Гарри и годовщина (джен)

Гарри снова это делает. Он думает, что Джинни не замечает того, что происходит. Снова берёт ночные дежурства в аврорате, засиживается допоздна с отчётами, убегает спать на диван в гостиной, едва ему покажется, что Джинни уснула. На все её вопросы и замечания мягко улыбается и убеждает, что всё в порядке и ей просто показалось.

Джинни давно не десять лет. Она прошла войну и выжила, не сошла с ума. Улыбка мужа её не обманывает. Они вернулись. Его кошмары. Он думает, она не видит тёмных кругов под глазами по утрам. Ему кажется, что если о проблеме молчать, то она как-нибудь сама исчезнет.

Когда-то Джинни тоже так думала. Когда они только поженились, уже проходили всё это. И тоже молчали, ждали. Поговорить всё-таки пришлось. Джинни до сих пор во всех подробностях помнит тот их первый разговор.

* * *

— Гарри, нам нужно поговорить.

Джинни устроилась в кресле напротив дивана, на котором уютно расположился Гарри. Они уже поужинали и вместе прибрались на кухне. Наступило их любимое время до сна, когда они обычно сидят обнявшись на диване, смотрят на огонь, горящий в камине, читают друг другу вслух или болтают обо всём на свете.

Обо всём, кроме того, о чём следовало поговорить давным-давно.

Их обоих с самой победы мучали кошмары. С непонятной периодичностью они то почти сходили на нет, то снова возвращались каждую ночь. Джинни заметила, что стоило любому сотруднику аврората получить даже самое незначительное ранение на пустяковом задании, как той же ночью Гарри метался во сне, выкрикивая имя Воландеморта. И эти сны не оставляли его несколько ночей подряд.

Как-то она попробовала разбудить его, когда он особенно сильно кричал. С тех пор, как только это начиналось, Гарри под любыми предлогами оставался ночевать в гостиной. Видимо, раньше он не знал, что кричит во сне. Теперь не хотел её беспокоить.

А когда его не было рядом, уже Джинни всеми ночами убегала и пряталась от Кэрроу в холодном, зловеще мрачном Хогвартсе. И это стало похоже на замкнутый круг, который следовало разорвать.

— Джин, что-то случилось? — обеспокоенно спросил Гарри.

— Случилось, и уже давно, — серьёзно кивнула Джинни. — Гарри, так больше не может продолжаться. Я должна тебе признаться: мне до сих пор снятся кошмары. Уже почти год, как мы женаты, и два, как закончилась война. А я по-прежнему по ночам убегаю от Кэрроу и просыпаюсь, когда они меня находят.

Джинни попыталась вытереть катившиеся по щекам слёзы. Гарри быстро пересел к ней в кресло, устроил её у себя на коленях и прижал к себе.

— Ну что ты, малышка. Почему ты мне раньше не рассказывала? Я, конечно, догадывался, что не всё ещё прошло. Но мне казалось, ты почти перестала просыпаться по ночам. Не плачь.

Гарри нежно поглаживал Джинни по спине и укачивал её на коленях, как маленькую. Она всхлипывала и не знала, как подвести к проблемам самого Гарри, о которых он опять молчал.

— Гарри, не уходи больше ночевать в гостиную. Когда тебя рядом нет, я очень плохо сплю. И кошмары всегда, и уснуть потом долго не могу. Я же знаю, почему ты уходишь. У тебя тоже? — устала подбирать слова Джинни.

— Иногда, — скупо кивнул Гарри, напрягаясь. — Джин, давай не будем об этом.

— Гарри, но я же хочу помочь. Я очень долго ничего не говорила. Всё надеялась, что со временем станет лучше. Только лучше не становится. Давай поговорим, ну пожалуйста, — снова плакала Джинни.

— О чём тут говорить? Ты же, как я понял, сама всё знаешь, — нахмурился Гарри, однако продолжил: — Да, мне снится моя смерть. Воландеморт бросает в меня Аваду. Только падаю уже не я, а кто-то другой. То это Фред, то Колин, то Ремус. Иногда даже Сириус или Дамблдор. А потом я становлюсь им. И уже в моих руках палочка, выпустившая смертельное заклинание. Я убийца. Я Воландеморт.

— О, Гарри! — Джинни в ужасе закрыла рот руками и уставилась на мужа сквозь пелену слёз.

— Ты это хотела услышать? — с горечью в голосе спросил Гарри. — Все тысячу раз говорили мне, что я не виноват в их смертях. Но, Джинни, правда в том, что на самом деле я виноват. И то, что они приходят ко мне во сне, — это моё наказание.

— Гарри, милый, скажи, а почему к тебе не приходят те, кого ты спас? Только допусти на минутку, что Воландеморт победил. Как ты думаешь, были бы живы твои друзья? Вся моя семья? Я сама, наконец? Многие и многие погибли бы, если бы ты не справился. Но ты это сделал. Ты спас всех нас. Поверь уже в это, — горячо говорила Джинни.

— Джинни, я понимаю, что всё это так. Но погибшие всё равно мертвы, и их не вернуть. Что мне с этим делать? — Гарри поднял на Джинни больной измученный взгляд. И столько в нём было скорби и отчаяния, что Джинни словно в омут ледяной провалилась. Она решительно притянула голову Гарри к себе и спрятала его лицо на своей груди.

— Гарри, они погибли, потому что шла война. Все они хотели победы. Все они сами решили идти в бой. Так же, как и мы: я, мама, Гермиона, все Уизли и многие другие. Просто кому-то не повезло. Но это был их собственный выбор. С чего ты взял, что они не достойны были сами решать, отсиживаться им за твоей спиной или всё же пойти и сражаться? Каждый из них, поднимая палочку, понимал, на что идёт. Знал, что это не игра и он может погибнуть. Так с чего ты взял, что теперь они винят в своей смерти тебя? Не умаляй их заслуг. Они — не случайные жертвы. Они — герои, погибшие ради мира.

Гарри долго молчал. Думал. Этой ночью он не остался в гостиной.

* * *

С того разговора прошёл уже целый год. И вот они вернулись. Кошмары, а вместе с ними ночи в одиночестве и постоянное беспокойство. Джинни узнавала в Аврорате, не случилось ли чего-то особенно страшного в последнее время. Нет, ничего такого. Ни погибших, ни даже просто раненых. Но что-то же произошло? В этот раз Джинни не станет ждать так долго, как в прошлый. Она поговорит с мужем сегодня же.

* * *

Ужин прошёл в молчании, и теперь Джинни сидит в гостиной в том самом кресле, гадает, решится Гарри поговорить или опять сбежит, сославшись на срочную работу. Весь вечер он порывался начать разговор, но умолкал на полуслове.

— Гарри, у нас же всё хорошо? — решает начать первой Джинни. — Ты вторую неделю ночуешь вот на этом самом диване. — Она похлопала ладонью по обивке их любимого предмета мебели. — Что происходит?

— Ты заметила, — огорчённо кивает Гарри.

— Ну, вообще-то я твоя жена и живу с тобой в одном доме. Конечно, я заметила. А как иначе? — укоризненно качает головой Джинни и мягко улыбается. — Так что стряслось? Не молчи, ладно?

Джинни пододвигается ближе и берёт Гарри за руку.

— Они вернулись? — тихо спрашивает она, поглаживая чуть подрагивающие пальцы мужа. — Ты снова видишь кошмары?

— Мгм, — кивает Гарри и вздыхает. — Скоро годовщина победы. Кингсли ещё на той неделе лично мне приглашение принёс на приём в министерство. Сказал, ждёт нас обязательно. Ты хочешь пойти?

— А ты? — облегчённо улыбается Джинни. Неужели проблема только в этом? — Будут все наши, наверное.

— Наверное. Только больше не наших будет. Министерских, журналюг, и так, прихлебателей, кто для победы палец о палец не ударил, — досадливо морщится Гарри. — А я, как картинка с выставки, всем должен буду улыбаться и руку жать. Типа "Очень рад был за вас умереть. Обращайтесь, если что".

— Гарри! — хмыкает Джинни и легонько шлёпает его по руке. — Ты ещё и шутишь! Давай плюнем на всё и не пойдём, если это так трудно для тебя. Можем собрать только близких и съездить на кладбище. Зачем нам это министерство? Пусть Кингсли отдувается. Ему за это деньги платят.

— И ты не расстроишься? — неуверенно улыбается Гарри. — Это же всё-таки приём в министерстве. Красивые платья, шампанское, колдографии на первой полосе Пророка.

— Ты сейчас меня уговариваешь или хочешь, чтобы я тебя убедила, что не хочу всего этого? — смеётся Джинни.

— Чёрт его знает? — улыбается Гарри. — Скорее второе. Боюсь, совесть меня замучает, если из-за меня ты без праздника останешься.

— Гарри, ну какой ты дурачок! — Джинни целует мужа в нос. — Это слишком грустный праздник, чтоб делить его со всем миром. Мы с мамой уже обсуждали этот вопрос. Да! Не смотри так! Не одного тебя осчастливили приглашением. От Уизли точно будет только Рон. Гермиона работает в министерстве, ей не отвертеться. А одна она пойти не может. Так что наш любимый Ронни будет отдуваться за всех. Мама с папой останутся дома, а вечером поедут на кладбище. Хотят дождаться, пока все напрощаются, чтобы в тишине с Фредом побыть. Мы можем с ними, если хочешь.

— А как же твоё платье? Ты же купила платье для приёма, — всё ещё сомневается Гарри

— Гермиона сдала? Да, платье есть. Только я его не купила, а взяла на "примерить и подумать". Отнесу обратно. Не страшно. Ты лучше скажи: годовщина победы — это единственное, что тебя беспокоит? Кошмары только из-за неё?

— Джин, годовщина напомнила о войне, о битве за Хогвартс. Сам не ожидал, что снова увижу тот сон. Ну, помнишь, я рассказывал? Я справлюсь, ты не переживай, — грустно улыбается Гарри.

— Мы справимся, глупый мой. Мы. Ты не один, не забывай этого.

— Да, Джинни. Ты права. Мы справимся.