Яичница с жареными зелеными помидорами и физалисом (джен)

Гарак смотрел на хмурого доктора Джулиана Башира и не мог насмотреться. Та же привычная форма Звездного флота, то же подтянутое тело и такие знакомые движения… Только улыбки не хватало. Мрачное выражение лица и безжизненные глаза Башира по-настоящему пугали.

Прошло пять лет с того момента, как Гарак покинул станцию, но он точно помнил, что такой комнаты на ней не было. Плитка с богатым узором в светло-коричневых и синих цветах украшала стену и, как вода, стекала на стол и на пол — разводами, образуя лужу, в которой окончательно перемешивались рисунки.

На столе в миске лежали мелкие зеленые овощи. А может быть, фрукты. Гарак не так хорошо разбирался в земных растениях.

Башир подошел к столу вплотную и стал перебирать фрукто-овощи, отщипывая с них стебельки и листья. Гарак сделал два шага вперед, потому что чувствовал жгучую необходимость видеть лицо Башира. Пусть оно казалось почти незнакомым из-за пустых глаз и отсутствия улыбки, но это было не важно.

Внезапно Башир посмотрел вдаль и сказал:

— Это специальный сорт помидоров, которые вырастают размером с крупную горошину или кардассианский меч для той игры, что ты мне показывал. Они еще неспелые, но так и нужно для блюда, которое я задумал.

Горло Гарака сжалось. Теперь он понял, почему Звездный флот приложил столько усилий, чтобы доставить его сюда. Башир действительно не воспринимает никого другого. Только… Сможет ли Гарак докричаться до него?

Рядом со столом соткалась из воздуха жарочная плита. Башир достал ниоткуда сковородку, таким легким движением, словно делал это тысячу раз. Он нажал на кнопки, выставив силу жара. Затем вылил на сковородку немного оливкового масла, разогрел его, добавил щепотку куркумы и копченой паприки.

Каждое действие сопровождалось комментарием Башира. Он использовал сравнения с кардассианскими реалиями и явно был озабочен тем, чтобы Гарак его понял.

— Еще бы он мог увидеть меня или услышать, было бы просто замечательно, — голос Гарака звучал громко и четко, но Башир даже не вздрогнул.

На столе возникла миска, в которую Башир разбил два куриных яйца.

А после этого криво улыбнулся и проговорил вымученно, словно через силу:

— Помнишь, мы объясняли друг другу смысл земных и кардассианских пословиц. Тебе тогда еще понравилась поговорка о том, что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. Всегда есть жертвы…

Башир венчиком взбил яйца.

Затем повернулся к сковороде, помешал помидоры и залил их яичной массой. Венчик и ложку он все так же доставал из воздуха, как будто так и надо было.

Гарак знал, что еще рано, но ему так невыносимо хотелось ощутить прикосновение к коже Башира. Он протянул руку и замер. Еще не время…

Вскоре яичница с помидорами была готова. Башир выложил ее в глубокую тарелку светло-синего цвета.

Гарак подумал, что приготовление подходит к концу, а значит, скоро у него будет шанс разбудить Башира. Но он и не думал останавливаться.

— Уверен, ты ни разу не пробовал физалис. Тебе бы понравилось. Он, кстати, дальний родственник помидоров, хотя они такие разные. Как мы с тобой.

Башир вымыл миску из-под яиц, вытер и выложил на нее две светло-коричневые коробочки, чуть шелестящие. Через эту кожуру проглядывали ярко-оранжевые ягоды.

— Это правда, — сказал Гарак, — я никогда не пробовал физалис, а ты много чего не испытал на Кардассии. Думал, одной поездки в гости за пять лет будет достаточно?

Слова Гарака не дошли до Башира. Ситуации сейчас лучше всего подходила земная поговорка “как об стенку горох”.

Физалис был нарезан крестообразно и помещен поверх яичницы.

В этом было что-то удивительно знакомое. Гарак вздрогнул, когда увидел, что Башир поливает приготовленное блюдо йогуртом.

Теперь тарелка с едой напоминала Белое озеро с желтыми водяными цветами и клубками зеленых водорослей. Так выглядело место на Кардассии, куда Гарак привел Башира перед тем, как тот улетел. Они ни о чем на берегу этого озера не разговаривали, просто смотрели на цветы и молчали.

Почему, даже будучи в коме и не реагируя на новейшие способы лечения, Башир помнил об этом молчании?

Гарак не заметил момента, когда по застывшему лицу Башира потекли слезы. Врачи сказали, что психологическая атака вызвала самое страшное воспоминание и многократно усилила его.

“Но почему Кардассия?”

— Ты умер, а я не успел снова к тебе прилететь. Я так виноват! И я не сказал тебе…

Его голос оборвался. Хоть Гарак очень хотел бы услышать продолжение, он не обратил внимание, потому что раздался пронзительный сигнал.

“Сейчас!”

С губ Башира сорвалось имя:

— Гарак!..

Обжигающая боль в его голосе не помешала Гараку действовать. Он шагнул вперед и, хотя должен был просто дотронуться, притянул Башира в объятья. Только в течение минуты после произнесения имени тот, кто носит это имя, сможет воздействовать на пациента. Так сказали врачи, и они не ошиблись.

Гарак вколол гипошприц в шею Башира, и он обмяк. Через мгновение все, что было вокруг, стало разрушаться. Последней исчезла тарелка с едой. Нет, последней были мысли Гарака, что нужно обязательно попробовать физалис и выяснить, что Башир ему не сказал на берегу Белого озера.