О потерях и преображениях (гет)

Она помнила, что родители всегда, с самого её младенчества, твердили одну и ту же фразу: «Помни, Белла, чистокровные — друг другу рознь». Смотря в зеркало, будучи ещё совсем маленькой, она подолгу рассматривала свои тёмные кучерявые волосы, карие глаза и постоянно мысленно спрашивала, чем же другие отличаются от неё.

Она считала, что ей дали очень красивое имя — Беллатриса, — в честь одной из самых ярких звёзд на небе; и она жаждала сиять ярче всех, под стать звезде, что сияла вечность. И фамилия — Блэк — ей подходила как нельзя кстати.

С самого детства она предвкушала тот день, когда впервые сядет в поезд и отправится в волшебный замок, что станет для неё домом. Она представляла себя принцессой, чьей руки будут добиваться многие. А она будет смотреть и улыбаться, улыбаться… Она представляла балы, на которых закружится в вальсе, а все вокруг будут наблюдать, как разгорается самая яркая звезда. И она мечтала о принце, что полюбит её и попросит освещать ему путь.

* * *

В тот долгожданный день, в день её первого большого путешествия в мир магии, Беллатриса Блэк ни на секунду не переставала улыбаться. Она светилась так, будто уже была приглашена на бал самым симпатичным слизеринцем Хогвартса. На платформе, куда её провожали всей семьёй, Друэлла Блэк в который раз произнесла: «Чистокровные семьи бывают разными, Белла. Помни, ты — Блэк». И она долго твердила про себя «Я Блэк», но не могла понять, чем же она отличается от других.

В поезде, в который она вошла одной из последних, свободных купе уже не было. Именно поэтому Белла, не видевшая ни одного знакомого чистокровного лица, заглянула в купе, в котором сидели двое — мальчик и девочка — и ругались.

— Простите, что отвлекаю, но, если у вас свободно, можно я присяду? Я Белла.

Она видела, что мальчик взглянул на неё с интересом и кивнул. Он был рыжим, его волосы светились, словно яркое летнее солнце, а голубые глаза сияли — он всё ещё горел азартом от недавно вспыхнувшей ссоры. Девочка — такая же рыжая — смотрела на неё с неприкрытой неприязнью, которую Белла объяснить не могла, потому что была уверена, что видела эту девочку впервые, как и она её.

— Нельзя, — отрезала рыжая. — Ты Блэк.

И, видимо, она решила, что на этом разговор окончен, потому как вновь повернулась к собеседнику и продолжила прерванный разговор.

— Да ладно тебе, Прюетт. Твой род тоже не настолько светлый, каким ты его видишь, — заметил мальчик.

Рыжая вспыхнула — её щеки заалели.

— Да что ты говоришь, Уизли? — прошипела она.

— Спешу напомнить, что и в твоём роду, и в моём есть Блэки, Молли. Кстати, — теперь уже мальчик обратился к Белле, которая по-прежнему стояла в дверях и молча наблюдала за перепалкой. — Меня зовут Артур. Проходи.

Белла улыбнулась ему и наконец вошла в купе, сев напротив. Артур улыбнулся в ответ, и на его щеках появились ямочки. Девочка же, которую он назвал Молли, вскочила, не желая больше находиться рядом с ними, и стрелой вылетела из купе.

— Не обращай внимания, — Артур вновь улыбнулся и махнул рукой. — Молли очень вспыльчивая, это характерная черта семейства Прюетт. Скоро остынет и вернётся, но извиняться не будет — гордая.

— Мне не нужны извинения. Не вижу разницы между Блэк и не-Блэк.

— Её и нет, — мягко ответил Артур. — Она только в головах.

Впервые Беллатриса не услышала из уст чистокровного мага, что она Блэк, а потому необходимо тщательно выбирать круг знакомств. Наоборот, Артур будто подтвердил её мысли, что она такая же, как и все. Но почему тогда эта Молли Прюетт видела разницу?

Они проговорили с Артуром почти всю дорогу. Он рассказал о своей семье, и оказалось, что его мать была урожденная Блэк! Поведал о Хогвартсе, потому что уже провел в нем целый год и знал действительно многое. Вот только под конец путешествия Артур извинился и отправился искать Молли, которая так и не появилась в купе с тех пор, как ушла. Белла, оставшись в одиночестве, впервые взглянула в окно и ахнула: насколько великолепна была природа, как красивы горы и озёра! А вдалеке уже виднелись очертания Хогвартса.

Замок поразил её небывалой красотой. Все в нем казалось невероятно удивительным: чудные лестницы, менявшие направление, призраки, что парили в воздухе и внимательно наблюдали за распределением, бесчисленное множество картин, на которых то появлялись, то исчезали приветливые волшебницы и колдуны, — и хотя Белла родилась и выросла в семье волшебников, так много разнообразных магических картин, собранных в одном месте, она видела впервые.

— Блэк, Беллатриса.

Белла наконец перестала витать в облаках, удивляясь всему, что происходит вокруг, и устремилась к табуретке возле преподавательского стола. Как только Распределяющая шляпа оказалась на её голове, она услышала:

«Ты храбра, честна, но в то же время самолюбива. Ты можешь пойти в Гриффиндор и стать величайшей волшебницей. Можешь пойти в Слизерин — и обрести огромное могущество».

«Мне нужно в Слизерин», — мысленно ответила Белла.

«Ты уверена? Этот выбор предопределит твой путь».

«Вся моя семья — выходцы из Слизерина. Это семейная обязанность — учиться на Слизерине».

Ей показалось, что Шляпа глубоко вздохнула и на несколько секунд замолчала, прежде чем вынесла вердикт:

— СЛИЗЕРИН!

* * *

В Слизерине Беллу приняли с распростертыми объятиями — своя же, из древнего чистокровного рода, — и сразу объяснили, с кем общаться не стоит.

— К гриффиндорцам не подходи. Особенно к Уизли. Пусть он и из чистокровной семьи, но его отец — предатель крови. И этот такой же.

Белла кивнула, но не поверила ни слову. Ну и что, что его отец связался с магглами? Разве это значит, что и Артур станет таким? Белла отказывалась в это верить.

Однажды она, дождавшись, когда наконец от Артура отлипнет Молли Прюетт, схватила мальчика за руку и затянула в нишу на втором этаже

— Привет, — с улыбкой сказала она, — давно не виделись.

— Уже пытаетесь затянуть меня в нишу, мисс Блэк? — усмехнулся он. — А вы дерзкая.

— Зови меня только Беллой. Фамилия сразу накладывает отпечаток, которому мы якобы должны соответствовать, но я не хочу! — Глаза Беллы на мгновение вспыхнули яростным протестом. — Я просто Белла.

Артур немного помолчал, задумчиво глядя ей в глаза. А потом улыбнулся так, что ямочки снова заиграли на его щеках, и от этого Белла почему-то становилась счастливее.

— Договорились, Белла.

* * *

С тех пор, на протяжении нескольких лет, они тайком встречались в коридорах школы и пытались обмолвиться буквально парой фраз, прежде чем их разговор заметят. Белла знала, что Артур, поступая таким образом, берег её репутацию, потому что новость о том, что они общаются, стала бы для неё позором на факультете Слизерин. Зачастую они просто переглядывались в коридорах, пока Молли Прюетт, которая это замечала, не отводила Артура подальше от неё. Для Беллы было удивительным то, что Молли не растрепала всем о том, что одна из Блэк общается с гриффиндорцем, — видимо, она не хотела поставить под удар самого Артура.

— Ты будешь болеть за меня? — спросил Артур, опершись на стену в той самой нише, где они всегда встречались. На пятом курсе он стал капитаном квиддичной команды.

— Душой — да, — улыбнулась Белла. — Но, прости, без гриффиндорских слоганов на плакате, а то Рудольфус меня Конфундусом проклянет.

Артур тихонько засмеялся. Белла особенно любовалась им в те моменты, когда у него было хорошее настроение. Он становился настолько красивым, что у неё перехватывало дыхание.

— Ты главное выиграй. — Белла подошла к Артуру и потрепала его по рыжим, словно солнце, волосам.

— Ты моя путеводная звезда, Белла. Пока ты освещаешь мой путь, я не проиграю, — и Артур перехватил ладонь Беллы, сжимая её в своей.

* * *

С каждым днём Белла всё хорошела. Её карие глаза сияли всё ярче, а волосы отливали янтарным светом так, что ни один волшебник не мог пройти мимо, не восхитившись ими. Каждое лето ей по-прежнему твердили «Белла, ты — Блэк», а потом ненавязчиво спрашивали, не присмотрела ли она себе чистокровного жениха. И ей безумно хотелось сказать, что да, присмотрела, вот только, какое несчастье, его семья — предатели крови, и её это совсем не пугает, но она молчала. Ей предлагали приглядеться к Рудольфусу Лестрейнджу — идеальный кандидат в мужья: чистокровный, из богатой семьи, с прекрасным генеалогическим древом. На такие предложения родственников Белла фыркала и ничего не отвечала, зная, что родители в любом случае будут недовольны её ответом.

И вот так год проходил за годом. На шестом курсе обучения Беллы должно было отгреметь важное событие — рождественский бал. Беллу с самого начала года приглашали многие: и слизеринцы, и когтевранцы, даже пуффендуйцы и гриффиндорцы подходили! Казалось бы, сбылась её детская мечта: самый красивый слизеринец — Рудольфус Лестрейндж — пригласил её на бал, вот только не было в его глазах любви и не было в сердце Беллы счастья. Она знала, он делает это из расчёта, ведь ему наверняка, как и ей, дома сказали, что Беллатриса Блэк — лучшая партия для него. Он подчинился желанию семьи, а она была к этому не готова. Ей хотелось сиять ярче всех звёзд во Вселенной, и сиять она могла лишь под взглядом голубых глаз одного гриффиндорца, который поведёт на бал не её, а Молли Прюетт, потому что к Белле он не имеет права подходить. Его семья стала изгоями, недостойными общения с Блэками. В этом и заключался смысл фразы, которую ей постоянно повторяли, — Белла должна быть достойным носителем чистой крови и избегать общения с теми, кто предал её. Вот только она была не согласна с этим правилом, и девиз семьи — "Чистота навек" — вызывал у неё отвращение. Каждый вечер Белла обессиленно падала на кровать и утыкалась лицом в подушку, вспоминая, как провожает взглядом Артура по коридору и ничего не может ему сказать.

Он действительно привёл на бал Молли Прюетт. А она и в самом деле приняла приглашение старшего Лестрейнджа. Она сияла внешне — чёрное струящееся платье, переливающееся на свету, словно все её одеяние было усыпано звездами; маленькая диадема с россыпью бриллиантов, аккуратно вставленная в причёску — во вьющиеся тёмные волосы, каскадом спадающие на спину. Даже Рудольфус, увидев её сегодня, неестественно выпрямился, а в его взгляде появилось восхищение. Она затмила на балу всех, даже рыжеволосую Прюетт, которая была королевой факультета Гриффиндор. Все гриффиндорцы наблюдали за ней, но она замечала только голубые глаза Артура и ямочки на его щеках, когда он посылал ей улыбки. Уже два танца Белла отдала Лестрейнджу, но, кружась в вальсе с самым красивым парнем факультета Слизерин, она мечтала оказаться в объятиях совершенно другого человека, чувствовать его ладонь на своей талии, сжимать его пальцы своими…— Давай потанцуем?

Время для Беллы будто остановилось. Перед ней стоял он — тот, кого она тайком затаскивала в нишу, чтобы сказать буквально пару слов. Сейчас Артур протягивал ей руку и ждал её ответа, и все его чувства к ней стали ей видны, потому что он рисковал и предлагал рискнуть и Белле. Если она примет приглашение, пойдут слухи. Рудольфус Лестрейндж сразу же перестанет рассматривать её в качестве будущей супруги, а как сильно разозлятся родители, она и вовсе не хотела знать. Ей было запрещено танцевать с ним, разговаривать с ним и даже смотреть в его сторону, но если два правила Белла уже нарушила, почему бы не нарушить и третье?

И Белла вложила свою ладонь в его.

На них были устремлены взгляды всех волшебников в зале, но она не замечала этого. Он впервые за все эти годы прижимал её к себе настолько близко, что казалось, будто они — единое целое. Теперь Белла могла рассмотреть в глазах Артура мельчайшие крапинки, — сколько раз она раньше любовалась его голубыми глазами, но ни разу не замечала, насколько они красивы. Его тёплые руки будто обнимали всю её, и постепенно Беллу накрывало осознание того, что она готова находиться в объятиях Артура оставшуюся жизнь.

Отзвучали последние ноты мелодии, и Белла, с разочарованием прервав тактильный контакт, выбежала из зала. Лишь бы не видеть полные ненависти взгляды слизеринцев, направленные в этот раз на неё, лишь бы не оправдываться перед Рудольфусом, лишь бы не заплакать перед Артуром, — он не должен знать, какую цену она должна будет заплатить за три минуты счастья рядом с ним. Сама не зная почему, она спряталась в той самой нише, куда они частенько приходили вместе с Артуром, чтобы немного поговорить. Ей хотелось посидеть в тишине, прокручивая случившийся танец, и в то же время она мечтала о том, чтобы он догадался и пришёл к ней.

И он пришёл. Артур, её Артур, понимающий любой её поступок без слов, просто сел рядом и притянул её к себе, позволив ей рыдать на его плече. Белле хотелось рассказать ему обо всех чувствах, что она испытывала; её интуиция подсказывала ей, что это её последний шанс поговорить с ним. Ей хотелось столько ему сказать, но она не знала, как передать свои ощущения. И поэтому, чуть потянувшись вверх, она просто его поцеловала.

Они просидели в нише до утра. Отгремел бал, все давно разошлись по покоям и крепко спали после бессонной ночи, а Белла и Артур так и сидели, прижавшись друг к другу и наслаждаясь моментом, когда они просто могут быть вместе, без предрассудков и прочих препятствий.

* * *

— Единственный шанс всё исправить — магическая помолвка, — говорила Друэлла Блэк, расхаживая по комнате из стороны в сторону. — Рудольфус Лестрейндж, хоть его родители и оскорблены твоим поступком, всё же готов жениться на тебе. Не будем тянуть — обручитесь завтра же.

— Да я лучше умру от Авады, чем выйду за него замуж! Он смотрит на меня, будто я Золотой Кубок по квиддичу! Ему нравится, что я красива, но его никогда не заинтересует моя душа.

— Что он с тобой сделал, Белла? Что этот чёртов Уизли подсыпал в твой стакан, что лозунг нашей семьи перестал для тебя что-либо значить?

Белла отвернулась, промолчав. Спорить было бесполезно. Объяснять, что любовь важнее статуса — тем более. Белла чувствовала себя синицей, запертой в клетке. И она понимала, что не сможет трепыхаться в чужих руках из последних сил. Она сдастся, и внутреннее сияние потухнет навек, а её дорога — погрязнет во тьме и мраке, потому что её сердце никогда больше не загорится.

И как бы Белла не злилась, вместо слез был смех, безумный и безудержный, когда на следующий день на её безымянном пальце вместо простенького колечка появилось огромное, напыщенное, украшенное множеством бриллиантов кольцо.

— Давай поговорим? — шёпотом произнёс Артур, встретив Беллу в пустом коридоре.

— Не о чем, — горько вздохнула Блэк. — И нельзя. Я обручена.

До этого момента ей казалось, что она не сможет сказать Артуру о помолвке. Но нет, смогла, и это вышло так естественно, будто она репетировала эту фразу все каникулы. Белла видела, как Артур плотно сжал губы, как сжались его кулаки, будто он жаждал ударить первое, что попадётся ему под руку.

— Кто он? — наконец спросил Артур, смотря на Беллу голубыми, так похожими на океан, глазами.

— Рудольфус Лестрейндж.

— Это твоё решение?

Белла знала, что не имеет право мучить его. Если она скажет, что нет, он будет пытаться встретиться с ней, несмотря на её помолвку, будет перебирать множество вариантов, как всё исправить, но они ни к чему не приведут.

— Да, — быстро ответила Белла и отвернулась от Артура. — Моё.

Она покинула коридор быстрым шагом, пытаясь сдержать всхлипы, рвавшиеся наружу.

На следующий день во время завтрака Белла увидела, как Артур входит в Большой зал, держа за руку Молли Прюетт. Та светилась счастьем, улыбалась и прижималась к Артуру, который позволял ей это. Но смотрел в этот момент он на Беллу и словно ждал её реакции, что она вскочит и выбежит из зала, обливаясь слезами. Белла одарила Артура безразличным взглядом и демонстративно отвернулась. К чему эти жалкие попытки вызвать у неё ревность, она не понимала, однако стакан с соком сжала так, что по стеклу побежала трещина.

* * *

Она видела их в коридоре каждый день. То они мило болтали возле Большого зала; то она сидела на окне, весело болтая ногами, а он стоял подле неё и придерживал рукой за талию; то они прогуливать по полю для квиддича, а потом он катал её на своей метле. Всё то, что когда-то было недоступно им, Артур проделывал с Молли, и казалось, будто эта парочка специально появляется в тех местах, где любила бывать и Белла. Но апофеозом стало то, что однажды, проходя мимо их с Артуром ниши, она услышала звонкий смех, принадлежавший Молли Прюетт.

— Какое классное место, — донеслись до Беллы её слова.

— Да, теперь мы часто будем здесь уединяться, — прозвучал в ответ голос Артура, и Белла, не желая слышать то, что он будет говорить ей дальше, бросилась бежать по коридору, не особо разбирая дороги. И бежала до тех пор, пока её не схватили за локоть и прижали к себе.

— Беллатриса, — протянул Рудольфус Лестрейндж, и Белла вздрогнула, — кто посмел обидеть мою дорогую невесту?

Белла вздохнула и попыталась унять дрожь в руках. Она не должна показывать никому свою слабость.

— Все хорошо, Рудольфус, — Белла взглянула в тёмные глаза жениха и холодно улыбнулась. — У меня всегда всё хорошо.

Лестрейндж пожал плечами и вызвался проводить Беллу до спален. Уже сидя в комнате, Белла поклялась себе больше не плакать. Теперь она будет настоящей Блэк, а Блэки не привыкли жалеть ни себя, ни других. Пора соответствовать требованиям рода.

* * *

— Белла, Белла, подожди! Да постой же ты! — Она не слышала свое имя из уст Артура месяц. После того, как Белла застала их разговор в нише, она старалась избегать любых встреч с ним и Молли Прюетт, которая постоянно вертелась возле него. — Мне надо с тобой поговорить.

— Тебе надо, не мне, — спокойно ответила Белла, смотря в сторону. Она готова была смотреть на что угодно, лишь бы не на Артура.

— Пожалуйста, поговори со мной. — Её ошибкой стало то, что она на миг — всего лишь на миг — заглянула в голубые глаза Артура, молящие о разговоре.

Белла вздохнула и кивнула ему. Ей не хотелось больше никогда в жизни заходить в нишу, — уже не их нишу, — но больше идти было некуда.

— Что ты хотел мне сказать? — спросила она, качнув головой, отчего её тёмные волосы разметались по плечам и спине.

— Я хотел сказать, что… Мерлин, Белла, я повёл себя как полный дурак. Я приревновал тебя к Лестрейнджу и решил в отместку начать встречаться с Молли. Это был низкий поступок с моей стороны — ну и что, что ты решила обручиться с ним, верно? Это твой выбор. Я не злюсь на тебя больше, я всё осознал. И знаешь, Молли оказалась очень преданной и прекрасной девушкой, и я рад, что все сложилось именно так. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и я обещаю тебе, что тоже буду счастлив, я уже нашёл ту, которая сделает меня счастливым, понимаешь?.. — Артур замолчал, а потом тихо добавил: — Мы ведь сможем с тобой быть приятелями как раньше, правда, Белла?

Лучше бы она всего этого не слышала. Если раньше Белла считала, что он просто мстит ей, то теперь увидела, что Артур действительно полностью переключил свое внимание на Молли и влюбился в неё. Ему, как оказалось, было всё равно, кого любить, лишь бы его любили в ответ. И это вызывало в душе Беллы бурю ярости и ненависти. Она вспомнила, как впервые увидела его, как сияли его глаза и как сама решила освещать ему путь, и неважно, с какими трудностями придётся столкнуться. Но он отступил, Артур, её Артур предал её, и этого Белла не могла ему простить.

— Для вас, мистер Уизли, я мисс Блэк, — холодно сказала Белла и прошла мимо него, покидая нишу и его жизнь.

Всё, чего она хотела, — никогда больше не видеть Артура и не слышать задорного смеха Молли.

Но не видеть его было невозможно. Будто назло, она постоянно сталкивалась с ним в тех местах, где — уж Белла точно была уверена — он не имел привычки ходить. Смотря на Артура, Белла понимала, насколько она несчастна — любимый молодой человек теперь посвящает всё свободное время другой девушке, жених вечно где-то пропадает, родители чтят только чистоту крови, и все иные благодетели им чужды. И Белла должна была стать такой же. Безжалостной, давящей все гуманные чувства — особенно жалость и любовь — в зародыше. Каждый раз, встречая Артура и Молли, она ощущала ранее незнакомое чувство, появлявшееся внутри неё и постепенно разраставшееся, подпитывавшееся её болезненной любовью, — ненависть. И с каждым днём она ненавидела их всё сильнее, до боли сжимая кулаки и щуря глаза, мечтая наслать на счастливую парочку по Аваде.

От этих мыслей Белла каждый раз вздрагивала и качала головой, пытаясь прогнать дурные мысли прочь. Но темнота из души никуда не уходила.

Белла была счастлива и в то же время опустошена, когда наступило лето. Она мечтала о том, чтобы больше никогда не видеть Артура, но он по-прежнему оставался лучиком света в её тёмном царстве идеальной жизни. Рядом с ним Белла могла быть собой, не притворяться чистокровной волшебницей из благородного рода, — и это позволяло ей сделать глоток свежего воздуха, на мгновение забыться и засиять, о чём она и мечтала в детстве. Воспоминания об Артуре грели её сердце, и на секунду на душе Беллы действительно становилось тепло. Но потом рядом с ним всегда неминуемо появлялась смеющаяся Молли, и всё душевное равновесие Беллы вмиг рассыпалось на миллионы осколков.

— Беллатриса, — однажды за ужином позвала Беллу Друэлла Блэк. — Прочти.

Она положила перед Беллой газету. Взгляд Беллы сразу же зацепился за небольшую заметку, напечатанную в нижнем левом углу. «Молли Прюетт сбежала с Артуром Уизли — грядёт свадьба? Что скажет мистер Прюетт на союз с предателями крови?»

Белла вздрогнула, цепляясь взглядом за слово «союз». Они уже успели обручиться?

— Ты могла бы быть на её месте, Белла. Как хорошо, что в твоей жизни появился такой достойный молодой человек, как Рудольфус.

— Вы правы, — холодно ответила Белла, вставая из-за стола. — Я очень везучая.

* * *

Вечерами Белла прогуливалась в оранжерее Блэков. Она шла между грядок с редкими растениями, сворачивала вглубь и уходила в самый конец оранжереи, где раньше проводила все летние вечера, ухаживая за белыми розами и оранжевыми лилиями. Розы напоминали ей её — маленькими они тоже были беззащитными и восприимчивыми ко всему, но постепенно розы росли, обрастая шипами, и учились делать больно. Белла, наверное, тысячу раз укалывала пальцы об острые шипы, прежде чем смогла приноровиться ухаживать за ними. Она была такой же — потихоньку училась отвечать на боль болью, и ей это даже начинало доставлять удовольствие.

А вот оранжевые лилии стали для неё воплощением Молли Прюетт — они были такими же яркими, как и она. И если раньше Белла с любовью поливала их и каждый год ждала, когда бутоны распустятся, то теперь она всем сердцем ненавидела эти цветы. Очередное воспоминание о Молли всколыхнуло в душе Беллы ярость, и она взмахнула руками, пытаясь этим резким движением выплеснуть злость наружу. С кончиков её пальцев сорвались искры, и через секунду яркие рыжие бутоны полыхали.

Белла сжала пепел, что остался от лилий, в руках и безумно засмеялась. Именно такой участи она желала Молли Прюетт.

* * *

Весь седьмой курс прошёл для Беллы словно в тумане. В октябре она увидела заметку об отречении мистера Прюетта от единственной дочери, в декабре весь магический мир потрясла новость о женитьбе Артура и Молли, которая отныне носила фамилию Уизли.

Но вскоре Белла перестала о них вспоминать, волнуясь перед встречей, что перевернёт её жизнь с ног на голову, — Тёмный Лорд приказал Рудольфусу привести к нему свою невесту.

Белла дрожала всем телом, переступая порог незнакомого тронного зала, во главе которого восседал Лорд Воландеморт. Жалюзи были плотно задёрнуты, от свечей исходил еле заметный свет, отчего весь зал оказался погружён в полумрак. Вокруг Лорда стояли его приближённые — все, как один, в масках, — и среди них, Белла точно знала, находился её жених.

Белла остановилась в нескольких метрах от Тёмного Лорда и склонила голову, боясь смотреть ему в глаза.

— Невеста Рудольфуса Лестрейнджа, — прошипел Лорд, и Белла вздрогнула. — Представься.

— Беллатриса Блэк, — выдохнула она, оглядываясь и пытаясь рассмотреть в приближённых жениха, однако он ничем не выделялся из окружающих.

— Беллатриса. — Белла съежилась, но заставила себя взглянуть на Лорда. — Я хочу, чтобы ты присоединилась к нам, однако прежде ты должна доказать, что достойна этого. — Воландеморт дал знак, и в зал тут же ввели девушку.

Белла молча рассматривала её: синяки и порезы на руках и ногах, спутанные русые волосы и очень знакомые черты лица, — кажется, она видела её в Хогвартсе на сдвоенных парах по зельеварению и рунам.

— Эта особа, — растягивая слова, начал Лорд, — предала свою Чистокровную семью, связавшись с магглом. А все мои сподвижники должны прекрасно владеть Круциатусом.

Белла почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Она прекрасно поняла, чего от неё хотел Тёмный Лорд, только вот до этого все её попытки произнести тёмномагические заклинания заканчивались ничем. В глубине её души рождалась жалость: не родись она в чистокровной семье, могла бы точно так же сидеть на грязном полу перед соратниками Лорда, ожидая своей участи. Но в то же время ей хотелось доказать Лорду, что она способна на многое. Белла дрожащей рукой направила палочку на пленницу и выдохнула:

— Круцио.

Ничего не произошло. Белла по-прежнему со всей силы сжимала палочку и пыталась совладать с дрожью, что распространялась по всему её телу. Белле казалось, что только что она провалила испытание, и теперь Тёмный Лорд решит, что она не достойна места рядом с ним.

— Ничего страшного, Беллатриса, — снисходительно произнёс Тёмный Лорд, и Белла вскинула на него неверящий взгляд. — Для Круциатуса ты должна уметь ненавидеть всем сердцем. — Он поднялся с трона и подошёл к Блэк, вставая за её спиной. — Вспомни, у тебя же есть человек, которому ты мечтаешь причинить боль. Представь его на её месте.

Белла закусила губу, разглядывая худое тело, лежащее перед ней на каменном полу. При свете свечей её русые волосы отливали золотом, а иногда Белле казалось, что они и вовсе становились рыжими, совсем как у Молли уже-не-Прюетт.

Зрачки Беллы сузились, а карие глаза, казалось, стали угольно-чёрными. Она вновь направила палочку на дрожащую всем телом девушку и вскрикнула:

— Круцио!

Красный луч вырвался из палочки и окутал сиянием пленницу, что выгнулась всем телом и закричала. Она царапала ногтями ледяной пол, и слёзы текли из её глаз, капая на рваную кофту.

— Круцио! Круцио! Круцио! — кричала Белла, уже не отдавая себе отчёт в происходящем, до тех пор, пока безвольное тело рядом не обмякло.

— Превосходно, — одобрительно прошептал практически на ухо Белле Тёмный Лорд. — А теперь убей её.

Белла окинула лежащую перед ней девушку безразличным взглядом. Ей было совершенно не жаль Молли, которая отобрала у неё всё, и сейчас Белла видела перед собой именно её. Она смотрела на разметавшиеся по полу практически рыжие пряди, гриффиндорский галстук, съехавший на бок, и чувствовала — убивая её, она убивает и Молли теперь-уже-Уизли.

— Авада Кедавра, — ледяным тоном сказала Белла, мелькнула зелёная вспышка, и в тишине зала раздались аплодисменты Тёмного Лорда.

— Браво, Беллатриса. — Лорд обошёл мёртвое тело и вновь сел на трон в центре зала. — Я вижу твою силу духа — ты достойна стать моей верной соратницей. Вместе мы отомстим тем, кто обидел тебя. Ты обретёшь огромное могущество рядом со мной.

Белла с восхищением взглянула на Тёмного Лорда. Впервые с тех пор, как от неё все отвернулись, она услышала похвалу в свой адрес. Артур предал её, родители продолжали хмурить брови за обеденным столом, вспоминая её проступок, Рудольфус и вовсе относился снисходительно, будто она обязана ему за то, что он в скором будущем станет её мужем. Тёмный Лорд стал единственным, кто увидел в ней потенциал, и Белла чувствовала, что ему она может доверять. Следуя за ним, она достигнет вершин и докажет Артуру, что он сделал неправильный выбор.

Представив себя рядом с Лордом, Белла ощутила тепло, что постепенно наполняло душу, и глаза её засияли. Она присела на одно колено, склонила голову и прошептала:

— Мой Лорд.

Беллатриса отбросила очередной номер ежедневного пророка в сторону и истерично рассмеялась. Чету Уизли вновь поздравляли с пополнением — уже в седьмой раз за последние одиннадцать лет! Но на этот раз у них родилась дочь, и Беллатриса уже ненавидела её, как ненавидела все эти годы её рыжеволосую мать.

Беллатриса зарылась пальцами в свои кучерявые волосы, вспоминая, скольких рыжих женщин ей доводилось пытать и убивать. Все знали — это её страсть, ломать души и кости похожих на Молли-уже-двенадцать-лет-как-не-Прюетт. Только никто — даже сам Тёмный Лорд — не знал, почему. Эти мысли Беллатриса давно спрятала в дальних глубинах памяти, настолько далеко, что ни один первоклассный легилимент не смог бы вытащить из неё эти воспоминания. Иногда она и сама переставала думать об Артуре Уизли, и в такие моменты её восхищение Тёмным Лордом перерастало в любовь, которую Беллатриса даже не думала скрывать от мужа.

За десять лет службы у Тёмного Лорда Беллатриса научилась убивать: направлять палочку на жертву и безжалостно произносить заклинание, наблюдая за агонией, наслаждаясь мольбами о помощи. После успешно выполненного задания она всегда первым делом сообщала об этом Лорду и довольно улыбалась, выслушивая похвалу. Беллатриса по праву заняла место по правую руку от него, и Рудольфус скрипел зубами, но принимал всё: и безумную любовь жены к Лорду, и само её безумие, захватившее всю её без остатка.

По ночам Беллатриса просыпалась и начинала громко хохотать до тех пор, пока её голос не срывался на хрип. В такие моменты Рудольфус прижимал её тело к себе и чувствовал, как по его коже начинают стекать горячие слёзы, невольно вызывающие табуны мурашек. Постепенно Беллатриса успокаивалась, а наутро и вовсе не помнила о произошедшем. Она вновь вздыхала от любви к Тёмному Лорду, и Рудольфус качал головой, рассматривая жену, прочно засевшую в его сердце, жену, что почти каждую ночь шептала имя Артура Уизли и просыпалась в слезах.

* * *

— Где Тёмный Лорд? — вскрикнула Беллатриса, хватая за руку женщину и дёргая вниз. Та скривилась от боли, но промолчала, упрямо смотря в чёрные, сверкающие от ярости, глаза бывшей Блэк.

Беллатриса помнила её: весь седьмой курс, тянувшийся для неё бесконечно долго, она наблюдала за этой женщиной, тогда ещё первокурсницей, что с первого дня обучения была неразлучна со своим нынешним супругом. Белла даже узнала её имя — Алиса, и каждый раз встречая её в коридорах, Блэк думала о том, почему кому-то достаётся всё, а кто-то остаётся ни с чем. Почему ей все шесть лет приходилось прятаться в нише, стремясь хоть словом перемолвиться с Артуром, а эта девочка может спокойно поговорить со своим другом в любой момент. Почему за вражду и проступки предков расплачиваются последующие поколения, будто они тоже не имеют шанс на счастливую жизнь…

И Белла ненавидела эту Алису. При одном взгляде на двух юных гриффиндорцев она сжимала кулаки и чувствовала, как в груди расползается неприятное чувство — зависть.

Вот и сейчас, сдавливая пальцами запястье женщины, Беллатриса вонзалась ногтями в её кожу, еле сдерживая себя от желания прикончить её в одно мгновение.

— Где Тёмный Лорд? — повторила Беллатриса, акцентируя внимание на каждом слове.

Алиса молчала. Молчала и после, получая удары Круциатуса один за одним. Рядом, буквально в паре метрах от неё, лежал без сознания Фрэнк, тело которого до сих пор содрогалось в конвульсиях.

— Кричи, — Беллатриса схватила Алису за волосы и оттянула её голову назад, наклоняясь и шепча на ухо: — Кричи, и тогда я пощажу тебя и твоё отродье.

В своей кроватке, надрываясь, плакал младенец. Беллатриса упивалась его плачем, пытаясь сломить молчавшую Алису. Она посылала Круциатусы до тех пор, пока у Алисы изо рта не пошла пена. И даже когда подоспевшие мракоборцы выбили из её рук волшебную палочку, Беллатриса продолжила кричать «Круцио! Круцио! Круцио!», периодически прерываясь на истерический смех. Этот смех продолжал звучать в Министерстве магии, отражаясь от стен зала суда № 10. Этот смех заполнил одну из камер строгого режима Азкабана, на стенах которой везде было выцарапано одно и то же: «Тёмный Лорд вернётся. Да здравствует Тёмный Лорд».

* * *

Пятнадцать лет Беллатриса сходила с ума и верила, что Воландеморт воскреснет. И первым делом он призовёт её, свою верную соратницу, которая ни на секунду не сомневалась, что Тёмный Лорд одержит победу. Она любила его — не той наивной, детской любовью, которой когда-то любила Уизли, — нет, Тёмного Лорда она любила по-настоящему. Одержимая им, она ежедневно шептала «Мой Лорд» и падала на колени, представляя, что преклоняется перед его силой и могуществом. И каждый день Беллатриса клялась себе убить всех Уизли, всех, оставив в живых лишь Артура. Она разрушит его жизнь так же, как он разрушил мечты и надежды маленькой Беллы, как предал её любовь.

Беллатриса знала, что единственный, кто не оставит её и не предаст — это Тёмный Лорд, и она готова была идти за ним до конца и закрыть собой, если так будет нужно.

И он не оставил. Она упала перед ним, целуя его ботинки, когда увидела впервые после пятнадцати лет разлуки. Для неё он почти не изменился — это был всё тот же Лорд, принявший её в круг своих приближённых и изменивший её жизнь навсегда. С тех пор, как она стала его последовательницей, в её жизни появилась цель. И эта цель — служение.

* * *

В поместье Малфоев впервые за долгое время царила праздничная атмосфера. Им удалось сделать то, чего так жаждал Тёмный Лорд, и сейчас перед Беллатрисой стояла подружка Гарри Поттера — того самого Поттера, из-за которого Лорд бесследно исчез на целое десятилетие. Она была такой же кучерявой, как Белла, а в её глазах горели решительность и вызов, совсем как у юной мисс Блэк на рождественском балу, когда её пригласил на танец Артур Уизли. При виде девчонки воспоминания всколыхнулись в душе Беллатрисы, только вот было одно отличие: эта девочка могла делать что угодно, потому что она не была Блэк, потому что она — грязнокровка.

— Запомни это, — шептала Беллатриса, выводя надпись на руке Гермионы Грейнджер и наслаждаясь её криками. — Твоя кровь — грязь, но благодаря ей у тебя есть выбор.

Многочисленные Круциатусы, которыми одарила Беллатриса подружку Поттера, впервые не принесли ей должного наслаждения. Она будто пытала себя тридцатилетней давности, но боль даже от тысячи Круцио не так сильна, как та, которую испытала Белла, когда Артур Уизли разбил её сердце.

* * *

Сегодня её Лорд должен был победить. Он наступал на Хогвартс, ни на секунду не сомневаясь в своей победе. И Беллатриса была рядом с ним, она следовала за своим господином, периодически заливаясь безумным смехом. Сегодня она собиралась поквитаться с Уизли. Сегодня она отомстит, убив Молли и её рыжее отродье. Сегодня она сожжёт мерзкие оранжевые лилии и снова сможет взрастить белые розы. И эти розы, наконец, будут без шипов.

Беллатриса издалека увидела рыжую копну волос. Худенькая девчонка, так похожая на мать. Взгляд Беллатрисы потемнел, кровь ударила в виски, и на секунду она сжала голову в ладонях, но ненависть уже затмила разум. Беллатриса пошла в наступление, посылая сразу несколько заклятий в девчонку. Она увидела её глаза — голубые, совсем как у отца, и почти успела ударить по ней Круциатусом, но внезапно путь ей преградила Молли-уже-вечность-как-Уизли.

— Не смей трогать мою дочь, Блэк. — В её глазах горела решимость. И Беллатриса сразу вспомнила их первую встречу в поезде: с неё началось их соперничество. Молли Прюетт отобрала у неё всё — любимого мужчину и надежды на счастливое будущее. Она смогла сделать то, что не сделала Блэк: отказалась от семьи ради него. Молли посмела отобрать её счастье, её жизнь, и она за это заплатит.

— Гори в аду, Прюетт, — выплюнула Беллатриса, посылая заклятья одно за одним. Она наступала, применяя непростительные, но Молли отбивалась, практически ни в чём ей не уступая. Беллатриса всё громче смеялась, понимая, что вот-вот поймает Молли в ловушку: та отступала назад, один неверный шаг с её стороны — и Беллатриса получит преимущество. Она распалялась, представляя, как в конце этого сражения направит в сторону Молли последнюю Аваду, пока в один момент не увидела Артура, что стоял за спиной Молли и смотрел на Беллу своими голубыми глазами.

Перед Беллатрисой как наяву предстала картина распределения.

«Мне нужно в Слизерин».

«Ты уверена?».

И Беллатриса осознала, что никогда не была в этом уверена. Она помнила, что она — Блэк, и в одиннадцать ей казалось, что выбор очевиден. Разумеется, Слизерин, ведь именно на этом факультете учатся все настоящие чистокровные. Разумеется, Слизерин, иначе от неё отреклись бы родные.

Всё оказалось так, как предрекла шляпа: она обрела могущество, но так и не стала величайшей волшебницей.

А Молли Уизли пошла в наступление. Из её палочки каждую секунду вылетали красные и зелёные лучи и разбивались о щиты, выставленные Беллатрисой. Она отражала атаки не задумываясь и по-прежнему не отрывала взгляда от голубых глаз Артура, в которые влюбилась в том самом купе поезда.

Всё, чего она когда-то давно хотела, — быть просто Беллой и сиять ярче всех звёзд во Вселенной для Артура Уизли.

Беллатриса Лестрейндж опустила палочку, и в тот момент, когда красный луч ударил её в грудь, она на мгновение стала одиннадцатилетней девочкой, сидящей на табуретке в Большом зале Хогвартса. И шляпа на её голове внезапно закричала: «ГРИФФИНДОР!».