него взгляд, полный чистого отвращения, и скрылась за дверью.

Улыбка сползла с его лица сразу же, как она ушла. Драко сунул конверт в карман мантии, достал палочку и, прежде чем выйти из кабинета, наложил на себя Дезиллюминационные чары. Он старался двигаться как можно медленнее, чтобы никто не заметил его очертаний.

Свернув в первый же коридор, он бесшумно шагал по нему, пока не оказался перед довольно неприметной кладовой для мётел.

Драко прижался ухом к двери и в течение нескольких секунд прислушивался к коротким и судорожным всхлипам, прежде чем отшагнул и вытащил конверт из кармана. Он выдвинул одну из фотографий ровно настолько, чтобы ещё раз проверить дату на обороте.

Всего за несколько дней до её публичного разрыва с Адрианом Пьюси.

Он лишь на миг задумался, постукивая конвертом по руке, после чего направился к камину Министерства.

* * *

— Забини.

Приоткрыв один глаз, Блейз обнаружил, что находится под пристальным взором Малфоя, лицо которого излучало вселенский холод.

Он проморгался, скинул с себя голую ведьму и сел. Он не видел Малфоя уже много лет и не ожидал, проснувшись, обнаружить его в своей спальне.

— Какого чёрта ты шантажируешь Грейнджер?

Блейз протёр глаза и одарил высокомерного кретина тошнотворно милой ухмылкой.

— Лёгкая мишень — лёгкие деньги. Мама всегда так говорила, — он пожал плечами и встал. — Как ты узнал?

Губы Малфоя скептически изогнулись:

— Она решила, что это я. Тебе не приходило в голову, что ей будет трудно с тобой расплатиться, если она даже не в курсе, кто послал фотографии?

Блейз, зевая, натянул халат.

— Я хотел помариновать её, дав время всласть попаниковать, воображая, каким кошмаром это может обернуться, прежде чем прижать её к стенке. Видимо, она была в бешенстве, если пришла прямо к тебе. Как хорошо, что ты заглянул. Ты часто с ней сталкиваешься. Сколько из неё можно вытянуть?

Он посмотрел на Малфоя, разминая плечи.

— Я склоняюсь к тому, чтобы доить её постепенно, а не требовать всё разом. Как минимум, пару лет она должна протянуть, — он подёргал за бархатный шнурок, висевший на стене, чтобы ему подали завтрак и принесли кофе. — Я не мог поверить в свою удачу, когда Пьюси переступил порог с ней. Видимо, она была на успокоительных или ещё под чем-то, ведь около часа вела себя спокойно, а затем словно очнулась, запаниковала и убежала, — он кивнул на конверт в руке Малфоя. — Впрочем, этого вполне хватило.

Малфой сухо на него посмотрел:

— Я хочу купить всё.

Блейз замер, уставившись на своего бывшего одноклассника.

Пусть Малфой имел меньший политический вес, чем Грейнджер, но в финансовом отношении он был куда более крупной рыбой.

Изначально Блейз и не думал перепродавать фотографии куда-нибудь на сторону. Грейнджер любили почти все, за общеизвестным исключением в лице Малфоя, который демонстрировал необъяснимую тягу к тому, чтобы саботировать её начинания любыми возможными способами, какие он только мог придумать, не брезгуя даже различными политическими махинациями.

Он ухмыльнулся Малфою.

— Во сколько же ты оцениваешь возможность окончательно растоптать её?

Как оказалось, Блейз мог сорвать куш, превышающий его годовой доход более чем в три раза.

Малфой лениво протянул Блейзу чек, зажав тот между большим и указательным пальцами, и, сверкнув глазами, уставился на него.

— Эта сумма неспроста так высока, Забини. Мне нужен список всех, кто был там в тот вечер.

Блейз открыл было рот, чтобы начать отрицать факт ведения записей, но напоролся на холодный взгляд Малфоя.

— Я уверен, что он у тебя есть. Последнее, что мне нужно, — это чтобы она стала отпираться, что вместо неё был это был кто-то другой под оборотным. Поэтому я хочу точно знать, кто может подтвердить её присутствие там.

Пожав плечами, Блейз вытащил лист с именами посетителей из регистрационного журнала. Он передал его Малфою и потянулся за чеком, но тот отдёрнул руку:

— Также мне нужен от тебя Непреложный обет. Я не хочу беспокоиться о том, что кто-то может помешать моей игре, когда я расставлю все фигуры. Ты поклянёшься, что передал мне все фотографии и любые другие доказательства и что все подробности нашего маленького делового соглашения умрут вместе с тобой.

У Блейза внезапно пересохло в горле, когда он заметил, насколько яростное напряжение сквозило в глазах Малфоя. Этот человек становился настоящим психом, когда речь заходила о его вендетте против Грейнджер. Затем он снова взглянул на цифру на чеке.

— По рукам.

* * *

Драко заехал в Гринготтс вечером после рабочего дня. Он молча сидел рядом с гоблином, пока тележка неслась всё дальше и дальше в глубины банка, мимо фамильной сокровищницы Малфоев, к небольшому частному хранилищу.

Драко отпер дверь, шагнул внутрь и закрыл её, оставив гоблина ожидать снаружи.

Он вытащил из мантии папку со всеми фотографиями Блейза и конверт, который принесла ему Грейнджер.

Его челюсть сжалась, когда он уставился на них. Его руки слегка дрогнули, и фотографии внезапно вспыхнули ярким пламенем.

Он бросил их на пол.

Драко обошёл стеллажи, вместившие умопомрачительно подробный анализ нескольких сотен законодательных актов. Он вёл по ним пальцем, пока пробирался в дальнюю часть хранилища.

Там к стене была приколота небольшая открытка с надписью:

«Умный многому сумеет научиться у врага.

От врагов, не от друзей же научились города

Крепостные строить стены и военные суда.»

Несколько секунд он не отводил от неё взгляда, затем вздохнул и обернулся. Комната горела; огонь, поглотивший фотографии, перекинулся и на стеллажи.

Он зачаровано смотрел на языки пламени.

Противостояние с Грейнджер на законодательном поприще превратило её в смертоносное политическое оружие гораздо быстрее и действеннее, чем на то мог рассчитывать любой, даже самый высокооплачиваемый консультант.

Предупредите Грейнджер о её слабых сторонах как друга, и она по привычке отмахнётся от совета, как обычно, надеясь на чужую порядочность и лучшее в людях; бросьте ей вызов как противнику, и она разработает стратегию, укрепит свои позиции, а затем хладнокровно переиграет вас.

До этого утра Драко считал её практически небожительницей. Он стиснул зубы. Её личная жизнь была единственной областью, в которой она оставалась уязвимой.

Наложение Обливиэйта на Пьюси было, безусловно, самым приятным моментом этого дня. Драко не считал себя убийцей, но очень серьёзно задумался о том, чтобы пересмотреть свои взгляды, когда направил палочку в лицо Пьюси.

Драко медленно обошёл горящие ящики, направляясь к выходу из хранилища.

Он остановился у двери и уставился на газетную вырезку, висевшую на стене.

Она почти выцвела за целое десятилетие.

1998 год. Грейнджер выступала в качестве свидетеля защиты, давая показания в пользу Драко во время послевоенного суда. Если бы тогда Драко признали виновным, то он бы до сих пор сидел в Азкабане, — и только через три недели подошёл бы срок его освобождения.

Гермиона Грейнджер хочет спасти весь мир.

Он долго вглядывался в фотографию и почти протянул руку, чтобы коснуться её.

То, что он стал её политическим соперником, вышло совершенно непреднамеренно. После школы она отправилась прямиком в Министерство и начала свою кампанию за равные магические права без всякой подготовки, движимая лишь праведной яростью. Её команда была столь же неискушённой в отношении политических ловушек и подводных камней министерских коалиций, как и она сама.

Не то что Драко, но кто бы стал его слушать.

Поэтому он написал редакционную статью, в которой прошёлся по всем потенциальным рискам законопроекта Грейнджер, так, что в итоге она отозвала его и серьёзно переработала. Драко продолжал публично громить её, пока закон не стал неуязвимым для любой критики.

Это стало причудливым видом политических шахмат. Он резко критиковал её работу, без конца выискивая бреши в её политических инициативах, и она быстро научилась защищать себя и находить уязвимые места в своих законопроектах уже самостоятельно.

Драко устал от вражды с ней.

Он не думал о том, что она воспринимает их соперничество как что-то личное или злонамеренное, пока она не ворвалась в его кабинет. Он считал, что существует огромная разница между политическими разногласиями с кем-то и реальным желанием разрушить его жизнь.

Но только не для Грейнджер. Для неё всё, что она делала, имело моральную подоплёку.

Он вздохнул, открывая дверь хранилища, и вышел наружу.

Когда-нибудь, возможно, он признается, что безнадёжно влюблён в неё.