Бармалей (гет)

Солнце постепенно клонилось к горизонту, теплый ветер нежно, по-матерински, ласкал лицо. Я невольно зажмурился. Открыл глаза — яркое синее небо, коричневая земля, по цвету чем-то похожая на здешний кофе, зеленые деревья и кусты, перешептывающиеся между собой негромким шелестом листвы; вдалеке виднеются крыши домов и ангаров, такие родные и знакомые. Ну прямо благодать! И не скажешь, что в этих домах уже не горит свет, не бегают детишки, пытаясь ухватить кота за хвост, заботливая мать не готовит свою стряпню на кухне. Аромат корицы и печеных яблок. Печет слоеный пирог...

От воспоминаний меня отвлек какой-то шум. Где-то вдалеке стреляли очередями. Бухнул взрыв, похоже на РГД, хотя, может, и что-то самодельное. Бродяги — они такие.

Почему бродяги? Так ведь больше там и некому воевать, наверняка бродяги с бандитами схлестнулись. Обычное дело.

«В А-фри-ке разбойник, в А-фри-ке злодей, в Африке ужасный Бар-ма-лей!»

Нет, я, Бармалей, не разбойник, я больше наемник, хотя и стараюсь «дружить» со всеми. Ну разве что кроме придурков с Черного Рынка. И этих психов из Бога-Спасителя. И бандюков, коих так много развелось в последнее время. Короче, дружный я, и точка.

Бармалей. В принципе, Виктор Валерьевич Никитин звучит ненамного лучше. Кличка приклеилась как-то сама, то ли из-за роскошных черных усов, то ли из-за двух пистолетов по бокам — сказать сложно. Но если про Африку мне сказать нечего, то вот на запад Рудни в сторону хуторов уж точно ни дети, ни взрослые не ходили. А всё потому, что ваш преданный слуга, облюбовавший себе один из домиков в деревне на западе Рудни, владел практически всеми видами огнестрельного оружия, а гостей, особенно непрошеных, совсем не любил. Ну и местные зверушки, как и я, облюбовавшие хуторки, тоже были серьезной причиной для того, чтобы эти хуторки избегать.

Я посмотрел на северо-запад, где раздавались выстрелы. Рудня — достаточно своеобразное место. Артефактов кот наплакал, в плане хабара — «всё уже украдено до нас».

Из достопримечательностей — Кокосовая Поляна да бар Бродяг, который расположен в одной заброшенной лаборатории. Хотя судить о том, для чего это помещение было предназначено, довольно тяжело, дальше стойки бармена никто и не заходил, кроме самих членов клана Бродяг. Ну, еще есть старый Отшельник — мужик странный, с приколами, хотя при этом и мудрый, опытный. С ним всякие дела перетирают самые разные люди, он стал уже чем-то типа местной легенды.

В это время, судя по звукам, бой становился всё отчаянней, и в какой-то момент вдруг резко сошел на нет, хотя перестрелка продолжалась, пусть и вялая. Значит, тут либо бой затяжной и стороны испытывали друг друга, либо силы одной стороны намного превосходили силы другой. Следовательно, пока я тут философствовал, кому-то приходил кирдык.

Ладно, нужно пойти и вмешаться. Бродяги — нормальные мужики в большинстве своем, к тому же надо бы у них еды прикупить, а заодно и новости последние узнать. Битва проходила в лесочке, недалеко от моей лёжки.

По оврагу добравшись до леса, я аккуратненько вошел в него справа, медленно и без шума пошел на звук. Стрельба была совсем рядом, я спрятался за дерево и осторожно выглянул: трое бродяг вяло отстреливались от шести каких-то парней в черно-серой форме. Что странно, на бандитов они походили слабо, но тогда кто они? И бой вели как-то неумело, по идее, давно должны были одержать верх. Любопытно.

«Опа! Среди бродяг Юрка! Давно его знаю, чертяку, парень бывалый, частенько по заданиям своего клана мотается. Наверняка и здесь не просто так. Надо бы ему подать знак, что я здесь, а то пристрелят свои же по глупости. Или осторожности. Не важно».

Я поднял небольшой камешек и кинул аккурат Юрке в голову... И в который раз не пожалел, что каждый день тренировался, в том числе свою реакцию — успел отшагнуть вправо, и пуля попала в то место, где только что была моя голова. Юрка — он вообще молодец, хороший парень. Прыткий. Выглянул с другой стороны дерева и подмигнул ему.

Он сначала растерялся, как всегда, впрочем: слишком уж «нежданчиком» я зачастую появлялся. Однако мою затею понял. Парни бросились наутек в противоположную от бандюков сторону. И правильно — радиус действия у моего «киндер-сюрприза» немаленький. Я что есть мочи швырнул артефакт в сторону отморозков и бросился наутек.

Вряд ли кто-то, кроме меня и Юрки, понял, что произошло. Был у нас с ним условный знак. Кисть, опущенная ладонью вниз с согнутыми, как когти, пальцами: «Кидаю Кокосовую Мочалку».

«Мочалка» пролетела над горе-бандитами и взорвалась прямо над их головами. Ядовитые споры разлетелись в разные стороны, вонзаясь в плоть несчастных, давая ростки внутри и распространяясь с кровью по всему телу. Через три минуты всё было кончено.

Бродяги нашлись уже на опушке леса, с недоверием взглянули на меня, испуганные и взъерошенные, любо-дорого смотреть. Зато живые, за что Юрка не забыл меня поблагодарить.

— Слушай, за нами опять должок. Я уже и со счета сбился, сколько раз ты появлялся в нужном месте в нужное время! Спасибо, Бармалей, мы проставляемся!

— Не за что, Юрка. А что это за фрукты хоть были?

— Теперь уже не фрукты, а кусты.

У одного из бродяг вырвался нервный смешок. Мы как раз подошли к тому месту, где пару минут назад шла перестрелка. Трупы бандитов, теперь больше напоминавшие клумбы с кустами, имели при себе рюкзаки, где мог быть какой-никакой хабар. Я подошел к трупам, приценился и, проверив свои перчатки, нет дырочки ли какой, принялся обыскивать бедняг. Патроны, аптечки, несколько калашей… а это что такое? В рюкзаке у последнего нашелся еще один калаш-коротыш, ксюха, по-нашему... и вроде бы не ксюха. Какая-то она была необычная, от неё как тепло какое-то исходило, что ли, и цвет странный, будто переливалась. Да еще и несколько свертков каких-то, а еды и водки нет. Трезвый отморозок — удивительное явление. Зато какой нож! Сантиметров тридцать пять, не меньше, острый как бритва. Правда, лезвие было покрыто какой-то зеленой хренью, может, ржавое просто, но это не проблема — можно к Сашке Остапенко сходить, что недалеко от бара обосновался, тот ремонтировал всё и вся, оформит мне ножичек в лучшем виде.

Нож, свертки, пару консервов и аномальную ксюху я решил изъять для себя, а остальной хабар оставить парням. Судя по всему, Юркины спутники были совсем зелеными — смотрели на это добро, не моргая.

— Юрчик, ты это, может, помянем погибших? Заодно последние новости расскажешь — да я побегу, дел хватает и без спасательных операций.

— Бармалей, давай лучше к нам на огонек. Там и помянем, и покушаем, и новости обсудим. Кстати, у нас там есть парочка заданий, сейчас все разбрелись в сторону Кокосовой Поляны, там то ли стрела, то ли «возрожденцы» с оружием решили подсобить в кои-то веки. У нас каждый ствол на счету, а в твоем случае, — Юрка окинул меня взглядом, — целых три!

В принципе дел, у меня никаких и не было, если не считать торговца с его артефактом и смены места дислокации тайника, что на хуторе. Кто-то у меня там водку ворует, ей богу, ворует. Главное, никакое добро, кроме водки не берет, чтобы ему пусто было. Ни броник, ни «калаш» с оптикой, ни арты — только водку. Честно говоря, даже не по себе было как-то. Закусь ведь тоже не берут. Сколько раз в засаде сидел, водкой этой полхутора обложил, ночную оптику на свой калаш поставил, ждал, ждал и не дождался. Никого. А водка исчезла. Мистика, одним словом. Кстати, не мешало бы и на Кокосовую Поляну наведаться. Там, конечно, кокосы не растут, точнее, растут, но не кокосы. Была история. Как-то ночевал у бродяг, чердак себе отменный присмотрел, чтобы лёжку организовать и пункт перевалочный. Растяжки поставил где надо, пистолеты удобно рядышком положил — всё как полагается. Еще, помню, вдаль взглядом прошелся: поле и поле, ничего нет, трава обычная растет, сорняки. А закат какой был! В общем, видно было далеко, поле на то и поле. Граница Рудни, считай. Утром проснулся от шума и криков. Смотрю в дыру в крыше, а в поле, вдалеке, высокие деревья появились, похожие на пальмы, только ветки иголками утыканы. За одну ночь. Прямо целый лес из них. И иголки эти сантиметров в двадцать-тридцать длиной и острые, как выяснил Петренко, царство ему небесное. Он-то, дурак, плоды эти, «кокосы», увидел, начал трясти эту пальму, так иголки посыпались, и каждая падала четко вертикально вниз, пронзала и входила на всю длину в плоть — я не видел, мне рассказывали. Ну, Петренко и не понял, что произошло — сразу умер, без мучений, наверное. Похоронили его сразу за баром, а на следующий день за баром такая же пальма выросла, только поменьше. Походу, эти деревья так и размножались — семенами своими. Через животных или человека. Там потом эти деревья бродяги поубирали маленько — всё-таки торговый путь через них лежал, а местный бар за счет путников и жил в какой-то степени.

Как убирали, не знаю, врать не буду. Так в одном месте после «уборки» полянка обнаружилась, куда две дороги всего и вели — где мужики из Бродяг вошли, и где вышли, там теперь частенько сделки проводят. Зверье туда почему-то не захаживало, аномалий новых не появлялось. Красота. И кроме как по дороге туда не подберешься: среди деревьев идти — верная смерть, а если по дороге, да во время встречи дядечек с пушками на этой поляне — пуля может прилететь.

«Встречи выпускников» всегда охранялись серьезно, путникам либо через всю Рудню топать приходилось, что чревато приключениями на мягкое место, либо ждать, пока дяденьки общение закончат. Бывало такое, что дяденьки и друг другаприканчивали, опять потом приходилось пальмы убирать, дорогу освобождать. Хотя сама полянка никогда ими не зарастала. Аномалия в аномалии.

Зато у этих пальм и полезное свойство было — это Кокосовая Мочалка, которой я сегодня успокоил добрых молодцев. Такая Мочалка только в Кокосовой Поляне водилась, такая, чтобы сразу кусты из людей росли. Убивала мгновенно и охватывала бо́льшую площадь, чем обычные Мочалки. Обычные Мочалки тоже смертельно опасные, но от них можно было защититься скафандром и противогазом, они через дыхательные пути или поры в коже, ранки убивали, а от Кокосовых Мочалок никакого спасенья. Может, и было, конечно, но о нем пока никто не знал.

Затемно добрались до бара Бродяг со скромным названием «Удачный Путь». Или как его иногда шутливо называли бойцы других кланов — УП!

Хозяин бара, Рыжий, из-за чего бар еще называли и «Рыжий УП», не просто руководил всеми делами на Рудне — он также негласно командовал и всеми бродягами, хотя большинство из них и обзывало себя «независимыми». Кстати, не бродяг, а Бродяг. Это что-то вроде сообщества такого, точнее группировки. То есть бродяги — они и в Африке бродяги, только черные, но еще и клан у них одноименный — Бродяги. Вообще частенько возникала путаница , благо бродяги достаточно дружелюбны. Мне вообще было известно всего несколько крупных группировок и десяток мелких кланов, хотя их наверняка больше. Я просто жизнь любил, в Геенну Огненную попасть не хотел, вот и не заходил далеко. В лес старался вообще не соваться: смерть там — и это в лучшем случае. Знал также, что между кланами и группировками обычно напряженные и натянутые отношения, но все честно старались жить в мире, слишком нас, людей, мало осталось. Хотя войн это не отменяло, к сожалению или счастью.

Рыжий, несмотря на показную добродушие, был достаточно жестоким и сильным лидером: бродяги не просто его слушались, они его буквально боготворили. Рыжий спас очень много жизней, причем безвозмездно. Хотя и много жизней отнял: живых врагов у него немного. А вообще Рыжий — мужик суровый, мне лично доводилось как-то оборонять УП, причем дважды. Один раз от бандитов, и один — от зверюшек. Бандиты-то ладно, но зверюшки... Тогда вообще кавардак был такой — жуть: медведи, волки, собаки, что-то очень мерзкое со щупальцами и кучей зубов, и всё это нападало на нас. Видать, сам Лес решил уничтожить УП. Ну, или проверить на вшивость, черт его знает. Интересно, что после того, как мы отбили атаку и уничтожили всех этих тварей, на бар вообще больше никто не рыпался. Хотя мяса там было предостаточно: число бойцов из Бродяг сократилось процентов на двадцать пять, несколько дней ребят хоронили, чуть от перенапряжения не подохли. А нет, Рыжий настоял на упокоении усопших. Лично про каждого доброе слово молвил. Еще и кормил нас всех, «могильщиков», и поил в баре бесплатно, а тем, кто в клане не состоял, еще и деньжатами подсобил, я тогда себе еще и сто пятый калаш умудрился раздобыть, взамен классического семьдесят четвертого. В общем, Рыжий заслуживал уважения, по крайней мере, таких людей, как я.

Из моих мыслей меня вывел голос охранника уже из внутреннего периметра: тот просил сдать оружие. Сдал, так уж положено, да и к лучшему, бывали курьезы. Я, например, вообще — как выпью, сам не свой становлюсь.

Мы попали в длинную, достаточно широкую комнатку, столиков на двенадцать, не меньше. Стены расстались со штукатуркой еще в юности, синего цвета стена уходила в дальний угол помещения, в полумрак. Света было немного, но вполне достаточно: энергия не резиновая, не напасешься на нее. Пол был покрыт небольшим слоем грязи, пахло подвалом. И перегаром. Людей было много, а еще шумно, жарко. Но лучше сто раз покрыться потом, чем один раз инеем, верно?

Глянул на стойку: сегодня был Шишков или Шишка, тоже неплохой мужик, мог и в долг дать, хотя это и не практиковалось. В этом мире теперь слишком просто умереть, а долги покрывать кто будет? А Шишка не жлобился: и нальет, и покормит, если уж приперло. Ему за это народ был благодарен, всегда отплачивал кто чем.

Мы выбрали столик в дальнем правом углу, чтобы видеть весь зал, да и к стойке быть поближе. Уселись: я с Юриком, новички — напротив. Вообще новички — это понятие спорное. Сейчас фактически любой так или иначе умел пользоваться оружием и знал, как выжить в самых печальных условиях, но нынешнее население не делилось только на смельчаков, вроде меня или Юрки. Были и «гражданские», как их называли. То есть те, кто предпочитал работать, не убивая, взрывая, стреляя. Например, собирали припасы по близлежащим окрестностям, занимались охотой или торговлей, выращивали что-нибудь для еды. Да-да, Лес может, и ополчился против людей, но люди всё равно искали способы и возможности. И находили. Как нашли и семена различных культур на сельскохозяйственном заводе, в пяти километрах отсюда.

«Ай, ладно, к черту рассуждения! Пора выпить и поесть, да и с парнями перетереть».

Юрка пошел заказать что-нибудь горяченькое, я принялся разливать водочку по крышечкам от фляг — да, отличные стопки, кто не знает! — а новички принялись ловко открывать консервы. Тушенка — вещь могучая, тушенка — вещь пахучая! Сейчас открою, отнесем Шишке, он разогреет и вперед, в изможденный и неблагодарный желудок. Где-то в другом конце зала ненавязчиво играла гитара, за соседним столом рубились в карты на деньги. Вроде в покер. Сейчас перекусим, выпьем хорошенько, а там можно и подсесть за столик, сыграть пару партий...

Темная ночь, луна спряталась за облаками, отобрав столь необходимый свет, сделав ночь еще опаснее и смертоноснее, обрекла десятки людей по всему миру на смерть или что-нибудь похуже. И только несколько звезд, пробивающихся через облака, указывали заблудшим путникам дорогу и оставляли надежду. Надежду, которая не угасала в людях, несмотря ни на что.

В баре же стояла дружелюбная и веселая атмосфера, бродяги радовались новому дню, провожали очередной прожитый день, чтобы под утро разбрестись по ближайшим подвалам или постройкам вокруг бара и проспать до утра, кто с женами и детьми, а кто и без таковых. Может, не сложилось, может, отобрал жестокий Лес. Это уже и не имело значения, ведь здесь собрались не простые люди — здесь собралась горстка отчаянных, борющихся за свое существование homo sapiens, тех, кто жил каждым днем и старался ничего не планировать на будущее. Ведь будущего, скорее всего, не было....

В это время, в лесочке неподалеку зашевелился куст. Нечто, силуэтом напоминающее человека, всё обросшее колючими кустами, пользуясь всепожирающей темнотой и шумом листвы, вдруг пошевелилось. Какая-то неведомая сила вдруг втянула в тело все стебли и листья, вобрало в себя человеческий куст за несколько секунд. Через несколько минут Оно вдруг переползло к соседним заросшим трупам и начало чавкать. От первого ко второму, от второго к третьему. С каждым трупом силы существа росли, очертания становились всё четче, движения всё уверенней. Поглаживая седую бороду, человек — человек?! — осмотрел свой рюкзак. Исчезли свертки и автомат, даже нож исчез.

Оно посмотрело в сторону бара Бродяг «Удачный Путь», взвалило на плечи пустой рюкзак и двинулось в противоположную сторону. Существо знало, что еще встретится с похитителем. Но пока не время.

На следующий день Юрка шел на очередное задание через лесок и очень удивился, когда не нашел трупы бандитов, точнее, кустарники, росшие из их трупов. Но еще больше он удивился тому, что на камне, за которым они еще не так давно прятались и из-за которого отстреливались, было кем-то нацарапано слово «Бармалей» и что-то еще. Юрка так и не смог разобрать — то ли «Серый пес», то ли «Северный лес».

«Надо будет Бармалею сообщить на обратном пути, пусть он голову ломает», — подумал Юрка и пошел дальше. Он и не подозревал, что времени до «точки невозврата» оставалось всё меньше и меньше.