Сын святого Скиминока (джен)

И плащ горел его лиловым,

А черный конь его скакал.

А он сидит такой весь лыцарь

И прям аж нравится себе…

Из воспоминаний сивой кобылы.

— Скиминок, нападай!

Лорд Скиминок — это я, что б вы знали… Только младший. Извините, что запыхался и меня плохо слышно из-за лязга клинков, но ежедневная тренировка — это вещь обязательная. Я быть может, как-нибудь и пропустил раз-другой, но по факту рождения должен превосходно владеть мечом.

Почему, спросите вы? Потому, что когда-нибудь мне предстоит взять в руки Меч Без Имени и продолжить дело моего отца. Кстати, это именно он сейчас загонял меня до седьмого пота. Несмотря на родственные связи, никаких поблажек на ристалище он мне не дает. Гоняет в хвост и в гриву, и жаловаться не велит. Самое ужасное, что поспорить с ним нет никакого шанса, ибо Тринадцатому Ландграфу сам черт не брат.

Отец всегда учил меня драться на мечах. Сколько себя помню.

Когда мне было лет пять, еще там, в нашем родном мире, мы уже тренировались на деревянных. После того как обосновались на постоянное место жительства здесь, перешли на настоящие. Чего-чего, а в железяках здесь недостатка нет, и не предвидится. Здесь любой уважающий себя рыцарь обязан, таскать с собой целую гору железа. Если гора становится слишком большой, рыцарь берет себе специального человека — оруженосца.

Конечно, отец не каждый день занимается моими тренировками лично. Лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, Шагающий во Тьму, Тринадцатый Ландграф Меча Без Имени очень занятой человек. На его плечах лежит безопасность вех свободных от Тьмы земель. И от того в основном моим обучением занимается дядя Жан. Да-да, тот самый Жан-Батист-Клод-Шарден ле Буль де Зир, более известный как Бульдозер. Бывший оруженосец Тринадцатого ландграфа, а теперь рыцарь королевства, сверкающий золотыми шпорами.

Из-за того, что дядя Бульдозер мой основной учитель, я, по меткому выражению отца, машу мечом, скорее как дубиной, чем клинком. Поэтому, если отец может, старается сам меня тренировать. Хотя он сам когда-то совсем не умел управляться с холодным оружием. Но ему повезло. Меч Без Имени выбрал его. Вместе они пережили уйму приключений и многому научились.

Признаться, за те пятнадцать лет, что прошли после Второй Ристайльской битвы, когда были разгромлены орды Люцифера, отец научился владеть клинком в совершенстве. Теперь и не скажешь, что он когда-то совсем не умел сражаться, как то положено доблестному рыцарю. Тетя Лия мне рассказывала, что сладить с Мечом Без Имени ему удалось не сразу. В их приключениях бывали разные случаи. Порой Тринадцатый Ландграф даже терял свой меч, когда попадал в плен. Всякое бывало.

Не знаю как другие, но лично я не допущу ничего подобного, когда придет пора мне стать следующим Ландграфом. А пока это время не настало, необходимо как можно больше посвятить себя усердным тренировкам.

Отец опять атаковал, мне пришлось уйти в глухую оборону и медленно отступать к одной из стен тренировочного зала, сплошь завешенной разного рода оружием и щитами. Мой спарринг-партнер был настолько напорист, что прижал вплотную к ней. Еле-еле успевая отражать удары, я уперся спиной в щиты, висевшие там, парочка из них свалилась и покатилась по полу. Мне пришлось пригнуться и откатиться в сторону, чтобы уйти из-под удара отца. Он промазал и ударил по стеллажу с оружием. Еще пара железок с грохотом свалилась на гулкие плиты пола.

Один из огромных двуручных мечей, обрушился чуть ли не на ногу свирепому Ландграфу, и ему пришлось отскочить в сторону. Это дало мне немного времени, чтобы вскочить на ноги и снова встать в боевую стойку.

Отец усмехнулся, вхолостую рубанув воздух, крест-накрест и встал напротив меня.

— Хватит отсиживаться в обороне, — свирепо встопорщил он усы. — Ты Ландграф или нет? Нападай!

Да какое тут нападай! Мне снова пришлось блокировать его удары и пятиться назад. Сегодня отец беспощаден как никогда. Моя рубаха под тренировочной кольчугой успела промокнуть уже два раза.

— Может уже достаточно на сегодня? — сделал я слабую попытку к переговорам.

— Не сачковать! — приказал лорд Скиминок, раз, за разом атакуя несчастного меня. — Кто из нас двоих старый пердун? Вот она, современная молодежь. Только и может, водку жрать да баб голых по кабакам танцевать.

— Побойся бога, каких баб?

— То есть про водку я угадал?

— Ну, папа…

— Не папкай.

Сделав очередной выпад, отец нанес мне сокрушительный удар, выбив меч из руки. Клинок взлетел в воздух, но не упал, потому, что Тринадцатый Ландграф Меча Без Имени поймал его на лету, описал круг, со свистом рассекая воздух и гордо воздел над головой.

— Мой меч! Меч Без Имени! — громогласно возвестил он.

От дверей послышались жидкие аплодисменты. Это мой оруженосец Лукас, единственный зритель всего этого избиения затурканного меня, рукоплескал старшему лорду Скиминоку.

Да, все верно, я сражался против отца с его мечом в руках. Он же пользовался обычным. Да, весьма хорошим мечом, из королевской оружейки, но обычным. В последнее время все наши тренировки происходили именно так: я дрался отцовским клинком, он простым.

Свирепый Ландграф считал, так я лучше научусь обращаться с этим уникальным оружием, когда настанет моя пора, да и мы с ним, то есть с мечом поближе познакомимся. Такое ощущение, будто он нас сватал друг другу.

Чего нас знакомить? Я этот клинок с малых лет знаю вдоль и поперек. Узкий, не очень длинный, с рукоятью, за которую удобно держаться как одной, так и двумя руками, элегантно скошенная гарда и неповторимый матовый блеск лезвия. Я чуть ли не спал в обнимку с этим оружием, когда был маленький. Но вся проблема была в том, что Меч Без Имени разрешал к себе только прикасаться. Драться им мог только один человек — действующий Ландграф и никто более.

Меня меч не слушался. Совсем.

Без ложной скромности, я не самый плохой рубака в королевстве и с клинком обращаюсь, как и положено настоящему рыцарю. За последние пятнадцать лет я научился многому. Но, когда я беру в руки отцовский меч, у меня такое ощущение, что я криворукий, слепой калека, страдающий старческой потрясучкой.

Он сопротивляется мне всеми силами, не желая действовать против того, в чей руке, собственно и должен находиться. Как при всем при этом я умудрился не зарубить самого себя, остается загадкой, но, судя по упорству отца, у меня все еще впереди.

Многажды раз я пытался объяснить ему, что это плохая затея. Что клинок не признает и не принимает меня, но переубедить Тринадцатого Ландграфа порой не под силу даже его собственному сыну. Наоборот, противодействие клинка, он считает дополнительным усложнением, полезным при тренировках. Зато, с его слов, когда Меч Без Имени примет меня, он будет порхать в моей руке как перышко.

Не знаю кому как, а пока такие усложнения лишь выматывают меня до последней крайности. Вот и сейчас я смог подняться на ноги, только опираясь на руку отца.

— Фух, — пожаловался я на жизнь, вытирая лицо рукавом.

— Вот только не притворяйся курсисткой из института благородных девиц, — Усмехнулся отец.

Одной рукой он лихо сунул свой меч в кольцо на поясе, второй хлопнув меня по плечу. Я чуть обратно на пол не сверзился.

— Тебе нужно интенсивнее заниматься и тогда у тебя не будет таких проблем, какие были у меня, когда я только-только начинал свой ландграфский путь.

— Я прекрасно владею мечом, — покачал я головой, забирая свой клинок из рук подбежавшего Лукаса. — Просто ты все время забываешь, что у Меча Без Имени есть собственная воля и против своего хозяина он не пойдет.

— Тут ты прав, — отец усмехнулся в усы и машинально погладил рукоять своего разлюбезного клинка. — Но ничего, когда-нибудь, вы подружитесь.

— Ну, этого еще очень и очень долго ждать, — усмехнулся я.

— Это сейчас был такой изощренный подхалимаж? — свирепый ландграф вскинул бровь, и озорно взглянул на меня.

В ответ я фыркнул и не глядя протянул руку. Молчаливый и понятливый Лукас с готовностью сунул мне относительно чистое полотенце. Я не стал отвечать на глупый вопрос ландграфа, вместо этого вытер лицо и шею. Ванная с водопроводной горячей водой или на худой конец хотя бы душ — то немногое, о чем я скучал. В остальном, вполне обжился в этом мире и принял его уклад. Видимо потому, что попал сюда еще совсем маленьким. Интересно, каково было привыкать к здешним условиям отцу.

Спросить его об этом я не успел. Громыхая сапогами по истертым плиткам пола, в зал вошел один из королевских рыцарей. Поприветствовав сначала лорда Скиминока-старшего, потом меня, он доложил, что господина Тринадцатого Ландграфа желает видеть королева.

— Что случилось? — поинтересовался отец, снимая с деревянного гвоздя в стене лиловый плащ и накидывая на плечи. Застегнул он его все той же золотой пряжкой с изображением то ли взрыва, то ли вывороченных корней, то ли щупалец осьминога.

Пару лет назад я тоже стал носить такой же плащ и специально для меня королевские ювелиры изготовили похожую на отцову фибулу. Не без удовольствия могу отметить, что один только вид такого плаща открывал многие двери и освобождал дороги. Все же слава лорда Скиминока бежала далеко впереди него.

— С пограничья прискакал гонец с каким-то донесением, — меж тем продолжал посланный королевой рыцарь, — сразу после его прочтения ее величество послала за вами.

— Ну, раз послала, тогда не можем заставлять ждать королеву Лиону, — кивнул отец и направился из ристалищного зала следом за посыльным рыцарем.

Уже в дверях, он обернулся и спросил:

— Иван, ты идешь?

В этот момент я как раз поправлял на своих плечах плащ, поданный Лукасом, и чуть не укололся фибулой от неожиданности.

— А разве мое присутствие обязательно? — удивился я. — Королева желает видеть тебя. Меня никто не звал.

— Королева пожелала видеть лорда Скимирнока, — возразил Ландграф. — Ты тоже лорд Скиминок, если не забыл.

— Я всего лишь сын Тринадцатого ландграфа… — напомнил было я.

— И будущий Четырнадцатый, — перебил отец, не желая слушать отговорки. — Когда-нибудь ты возьмешь в руки этот клинок, — он ненавязчиво продемонстрировал Меч Без Имени. — Для всех, и в первую очередь для тебя будет лучше, если ты к тому моменту уже будешь опытным не только рыцарем, но и царедворцем. Так, что идем.

Спорить я не стал. По сути своей он прав. Отец, как может, готовит меня к будущему ландграфству, хотя я иногда и стараюсь отлынивать от придворной работы. Уж больно это скучное занятие, но сейчас ничего поделать было нельзя. Ландграфа еще никому не удавалось переспорить, если он уже что себе в голову втемяшил — то это окончательно.

Так мы и топали вдвоем, подметая лиловыми плащами коридоры королевской цитадели. Мой оруженосец степенно следовал за нами. У отца оруженосца не было. После того как дядя Бульдозер дорос до королевского рыцаря, ему уже было не солидно исполнять обязанности оруженосца ландграфа, а нового он не завел. Глупость, конечно. Но Тринадцатому Ландграфу прощались и не такие странности. Его слава шла далеко впереди. Вот и сейчас, только завидев лиловые плащи, встречающиеся по пути, слуги, рыцари и придворные вельможи, учтиво уступали нам дорогу. Некоторые подобострастно кланялись, ведь лорд Скиминок, еще при жизни был признан кардиналом Каллом святым.

Кстати, по этому поводу вышла некоторая заминка. Святым отца признали после его второго возвращения домой. Тогда посчитали, что он живым вознесся на небеса. Но, когда он в третий раз явился в этот мир, для того чтобы спасти меня, высшее духовенство посчитало, что такое положение дел невозможно. Кардиналу пришлось лично ехать к папе и уговаривать понтифика оставить прежнее решение в силе. Не знаю, как он смог уговорить, своего начальника, но в итоге все оставили, как было. Единственное — запретили празднование ежегодного Дня Святого Скиминока. Вот когда обратно вознесется — тогда, пожалуйста, сколько захочется.

Король Плимутрок Первый, отец нынешней королевы Лионы, правил долго и умер всего-то каких-нибудь пару лет назад. Народ поскорбел сколько полагается, а после этого сразу задумался, что делать дальше. Хотя если честно, думал не народ, а тем, кому положено. Дело в том, что прямых потомков по мужской линии у короля не осталось. Была только дочь Лиона, ее муж и дети. Из-за этого появилась проблема, кто должен стать королем.

В итоге, не без помощи моего отца общими усилиями пришли к решению, что королевой станет Лиона, до совершеннолетия ее наследника. В общем, обыкновенные дворцовые интриги. Отец в них тоже участвовал. Теперь он хочет, чтобы и я приобщался ко всей этой придворной кухне. А мне так не охота. Это так скучно и не интересно. Да и не рыцарское это дело. Ландграф, пусть и будущий не должен сидеть за стенами, его обязанности совершать подвиги, а за стенами можно эти самые подвиги отмечать с друзьями и симпатичными девчонками.

Отец когда-то так и делал. А потом обзавелся семьей, оброс скарбом и остепенился. Нет, он, конечно, занимается своими прямыми ландграфскими обязанностями, гоняет бандитов да нечисть потихоньку, но таких приключений как раньше у него давненько не случалось. Народ уже привык, что люди под защитой Меча Без Имени, и уже наловчились сами отпор давать если противник не очень большой и страшный. После разгрома Ризенкампфа и сыночка его припадочного Раюмсдаля, после того как их семейное гнездо было разорено подчистую, народ заметно осмелел. Если попадалась не сильно страшная нечисть, то люди теперь собираются толпой и сами бьют ей морду.

Рыцари тоже стали понаглей. Беря пример со Свирепого Ландграфа, они покушались уже на нечисть покрупнее и пострашнее. За эти полтора десятка лет многое переменилась. Если раньше люди боялись каждого куста или пещеры, ожидая, что оттуда вот-вот выскочит очередной кровосос. То теперь наоборот, кровососы предпочитали прятаться по темным пещерам, в надежде спасти свою бледную шкуру. Если четно, у них это не очень получается. Народишко осмелел настолько, что уже сам сует нос куда надо и не очень бы следовало. Иногда получает по этому самому носу. После чего бегут жаловаться королеве. Вот тогда и зовут уже Тринадцатого Ландграфа.

Сами видите, работенка хлопотная, а отец еще и в дворцовые интриги вникает по поводу и без. Я уже забыл, когда мы с ним в последний раз в рейд отправлялись. Хоть бы ведьма какая-нибудь объявилась или кровосос какой. Съездили бы, размялись.

Из мечтаний меня вывело то, что мы пришли в зал Совета. Так как в глазах народа баба на престоле было не очень хорошим делом, был образован королевский Совет, в который вошли сама королева, ее муж Злобыня, кардинал Калл и, собственно говоря, мой отец. Как правило, совет собирался, принимал какое-то решение, после чего мой отец скакал к черту на рога его выполнять. Не совсем справедливое распределение обязанностей, на мой взгляд.

Сам зал был круглый и располагался на верхнем этаже одной из башен. Обстановкой, кстати, отец занимался. Он велел притащить большой круглый стол, расставил вокруг него кресла с высокими спинками, задрапировал стены гобеленами и флагами и обозвал все это залом Круглого Стола. Местные легенд о короле Артуре не читали и приняли название как родное. А вот я читал. Оказывается в Локхайме, в библиотеке, которая когда-то принадлежала Ризенкампфу, нашлась и такая книга. Мне ее Луна в детстве читала.

Отец вообще любит привносить в этот мир, что-то из нашего. Здесь уже половина населения разговаривает особыми «ландграфскими» словечками. Тринадцатого Ландграфа это откровенно забавляет. По-моему, для него все это до сих пор какая-то игра. В голове уже седина проглядывается, а он все как пятнадцать лет назад, готов скакать, куда глаза глядят, и рубить всех кто шипит, кричит и когтями машет. Видимо, Тринадцатый Ландграф — это на всю жизнь. Вот и сейчас он вошел в зал Круглого Стола, широко распахнув дверь и полоща плащом по ветру.

Мы явились последними. Совет уже успел собраться в полном составе, ждали только ландграфа. Присутствие ландграфеныша было не обязательным, но и не возбранялось. Специального места в Совете для меня еще не имелось, поэтому за стол уселся только отец. Я же примостился на табуретку возле стены, там таких несколько штук стояло. Но и оттуда мне было все прекрасно видно.

Чего-то кардинал в последнее время совсем сдал. Иссох лицом больше обычного, похудел еще сильней и, кажется, даже стал меньше ростом, сгорбившись под тяжестью огромного креста. Зато глаза по-прежнему блестят неувядаемой верой. Попадись ему сейчас какая-нибудь ведьма или кровосос, не моргнув глазом, отправил бы на костер во славу господа.

Зато Злобыня все так же толстеет и добреет. Кудрявая окладистая борода, можно сказать, лежала на круглом животе. Он сейчас наверняка уже не влезет в свои прежние доспехи. Хотя самого Злобыню это нисколько не смущало. Сверкая голубыми славянскими глазами, он поглядывал, то на моего отца, то на свою супругу, находившуюся по правую руку от него.

Рослая, гренадерской стати королева, сидела в своем кресле, как кол проглотила. Я росту не маленького, выше отца, а она меня еще выше. Говорят, в молодости ее величество не красавица была, так я вам скажу, она прекрасно сохранилась. Причем как внешне, так и характером. Властная, порой до самодурства, но отходчивая. Вместе с тем любящая мать и жена. Злобыня вообще важный сдерживающий фактор в этой семье. Зачастую он усмиряет бурный нрав королевы и уберегает государство от многих ее не обдуманных поступков.

Кроме членов Совета в зале присутствовал еще королевский герольд с каким-то пергаментом в руках. Он стоял и терпеливо дожидался, пока лорд Скиминок раскланяется перед королевой, потом перед кардиналом и обнимется со Злобыней. Только после того как Тринадцатый Ландграф уселся на свое место, герольд, по кивку королевы, шагнул вперед и развернул пергамент.

— Ее величеству, королеве Лионе Первой, от начальника заставы Порубежной… — начал было государев чиновник, но Лиона перебила его нетерпеливым жестом.

— Ты мне это уже два раза читал со всеми титулами и росписями, — небрежно фыркнула она. — Двай ближе к сути. Господину Ландграфу не интересны все эти финтифлюшки.

— Можно и без финтефлюшек, — усмехнулся отец. — Что стряслось-то?

— В общем, дело такое, — хлопнул по столу Злобыня. — С заставы Порубежной пишут, что с юга пришла какая-то странная не то банда, не то орда, осадила крепость. Постояли, стены поцарапали, камни из катапульт покидали, взять, не взяли и ушли.

— Ну, и отлично, — развел руками Ландграф. — А в чем проблема-то? Стоило из-за этого Совет собирать?

— Ты дослушай сначала, — недовольно буркнул муж королевы.

— Это нападение было больше недели назад, — продолжила за мужа Лиона. — А три дня назад все повторилось снова. Явились те же самые разбойники и снова взяли заставу в осаду.

— А, понял, — кивнул отец. — Явились с большими силами, и теперь гарнизон просит подкрепление.

— Да ничего подобного! — грозно шарахнула кулаком по столу королева. — В этот раз эти скоморохи явились даже без катапульт, постояли день и снова снялись.

— Странные какие-то… — почесал в затылке лорд Скиминок. — И чего они этим хотят показать?

— Мне плевать, что и кому они хотят показать, — презрительно фыркнула ее величество. — Я хочу, чтобы ты показал этим разбойникам, как понапрасну беспокоить мои гарнизоны. Ты же Тринадцатый Ландграф, ты им покажешь, ведь так, покажешь?

— Вот сейчас достану и всем покажу, — пряча усмешку в усах, с серьезным лицом кивнул отец.

В ответ на это королева залилась нежным румянцем, Злобыня гоготнул, от переизбытка чувств шарахнув кулаком по столу, а кардинал неодобрительно покачал головой. Считая, что этого не достаточно, Калл сложил руки и зашелестел молитву, прикрыв глаза. Видимо просил у бога не записывать на счет святому Скиминоку этот маленький грешок.

— Я серьезно, мой усатый ландграфчик, — мурлыкнула королева, стрельнув глазами. — Отправляйся на заставу и покажи всем этим шутам гороховым, что старые времена канули вместе с семейкой Ризенкампфа, и нынче нельзя безнаказанно нападать на королевские заставы. Поотшибай им там всем рога.

— Не волнуйтесь, ваше величество, мы их всех там в бараний рог скрутим и скажем, что так и было, — отец оглянулся и подмигнул мне.

— Боюсь, ничего у тебя не получится, — усмехнулся Злобыня. — При виде Свирепого Ландграфа все супостаты разбегутся, куда глаза глядят, и скручивать будет некого.

— Неужели, я настолько свиреп? — ландграф в притворном ужасе округлил глаза и огляделся по сторонам. — Я ж теперь в зеркало даже боюсь смотреть.

— Хватит паясничать, Скиминок, — Лиона хотела казаться более грозной, чем то было на самом деле. — Твердость наших границ и спокойствие вассалов — серьезное дело, а ты как всегда из всего пиццу с гвоздями устраиваешь.

Не знаю почему, но многие словечки, привнесенные моим отцом в этот мир получили совсем другие значения от первоначального. Например, слово пицца теперь означает нечто непонятное, смешанное в кучу и размазанное по стенке. Ну, в принципе, не так уж и далеко от первоначальной сути слова. Главное, что все поняли, что имела в виду королева. И с ней трудно не согласиться. Лорд Скиминок умеет смешать нечисть в кучу и потом размазать это по стенке.

— Не смею спорить, ваше величество, — сделал серьезное выражение лица, лорд Скиминок, поднимаясь со своего места. — Я немедленно отправлюсь на порубежье, раздавать всем сестрам по серьгам.

— Съездить что ли с тобой… — мечтательно произнес Злобыня, откинувшись в кресле и поглаживая бороду. — Давно в седле не трясся, костей не разминал.

— Сиди уже, — махнула рукой на мужа королева. — На тебя ни одна кольчуга уже не налезет, и латы не застегнутся. Да тебя куры на смех поднимут, если ты в таком виде выедешь за ворота.

— Ну, Лионочка, ягодка моя, — Злобыня нагнулся и потянулся к руке жены. — Не волнуйся, я закажу кольчугу попросторнее.

— Да ну тебя, — королева отдернула руку и, надувшись, отвернулась. — Что ты, что дружок твой ландграф преподобный, два паяца.

— Не преподобный, а святой, — многозначительно воздев перст к потолку, поправил кардинал. Этот старый пеликан самого понтифика уболтал оставить этот титул за моим отцом, так, что всех остальных он будет поправлять по этому поводу без оглядки на положение в обществе.

— Ой, да ну вас, — отмахнулась от трухлявого святоши королева. — Я сейчас вообще-то не похвалила лорда Скиминока, а совсем даже наоборот.

— Ну, спасибо, ваше величество, — отец повернулся к королеве всем корпусом и шутливо раскланялся.

— Да иди ты... — надулась Лиона.

Резко поднявшись на ноги, она устремилась к выходу, шелестя тяжелым парчовым платьем. Уже в дверях она обернулась и грозно взглянула на своего мужа, который не догадался последовать за ней и все так же развалился в своем кресле и перемигивался с закадычным дружком Ландграфом.

— Ну? Мне долго тебя ждать? — грозно топнула каблучком ее величество.

— Иду дорогая, — Злобыня подскочил с места, подмигнул сначала лорду Скиминоку старшему, потом мне и колобком выкатился вслед за женой.

Последним из-за стола выбрался кардинал. Подойдя к Тринадцатому Ландграфу, он степенно перекрестил его, потом повернулся и благословил уже меня. Естественно я догадался оторвать задницу от табуретки перед его преосвященством.

Закончив махать крестом, Калл сложил руки на груди, и, с чувством выполненного долга, покинул зал. Мы вышли сразу следом за ним. Так и шагали вдвоем, вместе, плечом к плечу, отец и сын, подметая своими лиловыми плащами истертые полы королевских покоев. Заслышав грохот наших подкованных сапог, слуги загодя уступали нам дорогу. Эх, все-таки хорошо быть ландграфом.

— Иван, — вывел меня из размышлений голос отца. — По твоему лицу, я так понял, ты намылился отправиться вместе со мной.

— Ну, да, — несколько растерялся я. — Само собой.

— Мне кажется, не стоит нам обоим отправляться на это дело, — отец остановился и внимательно посмотрел на меня.

От неожиданности я не сразу затормозил и немного обогнал его. Так и стоял вполоборота удивленно глядя на него.

— Но ведь мы всегда ездим вместе. Ты сам говоришь, что мне нужно набираться опыта. Узнавать людей. Прочие тонкости ландграфского дела.

— Да там же ничего серьезного, — отмахнулся отец. Он подошел, положил руку мне на плечо и медленно повел по коридору. — Ну подумаешь, какая-то глупая нечисть хулиганит. Не стоит сразу обоим Скиминокам пугать своими яркими плащами разнесчастных злодеев.

— Прям таки разнесчастных, — фыркнул я.

— Конечно. Представь себя на их месте. Несутся на них двое Скиминоков, плащи по ветру, морды свирепые. Явно бить собираются. Тут любого злодея кандрашка возьмет еще глубоко загодя.

Не удержавшись, я прыснул со смеха. Но отец пихнул меня в плечо, продолжая ломать комедию.

— Ты не смейся. Сам прекрасно знаешь, что нечисти, ведьм, кровососов и прочих злодеев с каждым годом становится все меньше и меньше. Для нас самих же это хуже. Изведем всех тварей, зачем тогда Скиминоки будут нужны, скажи на милость? — отец вошел в раж и стал патетически заламывать руки. — Стоит милосерднее относиться к реликтовым представителям исчезающей фауны. А то геноцидим их почем зря, надо и на развод маленько оставить.

— Не думаю, что кардинал Калл, одобрит твои умозаключения.

— Ну, для святого Скиминока, возможно сделают исключение.

— Я тут подумал, что, быть может, в давние времена, у нас на Земле тоже были такие вот Скиминоки, из-за которых вся нечисть в нашем мире и повывелась. — В задумчивости произнес я.

— Ага, теперь мы явились сюда, свои порядки наводить. И вообще, глядя на наших депутатов, я не думаю, что прям вся повывелась, — отец сделал вид, что серьезно размышляет над моими словами. — Но в целом мне нравится ход твоих мыслей.

— А…

— А со мной ты все равно не поедешь, — не дал он мне и слова сказать.

— Но папа…

— Не папкай. Ты останешься в столице, приглядишь за младшенькими. А то Луна не справляется, — тон отца был мягким, но при этом все же безапелляционным. В такие моменты спорить с ним трудно.

— Вообще-то я рыцарь, а не нянька, — недовольно проворчал я, останавливаясь возле узкого окна, которое больше походило на бойницу.

— Рыцарь должен уметь все. В том числе и нянчиться с младшими братьями и сестрами, — отец нравоучительно воздел перст к сводчатому потолку. Ну, прямо совсем как кардинал Калл. Явно у него замашек нахватался.

— Рыцарь должен сражаться, — как-бы между-прочим, напомнил я.

— Порой самые тяжелые сражения происходят не на поле брани, а внутри себя.

Ну, все. Конец света. Лорд Скиминок в философию ударился. Точно, его кардинал покусал. Теперь у отца на голове вырастет такая же маленькая красная шапочка, как у дятла. И большой крест на пузе. Ели он и в пути меня будет донимать подобными нравоучениями, то мне, пожалуй, действительно не стоит с ним ехать. А может еще лучше, пусть он остается нянчиться с младшими Скиминоками, а на дело отправлюсь я. И чего мне раньше не пришла в голову эта замечательная мысль.

Обрадованный своим озарением, я тут же сообщил о нем отцу. Вот только Ревнитель и Хранитель не оценил такой инициативы. Он хлопнул меня по лбу и велел не молоть чепухи. После чего отправился собираться в дорогу. Я по опыту знаю, что спорить с моим стариком бесполезно. Он самого Ризенкампфа до смерти переспорил, Лию у самой Смерти выцарапал, Люцифера до нервной кондрашки довел. Тринадцатый Ландграф, короче. Они все такие.

Я проводил его взглядом и повернул в другую сторону. Отец прав, стоило заглянуть к младшеньким. Давненько я с ними не возился. А еще хотелось привести себя в порядок. После тренировки, моя рубаха дважды пропиталась потом и дважды успела просохнуть. Согласитесь, неприятные ощущения. От моего родного мира у меня осталась привычка регулярно мыться. Здесь же царили средневековые нравы и от того порой даже высокопоставленные сановники воняли похуже последнего скотника. Я же, как и отец, старался мыться при первой возможности.

Однако сколь я не торопился, на выходе из королевских покоев пришлось задержаться. Почти у самых дверей лоб в лоб столкнулся с принцессой Ольгой и ее свитой из нескольких фрейлин. Хоть и не ожидал встретиться с ее высочеством, но быстро вспомнил, что все-таки рыцарь и раскланялся перед принцессой по всем канонам этикета.

Когда-то, в соответствии со старой, средневековой традицией, нас с Ольгой обручили еще в раннем детстве. На тот момент она была единственной дочерью Лионы и Злобыни и наследницей королевского престола. А я был милым сыночком прославленного ландграфа. Вполне себе достойная партия для подрастающей принцессы.

Как все тогда думали. Мы с Ольгой в тот момент еще ни о чем не думали. Не умели. Но по мере взросления, развеселая идея пожениться нравилась и мне и ей все меньше и меньше. Тем более что со временем стало понятно, и характером и внешним видом дочка пошла вся в мать. С меня ростом, а на каблуках еще выше. Как говорили знающие люди, лицом копия Лионы в молодости. А по характеру я и сам видел, что Ольга достойная наследница королевы.

Как-то само собой случилось, что идея о нашей помолвке канула в Лету. Тем более, что ни я к принцессе, ни принцесса ко мне не испытывали совсем никаких романтических чувств. Окончательно мысль о замужестве похоронили после рождения брата Ольги, принца, а теперь и наследника престола Олега. Злобыня и здесь проявили инициативу в выборе имени.

А мы с Ольгой остались просто друзьями. Точнее не совсем друзьями. Официально она числится моей дамой сердца. Как и любому рыцарю, мне по статусу полагается дама сердца и лучше принцессы на эту должность, для Скиминока-младшего никого не сыскать. Например, дамой сердца моего отца до сих пор числится Танитриэль — королева Локхайма, хоть она и вышла замуж после второй Ристайльской битвы. И никого такое положение дел нисколько не смущает.

Так, что, как видите, порядки у нас здесь весьма специфические.

— Приветствую, мой милый ландграф, — произнесла принцесса густым низким голосом, когда я спустился с лестницы и развесил все полагающиеся поклоны.

Отец как-то по глупости рассказал, что в нашем мире благородные дамы при встрече кавалерам подают руку для целования и эта дурацкая мода быстро вошла в привычку местной знати. Вот и Ольга, не очень элегантно, скорее как лопату, сунула мне руку под нос. Я поцеловал ее без должного фанатизма. Зато фрейлинам за спиной принцессы это показалось высшей степенью галантности. Прячась за широкими плечами королевской дочери, они захихикали и шепотом защебетали, какой я удивительный кавалер.

Чтобы не разрушать создавшийся образ, я предложил принцессе руку, и мы зашагали вместе по коридору дворца.

— Какая не легкая с утра пораньше притащила вас в королевские покои? — светским тоном поинтересовалась Ольга, здрав голову и вышагивая, как гвардеец на плацу.

Сколь ни пытались обучить принцессу манерам, подобающим ее положению, характером она упорно пошла в мать. Но поделать с этим ничего было нельзя. Да я и привык уже давно, сделав вид, что так и надо. Шагая рядом со своей дамой сердца, я рассказал, что отца вызвали на Совет по одному не очень важному делу и теперь он отправляется на порубежье, наводить там порядки. Тут же посетовал, что меня он с собой брать не хочет.

— Вот и хорошо, мой маленький ландграфчик, — Ольга ткнула меня в плечо кулаком, так, что я чуть не упал. — Останешься во дворце, будешь меня развлекать.

— А разве вам скучно с вашими фрейлинами? — я обернулся и деликатным жестом указал на девиц, шедших позади нас и тихо о чем-то перешептывавшихся.

В этот момент я заметил одну девушку, выбивавшуюся из общей когорты придворных дам. Невысокая, стройная, с обворожительными голубыми глазами и милой челкой, выбивавшейся из-под капюшона, которого она не сняла даже в помещении.

Да, девушка была одета в стандартную одежду послушницы Ордена Храма. Стильный такой плащик до колен, просторный капюшон. По рукавам, воротнику и подолу плащ был вышит крестами и молитвами отваживающих мелкую нечисть. Для более крупной, на груди у девушки имелся массивный серебряный крест. В тот момент я еще удивился как такой хрупкой послушнице не тяжело от такой висюльки. Ею, при желании, и убить можно.

— Ланндграфчик, ты куда засмотрелся? — Ольга сильной рукой развернула меня к себе, оторвав от созерцания новой послушницы. — Я твоя дама сердца, а не эти мои дурочки. Ты обязан заглядываться в первую очередь на меня. Ты должен все для меня делать. Для начала — почаще навещать меня.

— Любой добропорядочный рыцарь ради своей дамы сердца должен совершать подвиги, а отец меня с собой брать не хочет, — пожаловался я.

— Вот все вы мужики одинаковые, так и норовите сбежать, а мы должны томиться в башнях и в окошечко ждать пока вы притащите нам голову какой-нибудь ящерицы-переростка, выдав ее за башку дракона, — Ольга обняла меня рукой за шею и прижала к себе, свободной растрепала мои волосы. — Нет бы посидеть с дамой, балладу ей спеть, о славных подвигах.

— Прежде чем балладу сочинить, нужно эти самые подвиги насовершать, — напомнил я, стараясь освободиться от железной хватки. — Чем больше будет подвигов, тем длиннее будет баллада, тем дольше рыцарь может остаться с прекрасной дамой.

— Фу, противный! — Ольга оттолкнула своего прекрасного рыцаря и я, наконец-то, смог вздохнуть полной грудью. — Ну, и иди, совершай свои подвиги. И, что б без баллады не возвращался.

— Слушаюсь, моя принцесса, — поспешно ответил я, отвешивая поклон и пятясь задом. — Без баллады не вернусь.

Ольга только рукой махнула — катись куда хочешь. Я поспешил откланяться, пока она не передумала.

Проходя мимо принцессиного эскорта, я снова встретился взглядом с той миленькой послушницей. До чего же удивительные глаза. У них прямо гипнотическое свойство. А может так и задумано. Говорят их там, в ордене учат специальной, одобренной церковью магии для противостояния Тьме. Может, в том числе они владеют и гипнозом. И, что случилось с предыдущим послушником ордена, сопровождавшим принцессу. Зачем его сменили на эту новенькую.

С ранних лет, практически везде и всегда, старшую королевскую дочь сопровождал храмовник. Лошадиный рост и грубоватые манеры не самое страшное, что было в Ольге. Хуже всего то, что она была одержимая.

Вы же, наверное, помните, как в раннем детстве, мы оба с ней побывали во Тьме, в лапах Люцифера. Он, вместе с припадочным принцем Раюмсдалем намеревался вырастить из нас короля и королеву Тьмы. Естественно отец вместе со своими верными друзьями расстроил их гнусные планы. Люцифер тогда получил ожоги от святой воды, не совместимые с его положением в аду, а зловредному принцу вообще свернули шею.

Мы все тогда радовались, что все хорошо закончилось. Во всяком случае, мы так думали.

По всей видимости, пребывание во Тьме для маленькой Ольги не прошло бесследно. Я-то был постарше и, к тому же, я мужчина. Поэтому для меня никаких последствий после прогулки по преисподней не было. А вот Оля после такого стала мучиться припадками. Собственно говоря, именно это стало основной причиной разрыва нашей помолвки. А так же разрыва еще трех помолвок после меня. С двумя соседскими принцами и одним тутошним графом. О принцессе пошла дурная слава. Ее никто в жены брать не хочет. Даже в качестве династического союза. Даже с большим приданым.

Боюсь, так в девках и останется. Ничего удивительного, что она кидается на меня при каждой встрече. По местным представлениям, она уже давно должна была детей нянчить. Самое ужасное во всем этом, в конце концов, меня на ней все ж таки и женят. Если за этот год ни одного другого жениха не найдут, пусть даже самого завалящего.

А мне, спрашивается, оно надо. Мне ее припадков в детстве и юности хватило. У меня шрам на виске на всю жизнь остался от метко брошенного её августейшей ручкой кубка. Здоровенного такого, с чеканкой и инкрустацией.

С тех пор принцессу всегда сопровождает клирик. Сначала это были просто монахи, а с некоторых пор это стали послушники Ордена Храма. Эти ребята владеют какой-то особой магией, которую разрешает церковь, и у них получается быстро усмирять приступы буйства принцессы. Еще на днях постоянным сопровождающим Ольги от ордена был Серхио. Молодой, спокойный, как удав парень с меланхоличной мордой и тусклыми серыми глазами. Но теперь вместо него эта маленькая, хрупкая красавица.

Странно, неужели и у него не выдержали нервы взбалмошного характера своей подопечной и его заменили на это прелестное создание. Тогда это не дальновидный шаг со стороны руководства ордена. Боюсь, моя августейшая подружка расшатает психику этой девочке еще быстрей, чем у Серхио.

В любом случае, меня это мало касается. В этот раз легко отделался и, слава богу. У меня есть чем заняться и без этих глупостей. Раз отец не хочет брать с собой я и здесь, в столице найду приключений.

Выйдя на королевский двор, я огляделся по сторонам. Лукас, сидевший на перилах и от скуки, качавший ногой, при виде своего господина, кубарем скатился на ступени, тут же вскочил на ноги и кинулся к коновязи. Отвязав коня, он поспешно подвел его к крыльцу и даже придержал стремя, пока я запрыгивал в седло. После этого оруженосец поспешил отвязать своего коня и прыгнуть к нему в седло.

Хороший мальчик, молчаливый. Не пререкается по поводу и без, вроде дяди Жана или еще хуже тети Лии. У этой бестии рот никогда не закрывается и на каждое твое слово у нее найдется свое мнение. Ума не приложу, как отец в свое время не рехнулся от этой парочки.

Тронув поводья, я не спеша выехал со двора. Мой конь был хорош. Черный, как вороново крыло жеребец. Я выиграл его два года назад на королевском турнире. С тех пор он постоянная причина зависти всего столичного рыцарства. Второго такого отменного рысака во всем королевстве не сыщешь. Лебединый изгиб шеи, мощная грудь. Мохнатые копыта, густые грива и хвост и бесстыже глаза.

Конь был просто загляденье. Лукас за ним превосходно следил, так, что он выглядел просто великолепно. До того как жеребец, в качестве приза, достался мне, у него была кличка Черныш. Согласитесь, не подходящее имя для превосходного рыцарского жеребца. Поэтому я сразу же переименовал его.

Новую кличку подсказал отец, и теперь он носит превосходное имя Жигуль. Местные добряки всегда округляют глаза и качают головами, когда слышат это слово. В нем за версту читается стиль Свирепого Ландграфа. Так, что у замечательного коня, было замечательное имя. Ну, и всадник ему достался тоже не самый завалящий, чего уж тут скромничать.

Мы не спеша ехали по улицам города и прохожие то и дело на нас оборачивались. Что ни говори, а лиловый плащ в купе с черным конем очень эффектно смотрится. Нам уступали дорогу не только простолюдины, но и рыцари, попадавшиеся навстречу. Они салютовали, я кивал в ответ. Жигуль храпел и мотал гривастой башкой, Лукас спокойно ехал следом. В общем, все как всегда. Порядок, к которому я давно привык.

Мне даже не верилось, что когда-то я родился и жил в совершенно ином мире с абсолютно другими нравами и устоями. Детские воспоминания о прежней родине превратились в некое подобие сказки, тогда как сейчас меня окружал тот мир, который я теперь считаю родным. В отличие от отца, к здешним реалиям я привыкал быстрее и безболезненнее. Сначала для меня это была игра, как и для любого другого ребенка, даже пребывание в плену у Люцифера и Раюмсдаля не казалось таким страшным, каким было на самом деле, а потом все это плавно перетекло в жизнь.

Теперь у нас с отцом большой дом в столице, поместье за городом, и вполне приличное для ландграфов состояние. Но самое главное уважение народа и местного дворянства.

До появления Тринадцатого Ландграфа, Меч Без Имени всегда сам выбирал себе хозяина. И это были совершенно незнакомые друг с другом люди. Сейчас, с появлением Лорда Скиминока впервые заговорили о династии. Ни у кого не вызывает сомнения кто будет следующим хозяином Меча Без Имени, когда настанет время.

А пока я предпочитал довольствоваться тем радостям жизни, которые предоставлял этот мир, который стал моей новой родиной. Еще б здесь научились асфальт на дорогах класть, или на худой конец брусчатку, было бы совсем замечательно. А то возле ворот нашего дома, опять образовалась неприличных размеров лужа.

Жигуль, брезгливо фыркая, все же замочил свои мохнатые копыта в этой грязной воде и подвез меня к воротам. Не слезая с седла, я два раза постучал ногой в створ ворот. Залаяли сторожевые псы, и послышался торопливый бег, по всей видимости, задремавших сторожей.

— Кто там? — послышался дурацкий вопрос.

— Открывай, екарный бабай! — рявкнул я. Лукас за моей спиной прыснул от смеха.

Заслышав пароль, сторожа засуетились еще больше и наконец-то распахнули ворота перед хозяином. Недовольно фыркая от того, что его заставили ждать под воротами в холодной воде, Жигуль ввез меня во двор. Соскочив с седла, я не глядя бросил поводья подбежавшему слуге и направился в дом. Расстроенный тем, что отец не берет меня с собой, да еще и неожиданная встреча с Ольгой настроения не добавила, я не особо хотел с кем-то разговаривать, но сегодня, видимо, все решили проверить мои нервы на прочность.

У дверей меня ждала Луна.

После похищения меня шпионами Люцифера, я больше никогда не видел родной матери. И если бы Луна не заменила ее, моя тоска по родине и матери была бы в свое время гораздо сильней. По сути, она вырастила и воспитала меня, как родного сына. Когда у них с отцом появились еще дети, наша семья стала совсем как настоящая.

Почти. Из-за того, что Луна была замужем и отец официально не в разводе, они так до сих пор и не обвенчались. Но кто посмеет упрекнуть Свирепого Ландграфа. Даже кардинал. Хотя шепотки за спиной иногда слышатся. Впрочем, они быстро смолкают, если к зубам плашмя приложить Меч Без Имени.

Но, не смотря на все это, я сейчас не был настроен на беседу с мачехой. Неприятных разговоров, на сегодня, мне и с Ольгой хватило. Поздоровавшись с Луной кивком, я хотел пролизнуть мимо нее, но бывшая наемница, схватила меня за руку. Вот скажи, что хрупкая женщина, а хватка у нее железная.

— Постой, — она развернула меня к себе и я понял, что очередного душещипательного разговора не избежать. — Почему ты вернулся один, где Андрей?

— Он еще заглянет домой перед отъездом, — выбрав свою самую успокаивающую улыбку, ответил я. — Королева отправляет его с заданием на Порубежье. Там бармалеи расшалились. Он их быстро всех угомонит и вернется.

— А ты такой сердитый потому, что он тебя с собой не берет... — вот чего всегда было не занимать этой женщине, так это проницательности. Неужели она настолько хорошо меня знает.

— Да мне и самому как-то не особо и хотелось, — небрежно пожал я плечами.

Но, Луна, похоже, нисколько не поверила этому моему дутому безразличию. Чтобы уж совсем ей не видеть меня насквозь, я нырнул в двери и поспешил в свою комнату.

— Тебя там гости дожидаются! — крикнула она вдогонку.

Я прям на половине лестницы на второй этаж замер.

— Кто? — удивленно спросил я, обернувшись.

Но вредная Луна лишь усмехнулась и направилась на кухню, побеспокоиться на счет ужина. Да и Ландграфу в дорогу провизии собрать нужно.

Ну, вот мне еще гостей не хватало, екарный бабай. Кому там, интересно, я понадобился. Пойду всех сейчас из окна выкину. Сын я Свирепого Ландграфа, в конце концов, или нет…

Распахнув дверь, я такой грозный влетел в собственную комнату, готовый излить все свое негодование на этих несчастных, которые посмели нарушить мой покой.

— Кто здесь такой бессмертный, что ввалился в мои личные апартаменты? — рявкнул я, оглядевшись по сторонам.

— О! Привет. Наконец-то появился, — ответил мне молодой, франтовато одетый рыцарь, с наглыми шальными глазами. Он сидел на подоконнике узкого окна, и, от скуки, мусолил пальцем одно из цветных стеклышек витража.

— Где тебя носило? Чем так долго можно заниматься в королевских покоях? — послышалось сзади, и я обернулся, удивившись еще больше. На моей кровати, под балдахином, прямо на покрывале из медвежьей шкуры развалился еще один столичный мажор, в дорогущем заграничном камзоле и с жемчужной серьгой в ухе. При моем появлении, он лениво, как сытый кот, потянулся и поднялся на ноги, поигрывая кисточками на своем пижонском, вышитом золотом, поясе.

— Мы тут выспаться успели, пока тебя дожидались, — пожаловался Седрик.

— И нас тут совсем не кормили, — поддержал его Артур от окна.

— Может, вас напоить, накормить, в баньке выпарить? — усмехнулся я, поочередно глядя то на одного друга, то на другого.

Но они оба моей заботы не оценили. Седрик взвизгнул и спрятался за балдахин кровати, а Артур быстро-быстро перекрестился, раз двадцать-тридцать.

— Святы боже, пресвятые угодники, — пробормотал он, бледнея. — Это, что ж за пыточная такая, эта твоя баня, где людей порют?

— Вообще-то там люди моются.

— Перед страшным судом? — боязливо уточнил Седрик.

— Нет. Каждую неделю. У нас бы пару таких заведений тоже не мешало бы завести, — задумчиво произнес я, скребнув не бритую щеку. Надо бы себя в порядок привести.

— Страшные вы, все-таки, зверюги — Скиминоки, — проговорил Седрик.

— Ага, даже маленькие, — согласился Артур. — Мне твой младший брат предлагал чечетку сбацать.

— А-а-а… — улыбнулся я. — Малой может. Это я его научил.

— Нельзя нас в банях пытать и чечетку нам бацать, — взмолился Артур.

— Да, — тут же согласился Седрик. — От нас и польза есть. Я там у тебя паука убил. Можешь не благодарить.

— Вот так пускаешь к себе людей, а они убивают твоих друзей, — шутка получилась слабенькая, так, что даже я сам не улыбнулся.

— Ты чего такой грустный, — Артур слез с подоконника, подошел, положил руку на плечо и тряхнул меня слегка, пытаясь заглянуть в глаза.

— Да так, — небрежно отмахнулся я. — Отца отправляют решить некоторые вопросы на границе, а он меня с собой брать не хочет.

— А ты хотел с ним поехать?

— А сами-то как думаете?

— Головой! — ответил вместо Артура Седрик.

Он подошел, обнял меня за плечи и зашептал в ухо заговорщицким тоном.

— Слушай, ну чего ты переживаешь из-за пустяков? Мало ли твой отец, славный Лорд Скиминок ездил в походы. Одним больше, одним меньше. На твою долю еще достанется. Мы тебе и здесь в столице не дадим соскучиться. Ведь, правда? — он обернулся к Артуру, ища у него поддержки.

— Точно! — с готовностью поддержал тот.

Так, вдвоем, обняв с обеих сторон, они ненавязчиво, но уверенно повлекли вон из моей же комнаты.

— Постойте! — опомнился я уже почти за порогом. — Куда вы меня тащите?

— Как куда? Развлекаться, конечно, — осклабился Седрик.

— В лучшую таверну города, — добавил Артур. — Мы твои друзья и не дадим тебе скучать.

— Ведь друзья для этого и нужны.

— Да погодите вы, черти, окаянные! — я попытался вырваться из их мягких тисков. — Дайте я себя в порядок приведу.

Потянулся было расстегнуть плащ, но эти бабаи не позволили этого сделать. Подхватив под микитки и треща без умолку, они повлекли меня за собой.

— Куда ты его снимаешь?

— Не-не-не, ни в коем случае. Ты нам вместе с этим плащиком нужен.

— Конечно! Девки же на него как оголтелые клюют. Таких только два в королевстве.

— Вообще-то в таких плащах королевская гвардия Локхайма шастает, — напомнил я, укоризненно глядя на этих двух болванов.

— Тающий Город — независимое государство.

— Ага, и мотается невесть где.

— А у нас таких только два.

— И девкам они нравятся.

Они там еще чего-то несли в том же ключе. Я не особо прислушивался. Чего-чего, а языками они любители помахать. Порой такого наговорят, такой чушелесицы во всем королевстве не сыщешь. Но, что действительно, правда — с ними не скучно. Не могу пожаловаться. С друзьями мне повезло.

Как-то само собой получилось, что мы оказались на первом этаже, и Луна окликнула меня, когда мы все втроем были уже в дверях.

— Ты это куда собрался? — послышался ее недовольный тон.

Обернувшись, мы увидели хозяйку дома в дверях кухни с большой деревянной поварешкой в руках. Взгляд ее был недовольный, а вид сердитый. Я уже заранее знал, что Луна скажет. Спорить хоть и с бывшей, но наемницей дело не безопасное, но с другой стороны, она мне не мать.

— Мы с друзьями… — начал, было, я.

— По делу, — закончил за меня Седрик.

— Ага... — клятвенно соврал Артур.

На удивление, Луна не стала раздувать трагедию из того, что друзья потащили меня немного развлечься. Наверное, поняла, что я мальчик уже взрослый. Молча развернувшись, она удалилась обратно на кухню, а мы, получив молчаливое согласие, поспешили покинуть дом. А то вдруг еще передумает, и тогда в спину вполне может прилететь половником или еще чем потяжелее.

Запрыгнув в седла, мы выдвинулись в сторону главной площади, туда, где располагались самые приличные питейные заведения столицы. Время близилось к вечеру и народу в таверне начинало собираться изрядно. Но для лорда Скиминока-младшего и его друзей всегда найдется свободный столик, даже если для этого придется вышвырнуть уже подгулявших гостей сословием пониже.

Я, по привычке уселся спиной к стене, лицом к двери. Меня всегда так отец учил, а его Луна. Артур убежал за выпивкой, а Седрик уже начал строить глазки местным девчонкам, которые сидели за соседним столиком с другими рыцарями. Девахи, прямо скажем, скучали, потому, что их кавалеры поднабрались эля и уже лыка не вязали. Поэтому они охотно откликнулись за флирт Седрика.

Каких-то пара минут и они уже сидели по обе стороны от него, хихикали глупым шуткам, делали вид что смущались. Это кабацкие-то девки. Наконец вернулся Артур и притащил с собой сразу несколько бутылок вина и медные стаканы. За ним следом семенил пузатый хозяин заведения с закусками в руках.

— Какие гости к нам пожаловали, — залебезил корчмарь, обращаясь ко мне. — Рад, что не забываете наше заведение. Располагайтесь молодые господа, развлекайтесь. Если что-то понадобится — вы только позовите.

И не переставая кланяться, задом упятился восвояси. Седрик тут же схватил одну из бутылок и разлил вино по стаканам.

— Видал? — кивнул Артур на удалившегося кабатчика. — А ты с нами идти не хотел. Перед нами бы он так не стелился.

Ну, что верно, то верно, мои голубые глаза, соломенные волосы, а более того, лиловый плащ были превосходными средствами, как соблазнения девочек, так и приведение в ропот разного рода людишек, вроде этого кабатчика.

— За присутствующих здесь дам! — громогласно огласил Седрик, воздев чарку над головой, как боевой стяг.

— Ты бы поделился одной из своих дам с Артуром, — усмехнулся я, выпивая свою чарку. — А то это не по-товарищески.

— Да тут одна половина не моя, — Возразил Седрик, взглянув на девицу справа, — а другая чужая. — Добавил он, повернувшись влево.

Девчонки опять в ответ захихикали.

— Жадный ты, — констатировал я.

— Я не жадный. Я о друге забочусь, — назидательно подняв палец вверх, сообщил Седрик. — Ему сейчас не до женского пола.

— Это еще почему? — я удивился и недоуменно повернулся к другу. Артур сидел грустный, уставившись носом в чарку.

— Да он с Сабриной сегодняшнюю ночь провел, — сдал малого с потрохами неугомонный Седрик.

— Да ладно! — не поверил я. — Она же страшная, как ксерокопия фотографии с паспорта.

— И сильная… — еле слышно произнес Артур, все так же уткнувшись носом в стакан.

— Обнаглели дефки нафиг! — возмутился Седрик.

— Екарный бабай! — согласился я, наливая еще вина себе и девчонкам.

А девчонкам было наплевать на переживания доблестных рыцарей. Они уселись им на колени, и знай себе хихичут. Вот ведь бестолочи пустоголовые. Никаких мозгов — одни инстинкты.

Все же нам удалось немного расшевелить нашего друга, одна из девчонок подсела к нему и Артур через какое-то время тоже начал шутить и улыбаться. Правда, градус у вина был слишком низким для серьезного застолья. Кликнув кабатчика, я сделал новый заказ: литр водки, два гуся, ведро пельменей. Хозяин заведения практически мгновенно выполнил наш заказ, правда водки у него не нашлось, и он притащил вместо нее самогон. Пусть и мутноватый, но ядреный, как советская власть.

Быть может, кто-то скажет, что такое поведение не достойно рыцаря и сына Тринадцатого ландграфа. Я скажу даже больше, отец рассказывал мне, что Катариада Базилимвейская как-то напророчила, что я стану великим королем. Но согласитесь, судя по сегодняшнему Совету, быть королем — это так скучно, и пока мы молоды и свободны, то имеем полное право отдохнуть в не самом замызганном кабаке с не самыми затрапезными девчонками. Ничего другого в этом мире нет.

Не удивительно, что в итоге все вылилось банальную попойку, с мордобитием и поломанием инвентаря. Пока мы с Седриком объясняли залетным кондотьерам, кто здесь на районе самый доблестный рыцарь, Артур уютно устроился у окна и признавался в любви фикусу, вместо проститутки, сидевшей у него на коленях.

После такого стресса, мы расставили перевернутые лавки по местам и заказали еще самогонки. Восстановив здоровье, мы, как и положено рыцарям, отправились на подвиги. Как то: закат солнца вручную, разгребание море-окияна в разные стороны. За неимением оного, пришлось довольствоваться ближайшей от кабака лужей. Не получилось. Решили выхлебать его с одновременным закусыванием озера Янтарными горами.

Так же было решено разогнать всех зелёных чертей, нагло пляшущих вокруг нас, одним большим поленом оптом и скопом. Хотели ещё распилить небесный свод, но передумали. Сквозняк же будет, и отложили на потом.

После этого матерно восхищались на закат. Мат выражает полноту ощущений состояния русской души, (О! Еле удалось выбормотать) в полном объёме этого понимания. В памяти запечатлелся шикарный взрыв, очень похожий на салют в честь дня города. Так же много грохота, вони и гари. Дальше ни чего не помню, ибо пал в неравной борьбе с зелёным змием.

Проснулся я от весьма грубого обращения с моей светлейшей персоной. Какой-то умник догадался вылить мне на голову ведро воды. Озверели, что ли? Холодно же. И мокро. Помотав башкой и отфыркнув воду с морды, я первым делом попытался сообразить, а где, собственно, нахожусь. Темно вокруг, только свет факелов бросает пляшущие тени, да откуда-то доносится странный шум.

— Ваша светлость, просыпайтесь, — кто-то наклонился ко мне и потрепал за плечо.

— Я сплю и сню себе чудесный сон... — ответил я цитатой из «Аригадала», пытаясь сесть.

О! Так, значит, я лежал. Чьи-то заботливые руки подхватили меня и усадили на попе ровно. Еще раз сбрызнули лицо водичкой.

— Да хватит меня мокрить. Я скоро жабры так отращу, — я отстранился от чьей-то навязчивой заботы и наконец-то продрал глаза.

Оказалось, я сидел на распряженной телеге, неподалеку от кабака, в котором мы совсем недавно гуляли. За короткое время близлежащие окрестности сильно изменились. Заборы, коновязь и колодец были поломаны, развалены и выворочены из земли, где это было возможно. Пара окон близлежащих домов разбиты, а крестьянская телега осталась без колес и одной оглобли. Именно на этой телеге я сейчас и сидел.

М-да, кажется, мы хорошо погуляли. Интересно, а куда делись мои друзья. Я еще раз огляделся по сторонам, но уже обращая внимание на окружавших меня людей. Помимо моего верного Лукаса, рядом полукругом стояли пятеро королевских гвардейцев. Один офицер, двое с факелами, остальные держали в поводу лошадей. Как помните, коновязь пришла в негодность, и коней некуда было определить.

— Чем-то обязан, господа? — я поднялся на ноги и попытался встать в достойную позу, но ноги меня совсем не держали. Хорошо Лукас вовремя подскочил и придержал за руку. Верный, молчаливый. Даже плащ мне поправил, которым я до этого укутывался, как одеялом, пока лежал на телеге.

Вот же позорище. Лорд Скиминок-младший предстает перед королевской гвардией последним забулдыгой.

— Ваша милость, лорд Скиминок, — офицер шагнул вперед, и его серьезное лицо блеснуло в неровном свете факелов. — Вас срочно вызывают к королеве.

— Прямо сейчас? — удивился я.

— Совершенно верно. Собрался Совет, ждут только вас.

— Совет? Среди ночи? Чего ради? — недоумевая, я, попутно приводил себя в порядок, при помощи Лукаса.

— По поводу вашего отца, — ответил офицер.

— Мой отец только сегодня вечером отправился по делам на порубежье. Чего он такого успел натворить за это время.

— Два дня назад…

— Что два дня назад? — отчаявшись совладать со своим плащом, который сидел на мне криво и никак не хотел сидеть так как нужно, я удивленно воззрился на гвардейца.

— Ваш отец отправился с заданием два дня тому. А пару часов назад было получено письмо, после чего было велено найти вас, — объяснил офицер.

— Да ладно? — выпучив глаза, я обернулся к Лукасу. — Я в загуле уже два дня?

Лукас молча кивнул в ответ, продолжая приводить меня в порядок.

— Екарный бабай! — удивился я.

Чтобы собраться с мыслями и попытаться вспомнить, а, что же было за эти два дня, я помотал башкой, но только сделала хуже. Похмелье отдалось в мозгах колокольным звоном. Застонав, я схватился за виски и присел обратно на телегу. Понятливый Лукас сунул мне в морду ведро с водой. Не колеблясь ни секунды, я макнул туда свою башку. И не выныривал, пока холодная вода не привела меня хоть немного в чувства.

— Вам лучше? — поинтересовался гвардеец, когда я отпихнул от себя ведро и вытер морду полой плаща.

А ответ я кивнул, промычав, что-то не членораздельно.

— Тогда поспешим в замок. Королева ожидает вас.

— Лукас! Запрягай Жигуля, — приказал я. Но это оказалось лишним. Мой оруженосец был куда как сообразительным парнем и подвел уже взнузданного и оседланного жеребца.

Конь ткнулся своим храпом в плечо, в ответ, я потрепал его за гриву. Все так же держась за эту гриву, я попытался забраться в седло. Получилось только со второго раза и то при помощи Лукаса и офицера. Меня покачивало в седле, но все же опыт не пропьешь. Я с шести лет верхом езжу, так, что даже в таком состоянии, мне не грозило сверзиться в дорожную грязь. Еще чего не хватало. Ландграфы на дороге не валяются.

В этот момент открылась дверь кабака, и на порог вышел хозяин, выплеснул помои и огляделся по сторонам. В распахнутую дверь из питейного зала пахнуло алкоголем, матом и прокисшей закуской. Народ продолжал гулять, не смотря ни на, что. Мы с кабатчиками встретились взглядами, и я сквозь муть похмелья разглядел у него на физиономии фингал, по всему видать, двухдневной давности. По тому, каким взглядом наградил меня хозяин заведения, я догадался, кто был виновником его синяка.

Выколотив остатки помоев из корыта, кабатчик сугрюмился и вернулся на свое рабоче место, захлопнув дверь. Ну, конечно, что он может сказать сыну Свирепого Ландграфа. Кто вообще отважится связаться со Скиминоками. Была одна такая придурочная семейка, так от нее никого не осталось. Но этот-то простой человек ни в чем не виноват.

Мне стало стыдно. Это не хорошо так позорить имя славных ландграфов. Надо будет извиниться перед ним и возместить нанесенный ущерб. Но это после Совета. Королева и остальные ждут. Раз они вызывают посреди ночи, значит, случилось, что-то серьезное. Кстати, куда подевались мои друзья. Их бы тоже не мешало отыскать. Но это потом, все потом, сначала Совет.

Звеня подковами по городской мостовой там, где она была, или, взрывая дорогу, там, где ее сроду не водилось, мы вскачь понеслись в сторону королевской резиденции. Двое гвардейцев с факелами впереди, освещая дорогу, следом я с офицером, позади меня Лукас, замыкали колонну остальные солдаты.

Ристайл хоть и столица, а живут в нем простые люди средневекового склада ума. Как темнеет, они, в основном, ужинали и ложились спать. Редко где в доме горел одинокий огонек. Свечи в этом мире тоже штука не дешевая. Так, что мы скакали практически по пустому и темному городу. С одной стороны это было хорошо, никто не путался под ногами. Даже вездесущих собак и тех не было. С другой, в этой темноте было ж ни черта не видно. Луны не было. Звезд тоже. Еще и туман этот дурацкий совсем сужал поле зрения.

Интересно, откуда в городе туман. Пятнадцать лет уже здесь живу, чего-то в первый раз такое вижу. По идее мы уже давно должны были добраться до королевского дворца, а вместо этого все еще продолжаем плутать по узким улочкам Ристайла, хоть и столицы, но не настолько огромного города.

Ну, вот опять эта покосившаяся хибара с трухлявым забором и прогнившей бочкой для стока воды у дверей. Точно, мы заблудились.

— Мы петляем кругами, — наконец-то догадался офицер, словно прочитал мои мысли. — Нас кто-то водит по кругу.

— Ну, сразу прям таки и водит? — саркастично усмехнулся я средневековым страхам солдата. — Просто заблудились в этом дурацком тумане.

— Стойте! — отдал приказ офицер и мы все дружно остановились.

Оглянувшись, я заметил, что Лукас как-то нервно оглядывается по сторонам. Все понятно. Этот тоже под властью суеверного страха. Боятся они здесь всего. Ведьму там, или черта, на худой конец вампира прибить им не страшно, а всякие туманы или кошка черная дорогу перебежавшая пугают этих простых людей до седых волос.

Остановившись посреди улицы, возле той самой гнилой бочки, мы вертелись на своих конях, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, куда же нам все-таки ехать. В этот момент один из двух факелов затрещал и погас. Он просто выгорел и закончился, но такая мелочь вызвала настоящий ропот среди гвардейцев. Лукас тоже начал волноваться больше обычного, стараясь держаться ближе ко мне. Один я оставался спокоен и рассудителен.

— Что делать будем, ваша светлость? — взволнованно спросил офицер. — Это явно какое-то колдовство, морок наведенный.

— Да какой к лешему морок, — отмахнулся я, все еще не до конца отойдя от похмелья. — Мы просто заблудились в этом тумане.

— Какой туман может быть в городе?

— Ну, мало ли, — сморщился я. — Парниковый эффект, жители надышали…

— Смотрите! — вдруг крикнул один из солдат, мечом указывая на другой конец улицы.

Там, в клубах неясного тумана, появилась смутная фигура. Кто-то шагал по мостовой в нашу сторону. Солдаты, без приказа, на всякий случай, потянули мечи из ножен. Вот сейчас зарубят какого-нибудь добряка, топающего домой, ни за что ни про что.

Хотя вскоре я понял, что ошибался. Не такой уж и простой оказался этот прохожий. Как-то само собой вокруг него образовалось пространство свободное от марева тумана, от чего стало видно, что это один из храмовников. Послушник Ордена Храма в своем типичном одеянии с серебряной вшивкой, капюшоном и массивным крестом на груди.

Именно этот крест и начал первым вести себя необычно. От него начало литься голубоватое свечение, усиливающееся с каждой секундой. И вот темная улица стала не такой уже и темной, а туман, словно боясь этого приятного нежного света, стал отступать, прячась в углы и закоулки.

И все же было не понять намерения храмовника. Кони храпели, танцуя и не слушаясь узды, люди нервничали еще больше. По счастью сам храмовник решил разъяснить ситуацию, пока перенервничавшие всадники не порубили его в капусту, так, исключительно на всякий случай.

— Не бойтесь, — поднял он руку. — Спокойно. Вы просто заблудились в тумане. — Сейчас он развеется.

Туман и в самом деле начал растворяться. За спиной храмовника показались огни королевского дворца и шум, какой обычно бывает при дворе. Пожалуй, единственное место в городе, где никогда не спят. Оказывается, все это время мы были рядом.

Не спеша, мы двинули своих коней в ту сторону. Шепча молитвы и кланяясь, когда проезжали мимо, солдаты благодарили храмовника за помощь. Поблагодарил и я. Он ответил мне пристальным взглядом и странным молчанием. Сложив руки на груди, монах проследил за нами взглядом вплоть до того момента пока мы не подъехали к королевским воротам. Оглянувшись, я смотрел на него, он на меня. И только после того, как королевская стража, завидев нас, начала поднимать решетку ворот, он исчез в переулке, полоснув по ветру своим долгополым одеянием. Его крест к тому моменту уже успел погаснуть.

Странно все это. И туман и храмовник, невесть откуда так вовремя взявшийся. Может быть, и стоило поразмышлять об этом всем, но совсем нет времени. Нас уже ждали. Стоило мне только въехать во двор и стащиться с седла, как тут же подскочил какой-то из королевских слуг и принялся звать меня на прием к королеве. Чуть ли за руку не хватал.

— Да погоди ты, — буркнул я, выпутываясь ногой из стремени. — Чего ты торопишься, как Чубайс с приватизацией.

Страшные непонятные «ландграфские» слова произвели нужный эффект и слуга терпеливо дождался пока Лукас поможет мне справиться с чертовым стременем.

— Идем уже, торопливое создание, — хмурясь и зевая, я поплелся за слугой.

К моему удивлению, меня повели не в башню, не в круглый зал Совета, а сразу в личные покои королевы и ее мужа. Собрание перенесли туда. Я этому только обрадовался. С похмельной башкой тащиться на такую высоту в тот момент было не под силу.

По всему видать, Совет собирали наспех. Оно и понятно. Посреди ночи люди всегда не выспавшиеся. Кардинал сидел в высоком резном кресле у разожженного камина, закутавшись свою лиловую хламиду, и отчаянно зевал, то и дело, протягивая руки к огню, и зябко передергивая плечами. Старика явно выдернули из постели. Он даже не сообразил снять ночной колпак.

Королева Лиона тоже была одета наспех кое-как. Многочисленные пуговицы дорогого тяжелого платья застегнуты через одну, а волосы вообще не уложены, просто свернуты на затылке в бульбину и зажаты булавками. Примерно так же одет был и Злобыня, штаны, да камзол на голое тело, без рубахи. Только он вообще не беспокоился по поводу своего внешнего вида. Сидел на лавке у стены и будил себя тем, что потягивал вино из огромного кубка.

В стороне, у окна стоял Жан Клод Шарден ле Буль де Зир. Для своих просто Бульдозер. Рыцарь, как и положено, был при доспехах, а шлем с перьями держал под мышкой. Нервно барабаня пальцами по подоконнику, он задумался о чем-то своем, опустив голову. Когда я вошел, Злобыня переглянулся с женой, вскочил на ноги и первым подошел ко мне. Потрепал за плечо и как-то натужно улыбнулся. Словно был в чем-то виноват.

— О, наконец-то отыскали нашего загульного Скиминока-младшего, — он подвел меня к стулу, тоже стоявшему у камина, напротив кардинальского кресла, усадил и сунул по нос свой кубок. — Может, похмелишься?

Меня чуть не стошнило прямо в камин. Чего-чего, а пить в этот момент мне хотелось меньше всего.

— Ты хоть немного соображай! — Лиона, наотмашь, как кошка лапой, отвесила мужу подзатыльник.

— А чего такого? — пожал тот плечами. — Правильный опохмел завсегда здоровью помогает.

Лиона замахнулась еще раз, но Кардинал поднял руку и прокаркал простуженным голосом.

— Может, перейдем к делу?

Королева не стала больше бить мужа, вместо этого, она отобрала у него кубок и кивнула еще одному человеку, терпеливо дожидавшемуся у дверей.

— Расскажи ему все тоже, что рассказал нам, — повелела ее величество.

С похмелья, спросонья, да по темноте, я и не разглядел, что в комнате находился еще один человек. Судя по одежде — королевский гонец. Судя по грязи и пыли на одежде, только, что с коня после долгого пути. А по изнуренному лицу понятно, скакал без отдыха. Загнал, наверное, не одну лошадь.

Шагнув вперед, гонец кашлянул и сипло произнес:

— Я послан с донесением с Порубежья, — голос его был сухой и трескучий. Человека явно даже не напоили с дороги, так торопились.

Видимо, королева сообразила, что дала здесь маху и протянула своему верному слуге недопитый кубок мужа. Гонец с благодарностью взглянул на государыню, дрожащими руками принял дар и осушил кубок одним махом. Утерся рукавом и продолжил уже более приятным голосом.

— Мне велели доложить, что его светлость лорд Скиминок Тринадцатый Ландграф Меча Без Имени второго дня прибыл на Порубежье, на нашу заставу. Комендант рассказал все, как было, после чего лорд Скиминок пообещал показать всем злодеям Кузькину Мать и отправился в том направлении, в котором скрылись те идиоты, которые пытались нас штурмовать.

— И, что дальше? — напряженно перебил я. Мне не нравился тон этого гонца. Неужели он хочет сказать, что мой отец не смог справиться с кучкой каких-то гопников.

— Кроме людей, которые с ним прибыли, — продолжил вестовой, — с господином ландграфом отправились пара наших егерей, которые дороги хорошо знают. Они должны были указать тропы на перевалах. Мы не ожидали возвращения лорда раньше чем через пару дней, но забеспокоились, когда в тот же вечер одна из лошадей нашего егеря сама без седока вернулась на заставу.

Нахмурившись, я перевел взгляд с гонца на Злобыню, потом на королеву. Августейшая чета смотрела себе под ноги. Им самим не нравились новости, которые принес вестовой.

— Недолго думая, комендант собрал отряд и сам во главе него отправился на поиски Свирепого ландграфа и его людей, — меж тем продолжил вестовой.

— И чего они нашли? — прокаркал со своего кресла кардинал.

— Ничего, ваше преосвященство.

— Так уж и ничего, — скривился кардинал Калл. — Все же кое, что вы обнаружили.

— Ах, вы про это? — спохватился вестовой. Он сунулся в свою сумку, висевшую на плече, в которой обычно перевозит послания и прочие важные документы, пошебуршал и извлек из нее лиловый плащ.

Точно такой же, как и у меня. Если не считать не многочисленную гвардию Локхайма, всего в природе такие плащи носят только два человека, и я не думаю, что на Порубежье побывал Тающий Город. Об этом было бы известно. Вскочив с места, я шагнул к вестовому и вырвал у него из рук отцовский плащ.

— Где вы его нашли? — рявкнул я, срывающимся голосом.

— Поисковый отряд обшарил все окрестности в том направлении, куда ушел ландграф, но не нашел никого и ничего, ни людей, ни лошадей, ни даже трупов их, — пролепетал гонец, испуганный моим свирепым видом. — Мы даже место стоянки, остатков костра или шалашей не нашли. Только в одном из перевалов, на берегу горного ручья валялся этот плащ.

Слушая вполуха, я подошел к камину и в его свете разглядывал отцов плащ. Грязный, порванный, в одном месте то ли разрезанный, толи разрубленный. Но, все же, следов крови я на нем так и не нашел. С одной стороны это успокаивало, но не так уж и сильно. Последнему дураку было понятно, что на отца напали. Естественно Свирепый Ландграф сражался как и полагается и то, что не нашли его мертвым ничего удивительного. Тринадцатый Ландграф не из таких передряг выбирался.

— Что делать будем? — почесав брюхо, спросил Злобыня, глядя то на меня, то на жену. — Надо дружину собирать, идти выручать Скиминока.

— А, может, мы зря беспокоимся? — подал голос от окна Бульдозер. — Если нет трупов, то, наверное, мой лорд просто разогнал всякую мелкую шушеру, которую повстречал в том перевале, а потом отправился дальше. Ему всегда мало подвигов. Вот он за новыми и отправился.

— А свой плащ, один вид которого внушает врагам шок и трепет он просто так впопыхах бросил, — усмехнувшись, прокаркал со своего места кардинал. — Нет, боюсь, тут дело гораздо сложнее и хуже чем мы можем предполагать.

— Вы думаете, ваше преосвященство, что с моим лордом могло случиться непоправимое? — Трусливый Рыцарь в ужасе выронил из рук свой шлем.

— Не мели ерунды, — поджала губы королева. Она сдернула с пальца дорогущий перстень с большим хризолитом, подошла, сунула его в руки, остолбеневшему гонцу, позволила поцеловать себе руку в благодарность за дар, после чего выставила за дверь. — Теперь можем поговорить спокойно. Нечего слугам греть уши при таких серьезных беседах. Тут вопрос государственной безопасности, екарный бабай.

От переизбытка чувств королева шарахнула кулаком по каминной полке, что аж кардинал проснулся.

— Пока ясно только одно, — заметил Злобыня, подходя к столу и наливая себе еще вина. — Коли Меч Без Имени до сих пор не здесь, стало быть мой друг все еще жив.

— Ты так думаешь? — с надеждой в глазах переспросила его жена.

— А как же! У этого меча своя воля и свой характер. После смерти своего ландграфа, он всегда стремится найти нового. А кто у нас следующий ландграф? Само знамо — Ванька, — Злобыня указал на меня пальцем и отхлебнул вина. — Если бы Андрюха был мертв, Меч давно был бы здесь.

— А может так случилось, что Святой Скиминок вознесся на небеса вместе со своим священным мечом, — внес предположение кардинал.

— Меч не принадлежит христианскому миру, — напомнила Лиона

— Мы не знаем, кому он принадлежит, — многозначительно воздел к потолку сухой тонкий палец кардинал. — Мы не знаем его природу, мы вообще ничего о нем не знаем.

— А может лорд Скиминок опять вернулся домой, как уже не раз это делал. — Робко внес еще одно скромное предположение Бульдозер, — тогда Меч не переходит следующему ландграфу, а будет дожидаться его возвращения.

— Где дожидаться? — фыркнула Лиона.

— И куда, тогда подевались люди, которые были со Святым Скиминоком? — внес здравую мысль кардинал. — Ушли в родной мир ландграфа вместе с ним? Зачем? Что они там делать будут?

— Совершать подвиги вместе с милордом, — не сдавался Трусливый Рыцарь. — Ведь в родном мире лорда Скиминока тоже много несправедливости.

— Её там пруд пруди, — напомнил о своем существовании я. — Вот только если мой отец начнет решать вопросы в моем мире по-ландграфски, его либо в тюрьму, либо в психушку упекут.

Слово «психушка» я и сам-то знал со слов отца и плохо себе представлял, что она из себя представляет, а на не подготовленные умы этих простых средневековых людей, она произвела неизгладимое впечатление, так, что вариант о возвращении Тринадцатого ландграфа Меча Без Имени тут же отмели, хотя рациональное зерно в ней все еще оставалось. В любом случае необходимо узнать, что произошло на Порубежье и найти моего отца.

— С рассветом я отправлюсь в путь и на мете выясню, куда подевался мой отец, — категорично заявил я, складывая плащ отца. Отдавать его обратно я не собирался. А собирался вернуть его хозяину, когда найду.

— Погоди Вань, — Злобыня подошел ко мне и доверительно положил руку на плечо. — Не гони коней. Тебе вовсе не обязательно скакать, к лешему на рога и лазить по горным перевалам.

— Правильно, поиски моего лорда возглавлю я, — шагнул вперед Бульдозер, лязгнув латами.

— Я Рыцарь, я будущий ландграф, я его сын, в конце концов! — вспылив, я случайно чуть было не перевернул кресло, в котором сидел кардинал.

— Ты погоди, не кипятись, — не сдавался князь. — Если с Андреем действительно, что-то случилось, то мы обязаны сберечь оставшегося Скиминока.

— Ты предлагаешь мне прятаться за стенами Ристайла, вместо того, чтобы, как, и положено рыцарю с открытым забралом встретить опасность?

— Вообще-то забрало в таких случаях стоит опускать, — напомнил Бульдозер.

— Это фигуральное выражение, — прорычал я.

— А ну тихо мне тут! — грохнула кулаком по столу королева. — Ишь раскомандовались. Пока я здесь решаю, что и как будет в этом королевстве.

— Дорогая, не сердись, — Злобыня подошел уже к королеве и постарался успокоить ее. — Мы с мальчиками решим, как лучше искать Андрея.

Но королева была непреклонна. Отодвинув мужа сильной рукой, она встала, властно подняв подбородок.

— Значит так: поисковый отряд возглавит королевский рыцарь Жан-Батист-Клод-Шарден ле Буль де Зир. Лорд Иван Скиминок останется в нашей столице и будет обеспечивать безопасность своего семейства. Своих младших братьев и сестры. На этом все.

Лиона еще раз грохнула кулаком по столу, пресекая на корню все мои попытки возразить.

Спорить с монархом бесполезно, а с королевой Лионой в особенности. Она и раньше-то, будучи принцессой, была девушкой своенравной, а как Плимутрок помер, так больше не кому стало ее обуздать. Даже родной муж не всегда мог сладить с царствующей женой. Единственный, перед кем она таяла — был мой отец. Ничего удивительного, что она теперь так рвется спасти своего «усатенького ландграфчика».

В любом случае, спорить и доказывать свою правоту я не стал. Пока это бесполезно. Но все равно докажу, что, правда на моей стороне. Но не здесь и не сейчас. Рыцари доказывают свою правоту делами, а не пустопорожней болтовней. Не пристало воину размениваться на слова, когда он может совершать поступки. Поэтому я сделал вид, что покорился воле Совета и испросил разрешения откланяться.

Выходя из покоев королевской четы, я краем уха услышал, как кардинал спросил Лиону, уверена ли ее величество, что они смогут удержать юного Скиминока от необдуманных поступков. В ответ королева вздохнула тяжело и буркнула, что она ни в чем не уверена, когда дело касается Скиминоков. И не важно, сколько им лет.