BAD and Women (джен)

Ненавижу понедельники.

Едва ли какой-нибудь день недели вызывает у меня такое поганое чувство отрешенности от мира и напряжения, словно перед бурей.

— Агги, одевайся теплей. Это все-таки тебе Шотландия, а не отдых у прабабушки на юге!

Мама, как всегда, чересчур сильно опекает. Вот бы побыстрее найти эту дурацкую платформу, сесть на чудо-поезд и уехать в неведомую страну волшебства...

— Пиши каждый день нам, проси, если что-то понадобится...

Вот уже бабушка подключилась. Рядом с ней тетя стоит и как всегда мечтательно ( ,,как дебилка'' любит добавлять мама) улыбается, будто не она сейчас прощается с ребенком на год.

Один дядя стоит здесь с самым отсутствующим видом и ждет с нетерпением момента, когда уже можно будет побежать на работу.

— Ты меня слышишь?! — возмущается мама, недовольно вперив в меня свои карие глаза.

Я хотела ответить, честно-честно, но в этот момент на мой нос упала крупная капля дождя. Взглянув в небо, я увидела надвигающийся ураган с бурным ливнем.

— Ну все, отстань от бедного ребенка. Ей и так предстоит учиться далеко от дома! — снова спорит с мамой бабушка, накаляя обстановку.

Нам удалось найти платформу при помощи одной лохматой, кучерявой девочки и ее родителей.

У бабушки всегда был сложный характер, который передался и моей матери, поэтому я едва вздрагиваю, когда меня начинают поочередно обнимать на прощание. Очень хотелось плакать, но я привыкла сдерживать свои слезы, дабы не нарваться на разочарованный взгляд мамы и бабушки. Плачут ведь только слабые.

— Пока, — тихо произношу я, поворачиваясь лицом к столбу, через который прошла моя ровесница. Я иду и стараюсь не оборачиваться, оставляя позади себя таких родных и порой таких холодных близких.

* * *

— Здесь же не занято?

Хмурая черноволосая девчонка поднимает свой пронзительно-мрачноватый взгляд прямо на меня и равнодушно качает головой. В руках ее я замечаю потрепанную книгу, что вызывает во мне капельку доверия. Может, я смогу найти нормальных друзей в этой школе?

— Что читаешь? — спрашиваю я, заглядывая из-за ее спины.

Она тут же захлопывает книгу с громким хлопком и смотрит прищуренными глазами.

— Я же сказала, что занято, — грубо отвечает она и кривит рот. Видя, как мои глаза округляются в обиде, она презрительно хмыкает, но я-то чувствую. Чувствую, как в ней плескается то отвратительное удовольствие обидчика, который ощущает превосходство, наблюдая за чужими страданиями. — Иди искать другое купе — скоро сюда придут мои друзья.

Она словно хищник. Вот что я поняла с этой секунды. Прямо как...

— Но мы могли бы тоже стать друзьями! Тем более я не могу уйти, весь поезд уже переполнен, — я пытаюсь наладить контакт, как и поступаю обычно.

— Ты что, глухая? Мне плевать, как ты будешь искать свободное сиденье, я уже заняла места.

Надежды рушатся с громким звоном. Поняв, что соседка та ещё стерва, я стала вести себя также.

Молча закинув багаж наверх, я скрестила руки на груди и удобно села, как раз напротив этой самоуверенной особы. Когда она недовольно уставилась на меня, мне захотелось победно улыбнуться, но я не хотела обострять конфликт, поэтому просто уставилась в окно. Затем мне стало скучно и я достала свой блокнот с карандашами, начиная зарисовывать пейзаж за окном, слушая стук капель за окном и полностью игнорируя взгляд, направленный на меня. Молча мы ехали минут сорок, пока она снова не подала голос.

— Какой ужас, — с деланным равнодушием произнесла она, заставляя меня оторваться незаконченного пейзажа.

— Что? — насторожилась я.

— Зачем портить альбом такими ужасными рисунками? Тебе не жалко бумагу?

Мое сердце слегка забилось и я почувствовала ненавистный прилив неуверенности, как и всякий раз, когда не могу за себя постоять.

,, Ты не заступишься за свою подружку?" — слышу я противный голос прошлого в своей голове.

— Язык проглотила? — довольно хмыкнула она, видя мой затравленный взгляд.

,, Господи, какое позорище на мою голову!" — фраза матери, когда она я ей пожалась на то, как меня задирают.

Внезапно во мне взыграл жуткий гнев, который выплеснулся по многим причинам : обиды и сожаления, желание быть хорошей в глазах родителей, ощущение долгожданной свободы... Не знаю, какая из них, но что-то послужило предпосылкой словам, вырвавшимся из моего рта:

— А ты у нас здесь самая крутая, да? Твои вымышленные друзья так и не пришли, так что не жди, что я уйду в слезах только потому, что какая-то зазнайка не выспалась сегодня,- я молилась, чтобы голос не начал дрожать от испытываемых нервов. — Не выйдет. Если окажемся вместе в одной спальне, запомни : командовать и указывать ты мне не будешь.

Какую-то долю секунды она смотрела на меня шокировано, но ей удалось быстро взять себя в руки.

— Ты совсем что ли? — криво насмехается она. Но я чую нотку недовольства.

С этой частью я более чем знакома. Попытка выставить оппонента в глупом виде, притворяясь невинной овечкой.

— Даже не пытайся запудрить мне мозги, — мило улыбнулась ей я. — Я тебя насквозь вижу. Чего ты ожидала, решив оскорбить человека? Лично мне хочется тебя ударить. Прямо сейчас.

Ну, насчёт последнего я погорячилась, конечно. Видимо, это был перебор, потому что сейчас напротив меня стояла весьма агрессивно настроенная соседка.

— А давай, — неожиданно-легко соглашается она на моё предложение. — Врежь мне, если не струсишь. Я ведь всё-таки старше тебя на два года, могу и больно сделать.

Я сжала губы от неуверенности, а затем резко толкнула её к стене, сметая все пути к отступлению. Испытывая какое-то ненормальное возбуждения от того, что это моя первая в жизни драка, я сжала кулаки в ожидании.

Она быстро поднялась и схватила меня за длинную косу, которая, как назло, так и лезла ей в руки. В отместку я ей так вмазала в левую щеку, что она покачнулась.

Дальше уже началась чистейшая в своем роде драка. Какая-то неведомая ранее сила бурлила во мне, лила через край и я все никак не могла ей насладиться...

* * *

— КОЛИН КРИВИ! — кричит старая, коричневая шляпа, которую профессор МакГонагалл сразу снимает с головы белобрысого паренька.

Толпа из первокурсников, включая меня, ожидающе смотрели на табуретку и шляпу, которая каким-то образом решала нашу судьбу. Из этой очереди трясущихся и нервных детей с зелеными и бледными лицами явственно выделялись я, сверкающая не хуже всякого галеона, и та девочка с поезда.

Во время той драки нас довольно грубо разняли и буквально зашкирку понесли в купе учителей, где нам пригрозили потерей баллов сразу после распределения. Перед дверями большого зала нас даже не привели в порядок магией, как это сделали с беднягой, упавшим в воду. Система воспитания здесь была строгой.

Я краем глаза посмотрела на мою соседку по купе с черными, почти угольными волосами, один глаз которой тоже уже становился темно-фиолетовым, сливаясь с прической. Я ощутила небывалую гордость за свой удар, поэтому не удержалась и позволила себе довольную ухмылку, игнорируя кровь, сочившуюся из моей губы. Какая-то рыжая девочка с веснушками опасливо на меня взглянула.

— ДЕСПЕРАДО МАЛАВИТА!

На прозвучавшее имя, к моему удивлению, отреагировала опять же моя соседка. Испанка что ли?

— ГРИФФИНДОР! — вынесла вердикт шляпа, в то время как я уже давала себе слово не поступать на этот сумасшедший факультет, где учатся подобные персоны.

— ДЖИНЕВРА УИЗЛИ!

К табурету подошла та самая конопатая девочка, которую я мысленно уже окрестила стеснительной, судя по ее взгляду, упирающемуся в пол.

— ГРИФФИНДОР!

Теперь я уже заволновалась. А вдруг меня тоже на этот факультет отправят и я поселюсь именно с этими двумя? Да не, бред какой-то, не может же жизнь быть такой очевидной...

— НАТТЕР АГНЕСС! — наконец назвали моё имя, и я даже сперва не отреагировала, всё ещё находясь в прострации. Но увидев армию глаз, устремленных на меня, я быстро осознала, кто я, где я нахожусь и что должна собственно сделать.

Я быстро прошмыгнула к стулу, стыдливо отводя взгляд от сурового лица МакГонагалл.

Смешки были последними звуками, которые я услышала, перед тем, как на мою русую голову водрузили шляпу. Стало тихо.

- Ну здравствуй, девочка. И куда же мне тебя отправить?

От чужого и инородного голоса я вздрогнула. Через секунду до меня дошло, что, наверное, так и должно происходить.

— А разве это не только вы решаете? — спросила я, довольно странно себя ощущая при разговоре со шляпой.

— Вообще-то нет, я довольно часто предоставляю выбор самим ученикам. Так куда ты хочешь?

— Куда угодно, но не на Гриффиндор!

— Хех, забавно,- засмеялась шляпа. — Один мальчик в прошлом году просил меня о том же, но только о Слизерине. Я прислушалась к его пожеланиям, но это был совершенно другой случай. Похожая ситуация была еще до начала войны с Волан-де-мортом с одним первокурсником, когда он попросил его не отправлять на Гриффиндор из-за ребят, которые издевались над ним в поезде. Я прислушалась к нему, но до сих пор сожалею о своем выборе. Делать тебе на других факультетах нечего, девочка моя.

— То есть... — я уже представила себе невыносимую жизнь на Гриффиндоре.

— Нет. Невыносимой жизнь твоя сложилась бы на Слизерине. Другим же факультетам ты просто не подходишь. Я, конечно, могла бы отправить тебя на Когтевран, учитывая твои умственные способности, но жизнь у тебя бы была скучной. В тебе таятся слишком много энергии и храбрости, которые ты не могла выпускать из-за домашней напряженности. На Гриффиндоре тебе придётся немного помучиться, налаживая отношения, но зато ты там раскроешься с хорошей для тебя стороны.

— Спасибо. Я уже приняла решение.

А жизнь всё-таки иногда весьма предсказуема, что бы о ней не говорили.