Кара небесная (джен)

По цветущей вересковой пустоши, обгоняя ветер и едва касаясь лапами земли, несся белоснежный поджарый кот. Упругая трава приминалась под его шагами и вскоре выпрямлялась, и единственным, что могло бы выдать беглеца, был запах, но и его скрадывал вереск.

Кот, утомленный дальней дорогой, чувствовал, как его покидают силы. Этот путь обыкновенно проходили бодрой трусцой и с помощью особенных трав, но не бегом и с выпрыгивающим из грудной клетки сердцем, не видя перед собой ничего от ярости.

— Соболезную, — бросил одно-единственное слово Свиристель, глашатай племени Ветра, подозвав Ледошкура к себе повелительным взмахом хвоста. — Подснежник умер.

На одно мгновение, растянувшееся словно на целые луны, Ледошкуру показалось, что он ослышался.

— Что? — сипло выдавил он.

Его брат не мог умереть. Нет. Только не он.

В рушащемся, сотрясаемом бессчетными войнами мире каждый из них был единственной константой для другого, позволявшей без страха смотреть в завтрашний день.

И вот теперь Подснежник был мертв.

Бешенство снова вскипело в душе белого кота, придавая сил болящим от усталости лапам. Прыжок в сторону, еще один… Он петлял, путая следы, отчаянно, как спасающийся от погони заяц.

Племя и впрямь гналось за ним — если не целиком, то пара-тройка самых выносливых воинов точно, ведь он совершил страшное, немыслимое по нынешним временам…

— Что произошло? — спросил Ледошкур и тяжело сглотнул, прогоняя засевшего в горле ежа, грозившегося вырваться наружу горестным воем.

— Так было нужно, — просто ответил Свиристель, и мир вокруг Ледошкура пошатнулся второй раз.

«Так нужно», — говорили в эти страшные времена, выполняя приказы Звездного племени и не прося разъяснений.

— Кто это был? — спокойствие внутри него сгорало в адских муках, возрождалось и снова сгорало; когти вонзились в землю до тянущей боли.

Откуда-то он знал ответ еще до того, как глашатай поднял на него взгляд темно-голубых глаз. Догадался по его непоколебимой уверенности? Призрак Подснежника спустился к нему с небес и прошептал истину на ухо?

Это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме его вытянувшегося в прыжке тела с выставленными вперед когтями, метящими в глаза Свиристеля.

…ведь не было теперь проступков страшнее, чем убийство соплеменника и неподчинение Звездам. Понятия «свой-чужой» разграничились как никогда, смерть кота из другого племени не значила ровным счетом ничего; но поднять лапу на того, с кем живешь в одном лагере, можно было только по приказу святейших предков.

Набрав в грудь побольше воздуха, белый кот бросился в реку, и вода с плеском сомкнулась у него над головой.

Он почти не умел плавать, но и это сейчас было неважно.

Истошный крик какой-то из королев разорвал тишину, и Ледошкур вздрогнул, будто сбрасывая морок. У его лап лежало тело глашатая, пятная кровью утоптанную землю.

Держаться-держаться-держаться, — твердил он сам себе, выпрямляясь. Никто так сразу не докажет, что он убил не по приказу Звезд…

Но, кажется, страх все же блеснул в его глазах, и воины разом подобрались, готовясь к нападению.

Ему оставалось только одно — перемахнуть через ограду лагеря и бежать со всех лап, уповая на свою удивительную даже по меркам племени Ветра выносливость, бежать в то единственное место, где он мог поговорить с умершим братом.

Солнце уже садилось, когда взгляду белого кота открылась узкая лощина с почти идеально круглым озером на дне. Он не знал, сработает ли его затея не при свете луны, но время ускользало из когтей, принуждая действовать.

В очередном прыжке оцарапав подушечки лап галькой, он рухнул на берег и, словно продолжая бесконечное движение вперед, резко ткнулся носом в воду, успев еще ощутить ее холод.

А потом все погасло.

* * *

С самого начала все пошло не так. Ходили легенды, что угодья Звездного племени до крайности похожи на племенные территории, лишь земля усыпана звездами, а на самом небе звезд нет.

Но там, где оказался Ледошкур, звезд не было вообще — только вязкая тьма, обнимающая со всех сторон, и он сам, зависший в пустоте и ничем не удерживаемый.

— Подснежник! — закричал Ледошкур в эту тьму. — Брат, отзовись!

Темное ничто пошло рябью, соткав прямо перед ним из тысяч мягко светящихся искорок кошачий силуэт. Разочарование захлестнуло волной при виде его не белоснежной, а черно-белой шерсти — это был не Подснежник...

А в следующий миг на смену разочарованию пришел страх пополам с гневом — Ледошкур узнал в Звездном воителе Свиристеля.

Глухое некошачье рычание вырвалось из его горла:

— Лисья душонка, ответь мне, почему ты убил моего брата перед тем, как сдохнуть!

Он взглянул бывшему соплеменнику в глаза — и задохнулся от боли. Казалось, он тонул в лишенных зрачков льдисто-голубых омутах, до краев полных неведомой силой, тонул, не в силах шевельнуться.

— Как смеешь ты сомневаться в решениях Звездного племени, смертный? — рокотнул умерший, и Ледошкур, мучительно зажмурившись, заскулил — каждое слово Свиристеля, казалось, опаляло его голову огнем...

Как глупо, как наивно было думать, что Звезды оставят его поступок без внимания. И еще глупее было самому прийти в их когти.

* * *

«Опоздал…» — паническая мысль при виде неподвижного кошачьего тела на берегу Лунного озера взвилась потревоженной птицей.

Он, Подснежник, и впрямь не успел всего чуть-чуть. Брат, во всем на него похожий, и безумство одновременно с ним совершил почти такое же — оставив племя позади, сорвался к месту, связывающему миры живых и мертвых, не думая о том, что пошел наперерез Воинскому закону. И сейчас его мысль наверняка уже была в Звездном племени…

Словно в подтверждение его догадок, Ледошкур, не просыпаясь, хрипло застонал — и его выгнуло дугой от незримой боли.

Шагая в глубину озера, Подснежник не колебался ни секунды. Помочь брату он мог только в своем новом месте обитания.

* * *

— Проснись, — приказало ему черное ничто голосом брата. Ледошкур распахнул глаза — и не сразу заметил разницу между темнотой, обитавшей под опущенными веками, и темнотой вокруг. Но постепенно из нее проступили узловатые силуэты деревьев, перекрученных чудовищными корчами, и белая шерсть — такая знакомая, такая родная… но без единой звездочки в ней.

— П-подснежник? — проскрежетал-прокашлял он, садясь. Нос и глотку на каждом вдохе забивал удушливый запах падали. — Во имя Звезд, почему… почему Сумрачный Лес для нас обоих?!

Зеленые глаза, отражения его собственных, смотрели стыло и утомленно.

— Мне запретили выходить к живым и в особенности к тебе. Я ослушался, — уронил слова-камешки в вязкую могильную тишину Подснежник. — И опоздал. Мы разминулись совсем чуть-чуть.

Смрадный порыв ветра налетел и стих. Ледошкур вздрогнул — тьма, словно еще более уплотнившаяся, вполне ощутимо мазнула по его шерсти.

— У нас совсем немного времени, — Подснежник махнул хвостом, и Ледошкуру захотелось проморгаться при виде вязкого темного сгустка, охотно закружившегося рядом с братом. — Таких, как мы, очень быстро забывают. Поэтому… — жутковатая ухмылка под стать этому месту исказила его морду. — Предлагаю начать со знакомства со здешними обитателями.