Укус (гет)

Как и любой подросток, Ремус ничуть не меньше Джеймса и Сириуса думал о поцелуях, объятиях, а может, и о чём-то более интимном. Но если к шестому курсу Сириус успел перецеловать кучу девчонок, а Джеймс обзавёлся постоянной подружкой, сам Ремус только и мог, что мечтать.

Романтика под луной заставляла его передёргиваться, к тому же он ужасно боялся, что девушка может от него заразиться — особенности оборотней никто не изучал, а ненароком сломать кому-то жизнь, в ответ на симпатию обрекая на ежемесячную пытку и все сопутствующие проблемы… На такое Ремус был не способен. Но объяснить это друзьям не получалось. И Сириус, и Джеймс лишь отмахивались от его опасений, не желая понимать, насколько для него всё серьёзно, и дразнили последним девственником Гриффиндора. Даже Питер уже целовался, а Ремус…

После Хогвартса они не теряли друг друга из виду, и хотя у всех началась взрослая жизнь и общаться так же тесно, как раньше, не удавалось, они были в курсе дел друг друга. Ремус был рад за Джеймса, искренне поздравил со свадьбой, по-доброму завидовал Сириусу, которому ничто не мешало развлекаться, хотя шла война и всем было тяжело, но сам так и продолжал отшучиваться, не желая обсуждать тему своей личной жизни.

Шли годы, не осталось друзей, жизнь подкидывала даже не лимоны, а откровенную гниль, но Ремус не роптал, с вежливой улыбкой стоически принимая все удары судьбы. Побег Сириуса стал переломной точкой в его судьбе. Никому не нужный оборотень неожиданно оказался востребован: кто, кроме лучшего друга, мог ответить на возникающие у Дамблдора вопросы? Ремус с благодарностью принял предложение работы, он всё понимал: Сириус перестал быть другом и избалованным парнем в тот момент, когда предал Джеймса, так что он знал, что не должен чувствовать себя предателем, но чувствовал. И знакомство с Гарри ситуацию не облегчало.

Мало кто знал, что Ремус оборотень, и он прикладывал все усилия, чтобы посторонние и не узнали, но оправданный Сириус и едва не погибшие Гарри с друзьями язык за зубами не держали, и вскоре весь Орден Феникса был в курсе дела. Ремус просто принял это — а что ему ещё оставалось?

И неожиданно оказалось, что не только лучшие друзья, ради него ставшие анимагами, готовы терпеть его компанию. Полной неожиданностью была спокойная реакция Кингсли, Нимфадоры, Грюма и других членов Ордена… И Ремус расслабился, наконец начал робко улыбаться не только обсуждая школьные годы с Сириусом, но и просто так. С каждым днём он всё меньше смущался, почти поверив, что снова сможет стать счастливым, как в детстве — пусть и с оглядкой на «пушистую проблему», когда заметил направленный на него интерес Тонкс.

Хоть и оборотень, а может, как раз поэтому, Ремус обладал мощным либидо. Сдержанность давным-давно стала его не второй даже, а первой натурой, однако желания от недоступности не пропадали. Будучи порядочным человеком, он не смел мечтать о близости с женщиной, а контактов с оборотнями чурался, решив для себя ещё в подростковом возрасте, что так и умрёт девственником.

Но Тонкс не интересовали такие «мелочи». Милая, смешливая, неуклюжая девушка не стеснялась показывать свой интерес. День за днём она ненавязчиво втиралась в доверие, втягивала его в разговоры по душам, напрашивалась на совместные дежурства, постоянно прикасалась к нему… Реакцию скрыть было сложно, а Тонкс, казалось, только этого и ждала, чтобы усилить напор.

До полнолуния оставалось ещё неделя, но Ремус уже чувствовал прилив сил. Он ненавидел это — становиться сильнее, острее ощущать всё вокруг; волчьи повадки, инстинкты, сложность контроля. Близость Тонкс, от которой остро пахло желанием, заставляла нервничать, и Ремус решил не рисковать и уйти спать пораньше. Сна не было ни в одном глазу, но он всё-таки лёг и накрылся с головой одеялом, надеясь, что удастся отрешиться от всего и просто уснуть. И, как ни странно, ему это даже удалось…

Внезапная тяжесть чужого тела вызвала всплеск адреналина, но предпринять он ничего не успел — стянутое с головы одеяло явило ему шкодливую улыбку Тонкс.

— Привет, — интимно прошептала она. Оседлав его бедра, она упиралась ладонями в его плечи, не позволяя сдвинуться с места. — Долго ты ещё намерен прятаться от меня?

В темноте Ремус видел прекрасно, а потому от его внимания не ускользнуло отсутствие одежды на Тонкс. Она пахла женщиной — не парфюмерией, не дождём или дымом, как до и после дежурств, сейчас это был сводящий с ума чистый запах возбуждённой женщины, устоять перед которым было нереально.

Ремус выдохнул, собрался холодно сообщить о недопустимости такого поведения, но не успел — Тонкс склонилась над ним и заткнула возражения самым действенным способом.

— Нет! — в ужасе вскричал Ремус, отворачиваясь от поцелуя. Руки были под прижатым коленями Тонкс одеялом, потому отстраниться оказалось непросто. — Что ты делаешь! Ты можешь заразиться ликантропией!

Она рассмеялась, будто речь шла о ерунде, и вдруг снова склонилась над ним и сильно — до крови — укусила за плечо.

— Всё, теперь можно не осторожничать, — задорно улыбнулась она, стирая тыльной стороной ладони кровь с губ, — если так можно стать оборотнем — я им уже стала. Теперь у тебя нет причин избегать меня.

Утративший дар речи Ремус замер. Тонкс была права — один укус лишил его всех аргументов.

Он был порядочным человеком и ни за что не подверг бы симпатичного ему человека опасности заражения, но сумасбродная девица решила всё за него, давая карт-бланш. Между ним и желанным телом женщины больше не стоял призрак ликантропии.

* * *

Кричер, проклиная мерзких полукровок, оборотней и другую шваль, щёлкнул пальцами, накладывая заглушающие чары. Сон его госпожи не должен был нарушаться непотребными стонами.