Предупреждение (джен)

— Будь осторожна, — предупреждает Отто. — Нельзя дать им причину заподозрить что-то. Чем скорее уползут обратно в свое логово, тем лучше.

— Знаю, — в голосе Алисент прорывается вежливое раздражение, — поучает её, будто маленькую девочку. Она давно вышла из возраста, когда ей надо было объяснять нить дворцовых интриг. Она дочь своего отца, нет? Нельзя провести столько лет рядом с Отто Хайтауэром и не понимать очевидных вещей. А уж труп Веймонда Велариона очень трудно не заметить — это предупреждение всем врагам Деймона и Рейниры. Ей и Отто — в первую очередь. Возможно, Рейнира неспроста вернулась с Драконьего Камня и заботит её не только Плавниковый трон.

Отто щурится.

— Хотелось бы верить. Вы не слишком хорошо расстались с Рейнирой, нельзя дать ей повод вспомнить об этом.

— Я знаю, — повторяет она уже с нажимом. — Неужели ты считаешь меня такой наивной?

— Меня беспокоят Эйегон и Эймонд. Особенно Эймонд. Боюсь, он не забыл ту историю. Поговори с обоими. Нам не нужны ссоры.

Просить Эйегона вести себя прилично бесполезно, что до Эймонда... Алисент не может простить Рейнире ложь вот уже более десяти лет — а ведь она была взрослой, когда все случилось, королевой, матерью двоих детей. Со временем к той обиде прибавились другие, это правда (они и сейчас жгут ей грудь), но как можно простить того, кто искалечил тебя на всю жизнь? Алисент не верит, что такое возможно, и даже просить об этом — оскорбление. Да, Отто сейчас говорит о меньшем, и все же...

— Хорошо. Попрошу Эймонда не нарываться на ссоры. Что до Эйегона — уж прости, но чем больше я буду просить его быть хорошим мальчиком с гостями, тем больше шанс, что он что-нибудь учудит. Мы не посвящаем его в нашим планы по вполне определенным причинам.

После паузы Отто кивает.

— Ладно, — Десница Короля Отто Хайтауэр, собаку съевший на интригах, все еще предпочитает переваливать на неё проблемы с внуками. В чем Отто не слишком хорош — так это в общении с детьми, а Эймонд и Эйегон до сих пор порой ведут себя как дети.

Только бы Эймонд не натворил дел. К выходкам старшего сына Алисент привыкла: они отвратительны, но она хотя бы знает, чего ждать. К тому же, никто (даже она сама) не воспринимает Эйегона всерьез. Если он и натворит что-то в очередной раз, дело, пожалуй, легко будет замять. Уж в этом она наловчилась за годы, с горечью думает Алисент. Но Эймонд... Он другой. Воспитанный, серьезный, никогда не выказывает неуважения к матери или отцу. И гораздо умнее старшего брата — и не только потому, что проводит больше времени над книгами. Алисент верит: из её детей именно он тот, кому по силам великие дела. Тот случай с Вхагар доказал это. И еще в глубине души она знает: она не может контролировать младшего сына. Не хочет — тоже, пожалуй. Но главное: ей это не по силам. Вы не можете контролировать ураган или бушующий лесной пожар или вышедшую из берегов реку. Почему именно младший сын, а не бестолковый и вечно пьяный старший вызывает у неё такие мысли, Алисент и сама толком понять не может. Но это странное знание живет в её сердце уже какое-то время, и она не в силах обьяснить его даже себе — не говоря уж об Отто. Её отец мыслит категориями рациональными, его холодному логичному уму недоступна такая вещь как суеверный страх.

“Я должна защитить от Рейниры своих детей”. Они уже достаточно пострадали из-за неё, нельзя, чтобы власть перешла к ней, чтобы Визерис снова вспомнил, кто его любимая дочь и начал плясать под её дудку.

За ужином Рейнира произносит хвалебный тост в честь Алисент — вот змея, каждое слово неискренняя бесстыдная лесть! — и ответная ложь легко срывается с губ Алисент:

— Ты будешь хорошей королевой! — произносит она, подняв кубок и улыбаясь.

“Не раньше, чем я остыну в своей могиле.”