Горечь (джен)

Примечания:

Пишите, пожалуйста, отзывы — мне важно ваше мнение)

Такое долгожданное генеральное сражение состоялось! Солдаты и генералы с яростью бились за каждый клочок земли, до последней капли своей крови. Бородинская битва длилась около 12 часов, начавшись около 6 часов утра закончившись поздно вечером, изрядно сократив число русской и французской армий. Но Великая армия так и не достигли своих поставленных целей: Наполеону не удалось разгромить русских.

В лагере стояла тишина. Солдаты отдыхали после столь трудного дня и мечтали о том, как они в последующих сражениях обратят в бегство самого «Антихриста» — французского императора Наполеона Бонапарта. Тем временем в генеральской и офицерской среде было неспокойно. На повестке дня встал главный вопрос: «Что делать?» Отдать Москву без боя Армии двунадесяти языков, дабы сохранить собственную армию, или же дать новое сражение, рискуя потерять все силы? Никто этого не знал, но каждый хотел, чтобы именно его мнение было услышано и его мысли по поводу дальнейших действий были правильны.

Для того чтобы найти ответ на этот вопрос, Кутузов собрал весь генеральский совет на окраине деревни Фили в избушке крестьянина Фролова, предложив каждому высказаться на этот счёт. Мнения разделились поровну, и в конце совета фельдмаршал принял тяжелое решение, заявив:"Властью, данную мне моим государем и отечеством, приказываю отступление».

Генералы были в замешательстве — главнокомандующий приказал оставить без боя древнюю столицу! Сердца обливались кровью — отдать Москву на растерзание Наполеону значило расписаться в собственном бессилии перед врагом. Все начали расходиться. В армии потом имели место быть слухи о том, что Светлейший князь плакал всю ночь.

Но не только ему пришлось взваливать на свои плечи непосильную ношу по спасению русской армии. Кутузова назначили главнокомандующим, сместив предыдущего предводителя — генерала от инфантерии, военного министра России, главнокомандующего 1-й Западной армии Михаила Богдановича Барклая де Толли.

Вот уж на кого сыпались все шишки! Барклай понимал, что даже если он соединится со 2-й западной армией под командованием генерала от инфантерии Петра Ивановича Багратиона, Наполеон, имея численное преимущество в несколько раз, уничтожит всю русскую армию на «раз — два». И чтобы хоть как-то уравнять силы, была использована тактика «выжженной земли» — заманивание врага вглубь территории, растягивание его коммуникаций, лишение продовольствия. На тот момент это было единственное верное решение. Но как встретили его в русском генералитете!

«Подлец, мерзавец, трус», «изменник», «предатель». Каким только словами не награждали полководца! Особенно усердствовал в этом князь Багратион. Он, прославленный ученик самого Суворова, не мог смириться с мыслью, что непобедимая русская армия позорно бежит, оставляя врагу деревни, села, города. После оставления Смоленска недовольство Барклаем было повсеместным. Солдаты ругали его за отступление, высший свет и генералы поносили его.

Трудно представить, что пришлось пережить великому полководцу, искренне любившем Россию! Барклая нещадно травили — отзывались о нем нелестно, стараясь всячески преуменьшить его заслуги, не сообщали время и место проведения очередных завещаний; в Калуге и вовсе забросали камнями его карету, когда генерал, лишенный всех званий в связи с соединением 1-й и 2-й Западных армий, тяжело переживая позор, ехал из армии домой.

«Неужели я для всех так и останусь предателем земли русской — бездарностью, так и не давшей Наполеону генерального сражения, сдающей города и села? И будет ли понята моя стратегия потомками, которые, несомненно, осудят меня, не до конца поняв мой замысел. Неужели за верную службу я получаю лишь проклятия в спину и гневные крики толпы?» — с грустью думал Барклай де Толли, вырвавшись из-под града ударов негодующей толпы, кричавшей:"Смотрите, вот едет изменник!»