О потерях и преображениях (гет)

Она помнила, что родители всегда, с самого её младенчества, твердили одну и ту же фразу: «Помни, Белла, чистокровные — друг другу рознь». Смотря в зеркало, будучи ещё совсем маленькой, она подолгу рассматривала свои тёмные кучерявые волосы, карие глаза и постоянно мысленно спрашивала, чем же другие отличаются от неё.

Она считала, что ей дали очень красивое имя — Беллатриса, — в честь одной из самых ярких звёзд на небе; и она жаждала сиять ярче всех, под стать звезде, что сияла вечность. И фамилия — Блэк — ей подходила как нельзя кстати.

С самого детства она предвкушала тот день, когда впервые сядет в поезд и отправится в волшебный замок, что станет для неё домом. Она представляла себя принцессой, чьей руки будут добиваться многие. А она будет смотреть и улыбаться, улыбаться… Она представляла балы, на которых закружится в вальсе, а все вокруг будут наблюдать, как разгорается самая яркая звезда. И она мечтала о принце, что полюбит её и попросит освещать ему путь.

* * *

В тот долгожданный день, в день её первого большого путешествия в мир магии, Беллатриса Блэк ни на секунду не переставала улыбаться. Она светилась так, будто уже была приглашена на бал самым симпатичным слизеринцем Хогвартса. На платформе, куда её провожали всей семьёй, Друэлла Блэк в который раз произнесла: «Чистокровные семьи бывают разными, Белла. Помни, ты — Блэк». И она долго твердила про себя «Я Блэк», но не могла понять, чем же она отличается от других.

В поезде, в который она вошла одной из последних, свободных купе уже не было. Именно поэтому Белла, не видевшая ни одного знакомого чистокровного лица, заглянула в купе, в котором сидели двое — мальчик и девочка — и ругались.

— Простите, что отвлекаю, но, если у вас свободно, можно я присяду? Я Белла.

Она видела, что мальчик взглянул на неё с интересом и кивнул. Он был рыжим, его волосы светились, словно яркое летнее солнце, а голубые глаза сияли — он всё ещё горел азартом от недавно вспыхнувшей ссоры. Девочка — такая же рыжая — смотрела на неё с неприкрытой неприязнью, которую Белла объяснить не могла, потому что была уверена, что видела эту девочку впервые, как и она её.

— Нельзя, — отрезала рыжая. — Ты Блэк.

И, видимо, она решила, что на этом разговор окончен, потому как вновь повернулась к собеседнику и продолжила прерванный разговор.

— Да ладно тебе, Прюетт. Твой род тоже не настолько светлый, каким ты его видишь, — заметил мальчик.

Рыжая вспыхнула — её щеки заалели.

— Да что ты говоришь, Уизли? — прошипела она.

— Спешу напомнить, что и в твоём роду, и в моём есть Блэки, Молли. Кстати, — теперь уже мальчик обратился к Белле, которая по-прежнему стояла в дверях и молча наблюдала за перепалкой. — Меня зовут Артур. Проходи.

Белла улыбнулась ему и наконец вошла в купе, сев напротив. Артур улыбнулся в ответ, и на его щеках появились ямочки. Девочка же, которую он назвал Молли, вскочила, не желая больше находиться рядом с ними, и стрелой вылетела из купе.

— Не обращай внимания, — Артур вновь улыбнулся и махнул рукой. — Молли очень вспыльчивая, это характерная черта семейства Прюетт. Скоро остынет и вернётся, но извиняться не будет — гордая.

— Мне не нужны извинения. Не вижу разницы между Блэк и не-Блэк.

— Её и нет, — мягко ответил Артур. — Она только в головах.

Впервые Беллатриса не услышала из уст чистокровного мага, что она Блэк, а потому необходимо тщательно выбирать круг знакомств. Наоборот, Артур будто подтвердил её мысли, что она такая же, как и все. Но почему тогда эта Молли Прюетт видела разницу?

Они проговорили с Артуром почти всю дорогу. Он рассказал о своей семье, и оказалось, что его мать была урожденная Блэк! Поведал о Хогвартсе, потому что уже провел в нем целый год и знал действительно многое. Вот только под конец путешествия Артур извинился и отправился искать Молли, которая так и не появилась в купе с тех пор, как ушла. Белла, оставшись в одиночестве, впервые взглянула в окно и ахнула: насколько великолепна была природа, как красивы горы и озёра! А вдалеке уже виднелись очертания Хогвартса.

Замок поразил её небывалой красотой. Все в нем казалось невероятно удивительным: чудные лестницы, менявшие направление, призраки, что парили в воздухе и внимательно наблюдали за распределением, бесчисленное множество картин, на которых то появлялись, то исчезали приветливые волшебницы и колдуны, — и хотя Белла родилась и выросла в семье волшебников, так много разнообразных магических картин, собранных в одном месте, она видела впервые.

— Блэк, Беллатриса.

Белла наконец перестала витать в облаках, удивляясь всему, что происходит вокруг, и устремилась к табуретке возле преподавательского стола. Как только Распределяющая шляпа оказалась на её голове, она услышала:

«Ты храбра, честна, но в то же время самолюбива. Ты можешь пойти в Гриффиндор и стать величайшей волшебницей. Можешь пойти в Слизерин — и обрести огромное могущество».

«Мне нужно в Слизерин», — мысленно ответила Белла.

«Ты уверена? Этот выбор предопределит твой путь».

«Вся моя семья — выходцы из Слизерина. Это семейная обязанность — учиться на Слизерине».

Ей показалось, что Шляпа глубоко вздохнула и на несколько секунд замолчала, прежде чем вынесла вердикт:

— СЛИЗЕРИН!

* * *

В Слизерине Беллу приняли с распростертыми объятиями — своя же, из древнего чистокровного рода, — и сразу объяснили, с кем общаться не стоит.

— К гриффиндорцам не подходи. Особенно к Уизли. Пусть он и из чистокровной семьи, но его отец — предатель крови. И этот такой же.

Белла кивнула, но не поверила ни слову. Ну и что, что его отец связался с магглами? Разве это значит, что и Артур станет таким? Белла отказывалась в это верить.

Однажды она, дождавшись, когда наконец от Артура отлипнет Молли Прюетт, схватила мальчика за руку и затянула в нишу на втором этаже

— Привет, — с улыбкой сказала она, — давно не виделись.

— Уже пытаетесь затянуть меня в нишу, мисс Блэк? — усмехнулся он. — А вы дерзкая.

— Зови меня только Беллой. Фамилия сразу накладывает отпечаток, которому мы якобы должны соответствовать, но я не хочу! — Глаза Беллы на мгновение вспыхнули яростным протестом. — Я просто Белла.

Артур немного помолчал, задумчиво глядя ей в глаза. А потом улыбнулся так, что ямочки снова заиграли на его щеках, и от этого Белла почему-то становилась счастливее.

— Договорились, Белла.

* * *

С тех пор, на протяжении нескольких лет, они тайком встречались в коридорах школы и пытались обмолвиться буквально парой фраз, прежде чем их разговор заметят. Белла знала, что Артур, поступая таким образом, берег её репутацию, потому что новость о том, что они общаются, стала бы для неё позором на факультете Слизерин. Зачастую они просто переглядывались в коридорах, пока Молли Прюетт, которая это замечала, не отводила Артура подальше от неё. Для Беллы было удивительным то, что Молли не растрепала всем о том, что одна из Блэк общается с гриффиндорцем, — видимо, она не хотела поставить под удар самого Артура.

— Ты будешь болеть за меня? — спросил Артур, опершись на стену в той самой нише, где они всегда встречались. На пятом курсе он стал капитаном квиддичной команды.

— Душой — да, — улыбнулась Белла. — Но, прости, без гриффиндорских слоганов на плакате, а то Рудольфус меня Конфундусом проклянет.

Артур тихонько засмеялся. Белла особенно любовалась им в те моменты, когда у него было хорошее настроение. Он становился настолько красивым, что у неё перехватывало дыхание.

— Ты главное выиграй. — Белла подошла к Артуру и потрепала его по рыжим, словно солнце, волосам.

— Ты моя путеводная звезда, Белла. Пока ты освещаешь мой путь, я не проиграю, — и Артур перехватил ладонь Беллы, сжимая её в своей.

* * *

С каждым днём Белла всё хорошела. Её карие глаза сияли всё ярче, а волосы отливали янтарным светом так, что ни один волшебник не мог пройти мимо, не восхитившись ими. Каждое лето ей по-прежнему твердили «Белла, ты — Блэк», а потом ненавязчиво спрашивали, не присмотрела ли она себе чистокровного жениха. И ей безумно хотелось сказать, что да, присмотрела, вот только, какое несчастье, его семья — предатели крови, и её это совсем не пугает, но она молчала. Ей предлагали приглядеться к Рудольфусу Лестрейнджу — идеальный кандидат в мужья: чистокровный, из богатой семьи, с прекрасным генеалогическим древом. На такие предложения родственников Белла фыркала и ничего не отвечала, зная, что родители в любом случае будут недовольны её ответом.

И вот так год проходил за годом. На шестом курсе обучения Беллы должно было отгреметь важное событие — рождественский бал. Беллу с самого начала года приглашали многие: и слизеринцы, и когтевранцы, даже пуффендуйцы и гриффиндорцы подходили! Казалось бы, сбылась её детская мечта: самый красивый слизеринец — Рудольфус Лестрейндж — пригласил её на бал, вот только не было в его глазах любви и не было в сердце Беллы счастья. Она знала, он делает это из расчёта, ведь ему наверняка, как и ей, дома сказали, что Беллатриса Блэк — лучшая партия для него. Он подчинился желанию семьи, а она была к этому не готова. Ей хотелось сиять ярче всех звёзд во Вселенной, и сиять она могла лишь под взглядом голубых глаз одного гриффиндорца, который поведёт на бал не её, а Молли Прюетт, потому что к Белле он не имеет права подходить. Его семья стала изгоями, недостойными общения с Блэками. В этом и заключался смысл фразы, которую ей постоянно повторяли, — Белла должна быть достойным носителем чистой крови и избегать общения с теми, кто предал её. Вот только она была не согласна с этим правилом, и девиз семьи — "Чистота навек" — вызывал у неё отвращение. Каждый вечер Белла обессиленно падала на кровать и утыкалась лицом в подушку, вспоминая, как провожает взглядом Артура по коридору и ничего не может ему сказать.

Он действительно привёл на бал Молли Прюетт. А она и в самом деле приняла приглашение старшего Лестрейнджа. Она сияла внешне — чёрное струящееся платье, переливающееся на свету, словно все её одеяние было усыпано звездами; маленькая диадема с россыпью бриллиантов, аккуратно вставленная в причёску — во вьющиеся тёмные волосы, каскадом спадающие на спину. Даже Рудольфус, увидев её сегодня, неестественно выпрямился, а в его взгляде появилось восхищение. Она затмила на балу всех, даже рыжеволосую Прюетт, которая была королевой факультета Гриффиндор. Все гриффиндорцы наблюдали за ней, но она замечала только голубые глаза Артура и ямочки на его щеках, когда он посылал ей улыбки. Уже два танца Белла отдала Лестрейнджу, но, кружась в вальсе с самым красивым парнем факультета Слизерин, она мечтала оказаться в объятиях совершенно другого человека, чувствовать его ладонь на своей талии, сжимать его пальцы своими…— Давай потанцуем?

Время для Беллы будто остановилось. Перед ней стоял он — тот, кого она тайком затаскивала в нишу, чтобы сказать буквально пару слов. Сейчас Артур протягивал ей руку и ждал её ответа, и все его чувства к ней стали ей видны, потому что он рисковал и предлагал рискнуть и Белле. Если она примет приглашение, пойдут слухи. Рудольфус Лестрейндж сразу же перестанет рассматривать её в качестве будущей супруги, а как сильно разозлятся родители, она и вовсе не хотела знать. Ей было запрещено танцевать с ним, разговаривать с ним и даже смотреть в его сторону, но если два правила Белла уже нарушила, почему бы не нарушить и третье?

И Белла вложила свою ладонь в его.

На них были устремлены взгляды всех волшебников в зале, но она не замечала этого. Он впервые за все эти годы прижимал её к себе настолько близко, что казалось, будто они — единое целое. Теперь Белла могла рассмотреть в глазах Артура мельчайшие крапинки, — сколько раз она раньше любовалась его голубыми глазами, но ни разу не замечала, насколько они красивы. Его тёплые руки будто обнимали всю её, и постепенно Беллу накрывало осознание того, что она готова находиться в объятиях Артура оставшуюся жизнь.

Отзвучали последние ноты мелодии, и Белла, с разочарованием прервав тактильный контакт, выбежала из зала. Лишь бы не видеть полные ненависти взгляды слизеринцев, направленные в этот раз на неё, лишь бы не оправдываться перед Рудольфусом, лишь бы не заплакать перед Артуром, — он не должен знать, какую цену она должна будет заплатить за три минуты счастья рядом с ним. Сама не зная почему, она спряталась в той самой нише, куда они частенько приходили вместе с Артуром, чтобы немного поговорить. Ей хотелось посидеть в тишине, прокручивая случившийся танец, и в то же время она мечтала о том, чтобы он догадался и пришёл к ней.

И он пришёл. Артур, её Артур, понимающий любой её поступок без слов, просто сел рядом и притянул её к себе, позволив ей рыдать на его плече. Белле хотелось рассказать ему обо всех чувствах, что она испытывала; её интуиция подсказывала ей, что это её последний шанс поговорить с ним. Ей хотелось столько ему сказать, но она не знала, как передать свои ощущения. И поэтому, чуть потянувшись вверх, она просто его поцеловала.

Они просидели в нише до утра. Отгремел бал, все давно разошлись по покоям и крепко спали после бессонной ночи, а Белла и Артур так и сидели, прижавшись друг к другу и наслаждаясь моментом, когда они просто могут быть вместе, без предрассудков и прочих препятствий.

* * *

— Единственный шанс всё исправить — магическая помолвка, — говорила Друэлла Блэк, расхаживая по комнате из стороны в сторону. — Рудольфус Лестрейндж, хоть его родители и оскорблены твоим поступком, всё же готов жениться на тебе. Не будем тянуть — обручитесь завтра же.

— Да я лучше умру от Авады, чем выйду за него замуж! Он смотрит на меня, будто я Золотой Кубок по квиддичу! Ему нравится, что я красива, но его никогда не заинтересует моя душа.

— Что он с тобой сделал, Белла? Что этот чёртов Уизли подсыпал в твой стакан, что лозунг нашей семьи перестал для тебя что-либо значить?

Белла отвернулась, промолчав. Спорить было бесполезно. Объяснять, что любовь важнее статуса — тем более. Белла чувствовала себя синицей, запертой в клетке. И она понимала, что не сможет трепыхаться в чужих руках из последних сил. Она сдастся, и внутреннее сияние потухнет навек, а её дорога — погрязнет во тьме и мраке, потому что её сердце никогда больше не загорится.

И как бы Белла не злилась, вместо слез был смех, безумный и безудержный, когда на следующий день на её безымянном пальце вместо простенького колечка появилось огромное, напыщенное, украшенное множеством бриллиантов кольцо.