Ворон и... ворон (гет)

Мой первый поцелуй был с хайдом — кровожадным монстром-убийцей. Мой типаж. И я всё ещё рассматриваю вариант за него побороться. Поэтому мой второй поцелуй будет с висящим вниз головой парнем с горячей злобой в чёрных глазах. Он напоминает мне всклокоченного ворона. Как я дошла до такого?

Быть изгнанной из школы для изгоев — это чёрный юмор. Жаль, родители не сразу поняли иронию. Мама горестно подняла брови в ненужном сочувствии, а отец привычно пропыхтел что-то про милого кусачего паучка. Не хотелось их разочаровывать, но Нэвермору пока придётся обойтись без Уэнсдей. Впрочем, здешний замок неплох, напоминает фамильный. И мне нравится, что можно свободно носить чёрную мантию. А ещё директор подозрительно мил (правда, он ещё не в курсе о Вещи) — не иначе у него на меня особые планы, если разрешил не владеющей магией парии посещать уроки на правах вольного слушателя. Сразу на пятом курсе, когда местные холёные волшебники сдают свои очень важные экзамены, определяющие ни много ни мало, а их жизненное поприще. Я просмотрела их учебники. Многие из этих зелий мы варили с дядюшкой в моём детстве, это примитивно — но не всё. И поэтому я здесь и сейчас. И да, с магией надо родиться. Что ж. У меня тоже есть дар.

Я приближаю своё лицо к лицу черноволосого юноши. Конечно, я знаю, что его зовут Северус Снейп. Знать поимённо всех, с кем, возможно, придётся конфликтовать или сотрудничать, — первое правило выживания. Сутулый, бледный, в поношенной чёрной мантии. С чëрными волосами до плеч, которые сейчас неухоженными космами свешиваются ему на лицо. А ещё — умный, я успела это оценить. Типичная мишень для насмешек и издевательств таких блестящих мальчиков, как Джеймс Поттер и его шайка. Сначала Северус напоминал мне моего брата или Юджина — такой же беззащитный. Пока я не увидела, как его пальцы порхают над котлом для зелий, тонкие губы шевелятся, а глаза горят. Он не следовал прямо ни одному рецепту из учебника по зельям — я наблюдала. Тонкая вертикальная морщина на лбу, нервное движение сухощавых пальцев по волосам, несколько неясных слов шëпотом — и поля книги испещряли заметки, сделанные мелким аккуратным почерком. Я всегда чувствую прирождённых гениев, в любой области. И сейчас мне нужен его талант.

Он нелюдим и недоверчив — прямо как я. Поэтому потрясение, которое выкурит его из скорлупы, должно быть ярким и сильным. А ещё мне нужно его молчание и преданность. Тут без эмоциональной связи не обойтись.

— Уэнсдей? Уэнсдей Аддамс? — вскидывает насмешливо бровь Поттер. Он всё ещё держит Северуса в захвате заклинания, и лицо того наливается кровью. Рыжая Эванс поджимает губы. "Не вмешивайся", — читаю я во взгляде её зелëных глаз. Тяжкое в местных кругах оскорбление "паршивая грязнокровка" зажгло их ярче изумрудов в часах так не любимого ею Слизерина. Мне почти интересно услышать, насколько будет мелодичен стук, с которым упадëт её челюсть. Впрочем, здесь трава…

Я поворачиваюсь к Поттеру, краем глаза отмечая положения Блэка, Люпина и Петтигрю. С последним справится Вещь. Если смотреть человеку в глаза неподвижно десять секунд, он почувствует себя жертвой перед хищником. Второй закон выживания. Вот и Поттер неуверенно передëргивает плечами и выпускает золотой шарик — снитч.

— Я вижу, в мире волшебников принято нападать вчетвером на одного. Что ж, это выгодно отличает вас от парий, — чеканю каждое слово я. — Теперь я учту это. А тебе скажу по секрету, что в ванной старост завтра окажется два десятка пираний. Пожалуйста, побольше клубничной пены, чтобы скрыть кровь.

Поттер рефлекторно прикрывает пах и едва заметно болезненно морщится. Петтигрю выпучивает глаза от испуга, хотя ему как раз нечего делать в ванной старост. Блэк с брезгливой насмешкой кривит красивые губы. Взгляд Люпина устремлён в книгу и неподвижен.

— Ты что, новая подружка Нюниуса? — старается сохранить лицо Поттер. Его ухмылка так удручающе ненатуральна. Кажется, он узнал кое-что о моих прошлых школах. Оцениваю его взглядом. А потом — Эванс.

— Возможно.

— Мне никто не нужен! — срывающимся от злобы голосом выкрикивает Северус. — Мне не нужна помощь! Тем более, какой-то парии!

Он очень боится, что за него заступится девчонка. Как это банально…

— Да кому ты нужен, — паясничает Поттер. — Даже светлая Лили предложила тебе постирать подштанники!

— Мне нужен, — коротко отвечаю я, круто поворачиваюсь к висящему вверх тормашками Северусу, крепко обхватываю его голову и целую в губы.

— Мерлиновы портки! — с достойной эмоциональностью выражает своё удивление Блэк. Поттер присвистывает.

Если бы я обернулась, я бы увидела, как раскрывает рот Светлая Лили. Но невидимый стержень электрически пронзает моё тело, откидывается назад голова, и я вижу, вижу…

Слишком много, больно, ярко… Вспышки красной и зелёной магии, шрам-молния, красные глаза, безносое и безгубое лицо… Мёртвая рыжая женщина в объятиях, плач ребёнка. Слëзы, слëзы. Хрустальный шарик, меч с рубинами, гигантская змея… Серебристая лань.

Падая на землю, я отстранённо осознаю, что это, вероятно, самое длинное видение за всю мою жизнь. Хватило бы на семь толстых книг. Но я не видела того, что мне надо.

— Либеракорпус! — звучит как за сотню миль. Северус падает рядом, тут же вскакивает, осторожно трясёт меня за плечи… Я вижу сквозь туман его горящие глаза — но уже не злобой, а жгучим изумлением, неверием и… надеждой? Впрочем, оставьте чтение по глазам тем, кто верит, что это не просто наполненные жидкостью и нервами шарики.

Зачем он не даёт мне отключиться?

— Аддамс, Аддамс! — Северус аккуратно похлопывает меня по щекам. — Уэнсдей! — Наконец додумывается он.

— Что с ней? — требовательно восклицает Эванс-староста. В своём полусознании я вижу её с горящими, как у фурии, зелёными глазами. — Её надо в больничное крыло! Похоже, у неё припадок! Ремус, помоги мне! — приказывает она, вспоминая о своих обязанностях.

— Я сам! — рычит Северус. Кладёт мою руку себе на плечо и энергично увлекает к замку.

Вслед нам несётся:

— А они хорошо смотрятся вместе в этих чёрных мантиях! Ворон и… ворон.

* * *

Уже у замка, близ главной лестницы, при взгляде на которую Северус украдкой тоскливо вздыхает, я снимаю руку с его плеча. Тебе не придётся меня тащить.

От неожиданности он протягивает ко мне руки, но тут же отдёргивает, как от прокажённой.

— Мне кажется, первая часть плана прошла вполне успешно, — резюмирую я. Голова ещё немного кружится, но я твёрдо стою на ногах.

— Плана? — ошалело переспрашивает он.

— Да. — Я смотрю наверх. — Ни в какое больничное крыло мы, конечно, не пойдём.

— Но…

— Предлагаю тебе сделку.

— Сделку? — Его непонимание вот-вот сменит угрюмость и подозрительность. — Так значит, ты меня использовала? Играла со мной? Как и они? Как все?! Зачем?! — Он привычно ссутуливается, взгляд исподлобья сверкает первозданной яростью.

Легче сразу перейти к сути, чем слушать недовольное сопение и ощущать волны чужого гнева — впрочем, довольно приятные.

— Мне нужна помощь с одним редким зельем. Запрещённым. И только ты можешь мне помочь в этой богадельне, — обвожу взглядом серые стены и высокие башни.

— Каким? — сразу же спрашивает он. Недоверие борется с любопытством в чёрных глазах.

— Это нечто вроде Волчьего противоядия, известного также как Ликантропное или Аконитовое зелье.

Северус думает, что я не понимаю, почему по его губам змеится усмешка — вполне злорадная.

— И для кого же? — Один уголок его рта взлетает вверх.

— Ты его не знаешь. Но это не Ремус Люпин.

— Откуда ты… — А вот теперь я застала его врасплох.

— Я жила с оборотнем в одной комнате несколько месяцев. По-твоему был шанс, что я не замечу признаков?

Он неубеждённо дёргает плечом. Или…

— Это была моя соседка, Энид, — поясняю я.

Взгляд его чуть светлеет. А я уже спешу вверх по лестнице, и он вынужден следовать за мной.

— Итак. Вещь проник в Запретную секцию…

— Кто?

— А, ну сюда же можно было взять сову, кошку или жабу? Знакомься, это мой питомец.

Вещь выскальзывает из кармана мантии и коротко пожимает Северусу руку. Надо отдать ему должное — в обморок он не падает. И не издаёт ни звука — только безмолвное проклятие и расширившиеся глаза выдают его шок.

— Вещь проник в Запретную секцию и нашёл там рецепт зелья, которое может помочь обуздать хайда.

— Никогда не слышал о таких. — Он уже взял себя в руки, идёт совсем рядом и говорит, склонив голову в мою сторону. Подозрителен и осторожен — отличный партнёр.

— Если ты поможешь мне сварить его, я… сделаю всё, чтобы вернуть твою Светлую Лили.

Болезненно-недоверчивый смешок срывается с его губ.

— Но это невозможно! После того, что я ей сказал! — Он почти рвёт на себе волосы. — И этот паршивый богатенький очкарик! И его кодла! — Это замешанное на бессильной ярости отчаяние мне очень хорошо знакомо. — Как?! — Невозможная надежда в глазах и страх довериться…

А я думала, мой поцелуй его немного переключил. Это немного уязвляет. Но помним о цели.

— А вот как…

* * *

Дорогая Энид! Директор местного зверинца (зачёрнуто) лепрозория (зачёркнуто) учебного заведения любезно согласился принять у себя гостей из дружественной школы Нэвермор. Прошу тебя, Бьянку и Йоко навестить меня в эти выходные.

Твоя подруга Уэнсдей.

P.S. Будет весело.

P.P.S. Вы должны мне за спасение школы от Крэкстоуна.

— Эта сова долетит?

Северус разжимает руки, слегка подбрасывая птицу вверх.

— Долетит.

В этот утренний час в совятне он даже выглядит не таким изжелта-бледным, как обычно.

— Тогда можешь приступать к своей части договора.

— Ты думаешь, что у тебя… у нас получится? Ну…

Я пристально и неподвижно смотрю ему в глаза.

— Я никогда не сдаюсь.

— А зачем тебе надо было меня целовать у всех на глазах? — выпалить это стоит ему огромного труда, даже кожа чуть розовеет. Атмосфера здесь, в совятне, что ли другая… Рассказывать правду долго и не хочется.

— Хотела кинуть нить эмоциональной привязанности.

— Тьфу ты драккл!.. Ты просто невыносима, ты знаешь об этом? — Он энергично взмахивает руками, и волосы спадают на лицо.

— Да.

* * *

Варить зелье в заброшенном туалете для девочек. Это даже не моя идея… Северус со смущением рассказывает мне, что обнаружил это место случайно. Если не обращать внимания на всхлипы и стоны местного плаксивого привидения — очень спокойное и уединённое место. Когда хочешь сделать что-то не для глаз преподавателей.

— Здесь я совершенствовал зелья из учебника и не только, изобретал заклинания… — Он неловко замолкает, словно ожидая от меня какой-то реакции.

Зелье в котелке лениво булькает, и я лениво возвращаю мячик:

— Какие именно заклинания?

Северус сразу оживляется.

— Например, очень опасное — Сектумсемпра! Хочешь покажу? — Он с готовностью извлекает палочку. Разочаровывать его не в моих планах, я раскрываю ладонь: давай, удивляй.

Он будто только этого и ждёт. Едва слышно палочка рассекает воздух в ломаном взмахе — как тонкий клинок — и половина раковины со стуком падает на пол. С тихим плеском льётся вода из свёрнутого крана.

Вещь возбуждённо хлопает пальцами по полу — аплодирует. А я… Такое заклинание может и убить. Хладнокровные убийцы — мой типаж. Интересно.

— Ты не произнёс ничего, — ровно замечаю я вслух.

— Я тренировал невербальные заклятия, — не без гордости говорит он.

— Что ещё умеешь?

— Левикорпус… — бормочет он, садясь рядом со мной на пол. — Я всё думал… — Он искоса смотрит на меня. — Возможно, мне нужно это проговорить, чтобы понять окончательно. — Я терпеливо кладу локти на колени, а голову на ладони. Я хороший слушатель. Информация никогда не бывает лишней. — Никто же не знает этого заклинания. Я изобрёл его и записал в свой учебник по зельям. Тот, который отдал Лили, когда она забыла свой… А потом она забыла и мой, смешно… Сказала, что потеряла. А потом она начала блистать у Слизхорна. Я никогда не давил на неё, думая, что наконец проявился её дар к тонкому искусству зелий.

Северус ведёт рукой над смиренно кипящим котлом, и жест этот — на удивление изящен для его угловатости. Он слегка убавляет огонь, не сверяясь с рецептом, подбрасывает в варево щепотку очередного порошка, и в ответ на это зелье освещает его лицо тёплым светом. Весь он преображается в этот миг — резко очерченные скулы, нос-хищный клюв и волевой подбородок; тени показывают, как будет выглядеть Северус Снейп в зрелости… Есть в этом что-то от винтажных фотографий преступников конца XIX — начала XX веков. Чистая эстетика.

Вспышка коротка. И потом снова — приглушённый свет туалета, монотонные всхлипы Плаксы, удушливый запах зелья, излияния подростка о чувствах к какой-то девчонке…

— А теперь я думаю: откуда Поттер мог узнать о Левикорпусе? Все свои заклинания я творю строго невербально. Неужели она?.. — Он с шипением выдыхает сквозь сжатые зубы и роняет лицо в ладони.

Я же испытываю острую неприязнь. Не к нему — его я уже оценила достаточно высоко по своей шкале, а я привыкла доверять своим оценкам. К Лили. Светлой Лили.

— Ну а ты? — Северус отнимает порозовевшее лицо от ладоней, словно вспомнив о каких-то негласных правилах. — Расскажешь мне о своём парне, ради которого мы варим зелье из Запретной секции в девчачьем туалете?

Вещь с интересом раскрывает ладонь, я почти вижу, как он приготовился слушать. Хм, с членами команды можно делиться информацией. Наверное.

— Он убил моего соученика.

— Так.

— И мэра города.

— Так.

— Своего и моего психолога.

— Так.

— И располосовал себе грудь когтями, чтобы отвести подозрения.

— Так.

— И он угрожал мне…

— Так.

— Я узнала о его преступлениях и сущности, когда мы поцеловались…

Северус издаёт горлом задушенный звук. Я резко поворачиваю к нему голову. Будет читать мораль? Разыгрывать сцену ревности? Но ему удаётся меня удивить.

— А что ты увидела, поцеловав меня? — Я наталкиваюсь на заинтересованно колючий взгляд.

Как ему объяснить в двух словах? Не пересказывать же фолианты увиденного…

— Ты… ворон, — приходит на ум подходящее слово, спасительное в своей краткости.

— Ворон? — Он непонимающе склоняет голову набок, пробуя слово на вкус. Чёрные волосы, крючковатый нос и правда придают ему сходство с вороном.

— Одиночка. Горевестник.

Он с минуту сверлит меня взглядом. Мало кому это удавалось.

— Ты тоже, — вдруг выдаёт он. — Ворон.

Его вспыхнувшие глаза отражают блёклый свет ламп. Откуда он… Кажется, Гуди Аддамс недоговорила мне что-то очень важное.

* * *

Выходные оглушают столь ожидаемым местной публикой матчем по… как они это называют? Квиддичу. Крэкстоун меня раздери. Поттер, Блэк — оба они играют, поклонницы визжат от восторга, Светлая Лили гордо улыбается.

Но и моя команда собралась в полном составе. Ловец, загонщик и охотник — да все они охотницы.

— Энид. Твоя мишень — оборотень. Ремус Люпин, он оборотень, видишь? Тебе нужно увлечь его и убедить, что он и без Поттера что-то из себя представляет. Бьянка, сможешь оторвать от Поттера его дружка? Амулет можно снять. Бьянка и Блэк, мне кажется, это символично…

Бьянка смотрит, прищурившись, на свою жертву. У Блэка нет шансов, ведь, кажется, он ей понравился.

— Йоко, — продолжаю инструктаж я, — у тебя самое сложное… Выпей зарождающиеся чувства Поттера и его рыжей девушки.

Йоко кивает, чуть оскалив белые выпирающие клыки. Она вампир, и я предложила ей аппетитную наживку.

Стукнувшись кулаками, девушки расходятся на свои позиции. Я остаюсь одна — ворон на одинокой сосне — и жду. Друзья Поттера и он сам будут нейтрализованы, когда возникнет необходимость, в этом нет никакого сомнения. И Светлая Лили останется одна… Здесь мы придумывали вместе, склонившись над котлом, полным кипящего будущего. Всё, что связано с мётлами, Северус решительно отверг. Бывает, что человек хорош не во всём, что ж… Но он предложил другой план.

Я накидываю на голову капюшон чёрного плаща. Мы долго распарывали края тупыми ножницами, которые Вещь стащил в теплицах, сменяли друг друга, и это было почти смешно. В конце концов, когда я облачилась в плащ, Северус, сдерживая хохот, иронично сказал, что я слишком миниатюрная для этой роли — плащ волочится по полу и рукава карикатурно свисают. Вещь завалился на тыльную сторону и принялся дрыгать от смеха пальцами в знак согласия.

— Может, у тебя есть другой план, чтобы завоевать свою красотку? — язвительно спросила я тогда.

Северус сразу сник.

— Я использую Конфундус, чтобы немного отвести ей глаза…

И вот теперь я стою под трибуной на поле для квиддича, где сидит Светлая Лили. В руке — флакон зелья для тумана, чтобы спектакль получился эффектнее. Энид уже подсела к Люпину и щебечет ему на своём, на оборотничьем. Люпин забывает смотреть на поле и вообще по сторонам. Рядом с ними по-крысиному фыркает Петтигрю, но Вещь настороже. Захват шеи — и парень аккуратно отключится. Может, приказать надавить посильнее, учитывая всё, что я видела?..

Бьянка и Йоко плотоядно ждут победителей, чтобы заключить их каждая в свои объятия.

— Уэнсдей! — Взволнованный голос Северуса, широко раскрытые чёрные глаза, возбуждённо трепещущие ноздри.

Пора.

Я роняю пузырёк с зельем. И вдруг меня подбрасывает в воздух. Я знаю, что это. Он усовершенствовал свой Левикорпус, тренируясь на Вещи, и теперь я парю в анатомически правильном положении. И конечно, никто не услышит ни слова — Северус слишком умён, чтобы проговаривать свои заклятья вслух. От разбитого флакона распространяются клубы густого тумана, а мне только и надо, что устрашающе шипеть и тянуть к Светлой Лили руки. Сумка твёрдой углекислоты прямо под ней. Тепло ли тебе?

— Это же дементор! — вопит умная крыса Петтигрю и ретиво даёт дёру.

— Дементор… — шепчут белые губы Лили, и веснушки на помертвевшем лице — как брызги грязи.

— Асшххааасшххшшщ, — я уже вошла в роль. И мне нравится! Вещь, торчащий из рукава, неплохо смахивает на мёртвую руку.

А зелёные глаза напротив обесцвечены и глядят с первобытным ужасом.

Но чего же медлит Северус? Сейчас самый подходящий момент спасать принцессу!

И тут мне в грудь ударяет слабый бело-голубой луч. Существо странно крылато и невелико размерами… Совсем не похоже на лань.

Задев лицо тёплым, несмотря на призрачно-белёсый цвет, крылом, патронус растворяется в воздухе. Ах да, я чуть не забыла! Я издаю самое душераздирающее шипение, на которое способна, и пячусь, чтобы очутиться точно над пропилом в трибуне. Каблуком я нащупываю пузырёк с остатками туманного зелья и ударом ноги разбиваю его на мелкие осколки — дополнительное прикрытие не помешает. Но где же триумфатор, прогнавший чудовище? Самое время пожинать плоды. Я соскальзываю под трибуну, даже плащ не задирается. И падаю прямо в руки Северуса. Наши лица оказываются совсем близко друг другу — как тогда, когда я кидала нить эмоциональной связи. Чёрные глаза напротив чёрных глаз. Ворон… и ворон.

— Уэнсдей…

— Иди быстрее, иначе всё представление скорпиону под жало! — Я злюсь на него. Я не люблю телесный контакт. Мой покойный психолог говорила, что он меня пугает — странная мысль.

И Северус, будто нехотя, победителем вылезает из-под трибуны.

— Сев! — с рыданием бросается к нему Светлая Лили.

Матч окончен, но всем уже плевать. Кругом гомон, гул.

— Не мог сюда залететь дементор! Защитные чары…

— Лили! — Срывающийся голос Поттера.

— Ну ты даёшь, сестричка! — Блэка.

И тут же вступает Бьянка:

— Сириус. Я — Бьянка. Уведи меня отсюда. Уведи...

Я знаю, что никто не может противится зову сирены.

— Сев спас меня своим патронусом! Ах, Сев, прости меня! — Судя по всему, она ревёт у него на плече.

— Лили! — пытается привлечь к себе внимание Поттер. — Смотри, я поймал снитч…

— Ловец, — сладко льётся голос Йоко. — Ты поймал его ртом?

— Что?.. Нет, рукой, как обычно…

Через щель в трибуне я вижу, как он инстинктивно ерошит себе волосы. Он считает, что так выглядит круче.

— Я много слышала про ваш Запретный лес. Есть ли там укромные полянки?

— Я… не знаю. Вообще-то нам запрещено туда ходить.

— А разве ты не бунтарь?

Ещё один неосознанный взмах рукой по волосам. Я думаю, Йоко не будет его кусать, всё-таки и у нас есть школьные правила. Правда, мы сейчас не в школе.

Поттер принуждённо оборачивается к Лили, но та не видит его, повиснув на "Севе". А моя роль здесь сыграна. Можно возвращаться в туалет. И ждать, когда Северус вспомнит о своей части нашего договора. Надо было по всем правилам скрепить кровью, с запоздалой досадой думаю я. Почему-то подумалось, что ворон во́рона не подведёт.

Я бросаю плащ на месте преступления и устремляюсь в замок. Там же остаётся и Вещь — он послужит доказательством, что если уж не дементор, то вполне опасный зомби напал на старосту и отличницу. Но патронус разметал и его, и осталась только одна рука. А перед тем, как его погрузят в формалин, Вещь сбежит, я его знаю.

Хлопает дверь туалета. Миртл самозабвенно рыдает на унитазе. Зелье уже не кипит, а настаивается. И мне стоит определённых усилий вспомнить, зачем, собственно, я всё это затеяла.

* * *

Северус врывается в наш (наш!) туалет раньше, чем я рассчитывала.

— Утешил Светлую Лили? — Нет, я всегда говорю с ядом в голосе, но на сей раз мой покойный скорпион бы мне позавидовал.

Он моргает непонимающе один раз и сердито встряхивает волосами.

— Да что с тобой, Уэнсдей? Я пришёл вернуть долг… — Он показывает рукой в сторону котелка с зельем. — Твой парень наверняка заждался. — Это ответный выпад или вызов на дуэль?

— Да, я уверена! — От непривычного мимического усилия — зубастой улыбки — чуть не сводит мышцы лица судорогой. — Будь добр, напомни мне ещё раз, какой эффект даёт это зелье? — Я скрещиваю руки на груди, закрываясь от его странно безумного взгляда.

Северус раздувает ноздри, успокаиваясь в привычной стезе логики, вопросов и ответов.

— Во-первых, оно не даёт хайду обращаться в полную силу. Возможно небольшое выпучивание глаз, рост когтей, некоторое помутнение рассудка. — Он проходит мимо меня — слишком близко — и делает поворот, словно преподаватель на лекции. — Во-вторых, слабеет стремление подчиняться хозяину и жажда крови тоже слабеет. Впрочем, это не значит, что хайд станет безопасным для совместной жизни. — Быстрый взгляд на меня. — В-третьих, этого котелка, что мы варили две недели, на две недели и хватит. Это же не зелье для Оборотней, которое нужно принимать перед полнолунием, в твоём случае нужен постоянный приём… А значит, тебе нужно научиться варить его самой. Или…

— Взять тебя с собой, — уже без улыбки заканчиваю я, наблюдая, как по его лицу пробегает целая гамма чувств от быстрой радости до оскорблённой гордости.

— Быть нянькой при чудовище? Ну спасибо! Я на такое не подписывался!

— Да, быть нянькой при сыне своего врага — намного лучшая участь.

— Что? — резко переспрашивает он.

— Ничего. Что там творится снаружи? — Я кивком показываю на дверь туалета.

Северус словно и забыл о внешнем мире.

— Поттер, Блэк и Люпин надёжно попали в сети твоих подруг, — по его лицу скользит злорадство. — Петтигрю мечется и не знает, куда себя пристроить. Учителя качают головами над останками "зомби". Я подбросил им несколько мыслей. Твоё алиби: Хагрид подтвердит, что ты полола с ним грядки и помогала кормить взрывохвостов, только чтобы не признаваться, что повёл тебя в Запретный лес показать паучка и там потерял.

Я киваю. И всё равно он что-то недоговаривает.

— Светлая Лили?

— Да не называй ты её так! — взрывается он. Но, помолчав, прибавляет: — Мы… поговорили.

— И?

— Она сказала, что сожалеет, что так отдалилась от меня, что понимает мои чувства и даже не злится за то… А я смотрел на неё, как на человека, которого никогда не знал, и думал: неужели она могла рассказать Поттеру мои тайные заклинания? Но даже не это самое странное и страшное.

— Есть ещё что-то более страшное, чем предательство друзей, присвоение их успехов, публичное оскорбление? — колко интересуюсь я.

Северус криво усмехается.

— Смотри. — Он выхватывает палочку — я даже не успеваю заметить как — и расчерчивает сложным взмахом воздух. Губы шевелятся и складываются в… улыбку? И в сумрачном туалете материализуется светящееся существо. Его сияние пугает Миртл, и она с визгом бросается в унитаз.

Свечение затекает в глаза, согревая душу, если я знаю, что это такое. Что-то, от чего я всегда закрывалась ледяной бронёй. Так безопаснее. А существо делает несколько кругов по помещению и вспыхивает сотней искристых брызг, оставив на сетчатке чёткий след.

Это был ворон.

— А раньше это была лань, всегда лань, — почему-то шёпотом говорит незаметно подошедший Северус.

Эта лань была в видении, когда я целовала его! Но сейчас я автоматически делаю шаг назад. И задеваю котелок на полу. А потом без движения смотрю, как вытекает на пол результат наших двухнедельных бдений голова к голове. Северус замирает, блестящими глазами глядя то на меня, то на зелье. А я… отхожу ещё на шаг и с размаху показываю ему, что такое футбол. Ошарашенно он провожает взглядом пролетевший в полуметре от его головы котелок, который угодил в зеркало, и оно, отражая наши лица, смеётся осколками хорошо продуманного плана.

— Уэнсдей!

По его лицу начинает растекаться до раздражения счастливая улыбка, которая ему так не идёт. Я отвечаю угрожающим взглядом. Только попробуй. И он, кажется, понимает.

— Мне жаль только моих трудов, мисс Аддамс, — саркастично усмехается он. — Боюсь, что следующая порция вам встанет в двойную цену.

Я вскидываю подбородок. Эта манера мне по душе.

— Я не голодранка, Снейп. Сколько с меня? Деньги? Мои родители богаты. Или есть ещё одна Эванс, Снэванс или Шэванс, которую надо толкнуть тебе в объятия?

Его глаза хищно сверкают.

— Есть только Аддамс. Уэнсдей Аддамс. Как насчёт пары нитей эмоциональной связи? Мой Ворон.

Мой третий поцелуй — в туалете, где убили девочку. С одиночкой-горевестником. Мой типаж.

Выгибается позвоночник дугой. В видении сгорает семикнижие его жизни. Надеюсь, мой четвёртый поцелуй обойдётся без видений.