Игра со смертью (джен)

Снейп умер.

Видят ли мёртвые, что происходит в мире живых?

Гарри размышлял об этом всё чаще — когда обивал пороги Министерства, выступал в защиту Снейпа в суде и с речью у его могилы. Всего пара фраз. О любом из прочих погибших находились слова у многих, тогда как о зельеваре предпочитали помалкивать. Стыдились, что ли?

Если бы только Снейп знал, что оправдан! Гарри вздохнул: никакой благодарности за свои откровения он бы не получил. Напротив. «Поттер, вы идиот», — вот что сказал бы покойный профессор… Ни новенький надгробный камень, ни публичное оправдание, ни тем более посмертная награда ему уже ни к чему. К подобной мишуре он и при жизни-то был равнодушен.

Гарри спохватился, сообразив, что невольно улыбается. Этот язвительный голос, глубокие бархатные интонации вспоминались с завидным постоянством. Покойный зельевар не давал позабыть о себе. Гарри раздумывал достаточно, чтобы понять: его беспокоит чувство вины, тараканом засевшее в собственных мозгах, а никак не привет с того света.

Гарри устал ругать себя. Каким нужно было быть идиотом, чтобы не разглядеть очевидного. Он ненавидел зельевара, а тот спасал его снова и снова.

И Гарри проклял его. Кто знает? Может, его неуклюжее колдовство и стало последней каплей вытекающей жизни?

Почивший Дамблдор мог бы его выслушать, участливо блестя очками-половинками. Рон предложил бы плотно поесть и выпить, Гермиона настоятельно порекомендовала бы психоаналитика.

Отлично! Гарри как раз знал одного такого специалиста. Вот только на приём попасть оказалось сложновато.

Несколько месяцев он провёл в библиотеке, и вот сегодня наконец встречу удалось осуществить.

* * *

— Госпожа.

Смерть настроена благодушно. Множество жизней, вдоволь вкусной, сильной магии — за последний год она собрала более чем щедрую жатву. Неудивительно, что облик её под стать моменту: хрупкая снежноволосая дева, прекрасная и холодная.

— Гарри Поттер.

— Давно не виделись, Госпожа.

— Ты считаешь, мне пора посетить мир снова?

— Я… Нет… То есть…

Смерть скользнула ближе, протянула тонкую руку, коснулась щеки, заставляя замереть, застыть, знаком приказала поднять лицо. Гарри сомневался не дольше секунды, впуская чужой разум в собственное сознание, в самое сокровенное, с облегчением встречая её пристальный взгляд.

— Чего ты хочешь?

— Верните его, Госпожа, прошу.

Снейп не умел ходить, как все. Он либо летел, рассекая пространство (мантия неистово трепетала за плечами), либо замирал изваянием. Где бы ни появился, от него невозможно было отвести взгляд.

Снейп не умел говорить, как все. Его речь очаровывала. Восхитительный лапидарный стиль, безупречный английский, невыносимо лаконичный и сдержанный. Секунду спустя взрыв эмоций терзал душу, разрывал в клочья, пронзал насквозь. Язык Снейпа — настоящее холодное оружие и такой же смертоносный.

Снейп не умел жить, как все. Гарри потребовалось почти семь лет, чтобы понять этого невозможного, опасного и преданного человека. Снейп годами был один, без семьи, друзей, без какой-либо защиты. Его проклинали, унижали, осуждали, боялись, а он просто делал свою работу. Его заставляли рисковать жизнью, шантажировали, лишали покоя и сна. Его пытали, а он поднимался и шёл в класс — ненавидимый, непонятый, — и его изящные пальцы держали нож так же крепко, как всегда.

Снейп не умел мечтать, как все. Он не знал, что значит хотеть чего-то лично для себя, потому что каждое утро могло стать для него последним. Человек без будущего, без надежды, без страха.

Снейп умел только отдавать всего себя без остатка — свои силы, своё время, свою любовь. Он попросил для себя один-единственный раз — сохранить жизнь Лили Поттер, и потерял её. Каждую минуту своей жизни он раскаивался в содеянном. Гарри не был уверен, что и в посмертии его бывший профессор сумел обрести покой.

Стремительный. Неистовый. Изящный. Невозможно забыть.

* * *

Смерть предавалась созерцанию, не отворачивая прекрасного лица и не опуская глаз. Гарри удивился, какие они у неё: точно льдинки, такие же прозрачные и чистые. Присмотревшись, на радужке можно было заметить своё крошечное отражение, а за ним — весь мир, уменьшенный и удивительно чёткий. Такие ясные очи… У Снейпа глаза были тёмные, но тоже глубокие и пронзительные. Они закрылись, затянулись поволокой там, в Воющей хижине. Гарри вспомнил, как сам шёл умирать в Запретный лес, и отчего-то на миг ему показалось, что его жизнь — ошибка. Правильным было бы остаться на той поляне навсегда.

Смерть скользнула прямо сквозь него:

— Ты так настойчиво ищешь встречи со мной… Не терпится умереть, мальчик?

Гарри не знал, что ответить. Ему стыдно, больно — все ещё больно.

— Правду, Поттер. Скажи правду.

Гарри помедлил, неохотно доставая из кармана свиток пергамента:

— Это из банка Гринготтс. Накануне битвы я узнал нечто… неожиданное для себя.

— Смешные люди… Жадные. Одно письмо от банкира, и прощай, жизнь.

— Нет! — горячо воскликнул Поттер. — Мне нет дела до моего золота. Ну, почти нет. В конце концов, я и не подозревал… Это не то.

Щеки Гарри полыхают жаром, он заставляет себя поднять голову и объяснить:

— Оказалось, у меня никогда не было друзей. Я не был им нужен. Никому не был нужен. Никогда. Единственный человек, которому можно было доверять, умер. Профессор Снейп. Единственный, кто ждал меня, — Тёмный Лорд. В Запретный лес я пошёл, ожидая избавления от одиночества. Это не подвиг был, Госпожа, — отчаяние. Всего лишь эвтаназия. Всего лишь надежда на ваше милосердие.

— Но Реддла ты одолел.

— Повезло.

— При чем тут везенье? На пальце перстень, в руке палочка, на плечах мантия. Повелитель, владеющий тремя Дарами, слишком силен, поэтому я не смогла взять тебя за Грань, — поясняет Смерть.

Гарри облегчённо выдохнул: объяснять больше ничего не нужно. Покопался в кармане, вынул и неловко развернул мерцающий лоскут:

— У меня остался последний ваш Дар. Мантия-невидимка. Прошу, Госпожа, верните жизнь Северусу Снейпу.

Смерть резко отшатнулась — идеальные брови сдвинуты, ледяные глаза метали молнии. Мантия шевельнулась и рассыпалась в руках юноши, скользнула между пальцев тёмной пылью, рассеялась, не успев коснуться земли.

— Ты уверен, что мёртвый профессор захочет тебя видеть?

— Нет, не уверен. Но судьба ему задолжала. Это несправедливо.

— Зачем тебе его жизнь?

— Я виноват перед ним, это сводит меня с ума.

Смерть задумчиво скользнула прочь.

— Задаром ты его не получишь.

Надежда — давно позабытое сладостное чувство, Гарри наслаждался им, лелеял его, позволяя поверить в невозможное и почувствовать, что снова счастлив.

— Я готов на что угодно, — поспешно кивнул он и нетерпеливо шагнул вслед.

Прекрасное бледное лицо вдруг оказалось совсем близко, прожгло взглядом, а коралловые губы отчётливо произнесли:

— Цена — не в золоте, смертный. Я милосердна; ты сможешь отказаться в любую минуту, но, если не справишься, умрёшь.

Торговаться бессмысленно.

— Что мне сделать, Госпожа?

Смерть кокетливо взмахнула ресницами:

— Согласен на всё? Ты силен, находчив, верен и смел, поэтому ни одно из этих качеств мне не нужно. Я хочу… чтобы ты сыграл со мной в шахматы.

Гарри в шоке.

Шахматы никогда не были его сильной стороной. Ещё когда он дружил с Роном — когда считал, что у него есть друг, — он ни разу так и не смог его обыграть.

Против Госпожи у него не было ни единого шанса.

* * *

Они очутились в призрачном зале. Предметы обстановки туманны и расплывчаты, но стоило вглядеться, как те обретали объем и наливались цветом. Гарри уселся за небольшой изящный столик, оглядываясь и невольно подмечая сходство окружающего Междумирья с призрачным маревом Кингс-кросс. Окон, ожидаемо, не наблюдалось, лишь неизвестно откуда взявшееся высокое зеркало в резной старинной раме чуть поблёскивало опаловой гладкой поверхностью.

Госпожа легко повела бровью, и перед юношей постепенно проступил зримый образ клетчатой доски.

Гарри взглянул на фигуры. Каменные, искусно выточенные, они так и просились погладить их пальцами. Слава небесам, Гарри помнил, как они называются и ходят. Последний шахматный поединок, на котором ему удалось присутствовать, был давным-давно, причём шахматы тогда были волшебными.

И партию вёл не он, а Рон Уизли.

Гарри наконец оторвался от доски и неуверенно улыбнулся.

— Э… Начнём?

Смерть взмахнула рукавом. Две пешки взлетели, кружась, и упали на стол, став абсолютно прозрачными. Как лёд.

— Выбор фигур, — провозгласила Смерть.

Гарри коснулся ближней, и в тот же миг фигурка налилась тягучим насыщенным цветом.

— Твои чёрные.

Смерть продолжала скользить по залу. Гарри прекрасно видел в призрачном зеркале своё отражение, но Госпожа в нём ожидаемо не появилась.

— Если выиграют чёрные, вы отпустите профессора Снейпа?

— Определённо, — Смерть вновь оказалась рядом. — Если чёрные одержат победу, он сможет вернуться в мир живых.

Она указала на доску тонким пальцем.

Лёгкое дуновение, и фигуры пришли в движение, заставив Гарри испуганно отшатнуться.

Белая пешка вздрогнула, покинула е2 и замерла на е4. Чёрная пешка, вывернувшись из-под пальцев растерянного Гарри, устремилась навстречу первой, заняв е5. Пока Поттер хлопал ресницами, белый конь оказался уже на f3, а чёрный уверенно скользнул на f6.

— Какого?.. Сто-о-оп!

Гарри оторопело вытаращился на свою визави. Смерть ухмыльнулась ему хищно, собственнически, страшно до дрожи, и негромко мурлыкнула:

— Когда-то я начала партию, прерванную на этом самом месте. Продолжим? — Белый конь шагнул на е5, вытесняя маленькую тёмную фигурку. Пешка е5 противно хрустнула и рассыпалась, пачкая доску собственной пылью.

— Твой ход, Гарри Поттер. Не забывай, что на кону.

* * *

— Северус…

Снейп услышал голос и подчинился ему. Каждый умерший прекрасно знал свою Госпожу, и тот, кто был когда-то зельеваром, покорно склонил перед ней голову.

— Хочу показать тебе кое-что.

Смерть пришла в обличье юной женщины: длинное серебряное платье, безупречные черты, бездонные холодные глаза. Подозвала его повелительным жестом тонкой руки, он послушно подошёл ближе и почтительно замер возле большого старинного зеркала.

На миг ему показалось, что он сошёл с ума.

За Гранью время течёт иначе. Для Снейпа только минуту назад горло рвали зубы Нагайны. Только что над ним склонялись испуганные лица гриффиндорцев — такие потрясённые, такие невыносимо виноватые! И вот он увидел одного из них в паре метров перед собой в узорчатой раме. Поттер неподвижно сидит перед шахматной доской, так что Северусу на миг представилось, будто перед ним отлично нарисованный портрет, как вдруг тот шевельнулся и откинулся на спинку стула.

В замешательстве Снейп глядит, как зеркальный Поттер дёрнул себя за непослушный вихор, нервно закусил губу и вновь сосредоточенно замер.

Мёртвым не полагается вести беседы со Смертью. Снейп молчал, пожирая глазами открывшееся ему зрелище. Поттер вздохнул, и Снейп прилип взглядом к его лицу.

Он уверял себя, что дело лишь в скуке и одиночестве и что с таким же энтузиазмом разглядывал бы даже Амбридж. Кто такая Амбридж, вспомнить удалось не сразу.

Гарри выглядел немного старше, чем при их последней встрече. Если это не иллюзия, значит, мальчишка сумел выжить. Снейп с усилием пытался понять, что тут понадобилось Поттеру. Мысли неуклюже заворочались в мёртвом черепе, толкаясь, почти причиняя боль.

— Узнаешь этого человека? — раздался рядом лёгкий голос. — Ответь. Разрешаю.

— Поттер, — послушно откликнулся Снейп, удивляясь, что ещё не разучился говорить. Ему хотелось бы задать вопросы, много вопросов, но он спросит позже. Хорошо, что ему вообще разрешили открыть рот.

— Поттер жив, — сообщила Смерть то, что и так уже известно Снейпу, и неожиданно добавила: — Он скоро проиграет, и жизнь его оборвётся.

Снейп непонимающе обернулся к Госпоже, и она пронзила его равнодушным взглядом.

— Он умрёт, как только белые дадут мат.

Северус тупо смотрит на неё, и постепенно до неподвижного сознания начало доходить. Поттер умрёт, если чёрные проиграют. Снейп впервые опустил глаза на шахматную доску. Оценил фактуру и форму, не осознавая, что перед ним за предметы. Бесконечно долго разглядывал он незамысловатую конструкцию, узнавая фигуры, но Смерть уже оставила его и легко проникла сквозь зеркало.

Поттер понял, что задача перед ним невыполнимая. Когда Госпожа скользнула к нему, он улыбнулся ей спокойно и бесстрашно, чем немало озадачил и Смерть, и наблюдавшего за ними Северуса.

— Вы же не станете торопить меня, — дружелюбно уточнил он, — и позволите воспользоваться библиотекой?

Смерть скользнула к доске — там ничего не поменялось, ход по-прежнему был за Гарри.

— Я не тороплю, — ответила она, — к нашим услугам вечность. Но помни, что твоё человеческое тело осталось в мире живых и вряд ли перенесёт слишком длительное ожидание.

Гарри вздрогнул. Сколько же у него осталось времени?

— Хорошо, Госпожа, я потороплюсь, — уверил он Смерть и вновь замер над доской.

Смерть обернулась, нашла в зеркале Снейпа и усмехнулась прямо ему в глаза.

Его пробрала дрожь.

Ощущение ужаса — такое живое, такое настоящее — сотрясло, вынуждая опереться о стену: ноги вдруг отказались повиноваться. Северус собрался с силами, впился взглядом в доску и едва сдержал стон.

Смерть тут же скользнула сквозь призрачное стекло и остановилась совсем рядом.

— Госпожа, — смиренно обратился к ней Снейп, — как случилось, что Поттеру достался этот дебют?

— Я отвечу тебе, там более, что Поттер, видимо, торопиться не собирается. Партия начата в 1630 году. Ставкой тоже была жизнь человека. Джоакино Греко, итальянец из Каламбрии, был гением и настоящим проходимцем. Он подсунул мне чёрные фигуры! Я наслаждалась его наглостью — настолько он выглядел довольным. В то время у меня не нашлось никого, кто смог бы переиграть его. Уходя, он оставил мне это, — Госпожа кивнула на столик, — и вернулся в мир живых. Ненадолго, разумеется.

Северус боялся пошевелиться. Фигура в зеркале не двигалась тоже.

— Поттер пытается восстановить справедливость, — продолжала вещать Смерть. — Я оказываю тебе услугу — увидеть его живым в последний раз. Что ж, видимо, мир сходит с ума, раз меня уже путают со сказочной феей.

Северус упал на колени. Он все равно мёртв, а у покойников гордости не бывает.

— Говори, — разрешила Смерть.

— Госпожа… — Снейп протянул к ней руки, — позвольте мне закончить партию за него.

— Ты не понимаешь, о чем просишь. Этот дебют вот уже скоро четыреста лет обречён на поражение чёрных.

— Я попробую выиграть.

— Ты не сможешь, Северус. Твой мозг давно мёртв. Дай Гарри проиграть самому, и, возможно, вы встретитесь за Гранью. Иначе ты будешь бесконечно винить себя, что не смог его спасти.

— Госпожа, прошу…

— Ты проиграешь, лишишься посмертия и никогда не увидишь его.

— Умоляю…

— Жди, — пожала плечами Смерть и ушла. Северус поднялся с колен и приник к стеклу