Рейс отменяется (джен)

Харон затащил якорь внутрь, мягко оттолкнулся веслом от илистого дна, позволяя подземному течению подхватить лодку и вывести её с мелководья.

Сколько веков он не был здесь, а помнил этот путь наизусть. Мог пройти с закрытыми глазами; впрочем, иногда видимость была такой, что как ни таращи глаза, не видно было ни зги.

До причала отсюда было совсем недалеко, необходимо было по излучине повернуть направо и чуть прижаться к берегу, чтобы не унесло сразу на стремнину.

Скольких он перевозил в своё время — не счесть. Да и какая разница? Он был послушным перевозчиком, умело и добросовестно выполнял свою работу. То, что его считали угрюмым и нелюдимым, его не трогало. Некогда было улыбаться или располагать к себе — тут бы уследить за фарватером. Стикс только со стороны выглядел тихим. Кабы не его, Харона, природный талант, не перебраться бы путникам к месту назначения.

Он молча подплывал, внимательно следил, чтобы все на этом берегу прошли в лодку, разместились. Так же молча брал с каждого навлон в один обол и отправлялся в свой рейс в один конец.

Обратно никого и никогда не привозил.

Казалось, с уходом Аида и упадка его царства такой размеренной, упорядоченной жизни придёт конец, но поначалу Харон всё так же возил через Стикс умерших.

Потом от его услуг отказались. Можно сказать, отправили на пенсию, списали на берег. Долгие, долгие годы влачил он жалкое существование, краски жизни медленно угасали, и однажды Харон почувствовал, что ему нет смысла просыпаться. Изо дня в день стоять у кромки воды и вглядываться в полумрак подземного царства? Ну разве это жизнь?

И вот, спустя столько-то веков, он проснулся с пониманием, что его призывают на службу.

Что случилось в кругах власть предержащих, Харон не знал. Он даже не мог ответить, кто сейчас держал в своих руках бразды царствования как миром живых, так и миром мёртвых.

Однако он не мог ошибиться, предчувствие его не обманывало.

Так и есть. Как только стал огибать мыс, на корме лодки появился свиток. Такой пергамент всегда возникал будто из воздуха, скрепляя безо всяких печатей договор между двумя мирами. Это значило, что все, кто числился в списке, сегодня станут его пассажирами.

Харону не нужно было вчитываться в витиеватые буквы; как только он получал плату, строчка с именем умершего мерцала и исчезала с пергамента — контракт входил в свою заключительную стадию. Ему всего лишь нужно было проследить, чтобы на пергаменте не оставалось строк, чтобы все сели в лодку для своего последнего путешествия.

Харон ловко ушёл от течения, прижал лодку к правому берегу, вглядываясь вперёд, чтобы не пропустить причал.

Однако особо вглядываться не пришлось…

От места посадки пассажиров струился мягкий свет — невиданное дело перед вратами в тёмное подземное царство. Что это? С непривычки пришлось прикрыть глаза, чтобы они немного привыкли.

Оказалось, почти у всех поджидавших его людей в руках находились странные светящиеся таблички с надписями — не глиняные, из какого-то непонятного материала. Одни тыкали в эти надписи пальцем, другие, прижав к уху, о чём-то разговаривали сами с собой, третьи, подняв таблички над головой, нажимали на них, от чего тут и там вспыхивали белые и жёлтые огоньки.

Харон сноровисто пришвартовал лодку, бросил якорь.

— Ну наконец-то! — услышал он сердитый голос. — Сколько можно ждать?

— Что за раритет? — вторил ему другой. — Как мы на этом корыте поплывём?

— А где тут каюта первого класса? У меня, между прочим, пропуск в вип-зону, — капризно высказался третий.

Харон промолчал.

Времена другие. Что-то должно было поменяться. Но его миссия неизменна…

— Чего встали? Оплачиваем проезд, — буркнул Харон и привычно вгляделся в список.

— Ты чё, мужик, какой проезд? У меня и налички с собой нет, — сказал тот, который томился до этого в ожидании.

Секунду оба молча таращились друг на друга.

И тут раздалось со всех сторон разом:

— А картой можно? Без комиссии, надеюсь?

— А где считыватель qr-кода?

— Я стилус уронила! — завопила девчонка в ярком хитоне, размахивая особенно огромной табличкой.

Харон было обрадовался, услышав знакомое слово, но вгляделся в светящееся на табличке изображение монстра, перед которыми меркли любые питомцы Аида, и содрогнулся.

— Долларами возьмёшь? Не успел обменять.

— С тысячи сдача будет?

Харон в полном непонимании смотрел на пассажиров. Увидев его замешательство, к нему бочком подскочил неприметный щупленький мужичок со странными рисунками на обеих руках, пальцах и даже на шее. Харон присмотрелся и мысленно крякнул. Ну, перстни на пальцах даже придавали мужичку некий стиль, но... голый Посейдон верхом на толстой русалке? Однако.

— Дед, отбашляй за сбор, я всё организую, — наклонившись к Харону, доверительно шепнул мужичок. — Сделаем в лучшем виде.

Тут же он наклонился к женщине, стоящей прямо перед лодкой.

— Я как раз из службы безопасности вашего банка. Продиктуйте мне код из смс...

— Давайте реквизиты, я перевод сделаю! — закричали откуда-то справа.

Слева из очередной светящейся таблички неслась немыслимая песня, напоминающая звуки обезьяньих брачных плясок, от которой у Харона тут же разболелась голова. Вдобавок ко всему от парочки в рваных одеждах, увешанной блестящими позванивающими висюльками, мерзко тянуло какими-то протухшими благовониями.

Ему до боли захотелось домой. В тишину и покой, где нет этой непонятной суеты и беспорядка, где всё упорядочено и степенно. И где можно спокойно проспать ещё не одно столетие — до очередного круговорота мироздания, не меньше.

— Мужик, а можно селфи с тобой сделать? — пробасил небритый парень с волосами, напоминающими извивающихся змей Медузы Горгоны.

И прежде, чем Харон успел что-либо сказать, парень приобнял его за плечи и поднял перед лицом треклятую табличку. Яркая вспышка ослепила Харона, он невольно заслонился рукой и... уронил свиток со списком имен в тёмную воду. Течение быстро унесло его вдаль. Стикс никогда не возвращал то, что уносил.

— Рейс отменяется, — глухо выдавил из себя Харон и стал затаскивать в лодку якорь, так и не приняв на борт ни одного пассажира.

Ну их в Тартар, пусть дальше ждут своего перевозчика.