Фиктивный крёстный (джен)

Хогвартс. Ремус Люпин

Рождественские каникулы в Хогвартсе… Ёлки, сосны и пихты в Большом зале… Золотые и серебряные летающие фонарики вместо обычных свечей… Профессора за столом… Хлопушки с сюрпризами… Когда он здесь был последний раз? Уже больше десяти лет прошло…

А в зале почти ничего не изменилось. Всё так же по-доброму глядит директор со своего трона, всё так же строго, несмотря на праздник, выглядит декан. Всё так же хитро посматривает Флитвик, так же улыбается Спраут, довольно ухмыляется в усы Слагхорн, качает головой Кеттлберн, отсалютовала бокалом профессор Вектор… А вот и кое-что новенькое, вернее, кое-кто. Бабблинг, Квиррелл, Синистра — с ними со всеми Ремус шапочно знаком, но знал их как студентов. А теперь, гляди-ка, профессора! Интересно, что они ведут? Батшеда — это, конечно, руны. Могла бы и нумерологию, но Вектор на своём посту. Аврора всегда любила астрономию… А Квиринус, помнится, грозился стать профессором ЗоТИ и снять пресловутое проклятие с должности. Неужели у него получилось?!

— А, Ремус! — обрадовался директор. — Очень рад тебя видеть, мальчик мой. Ты очень вовремя — как раз к ужину! Давай, присоединяйся, а все дела потом!

Ремус вздохнул. Есть ему не хотелось — несколько дней после полнолуния он вообще не страдал повышенным аппетитом, разве что шоколад грыз с удовольствием — но отказываться было как-то невежливо, да и всем прочим не стоило портить праздничную трапезу. Так что он присоседился с краю, не глядя нагрёб себе немножко чего-то условно съедобного и принялся ковырять это чего-то вилкой. Настроения для застольных бесед у него тоже не было, но оказавшийся рядом Квиринус с вопросами не лез. Ну да, рейвенклошник; они всегда уважали личное пространство.

А так ли уж это хорошо? Ремус прикинул, что было бы, учись он на Рейвенкло. Пожалуй, так и остался бы вечным одиночкой… Не было бы у него ни одного друга… Ни весёлого раздолбая Джеймса, ни яркой умницы Лили, ни маленького, незаметного Питера… Ни упрямого, резкого и взбалмошного Сириуса, который казался таким верным… Пожалуй, не было бы и Снейпа, который сдуру полез в Визжащую хижину в ночь полнолуния…

При мысли о Снейпе Ремуса передёрнуло. Он не помнил той ночи, но слишком хорошо представлял себе всё, что тогда произошло. И что не произошло, но могло бы случиться, если бы не Джеймс… Ему почти год снилось в кошмарах, как он приходит утром в разум и видит перед собой растерзанного однокурсника.

Директор, похоже, почувствовал, что ничего хорошего Ремус за этим столом не высидит.

— Пойдём, мальчик мой, поговорим, — сказал он, слезая со своего трона. — Сидите, сидите, дорогие коллеги, приятного вам аппетита, и простите нас с Ремусом, пожалуйста!

Директорский кабинет изменился ещё меньше, чем Большой зал, разве что крутящихся, позвякивающих и дымопускательных артефактов на стеллажах стало побольше. Дамблдор предложил Ремусу кресло напротив своего и призвал поднос с чайником и двумя чашками:

— Я помню, сахар ты не кладёшь… Вот шоколадом не озаботился, прости старика. Может, мармелад или печенье?

— Спасибо, — Ремус грустно улыбнулся, — я, с вашего разрешения, в Аластора поиграю, — и он вытащил из кармана плитку горького шоколада. — А вы не хотите?

— Да нет, мальчик мой, я сладкоежка, — засмеялся директор. — Ладно, давай тогда каждый со своей закуской!

Он чуть шевельнул рукой, и взлетевший чайник наполнил обе чашки. Ремус развернул обёртку, отломил от плитки кусочек и с удовольствием его разгрыз, а потом запил директорским чаем. Чай был такой же, как и на седьмом курсе… И точно так же Ремус подумал, что у Хагрида всё-таки вкуснее. И опять ему почему-то стало стыдно из-за этой мысли, как будто он в чём-то предал своего благодетеля.

— Ты, наверное, догадываешься, зачем я тебя пригласил? — спросил Дамблдор.

Ремус молча покачал головой и отхлебнул ещё глоток. Знать точные планы директора он, разумеется, не мог, а гадать не хотел совершенно.

— Мне хотелось бы, если ты позволишь, попросить тебя об одной услуге.

Ремус поставил чашку на стол и весь обратился в слух. Последний раз директор просил его о чём-то… Когда? Кажется, осенью восемьдесят первого?

— Ты помнишь, какая у нас всегда была чехарда с защитой от тёмных искусств, — Дамблдор печально улыбнулся. — Тебе самому приходилось готовиться к экзаменам и на пятом, и на седьмом курсе… Насколько я знаю, ты и своим друзьям помогал? Вы все сдали тогда на «Превосходно», и главная заслуга в этой оценке — твоя.

— Директор…

— Не надо, Ремус, не надо. Скромность, конечно, прекрасное душевное качество, но и принижать свои заслуги не следует. Так вот, о чём я… Сейчас у нас очень и очень неплохой профессор ЗоТИ, но на экзаменах будут проверять знания не только за последний год, а раньше наши дела были совсем не так хороши… Я бы хотел, чтобы ты поработал до конца учебного года в Хогвартсе. Консультантом по этому предмету. Подготовил бы пятый и седьмой курсы к экзаменам… А то у нашего профессора и на обычные уроки времени едва хватает, чего уж говорить о дополнительных консультациях.

— Директор, но я же… — Ремус запнулся на полуслове, не решаясь произнести это вслух.

— Мы примем все необходимые меры безопасности, — твёрдо сказал Дамблдор. — Кроме того, Хогвартс обеспечит тебя волчьим противоядием на всё время работы. Ты очень выручишь наших студентов, Ремус, если согласишься.

Ремус вздохнул. Он всегда считал, что отказать в помощи тем, кто ищет знаний, — свинство, а уж если в уплату за эту работу ему дадут возможность оставаться в своём уме во время полнолуния… Да, директор прекрасно знал, на что надавить. Это даже если не считать благодарности за полученное образование.

— Вы знаете, что я не откажу вам, директор, — сказал он. — Позвольте только поинтересоваться, почему вы обратились ко мне именно сейчас? И не связано ли ваше предложение со сбежавшим Блэком?

Очки Дамблдора блеснули, но не с обычным озорством, а как-то… Виновато, что ли.

— Должен тебе честно признаться, Ремус, я тебя придерживал на будущее. Думал предложить тебе место профессора ЗоТИ, когда в Хогвартсе будет учиться наш малыш Гарри… Ты же понимаешь, что с этим проклятьем у нас есть только один год. Но на прошлой неделе в разговоре с Септимой как-то проскочило, что у маггловских профессоров бывают ассистенты. Я немного подумал и решил, что есть возможность пригласить тебя в школу, не подставляя под удар проклятой должности.

Ремус отхлебнул ещё чая и снова тяжело вздохнул. Профессор Вектор, конечно, очень кстати подвернулась… Но на прямой вопрос насчёт Блэка директор не ответил. И это само по себе уже можно было считать ответом.

— Когда начинаются занятия? — спросил он.

Дамблдор назвал дату, и Ремус встал:

— Я приеду, директор. Простите, но времени остаётся очень мало, мне нужно подготовиться, подобрать литературу и пособия…

— Не буду задерживать, — кивнул Дамблдор. — Если понадобится какая-нибудь помощь, обращайся к Минерве, я её предупредил. Да, мальчик мой… Ты ничего не хочешь мне сказать?

Ремус подумал секунду:

— Первое полнолуние в наступающем году будет вечером двадцать первого января. Всего доброго, директор!

 

Коукворт. Северус Снейп

— Северус, мальчик мой, — сказал из камина голос Дамблдора, — я зайду?

У Снейпа свело челюсти, как будто он только что сожрал целый лимон. Но, собрав все силы, он всё же выдавил из себя:

— Проходите.

Ну никакого чувства такта у дедушки Альбуса не осталось! Между прочим, утро понедельника! Двадцать шестого декабря! Даже у магглов выходной, как его там, коробочный день! Ладно, Снейп и сам не без греха: вломился вчера к Уизли, притащил с собой беглого волкодава… Тоже, поди, испортил людям праздник. Хотя какой там мог быть праздник, когда вокруг дементоры шатались?

— Мне хотелось бы, если ты позволишь, попросить тебя об одной услуге, — сообщил Дамблдор с доброй улыбкой. — Видишь ли, мальчик мой, Хогвартсу необходимо волчье противоядие…

— Вы опять вытащили из заповедника своего ручного волчару? — хмыкнул Снейп. — Не вопрос.

И он назвал цену.

Директор подавился заготовленной речью:

— Но, мальчик мой…

— Если найдёте в аптеках дешевле, не возражаю, покупайте там.

— Северус, ты прекрасно знаешь, что волчьего противоядия в свободной продаже нет…

— А других зельеваров в Британии тоже нет?

— Далеко не всякий зельевар сможет приготовить это лекарство…

— И далеко не всякий зельевар не станет трепаться о том, что у директора Хогвартса завёлся ручной оборотень?

— Северус, мне хотелось бы думать, что я не напрасно рассчитываю на твою порядочность, — тон Дамблдора слегка сменился, и Снейп решил не перегибать палку.

— Моя порядочность даже не включена в цену, она прилагается бесплатно, — сказал он. — Я назвал стоимость ингредиентов, своего рабочего времени и амортизации оборудования.

— Но, Северус, лаборатории Хогвартса оборудуются за счёт Хогвартса, и ингредиенты…

— Я бы предпочёл работать у себя. Здесь меньше отвлекают; стало быть, продукт будет получен быстрее и более высокого качества.

Дамблдор вздохнул, поняв, что это опять камушек в его огород.

— Видишь ли, мальчик мой, я пригласил Ремуса в школу, чтобы застраховаться от нежелательных случайностей. Мне, честно говоря, не верится, что сбежавший Сириус будет искать Гарри в доме Артура, но даже если и так, он его там, очевидно, не найдёт. На расставленных Министерством дементоров я не надеюсь: один раз они его уже упустили, вполне могут упустить и снова. Возможно, ему взбредёт в голову явиться в Хогвартс, и мне хотелось бы, чтобы в школе был человек, хорошо знающий Сириуса; человек, знающий о замке то же самое, что и Сириус; человек, который сможет хотя бы частично предугадать его действия и защитить учеников…

— А поскольку этот человек сам по себе намного более опасен, чем Блэк, вы просите меня защитить учеников уже от него, — закончил Снейп. — Хорошо, директор. Я возьму с вас за свой труд не по ставке заведующего научно-исследовательской лабораторией, а по ставке обычного аптекаря. Это вам обойдётся примерно втрое дешевле. Но ингредиенты и оборудование никуда не денутся, извините. И вот ещё что. У меня могут возникнуть мысли об усовершенствовании этого зелья — вы и сами знаете, что оно далеко не идеально. Так вот, мне необходимо согласие вашего ручного волка на испытания экспериментальных рецептов. Безопасность для жизни и здоровья гарантирую, приятный вкус и хорошее настроение — нет. Да, экспериментальные дозы вы, разумеется, получите бесплатно.

— Когда ты сможешь приступить к работе? — вздохнул Дамблдор.

— Как только мы подпишем контракт и я получу аванс. Согласие на испытания… Может пока подождать. Я уверен, что вы не отыграете назад.

И они подписали договор. И Дамблдор отправил в банк гарантийное письмо об оплате волчьего противоядия по рецепту Дамокла Белби. И уже собрался уходить.

— Да, мальчик мой… Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил он, уже стоя у камина.

— Вчера днём Амелия Боунс задержала сбежавшего из Азкабана Сириуса Блэка и инсценировавшего свою гибель Питера Петтигрю, — сказал Снейп. — Дело Блэка поднято из архива и направлено на повторное расследование. Всего доброго, директор!

 

Министерство магии. Рита Скитер

Сегодня Рита пробралась в Министерство тайком: перекинулась в жучка и прицепилась на входе к какому-то мелкому клерку. Её интуиция репортёра подсказывала, что будет не просто жареный, а докрасна раскалённый материал, если выйдет не попасться.

«Вот оно!» — поняла она, увидев министра Багнолд. Та спешила на своё рабочее место, не замечая ничего и никого и расталкивая встречных и поперечных, будто маггловский ледокол. И физиономия у неё была… Ну, от такой физиономии просто за милю несло какой-то сенсацией. И Рита повисла на подоле министерской мантии.

— Вызови мне Боунс. Немедленно, — бросила Багнолд секретарю, швыряя плащ ему на стол, а сама ворвалась в кабинет и тяжело плюхнулась в кресло.

Ждать пришлось недолго. Главная мадам по охране правопорядка вломилась в кабинет без доклада и без предупреждения: очевидно, команда «немедленно» подразумевала действия без подобных аллегорических телодвижений.

— Так что, говоришь, с Блэком? — спросила Багнолд. — Нет, погоди!.. Что-то у меня такое чувство, будто нас подслушивают! — она вскочила, выхватила палочку и описала оборот вокруг себя. — Показалось, что ли?

Рита висела, боясь пошевелиться. Какое счастье, что «ревелио» не действует внутри круга, описанного палочкой!

— Сейчас проверю, — сказала Боунс, но министр её остановила:

— Не теряй времени. Давай про Блэка! Где он сейчас, в результате?

— В Мунго. Азкабан, знаешь ли, здоровья не прибавляет.

— Надеюсь, под охраной?

— Аластор и его группа.

— А, тогда ладно. От этих не сбежит…

— Да он и не пытается, — хмыкнула Боунс. — Он всё в соседнюю палату рвётся, Петтигрю добить.

— Так Петтигрю всё-таки жив?

— Формально жив. Но как минимум года четыре безвылазно провёл в облике крысы. Сидел у Уизли в клетке.

— Опять этот Уизли! — проворчала Багнолд. — И тут влез!

— Нет, — возразила Боунс, — не этот. Другой Уизли, третий сын того. Подобрал крысу, посадил в клетку, лечил, кормил…

— И никто не понял?..

— А как им было понять? Зарегистрированных анимагов-крыс не существует, о нелегальном они не подумали… А Петтигрю ни разу не прокололся! Крыса и крыса, таких на каждой помойке хоть отбавляй.

— Погоди! — Багнолд задумалась. — Говоришь, несколько лет в клетке? Ни разу не выходя, а значит, не превращаясь в человека ни на минуту? Так ведь он же тогда…

— Так и есть, — подтвердила Боунс. — Менталист в Мунго проверил: от человека в нём уже почти ничего не осталось. Да и в человеческом облике не держится, всё норовит снова грызуном стать да в клетку забраться.

— А как тогда узнали?

— Блэк напал. Тоже, кстати, нелегальный анимаг — здоровая чёрная псина. Из клетки его вышиб, по двору гонял, едва не загрыз. Вот Петтигрю, шкуру спасая, облик и сменил… Целители говорят, если его подержать в постоянной опасности, под напряжением, может, человеческий разум и проснётся… А может, и нет, голова — предмет тёмный, исследованию не подлежит.

— Значит, убийство Петтигрю Блэку приписали ошибочно, — вздохнула Багнолд. — Может, и хотел, но явно не совершил… А с прочими его грехами как?

— Не лучше, — сообщила Боунс. — И взрыв, который магглов убил, и предательство Поттеров Блэк валит на Петтигрю, и опровергнуть его не выйдет. Побег из Азкабана, конечно, есть, и магглы бы ему впаяли по полной программе, но у нас это деяние само по себе ненаказуемо. Потому как считалось невозможным. Во время побега он у надзирателя палочку украл — это да, и нелегальная анимагия тоже доказана, но приходится считать, что за это он уже отсидел.

— И почему же это по магглам и Поттерам его обвинить не выходит? Ведь именно за это его и посадили? Ах да, ещё за Петтигрю…

— Взрыв на него повесили, потому что посчитали его единственным оставшимся в живых волшебником. А их, как выяснилось, было двое. А если хорошо подумать, то и изначальное обвинение было белыми нитками шито. Даже если считать, что Петтигрю тогда погиб — что, он не мог погибнуть от собственного заклинания? Да таких болванов до хрена! А палочки Блэка и Петтигрю никто не проверил. Мало того, их не нашли. Да и того мало, их и не искали!

— Да чем твои следователи тогда вообще думали! — возмутилась министр.

— Во-первых, не мои, а Крауча, — возразила Боунс, — а во-вторых, раньше них на месте происшествия был Фадж со своими. И как ты думаешь, что он затеял для начала?

— Подчищать сцену и тереть память магглам-свидетелям, — догадалась Багнолд.

— Вот именно. Показания у магглов он, конечно, взял, но где вы видели маггла, который был бы экспертом по боевым заклинаниям? А все объективные следы зачищены, так что следователям оставалось только гадать на кофейной гуще.

— И они вцепились в первого попавшегося подозреваемого…

— А им был Блэк. Который, ко всему прочему, был явно не в себе. Как удобно: спятил и всех повзрывал, хохочет до истерики и кричит, что это он во всём виноват… А если наоборот? Если спятил, потому что у него друзья погибли, товарищ предал, бойня на улице случилась… И себя во всём произошедшем винит не потому, что убивал, а потому что не спас, не предотвратил? Может такое быть? Вполне. Потому и говорю: магглов ни тому, ни другому не припишешь. Фадж все возможные улики в канализацию спустил.

— А менталисты?..

— Через семь лет? Они могут заверить подлинность воспоминания не позже чем через месяц-другой после события, дальше человек сам себя в чём угодно убедить успеет. То же самое касается и «веритасерума». Сразу надо было думать! Теперь — поздно, поезд ушёл.

— Стоп! — вспомнила министр. — Дамблдор же дал показания, что Блэк был хранителем тайны убежища Поттеров!

— Я подняла протоколы, — уточнила Боунс. — Дамблдор показал буквально следующее: «Я предложил себя на роль хранителя, но Поттеры выбрали Блэка». Мне пришлось связаться с Дамблдором и уточнить, был ли он свидетелем или участником, когда дом Поттеров защищали «Фиделиусом». Оказалось — нет. То есть на самом деле он должен был сказать «Поттеры СКАЗАЛИ МНЕ, что выбрали Блэка». Маленький такой нюанс. А Блэк, кстати, утверждает, что был поддельным хранителем. Что всем говорили, что хранитель — Блэк, а на самом деле это был Петтигрю, которого таким образом прикрывали.

— Что, и от Дамблдора тоже?

— А почему нет? Хранителем его не сделали, стало быть, не так уж и доверяли…

— Что-то мне подсказывает, — заметила Багнолд, — что ты Блэку веришь.

— Верно подсказывает, — хмыкнула Боунс. — Видишь ли, в Мунго выяснился ещё один маленький нюанс… У Петтигрю, когда его всё-таки удаётся ненадолго вернуть в человеческий облик, на левой руке видна Тёмная метка. А у Блэка ничего подобного нет.

Багнолд треснула кулаком по столу и грязно выругалась.

— Вот именно, — согласилась Боунс. — И это ещё мягко сказано.

— И ты говоришь, что обвинить ни того, ни другого не получится?! И почему же Петтигрю не посадишь?!

— Потому что сама по себе Тёмная метка — не преступление, — злобно фыркнула Боунс. — Иначе пришлось бы посадить и Гойла, и Крэбба, и Макнейра, и Малфоя, и Нотта, и Селвина, и Эйвери, и Яксли… Продолжать? Нет, я бы их всех с большим удовольствием…

— Они же «империусом» отбрехались?

— «Империусом» они отбрехались от того, что творили, уже получив эту самую метку, — уточнила Боунс. — Сама метка ставится только по согласию, это мы установили достаточно надёжно. Но, ещё раз повторю, получить метку — не преступление. И доказать в случае с Петтигрю мы можем только нелегальную анимагию. И ещё не забудь: этот Петтигрю — кавалер Ордена Мерлина первой степени. Посмертно, правда…

— Эх… Ты понимаешь, что вся эта история — это мне конец? — вздохнула Багнолд. — Съедят, с нутром и с перьями съедят… А, пропадай оно всё пропадом!

Она вызвала секретаря и распорядилась:

— Подготовь документ… Сириуса Блэка от судебного преследования освободить. Ну там, помилование ему, или в связи с недоказанностью, как это у нас правильно называется… Вон, с Боунс посоветуйся. И другой. На внеочередные выборы министра. Уйду от вас в отставку, и делайте что хотите. Только Уизли вместо меня не выбирайте, этого я не выдержу.

— Уизли не пойдёт, — хмыкнула Боунс. — И я тоже не пойду. Я ещё в своём департаменте порядок до конца не навела.

— Смотри, поставят над тобой какого-нибудь Фаджа, любителя заметать мусор под диван… Ладно, ступайте. Выборы-то ещё не прошли, и текучку никто не отменял.

Через несколько часов Рите удалось незамеченной выскользнуть из Министерства. Какой там жареный материал! Какой там «докрасна»! Это же было… Это же было вообще! Нечто! Невообразимое!

Рита поняла, что с этой информацией она к Малфою не пойдёт ни за что. Он наверняка распорядится её придержать… И станет шантажировать Фаджа. А Рите это надо? Она не шантажист! Она — журналист!

Значит, с заговором Фаджа и Малфоя пора рвать. Пускай бултыхаются с теми двумя халтурщиками… Кстати, тех халтурщиков надо предупредить: чуть рыпнутся в её сторону — и Малфой узнает, кто опубликовал его портрет в павлиньих перьях. И не надо грязи, это не шантаж, это просто мера безопасности.

 

Министерство магии. Артур Уизли

На рабочем столе Артур обнаружил бумажный самолётик: Амелия просила зайти, как только он вернётся с выезда. Ну что ж, просьбы начальства игнорировать не следует — и Артур отправился куда сказали.

В кабинете Амелии ему показали конверт. На конверте оказалась надпись: «Попечительский совет Хогвартса — Перси Уизли, лучшему студенту второго курса». Текст был напечатан на пишущей машинке.

— Вот, — сказала Боунс. — Вот в этом пакете Перси и подсунули тетрадку Риддла. Внутри ещё была сопроводительная бумажка, вот эта.

«Эта тетрадь для записей принадлежала когда-то Тому Риддлу, первому ученику, старосте школы. Желаем и тебе достичь не меньших высот!» — прочёл Артур про себя и обратился к Амелии:

— Кто подсунул, нашли?

— Пока нет, — ответила та. — Следов магии никаких. Похоже, наш злодей работал в защитных перчатках. Знал, подлец, что пакует… Кстати, ты заметил, что это не простой конверт, а пакет для опасных артефактов?

— Нет…

— А это, между прочим, он. Кстати, в перечне подарков, которые вручали отличникам, тетради Риддла, естественно, нет. А на имя Перси там записан зачарованный ежедневник с автоматическим напоминанием о делах… Который, как мы выяснили, никому не достался.

— То есть кто-то подменил пакеты?

— Именно так. И подозреваемых у нас — весь попечительский совет плюс добрая половина Хогвартса. Потому что лежали эти подарки в Большом зале кучей, следили за ними вполглаза, народу вокруг шаталось достаточно, и если втихаря наколдовать обмен пакетов…

— Это если подменили в Большом зале, а не где-нибудь ещё, — заметил Артур. — А разве при обмене следы заклинания не остаются?

— Оно «лёгкое». За три месяца всё уже выветрилось. Да и другие возможности подменить были, даже и без магии.

— Понятно… А я-то чем могу помочь?

— А ты подумай, — предложила Амелия. — Магическими способами мы ничего узнать не смогли. Может, маггловские помогут? А по магглам у нас именно ты — признанный специалист.

— Магглы обычно отпечатки пальцев ищут, — вздохнул Артур. — Но если этот тип был в перчатках… Погоди! Понимаешь, мы с тобой в маггловском сыскном деле — полные дилетанты, а надо поручить специалистам. У тебя же есть выход на маггловскую полицию? Вот пусть их криминалисты этот пакет и обследуют!

— А на каком основании их дёргать?

— Да хотя бы… Вот! Тут маггловская пишущая машинка поработала.

— Надо было самой додуматься, — буркнула Амелия и настрочила записку. — Сейчас Кингсли вызову.

И запустила самолётик.

 

Министерство магии. Корнелиус Фадж

По совершенно случайному совпадению письмо Риты Скитер прилетело именно сейчас, когда у Корнелиуса в кабинете сидел Люциус. И в письме оказалась самая настоящая бомба.

— Значит, Багнолд уходит досрочно, — протянул Малфой. — Жаль… Мы ещё не совсем готовы.

— Но наши возможные оппоненты вообще неготовы, — заметил Корнелиус.

— Это, конечно, так… Но мы, дорогой мой Корнелиус, всё это время работали на дискредитацию министра, а на создание вашего положительного образа почти не обращали внимания. Думали, время ещё есть… И сейчас перед нашими возможными конкурентами у нас преимущество минимальное. Через день-другой и они узнают об отставке Багнолд, а за один день много не сделаешь. А кто, кстати, будет у нас исполнять обязанности министра до выборов?

— Первый заместитель, — отмахнулся Корнелиус. — Как там его… То ли Смит, то ли не Смит. Невзрачный такой тип, и министру в рот смотрит. Так что до самых выборов ничего не изменится, Багнолд как командовала, так и будет командовать, только подпись на бумагах поменяется.

— А этот «то ли Смит» на выборы пойдёт? — уточнил Малфой.

— Вряд ли, — Корнелиус покачал головой. — Сам по себе он ничего не представляет.

— Значит, наш основной конкурент — Боунс…

— А почему, дорогой мой Люциус, мы не работали над моим положительным образом? — самым невинным тоном спросил Корнелиус.

— А потому, дорогой мой Корнелиус, что за полтора года, что остались до очередных выборов, ваш положительный образ надоел бы почтенным избирателям хуже горькой редьки, — вежливо объяснил Малфой. — Мы же не знали, что выборы будут в этом мае, а не в следующем! Так, стало быть, нам следует прекратить клевать Багнолд, начать давить Боунс… Другие конкуренты есть?

— В Министерстве — не вижу, — сказал Корнелиус. — Разве что кто-нибудь извне. Вот, например, время от времени Дамблдора выдвигают…

— С Дамблдором нам не тягаться, — честно признал Малфой. — Но старик, насколько мне известно, и сам в кресло не рвётся. Он хоть раз на это выдвижение согласился?

— Ни разу.

— Значит, будем считать, что и в этот раз не пойдёт. Хорошо, я дам задание своим пустобрехам… Хм‑м… А вот это мне уже не нравится.

— Что не нравится? — не понял Корнелиус.

— Скитер не нравится. Почему она со своими новостями не пришла сама? Почему даже не предложила встретиться? Почему не уточнила, с каким акцентом освещать отставку Багнолд?

Он задумался.

— Уж не вздумала ли она переметнуться к конкурентам? К той же Боунс, например?

— Боунс её на дух не переносит, — успокоил компаньона Корнелиус.

— Да? Знаете, дорогой мой Корнелиус, в политике ещё и не такие противоестественные союзы случаются…

— И что мы по этому поводу можем предпринять?

— Ничего, — отрубил Малфой. — Помните наш обед, с которого всё началось?

Корнелиус помнил. Эта зараза Скитер растолковала им тогда понятие «выключателя мёртвой руки» и намекнула на существование ненадёжных и непроверенных материалов, которые в случае публикации, однако, могут уничтожить репутацию и Малфоя, и самого Корнелиуса. Или, во всяком случае, заставить обоих долго оправдываться и отмываться. «А как же ваш принцип — только факты?» — спросил тогда Малфой. А стерва-журналистка ответила: «Принцип не пострадает. Это же будет уже не моя статья!»

— Тогда что? — спросил он.

— А что — «что»? — пожал плечами Малфой. — В нашу с вами авантюру уже вложены серьёзные деньги, и списывать их, испугавшись какой-то репортёрши, я не намерен. Так что вперёд, дорогой мой Корнелиус, гонка за кресло стартовала! Есть мысли, с чего начнёте?

— С Дамблдора, — сказал Корнелиус. — Нам нужен как минимум его нейтралитет, но вообще-то я надеюсь на поддержку.

 

Хогвартс. Ремус Люпин

Это полнолуние прошло очень тяжело. Несмотря на зелье. А всё из-за газеты, где Министерство объявляло о полном снятии всяческих обвинений с Сириуса.

Несколько раз у Ремуса даже мелькала подлая мыслишка, что не стоило ему читать эту газету на ночь. А раз уж прочитал, так не стоило зелье пить. Бился бы в клетке, выл дурным голосом — и ни о чём не вспоминал. А тут всю ночь пролежал в волчьей шкуре, но с человеческим рассудком, и думал, думал…

Да, ему никто не сказал о смене хранителя. Да, ему не доверяли (можно даже попробовать обидеться). Да, сам Дамблдор счёл Сириуса предателем, а если уж не Дамблдору, то кому вообще верить? Да, он никак не мог успеть на тот скорый неправедный суд. (Да и был ли этот суд вообще? Что-то ничего подобного не вспоминалось.) Да, его никто не пустил бы к осуждённому Блэку в Азкабан. Да, у него не было никаких поводов заподозрить, что произошла ошибка!

Но всё равно Ремусу казалось, что он предал Сириуса. Подумать только, ведь ему стоило всего лишь зайти в гости к Артуру Уизли!

Да, с Артуром они были знакомы лишь шапочно. Да, он никогда не приглашал Ремуса к себе. Да, Ремуса ни в чём нельзя упрекнуть! И всё же, всё же…

С жуткой, просто зверской головной болью он выполз утром из своей комнаты и направился в больничное крыло. Может, у Поппи найдётся что-нибудь от раскалывающегося черепа…

Недалеко от Большого зала его остановила студентка с жёлто-чёрным галстуком, жёлто-чёрным значком и жёлто-чёрной шевелюрой:

— Профессор! Профессор Люпин!

Ремус остановился и постарался собрать растекающиеся мозги в одну кучку:

— Да, мисс Тонкс? Только я не профессор, я ассистент.

— Да ну! «Ассистент Люпин» не звучит! Профессор, у нас сегодня Хогсмид! А это вы там будете следить за порядком? Директор сказал, в Хогсмиде обязательно будет кто-то из преподавателей!

— Нет. Простите, мисс Тонкс, я себя очень плохо чувствую.

— Ой, извините, пожалуйста… Вам помочь? Может, позвать кого-нибудь? Эй, Чарли, ты здесь?!

— Спасибо, не надо, я как-нибудь сам…

— Здесь я, здесь, Тонкс, — из-за угла вывернулся рыжий гриффиндорец. — Что, пойдём в Хогсмид?

— Я же сказала, что с тобой не хожу! Слишком близкие…

— Да ну тебя! Ты же наполовину Блэк, у тебя все чистокровные семейства в родственниках!

— Значит, ни с каким чистокровным не пойду! Найду себе полукровку или магглорождённого! Вот… Профессор Люпин! Вы у нас не чистокровный?

— Мисс Тонкс, преподавателям не положено…

— Стало быть, не чистокровный. Так и запишем!

— Мне уже ревновать?

— Ревновать не имеешь права, Уизли! Просто завидуй!

Ремус закрыл глаза и схватился за голову. Было бы чему завидовать! Эх, школяры… Балбесы…

 

«Нора». Молли Уизли

Дементоров наконец убрали, и настроение у Молли было просто замечательным. Его не смогли испортить ни серая хмарь за окном, ни великопостная физиономия Снейпа, который опять явился поговорить о чём-то с Артуром. В прошлый-то раз им побеседовать не удалось, не до того было.

— Мальчики! — сказала она мужу и гостю, требовательно постучав ложкой по чайнику. — За стол! И без возражений! Северус, тебе с малиной, с абрикосами, с яблоком?

— На ваш вкус, — буркнул в ответ Снейп, подозрительно принюхиваясь. Что это он, зелья ищет? Или рецепт определить хочет? Да и пусть его!

— Это ты зря, — заметил Артур. — Сейчас получишь все три сорта!

— Непременно, — согласилась Молли, выкладывая на тарелку три солидных куска.

— Переживу, — проворчал Снейп. — Ты почему в тот раз пса не остановил?

— Не решился, — признался Артур. — Как-то невежливо ради крысы чужую собаку заклинаниями бить… «Петрификусом» в такую цель не попадёшь, боевыми надо! А я ведь подумал, что это твой пёс.

Снейп фыркнул:

— На ошейнике твоя фамилия стояла! И вообще, ты можешь представить, чтобы я завёл себе собаку?

— Ошейник я рассмотреть не успел, — объяснил Артур, — а что до тебя…

— А что до тебя, то мы не могли представить, чтобы ты женился, взял Поттера под опеку и уехал из страны, — подхватила Молли. — По сравнению с этой авантюрой собака — это такие мелочи… Хотя я-то ошейник разглядела и очень удивилась.

— Да, этот блох… Этот Блэк всех надул со своим ошейником, — согласился Снейп, всё-таки взяв чашку. — Куда он, кстати, потом делся?

— Да вроде трансфигурация закончилась, какая-то палка вместо него осталась, — Артур махнул рукой. — Но ты же не о Блэке поговорить хотел?

— Не о Блэке, — согласился Снейп. — О Лорде.

За окном мелькнула крылатая тень, и через щель почтового ящика влетел официального вида конверт. Артур извинился и вскрыл письмо:

— А вот, кстати, и о лорде твоём… Это от Амелии.

— Что-то важное? Или секретное? — Молли уселась рядом с мужем.

Тот усмехнулся:

— Не для публикации, но вам с Северусом, пожалуй, имеет смысл узнать. Дневник Риддла они прочитали. Правда, не весь, там часть записей испорчена. То ли его спиртным заливали, то ли ещё какой пакостью…

— И зачем мне дневник какого-то там Риддла? — не понял Снейп.

— Риддл — настоящая фамилия Сам-понимаешь-кого, — объяснил Артур. — Во время учёбы в Хогвартсе он вёл дневник, и мы недавно его вскрыли. Так вот, у Амелии в отделе прочли, что смогли, и говорят, что этот Риддл, судя по записям, двух вещей боялся до дрожи: маггловских бомб и профессора Дамблдора. Бомб — потому что под лондонскую бомбёжку угодил, а Дамблдор его перепугал, когда письмо из школы принёс ему в приют.

— Ох! — Молли всплеснула руками. — Так он, бедняга, семь лет у собственного боггарта трансфигурации учился?

— Нашли кого жалеть! — выплюнул Снейп.

— Ребёнка-сироту!

— Этот «сиротинушка» такого натворил…

— Какого воспитали! За несовершеннолетнего отвечает опекун! Это, кстати, и тебе забывать не следует, опекун Гарри Поттера!

— Молли! — строго сказал Артур, и она сконфуженно умолкла.

— Сейчас этого сироту уже поздно жалеть, что выросло, то выросло, — продолжал муж, поглядывая в письмо. — В поздних записях упоминаются какие-то «хоркруксы», которые Риддл хотел себе завести, чтобы стать бессмертным. Подробностей нет. Последняя запись такая: «Шесть, чтобы всего было семь частей? Уточнить у декана». Всё, после этого он ничего в дневнике не писал.

— А декан кто? — осведомился Снейп. — Слагхорн?

— Деканом тогда был Слагхорн, и Амелия пыталась его расспросить, но старик упёрся: ничего не знаю, ничего не говорил, а слова «хоркрукс» и вовсе не слыхал, и вообще — не докажете. Не пытать же его теперь… Кстати, что такое этот «хоркрукс», выяснить пока не удалось, единственное известное упоминание — у Годелота, да и тот лишь обзывает его «наипорочнейшим из измышлений», а подробности давать отказывается.

— А это точно не ложный след? — засомневался Снейп. — Чтобы Лорд свой дневник не защитил…

— А он защитил, — улыбнулся Артур. — Так защитил, что мы эту защиту даже обнаружить не смогли, а в дневнике только чистые страницы видели. Но один умный человек посоветовал просветить тетрадку маггловским рентгеном, и этого защита не выдержала. Сдулась. Хотя что это было, как работало, мы так и не поняли.

— Рентгеном? — Снейп наклонился вперёд. — У Поттера на лбу был шрам, который не заживал семь лет…

— Тот, от смертельного проклятья? — ахнула Молли.

— Смертельное проклятье шрамов не оставляет, — отмахнулся Снейп. — Дамблдор был уверен, что в этом шраме засел осколок души Лорда. В маггловской клинике в порядке обследования послали Поттера на рентген. Очень долго со всех сторон светили, ничего не разобрали, но через несколько недель шрам благополучно исчез. Совпадение?

— Может, конечно, и совпадение, но как рабочая гипотеза пойдёт, — кивнул Артур. — Сейчас напишу Амелии… А директор-то, выходит, что-то знает!

— Упрётся, — фыркнул Снейп. — Ещё хуже Слагхорна.

Тут Молли пришла в голову идея:

— А знаете что… Эти самые «хоркруксы» надо в блэковских книгах поискать. Вот уж где самые «темнейшие», «презлейшие» и «наипорочнейшие измышления» водятся!

— Значит, придётся Сириусу поработать, — заключил Артур.

— Этот наработает… — протянул Снейп с недовольной физиономией.

— Ничего, у Андромеды — поработает, — заверила его Молли. — А ты, Северус, про чай и пироги не забывай!

 

Больница св. Мунго. Андромеда Тонкс

— Е-девять!

— Попал…

Андромеда толкнула дверь палаты. Сириус в больничном халате сидел на своей койке, положив на колени маггловскую тетрадку и нацеливаясь карандашом:

— А, привет, сестричка… Дэ-девять!

Недовольный аврор-охранник ткнул палочкой в явно трансфигурированную грифельную доску:

— Потопил…

— Дробь! — скомандовала Андромеда Сириусу. — Орудия на ноль! Дело есть.

— Слыхал я про твои дела, — Сириус закрыл тетрадку. — Не слишком легко у тебя Локхарт отделался? Я бы ему всё-таки врезал!

— Мальчишки, — хмыкнула Андромеда. — Что ты, что Артур… Всё бы вам «врезать». А у этого Локхарта, между прочим, две голубые мечты идиота: во-первых, прославиться, а во-вторых, разбогатеть. Вот я по ним обеим и врезала, и это ему намного хуже, чем по морде.

— Не понял, — Сириус поскрёб в затылке. — Ну, по кошельку ты ему и в самом деле… А со славой-то что?

— Просто теперь он прославится как подручный двенадцатилетнего школяра. А если будет нехорошо себя вести, прославится как жулик, которого поймали за руку.

— А чего сразу его жуликом не выставить?

— Мне от него работа нужна. Хоть и сволочь, и не слишком умён, но язык у него подвешен неплохо, и при грамотном редакторе учебные книги он нам сделает. А загони я его в угол… В такой ситуации и крыса на лиса нападёт. А писать кто тогда будет? Ты, что ли?

Сириус снова поскрёб затылок:

— Ну, если так… А насчёт крысы! Хвоста, надеюсь, посадили? Или мне его всё-таки придётся…

— Было бы кого сажать… — Андромеда вздохнула. — Его здешние мозгоправы две недели из крысиной шкуры достать пытались. Глухо!

— Что, совсем?..

— Совсем. Крыса и крыса. Принудительно в человека обратить можно, а в башке всё равно крысиный разум. И всё норовит обратно в крысу перекинуться и в клетку забраться. Сам понимаешь, если мы этого грызуна судить попытаемся… Позор сплошной будет, а толку никакого.

— И что, так его и отпустят?! — Сириус аж подскочил от возмущения.

— Не отпустят, — Андромеда хищно улыбнулась. — Его желание решили удовлетворить: пустили в клетку, запаяли дверцу и поставили в аврорате, в «обезьяннике». Хочет сидеть — пускай сидит хоть двести лет. А захочет выйти — никто ему не мешает прийти в разум и потребовать суда.

Аврор-охранник прокашлялся:

— Мадам Тонкс… А как же Петтигрю потребует суда, если он в клетке человеком стать не может? Там же места нет!

— Кнопку вызова Артур сделал. И табличка, как её нажать, тоже есть. В общем, захочет — потребует, а не захочет — сидеть ему крысой до скончания века.

— А я бы его всё-таки пришиб, — рыкнул Сириус.

— И сел бы в тюрьму уже за дело, — продолжила Андромеда.

— А ведь я не по делу семь лет отсидел! — вспомнил Сириус. — Мне, это, как его, компенсировать будут?

— Анимагию не зарегистрировал, камеру в негодность привёл, палочку у надзирателя украл, — перечислила Андромеда. — Можешь, конечно, потребовать компенсации за незаконную отсидку, но я бы на твоём месте не дразнила гиппогрифов и согласилась на взаимный отказ от претензий. А то смотри, компенсацию тебе выплатят, тут же штраф наложат и обратно в камеру отправят. Уже по всем правилам.

Сириус опять принялся яростно скрести затылок:

— Вот ведь… Вот же гадство! Ну ладно, пускай подавятся, авось не обеднею… Но это что же выходит, меня ни за что в тюрьму, а я и сбежать права не имею?!

— Не имеешь. Должен был подать апелляцию.

— Так не мог же! Там же так… Не соображаешь ничего!

— Понимаешь, по сути ты прав, — сказала Андромеда, — а формально — нет. Буква закона, ясно?

— Чего ж тут неясного…

— Ну а раз всё ясно, то вот тебе документы, — Андромеда вытащила из сумки папку с пергаментами. — Дело твоё прекращено, обвинение снято. Тебе следует не позже, чем через две недели после выписки из больницы, зарегистрировать анимагическую форму и оплатить ремонт решётки. Которую ты испоганил «неизвестной тёмной магией семейства Блэк».

— А палочку тому засоне?..

— А вот это уже не твоя проблема.

— В нашем деле нет слова «спёрли», есть слово «провтыкал», — ухмыльнулся аврор. — Постоянная бдительность! Э, так это что, значит, Блэка можно больше не охранять? Ну-ка дайте мне глянуть ваши постановления!

Он просмотрел документы и радостно подхватился вон.

— Стой! — крикнул Сириус. — Стой, проклятый дезертир! Тебя с поста не сняли! Я у тебя ещё два корыта утопить не успел!

— Пофиг! У меня приказ был — охранять подозреваемого! А подозреваемого больше нет, есть свободный человек! Гутен таг, камераден, адью, в игре объявлена ничья по техническим причинам!

И аврор захлопнул за собой дверь.

— Вот же ж сукин кот! — тоскливо протянул Сириус. — Я ж теперь от безделья на стенку полезу!

— И не мечтай, — заявила Андромеда.

— Да и не мечтаю… Но делать-то нечего! Меня только в начале марта выписать обещали! Эх… Вот выпишусь… Гарри найду, крестника… Я ж ему семь дней рожденья должен! Метлу ему подарю!.. Самую лучшую, самую быструю!.. Эй!!

Он подскочил, словив жалящее заклинание.

— Я тебе дам — «метлу»! — прошипела Андромеда. — Я тебе дам — «семь дней рожденья»!

— Эй, ты чего?!

— Что ты его Хагриду оставил, а сам за крысой погнался, я ещё понять могу, защищать от предателя тоже надо, — отчеканила Андромеда. — Что в тюрьму угодил — ну бывает, что тут поделаешь. Но что твой крестник из страны был вынужден бежать, а ты про метлу думаешь — это уже дурь! Свинство! Издевательство!

— Эй, а что я могу-то?..

— А ты не думай, что можешь! Ты думай, что должен! — рявкнула Андромеда. — Тут Риддл ещё до конца не сдох! Тут Дамблдор на тайнах сидит и воду мутит! Тут Пожиратели недобитые шастают! Хочешь для Гарри настоящим крёстным быть, а не фиктивным — помоги с его главным врагом разобраться! А метлу, если вдруг понадобится, ему и Сивилла купит.

— Да чем я здесь-то помогу, в больнице сидя?!

— Здесь — не знаю, а вот когда выйдешь… Тётка Вальбурга, как выяснилось, умерла года три назад. Завещания она не оставила, так что всё блэковское барахло принадлежит теперь тебе. А нам доступ к их библиотеке позарез нужен!

— Так меня ж выжгли…

— Не увиливай, любимый тёткин гобелен юридической силы не имеет.

— А вот возьму и на тебя перепишу…

— Я сказала — не увиливай от ответственности, а то ещё разок схлопочешь! — Андромеда погрозила кулаком. — У тебя, балбеса, крестник есть! Кто тебе разрешил мимо него каким-то там кузинам имущество раздавать?! Тьфу! Не крёстный, а недоразумение какое-то.

— Там же дом поганый! Сама же знаешь! — жалобно протянул Сириус. — И Кричер ещё этот дурной… Или он тоже помер?

— Позавчера был жив, — «обрадовала» его Андромеда. — Но с тобой, как я вижу, случай очень тяжёлый… Ладно, будем разбираться. Ты тут жаловался, что делать нечего? Будет тебе дело. Сегодня же пришлю инструкции, как правильно общаться с домовыми эльфами, а через неделю сдашь мне зачёт. Потом займёмся управлением фамильными особняками… Чего глазами хлопаешь? Меня, между прочим, натаскивали, как быть женой главы магического семейства, а сюда и обучение наследников входит. Запустила тебя тётка Вальбурга, конечно, но ничего. И не такие дрессировке поддаются.

Выйдя в коридор, она услышала из палаты тоскливый собачий вой.

 

Хогвартс. Ремус Люпин

— Ну что ж, программу третьего курса мы с вами повторили, — сказал Ремус студентам. Сегодня у него были пятикурсники Гриффиндора и Хаффлпаффа.

— А домашнее задание? — поинтересовалась мисс Лесли.

— Могла бы и не напоминать, — буркнул кто-то с красной половины. — Ты что, рейвенклошница замаскированная?

— Кто не хочет, может не ходить! — ответили от барсуков. — Это необязательное занятие!

— Однажды седьмой курс провёл эксперимент и не напомнил, — фыркнула Лесли. — Так задание было в полтора раза больше обычного!

Ремус грустно усмехнулся. Этот случай произошёл вскоре после полнолуния, и он действительно вспомнил о задании в самый последний момент, да ещё и не смог его правильно рассчитать. Значит, студенты приняли его ошибку за сознательный педагогический приём?

— А в качестве домашнего задания я вас попрошу конспективно изложить основные факты о боггартах, вампирах и оборотнях. Оцениваться будет не только количество информации, но и краткость, так что воду не лейте и на десятки футов не размахивайтесь. Вопросы?

Мисс Тонкс подняла руку. Волосы у неё на этот раз были тёмно-синего цвета.

— Скажите, профессор, а в эти выходные вы будете следить за порядком в Хогсмиде?

— Ну, во-первых, я всё ещё не профессор, — заметил Ремус. — Во-вторых, мне не совсем ясно, какое отношение к теме нашего занятия имеет Хогсмид. А в‑третьих — да, буду.

— Так в лесу у Хогсмида, говорят, оборотни водятся, — заметил Чарли Уизли. — Тонкс, пойдём в Хогсмид? Может, оборотня увидим?

Ремус выдавил из себя улыбку. «Увидите, — подумал он печально. — Непременно увидите, и даже в лес для этого ходить не придётся».

— Пойдём, — сказала мисс Тонкс, перекрашивая волосы в розовый цвет и глядя почему-то на Ремуса. — Может, и увидим.

У Уизли отвалилась челюсть.

 

Гриммо, 12. Сириус Блэк

Чёрная дверь отворилась с противным скрипом, изнутри пахнуло холодом и сыростью. Хотя и снаружи был совсем не май месяц!

Сириус поёжился. Старый родительский дом явно был не рад возвращению блудного наследника. Мелькнула мысль плюнуть на это всё и свалить куда подалее… Но перед глазами, как наяву, появилась Андромеда с выражением такого презрения на лице, что Сириусу захотелось дать себе по морде.

— Ну что за жизнь! — буркнул он недовольно. — Матушка злобствовала, сестрёнка злобствует… Куда бедному Бродяге податься?

«Да куда хочешь, туда и катись! — фыркнула воображаемая Андромеда. — Хоть на Берег Слоновой Кости! Только имей в виду: такой крёстный Гарри не нужен. Особенно если вспомнить, что Сивилла у него уже есть».

Если бы только Сивилла! Но за кадром маячил ещё и Снейп, которого нельзя звать Сопливусом (а хочется… цыц, дурак!) и который уже сделал для Гарри намного больше, чем Сириус. От этой мысли сжимались кулаки, хотелось куда-то мчаться, что-то громить… Но впереди был узкий тёмный коридор, по которому мчаться вредно для целости собственного организма, а громить нечего. Разве что старую подставку для зонтов… Но какой смысл? Пыль поднимать? Сириус тяжело вздохнул и шагнул через порог.

— Явился непутёвый хозяин Сириус, который разбил сердце бедной хозяюшке Вальбурге…

Кричер! Вот только его и не хватало! Сириус уже совсем было ответил разгромной тирадой в адрес полусумасшедшего домовика…

«Срываются на тех, кто от них зависит, только Малфои и им подобные!» — прогремела в ушах Андромеда. Вот же проклятье, знает сестрёнка, на какую педаль надавить!

Сириус проглотил готовые вырваться ругательства, уставился в стену и почти минуту беззвучно шевелил губами, объясняя лохмотьям старых обоев всё, что он думает о Кричере, о разбитом сердце любимой матушки и об Андромеде, которая запретила это всё произносить. А потом сосчитал до двенадцати и обернулся к домовику:

— И тебе не хворать, Кричер. Зажги-ка освещение.

Домовик, не переставая недовольно бурчать себе под нос, щёлкнул пальцами. Вспыхнула старинная «змеиная» люстра, стали виднее пятна сырости и плесени на стенах, пыль, грязь, паутина, какие-то ошмётки…

— А-а, явился наконец! — Сириус аж подскочил от неожиданности. — Кто тебя из Азкабана выпустил? Тёмный Лорд вернулся? Жалко, не дожила я… Не думала, что ты на правильную сторону станешь. Думала, ты магглолюб, с грязнокровками путаешься, Дамблдоров всяких слушаешь, огриффиндорился вконец… А план, выходит, был у тебя вполне слизеринский! Хотя всё-таки не до конца ты его продумал, раз попался! Ну, рассказывай! А чего это ты опять в маггловские тряпки вырядился? Благородному волшебнику не подобает выглядеть как не пойми что!

Сириус застонал. Как он мог забыть о маменькином портрете! Она же говорила: «Думаешь, как помру, так от меня избавишься? Не выйдет!» И вот, извольте: портрет в прихожей ожил. И думает, что Сириус — предатель, что он сдал Поттеров, что притворялся нормальным человеком, чтобы втереться в доверие… Ой, что будет, когда узнает правду! А ведь узнает, из Сириуса притворщик никакой! А если Кричер приказы матушкиного портрета выполнять будет… Ох, они же вдвоём ему настоящую каторгу устроят! И зачем он только полез в этот проклятый дом!

«Совсем» — совсем не насовсем,

«Совсем» — совсем не навсегда,

Не навсегда моё «всегда» — твоё «навеки».

Незнамо где, невесть когда

Подстерегает нас беда,

И в этой жизни всё, увы, не как в аптеке.

Не избежать грядущих бурь,

И лишь на собственную дурь

Пенять придётся мне, досадуя и каясь…

И я извилины скребу

На расширяющемся лбу —

И сомневаюсь, сомневаюсь, сомневаюсь.

— Я сейчас, — буркнул Сириус и вылетел на улицу. Проходивший мимо драный кот подозрительно на него глянул, перешёл на рысь и скрылся под обшарпанную легковушку.

Холодный сухой ветер отогнал вырвавшееся из дома облако затхлой сырости. Сириус остановился и задумался.

«Тоже мне, глава семьи! — презрительно хмыкнул у него в голове голос Андромеды. — Портрета с домовиком испугался! А туда же, крёстным называется!»

Нет, так дело не пойдёт! Сириус сжал кулаки. Ладно, с Кричером он уж как-нибудь… А вот с маменькиным портретом что делать? Этому его сестрёнка не обучала.

Уничтожить его не выйдет, только вместе со стеной — заклинание вечного приклеивания, понимаешь… А стена-то несущая, трогать её нельзя. Слов матушка и при жизни не понимала, сейчас — тем более… Разве что пригрозить ей… Но чем? Чего может бояться неуничтожимый портрет упёртой покойницы?

И тут ему пришла в голову мысль, очень простая, но, пожалуй, вполне действенная. Он ухмыльнулся и отправился в один знакомый магазинчик. Маггловский, разумеется.

Мои сомненья

Рваной тенью

Бегут по небу, по песку и по траве,

Но разгоняет их весенний

Могучий ветер в голове.

Входная дверь проскрипела ещё пронзительнее, чем в прошлый раз. Сириус захлопнул её за собой ударом ноги:

— Кричер! Смахни-ка пыль с портрета маменьки, а то не видно ничего!

Недовольный домовик щёлкнул пальцами. Изображение на очищенном портрете состроило недовольную физиономию:

— Тебя куда носило?! Почему всё ещё в маггловских тряпках?! Благородному волшебнику…

Сириус запустил в мамашу невербальное «силенцио», которого должно было хватить по крайней мере на несколько минут:

— Извините, матушка, помолчите немного. Во-первых, попрошу не забывать, что я нынче являюсь главой семьи, а потому — что хочу, то и ворочу, то есть действую в интересах фамилии. Во-вторых, извольте не повышать голос и вести себя как благородная волшебница, а не как базарная торговка на маггловском рынке. А в‑третьих, обратите внимание вот на это, я бы сказал, изображение.

Он развернул свежекупленный плакат и снял заклинание тишины.

— Это… Это вообще… Это безобразие!! Это непристойность!! Это маггла!! Это… Это…

Маменька на портрете захлебнулась от негодования, покраснела от гнева и набрала было нарисованного воздуха, чтобы разразиться негодующей тирадой. Сириус с ухмылкой глянул на изображение красотки в купальнике. Вернее, в том, что по кое-каким формальным признакам можно было с некоторой натяжкой посчитать купальником.

— Так вот, матушка, предупреждаю только раз. Или вы не мешаете мне жить, или я пришпандорю вот эту вот девицу поверх вашего портрета. «Вечным приклеиванием». А потом буду добрым людям цирковой фокус показывать: «маггловская красотка ругается голосом Вальбурги Блэк».

— Ты не посмеешь так поступить со своей матерью, — не слишком уверенно заявила маменька с портрета.

— С матерью — не посмел бы, — кивнул Сириус. — А вот с возомнившей о себе крашеной тряпкой вполне могу.

— Негодный хозяин Сириус опять разбивает сердце бедной хозяюшке Вальбурге… — заворчал Кричер.

— Кричер! Кто глава дома Блэк?

— Хозяин Сириус, — нехотя признал домовик.

— Чьё слово в доме — закон?

— Хозяина Сириуса…

— Кто обязан меня слушать?

— Все в доме… — опустил уши Кричер.

— Молодец, — хмыкнул Сириус и вручил ему плакат с девицей. — Держи! Отнеси в мою комнату, а я пойду поработаю.

— Всё-таки Блэк, — пробормотала ему вслед маменька с портрета.

Как просто всё выглядело в планах. Найти книгу, прочитать там нужные сведения, рассказать кому следует… Сириус захлопнул очередной фолиант, отпихнул его в сторону и помянул по-маггловски всех наимудрейших волшебников древности, которые так и не додумались до тематических каталогов и предметных указателей (да многие и до простого оглавления не допёрли). А заодно и самого себя приложил — за то, что никогда ничего в семейных талмудах не искал, кроме шуточных заклинаний. Где раздобыть описание этих проклятых «хоркруксов», он понятия не имел, а попросить кого-нибудь помочь не давала треклятая фамильная защита. К этим томам разве что кузины могли бы прикоснуться… Но у Андромеды и своих хлопот по горло, а Нарциссе он категорически не доверял. Просто потому, что Малфоям верить нельзя по определению.

Мрачный домовик, бурча под нос что-то нечленораздельное, уволок книгу и запихнул её на полку. Сириус фыркнул:

— Что, Кричер, может, ты знаешь, где эти чёртовы хоркруксы искать?

— Недостойный хозяин Сириус опять ругается по-маггловски, — проворчал домовик. — Кричеру не положено знать, где искать хоркруксы. Хозяину Сириусу не положено искать хоркруксы. Это плохие вещи, злые вещи…

— Стоп! — Сириус хлопнул ладонью по столу. — А откуда ты знаешь, что это плохие вещи?

— Кричеру не положено знать… Бедный хозяин Регулус никому не велел говорить…

Сириус задумался. Поведение домовика выглядело очень странным даже по меркам Кричера. Откуда он знает это слово? При чём тут Регулус?

— Так, Кричер… А принеси-ка мне те книги, которые мой брат изучал в последнее время… Ну, перед тем, как исчез.

— Бедный хозяин Регулус не исчез, — зло сказал домовик, щелкая пальцами. Перед Сириусом хлопнулся мрачного вида фолиант. — Бедный хозяин Регулус погиб.

И он замолчал. Даже постоянное бурчание прекратилось.

Сириус уставился на книгу. От неё так и несло какой-то жутью. Открывать её отчаянно не хотелось. Вот бы свалить эту неприятную обязанность на кого-нибудь другого! Или даже третьего!

Он тяжело вздохнул. Его делом всегда было выдумывание каких-нибудь безумных идей. Искать что-то по книгам — это к Лунатику! Тем более по таким, тёмным даже по меркам семьи Блэк! У Ремуса, который и сам тёмная тварь, иммунитет к подобным ужасам, а у Сириуса — нет… Ох, и на что он только подписался! И зачем только согласился!

Ведь я же знаю наперёд

Всё, что потом произойдёт:

Уж надвигаются с Атлантики циклоны,

И первый камешек вот-вот

Вниз ненароком упадёт,

И с диким грохотом обвал пойдёт по склону.

А после бурь и после гроз

Лишь только клок седых волос

Мне будет скромной и единственной наградой…

И вот, почёсывая нос,

Я задаю себе вопрос:

А для чего мне, дураку, всё это надо?

За окном стемнело. Сириус встал, резким движением оттолкнул прочитанный фолиант, превратился в Бродягу, вздыбил шерсть и сердито зарычал. Человеческих слов для выражения своего отношения к этой грязи ему не хватило.

— Недостойный хозяин опять ругается по-собачьи, — проскрипел из угла Кричер.

Сириус аж поперхнулся, опять превратился в человека и с удивлением глянул на домовика. Тот притворялся, что наводит порядок на книжных полках.

— Так, говоришь, Рег погиб. Погиб после того, как изучил этот самый том. А в этом томе есть кое-что про хоркруксы. А Риддл собирался этих хоркруксов наштамповать целых шесть штук…

— Шесть?! — с ужасом переспросил Кричер, совершенно забыв свой ворчливый тон.

— И похоже, что тот самый дневник как раз и был одним из этих самых хоркруксов, — продолжал рассуждать Сириус, делая вид, что не обращает внимания на домовика. — А Рег, видимо, вычислил его… Или какой другой, если Риддл успел их несколько состряпать… И, конечно, никому не сказал… — он в упор посмотрел на Кричера. — Только тебе, так?

— Кричер не станет… Бедный хозяин Регулус не велел… Кричер и так не справился… Кричер не смог выполнить приказ бедного хозяина… Кричер не расскажет… — домовик весь трясся.

— За мной! — скомандовал Сириус и бросился к главному камину. Тот горел, и банка с летучим порохом была почти полной. Старые запасы, не иначе.

— «Нора»! — пламя позеленело. — Артур, ты дома? Отзовись!

— Сейчас! — радостно закричал кто-то из многочисленных младших Уизли. — Папа, папа! Тебя мистер Блэк к камину просит!

Несколько минут показались Сириусу чуть ли не часом. С трудом дождавшись Артура, он рявкнул:

— Нашёл эту дрянь! Ну и пакость этот гад Риддл затеял, чтоб ему… Книгу передать не могу, защищена!

— А копию? — уточнил Уизли.

— Тоже не выйдет!

— Законспектировал хотя бы?

— От чёрт… Ладно, сделаю. Слушай, тут есть одна сумасшедшая мысль, как мне кое-что очень важное разнюхать… У тебя, помнится, бормоталка маггловская была?

— Диктофон, — поправил Артур.

— Ага, точно! Дай мне его на вечер! Позарез надо!

— Недостойный хозяин опять ругается по-маггловски, — проворчал сзади Кричер. Сириус не отреагировал. Сейчас он выяснит, что и как стряслось с Регом.

Мои сомненья

Рваной тенью

Бегут по небу, по песку и по траве,

Но разгоняет их весенний

Могучий ветер в голове.

— Значит так, Кричер. Я, конечно, мог бы отменить приказ брата и потребовать всё мне рассказать, но делать этого не буду.

Домовик удивлённо уставился на «недостойного хозяина».

— Тебе ведь никто не запрещал разговаривать самому с собой, когда никто не слышит? — уточнил Сириус.

Кричер помотал головой.

— Значит, ты возьмёшь вот эту вещь, она называется диктофон, отправишься к себе, поставишь на дверь и стены всю возможную защиту, чтобы никто не услыхал, и подробно сам себе расскажешь вслух, что там у вас случилось, что тебе приказал Регулус и что из этого вышло. Потом вернёшься ко мне, принесёшь диктофон, и мы вместе подумаем, что с этим можно сделать. Понял? Выполняй! — он нажал кнопку записи и вручил аппарат Кричеру.

Домовик вернулся минут через двадцать, когда Сириус уже начал сомневаться, хватит ли кассеты. Ещё минут пять пришлось потратить на поиск наушников, которые за время ожидания куда-то подевались, и секунды три — на «акцио», когда они так и не нашлись. А после прослушивания записи оставалось только горестно вздохнуть:

— Эх, Рег, Рег… Ну куда ж ты в одиночку-то полез!

Кричер молча поднял взгляд в ожидании приказов.

— Тара для опасных артефактов есть? — спросил его Сириус. — Медальон этот самый туда убери и подготовь к переноске. Завтра или послезавтра мы с тобой отправимся заниматься вандализмом.

— Кричер не понял… Чем заниматься?

— Варварским уничтожением исторических реликвий, — пояснил Сириус. — Почему-то мне кажется, что у нас есть способ это сделать. Надеюсь, ты не против использования маггловского оборудования?

— Кричер согласен пользоваться чем угодно, чтобы выполнить приказ бедного хозяина Регулуса…

— Тогда… Через камин, пожалуй, уже поздно… Дай мне перо и бумагу, напишу Артуру. По технике он у нас специалист.

— Благородные волшебники для важных писем пользуются пергаментом, — проворчал домовик, — а с документами работают в кабинете.

— Ладно, — вздохнул Сириус. — Пергамент так пергамент, в кабинете так в кабинете.

— Кричер подготовит рабочее место. И…

— Что?

— Кричер осмелится предложить хозяину Сириусу поужинать после написания письма. Хозяин Сириус сегодня много работал. У негодного Кричера не готова достойная трапеза, но есть пирожки, чай и малиновое варенье. Бедный хозяин Регулус очень любил чай с малиновым вареньем…

— Спасибо, Кричер. Действуй.

«Совсем» — совсем не насовсем,

«Совсем» — совсем не навсегда,

Не навсегда моё «всегда» — твоё «навеки»,

Ведь время режет провода

И разрушает города,

Дробит гранит и разворачивает реки.

Но катаклизмы не страшны,

Покуда держатся штаны,

Пока владеют мной безумные затеи…

И чтоб сомнения изгнать,

Я, прежде чем ложиться спать,

Пью чай с малиной и отчаянно потею.

С приятным чувством удовлетворения от хорошо выполненной работы Сириус растянулся на мягкой кровати… И тут его накрыло. Словно молния, вспыхнула мысль — всё! Война-то закончилась! А что главный гад ещё не сдох до конца, так это ненадолго, с ним уже всё ясно! А значит…

Значит, больше не будет внезапных ночных тревог, погонь и драк. Больше не будут свистеть мимо виска зелёные лучи. Больше не придётся хоронить убитых соратников.

А ещё это значит, что больше не будет хождения по краю. Уже не скажешь: «Сегодня ты, завтра я…» Это значит, что Сириус окончательно остался в живых. А вот Поттеры… И Регулус…

Словно наяву он услышал радостный смех Джеймса, ощутил дружеский подзатыльник от фыркнувшей Лили… И увидел впервые сидящего за большим парадным столом маленького Рега, который неуверенно тянулся к хрустальной вазочке с малиновым вареньем. Сегодня Кричер подавал точно такое же варенье в этой самой вазочке…

Сириус застонал и вцепился зубами в подушку. Очень захотелось перекинуться в Бродягу и жалобно завыть, но почему-то нужно было остаться человеком.

— Хреновый из меня друг вышел, — промычал он. — И брат никакой… И крёстный тоже… Как Меда сказала… Фиктивный…

«Ага! Фиктивный! — зло рявкнула в голове Андромеда. — А должен быть настоящий! Взялся — изволь соответствовать! А не выть в подушку, себя жалеючи!»

Сириус резко перевернулся и сморгнул злую слезу:

— Настоящий, значит… Метлой, значит, не отделаться…

Он ощерился:

— Ну ладно, сестрёнка, уговорила. К чёрту метлу, я Гарри всю страну подарю!

Что эта сумасшедшая мысль обозначала, Сириус пока и сам не понял, но был твёрдо уверен, что на правильном пути и что вполне справится. В конце концов, он смог заткнуть маменьку (хотя всего лишь на портрете), приручить Кричера и подчинить себе фамильный дом. По сравнению с этими подвигами перевернуть вверх дном какую-то там магическую Британию казалось делом плёвым. А главное — очень полезным!

Нельзя же считать нормальной страну, в которой претенденты на верховную власть лично ходят убивать маленьких детей, а вчерашние школьники гибнут, пытаясь их остановить.

Мои сомненья

Рваной тенью

Бегут по небу, по песку и по траве,

Но разгоняет их весенний

Могучий ветер в голове.

Сириус закрыл глаза. Лили с лёгким недоверием покачала головой, но потом одобрительно ему улыбнулась. Весело оскалившийся Джеймс показал большой палец: мол, правильно, дружище, отличную шутку задумал! А Регулус серьёзно поглядел на брата, подумал и кивнул: поддерживаю, действуй и не сомневайся.

— Хозяину Сириусу следует хорошо выспаться, — проворчал голос Кричера, непонятно, тоже в воображении или уже наяву. — Перед важными делами обязательно надо хорошо выспаться и хорошо позавтракать. Кричер уже пополнил запасы варенья, которое нравилось бедному хозяину Регулусу и которое понравилось хозяину Сириусу…

— Уже сплю, Кричер, — пробормотал Сириус. — Не ворчи. И не боись. Мы с тобой ещё наворотим таких делов, что всем чертям тошно станет.

Оставь сомненья!

Ешь варенье!

На завтрак ложку, на ночь — банку или две!

Пусть не меняет направленья

Весенний ветер в голове!