Змеюка подколодная (джен)

Вдали слышны голоса этих плешивых псов, но он не обращает на них внимание, заваливаясь в сугроб. Все его одежды пропитались кровью и неприятно липли к телу. Отвратительно.

Они думали, что он навеки будет рабом своей участи, своего положения, обязывающего терпеть, скривив лицо за раскрытым веером, и выслушивать все эти лживые претензии и оскорбления в своей адрес.

У горных Лордов школы Цанцюн изначально не сложились даже подобия дружеских или хотя бы нейтральных отношений. Они все были слишком гордые для того, чтобы признать, что кто-то может быть лучше их самих, выше, достойнее. И тем более они не могли смириться с тем, что это будет какая-то уличная крыса, такой как Шэнь Цзю, вступивший на путь совершенствования гораздо позже всех остальных и сумевший при этом стать горным Лордом Цинцзин.

Сделать всё это без чьей-либо поддержки, с кривым культивированием и бережно собранными осколками души, сломанной, но ещё держащейся на его чистом упрямстве, доказать всему миру, что он сможет, он достоин, после всего того, что пережил.

Шэнь Цзю сплевывает сгустки алой крови на белый снег и хохочет над своей жизнью, над всеми Горными Лордами, над Юэ Цинъюанем, над проклятым зверенышем Ло Бинхэ, над самими богами, которым его жизнь казалась смешной шуткой — смотреть, как крыса пытается выбраться со дна жестяного ведра, постоянно падая на самое дно.

К сожалению, чтобы понять, что во всём, что ним происходит, виноват не только он, но и безразличие, и презрение всех людей в мире, ему понадобилось умереть.

В четвертый раз.

Ха-ха!

Кто бы знал, что такой как он может прожить свою жизнь целых четыре раза, натыкаясь на одни и те же грабли! Вот умора! Боги, небось, ухахатывались над его тщетными попытками исправить хоть что-то! Смотрите! Это опять тот раб, зачем-то вылезший из своей конуры в белый свет и нацепивший на себя шкуру волка! Всего лишь белая ворона среди всех!

Шэнь Цзю зажимает разодранное в ошмётки горло, понимая, что это последние секунды его бесполезной жизни.

Эх… а ведь в этот раз все так хорошо начиналось. Ему даже удалось сдержаться и не убить всю эту прогнившую семейку Цю, а также сбежать от сбрендившего У Янцзы, посылая того дорогой дальней и неизведанной.

Но все дороги, как известно, ведут в Рим. В его случае, в Цанцюн на место Горного Лорда Цинцзин, чтобы ненадолго, но продлить свою жалкую жизнь. Какая досада… Три жизни подряд он становился проклятым Горным Лордом, не в силах ничего изменить. Зачем он возвращался туда из раза в раз? Пытался изменить что-то? Что его там держало.?

Эй, Шэнь Цзю! Может хватит этой неимоверной тупости? Они не примут тебя как бы ты ни старался им угодить! Или напомнить, что с тобой случилось, когда ты захотел стать лучше? Да, ты стал! В твоей невероятной актерской игре никто и сомневаться не смел, всё было бесподобно, идеально! Но… они просто отдали тебя на откуп безумному демону в человечьем обличие. Это ли не доказательства того, что эти грёбаные лицемеры никогда не изменят своей гнилой сущности?

О! Ха-ха, или ещё лучше! Ты наверняка надеялся, что наконец объяснившись с Юэ Цинъюанем тебе станет легче и вы сможете стать не просто пародией на братьев, да? Ты этого хотел? Этот мудак просто желал тебя сильнее того демона. Ему нравилось видеть твое отчаяние, твой потухший взгляд, свою силу над тобой — вот смотри! Ты был полностью под его контролем, как послушная собачонка, которая только и может что вилять хвостом при виде хозяина! Это же была третья жизнь! Тебе понравилось?

А сейчас? Четвертая жизнь тебя тоже не восхитила? Ты не дожил и до тридцати в дали от Цинцзин! Смирись! Твое место там!

— Заткнись, сука… Гкха!..

Шэнь Цзю опять сплевывает кровь на белый пушистый — холодный, пробирающихся до костей — снег, слыша вдали приближающуюся погоню, и выдавливает из последних сил, как самая настоящая змея.

— Я буду жить столько, сколько того мне понадобится, чтобы хоть раз дожить до счастливого конца…

И закрывает глаза. Он не смирился. Никогда.

Что? — сущность заливисто смеётся — Ты всегда будешь умирать! Ты обречён! Само твоё существование было ошибкой, поэтому ты на вечность обречён на все муки ада! Ты всегда будешь разочаровываться, что в людях, что в демонах! Просто признай и протяни мне уже руку…

Голос на момент замолкает.

Ох. Ты умер… Что ж, приятной жизни, мой маленький глупый Шэнь Цзю.

И она замолкает до следующей его смерти.

* * *

Шэнь Цзю просыпается. Резко, с шумом глотая воздух, как выброшенная на берег рыба, в панике оглядываясь. Ужас. Насколько же он отвратительно сейчас выглядит?

Но…

Что-то странное.

Обычно он просыпался, когда ещё был уличным беспризорником на пару с Юэ Цинъюанем, или в доме Цю, во второй жизни ему даже посчастливилось очнуться уже главным учеником Цинцзин.

А сейчас…

Незнакомая комната, чьи-то разбросанные по полу вещи, недочитанная книга на прикроватной тумбочке и тишина. Возможно, в комнате находилось ещё много что, но из-за глубокой ночи, освещенной лишь фонарем из окна, разглядеть все не было возможности.

Странно.

Шэнь Цзю ещё раз задумчиво обводит комнату взглядом и принимает решение. Он попал в ад. Да.

И, раз уж есть такая возможность, он предпочтет выспаться перед пытками, и заваливается обратно в мягкую кровать. Спать. А уж завтра он посмотрит, что ему на этот раз подготовили боги.

Голос в другой реальности злобно взвыл, проклиная мёртвого мальчишку.

Шэнь Цзю ещё не знал, что на этот раз ему удалось вырваться из-под контроля богов.

* * *

На следующее утро он просыпается и в доме пахнет вкусной выпечкой, любящий женский голос зовёт жителей к столу, а к нему в комнату влетает мелкая фурия, называя А-Юанем и голося, чтобы старший братик скорее шёл есть, потому что всё остынет. Вскоре заглядывают ещё двое ребят постарше и со смехом выносят не соображающего «брата» на руках. На кухне, весело подпевая, крутится женщина, возле которой сидит мужчина в костюме.

Шэнь Цзю все ещё в шоке, но послушно принимает то, что ему дают.

Странные люди. Он ведь даже не их сын, так с чего такое обращение к незнакомому человеку?

Шэнь Цзю даже забывает ершиться на каждое доброе слово и не уворачивается от поднятой руки, мягко касающейся макушки, чтобы растрепать короткие волосы — так обычно делали, чтобы ударить. Он забывает всё, купаясь в любви, поддержке и заботе этих людей, называющих его сыном и братом. Это настолько странно, что по ночам он плачет, не понимая как смог избежать всего того ужаса, преследующего его на протяжении четырех жизней.

Постепенно он привыкает к новому имени, людям, не шарахается от любого проявления внимания. Он не ждёт, что его будут бить и это… приятно. Он даже смог наладить отношения с младшей сестрой! Шэнь Чжэнь просто влюблена в своего гэгэ, готового играть с ней в куклы, рассказывать интересные истории, которые только между ними, и ставить маленькие сценки! Это так весело!

Шэнь Цзю постепенно оттаивает, расцветает, наслаждается этой такой странной, но правильной жизнью, где есть мама, папа, младшая сестрёнка, которую он защищает, и двое старших братьев, всегда готовых за него вступиться. Они точно не бросят, как бы он ни прогонял их. Шэнь Цзю это чувствует. Знает.

Он растёт, познает мир удивительного будущего, где есть машины, интернет, Кока-Кола и шоколадки со скидкой.

Ему исполняется двадцать и все вновь летит под откос.

Их родители умирают в автомобильной аварии, самый старший брат, которому только недавно исполнилось тридцать, вынужден возглавить компанию, беря на себя все важные дела и почти не появляясь из-за этого дома. Шэнь Сюй уматывается в усмерть.

А-Цзю и А-Чжэнь пытаются помогать по дому, пока Ваньнин, второй старший брат, учится в Германии. Вырваться с учебы ему удается только спустя полгода, и он сразу идёт на могилы родителей.

Шэнь Цзю не выдерживает. Ему кажется, что всё это слишком. Зачем? Зачем ему дали насладиться этой атмосферой счастья только для того, чтобы потом забрать её?

Он съезжает в съёмную квартиру и живёт там, разрешая заходить к нему только Шэнь Чжэнь. Сестра тормошит его, вытаскивая из депрессии, водит по врачам, готовит и убирается. Ему даже становится стыдно, что разрешил пятнадцатилетке так ухаживать за собой, как за безруким и безногим инвалидом. Ей ведь тоже тяжело, это не только его потеря, в этот раз это не только его горе. Он может поделиться, и его всегда примут, несмотря на то, какой он — жалкий, ничтожный, недостойный. Для этих людей он есть и остаётся единственным.

И он рассказывает всё, ждёт, что сейчас ударят, проклянут за забранную жизнь мертвого брата, который на самом деле должен был получать все их заботу и ласку.

А его обнимают.

Шэнь Юань был болен.

Шэнь Юань был тихим болезненным ребенком, который, видимо, умер до момента замены души.

Шэнь Цзю плачет и обнимает в ответ.

Жизнь снова начинает налаживаться: прогулки с А-Чжэнь, редкие пьянки с А-Нином, за которые им потом влетает от А-Сюя, работа в интернете, где не нужно напрямую взаимодействовать с людьми. Шэнь Цзю остаётся все той же подколодной змеюкой с отвратительным характером, — нет, это он точно не в силах изменить, да и не хочет — но змеюкой любимой.

Незаметно у А-Чжэнь появляется довольно… странное, на его взгляд, увлечение. BL романы, которые она с горящими глазами пересказывает ему, слушая резкие комментарии о умственных способностях персонажей, которые творят какую-то лютую дичь.

Кхм, да!.. он успел понахвататься местных молодежных словечек, чтобы не выглядеть как дремучий старик из древнего Китая. А ещё он курит, редко. И вот от этого его никто не может отучить.

В конце концов, Шэнь Цзю и сам проникается какой-то ностальгией по былым заклинательским и начинает читать новеллы, яростно тыкая по клавиатуре, критикуя каждый неправильный иероглиф с описанием совершенствования. А потом публикует статью с точными указаниями как надо управлять ци, избегать искажений и… стесняется, что его труды высмеют. Глупо? Наверное.

Но в большей степени всё же надеется, что в этом мире нет и не будет заклинателей.

И наконец, случается это.

Шэнь Цзю в руки попадает книжка с говорящим названием «Путь Гордого Бессмертного Демона». Он готов на костре спалить эту гадость и станцевать вокруг шаманский танец, лишь бы всем тем мразям жилось недолго и невесело.

Он! Да ещё и плохой! Ха!

Шэнь Цзю бы посмотрел, как бы тот зверь вытерпел всё то, что ему досталось в доме Цю! Этот щенок бы сдох, не прожив и двух дней! А Юэ Цинъюань видите ли пошел спасать его — А-Цзю смеётся. Эта гнида считала его своей собственностью — из лап полудемонического отродья и сдох под градом стрел! И после этого он — сволочь неблагодарная, а эта собака сутулая — великий святой! Знали бы читатели этой мерзости, кто в истории заслуживает сочувствия, удавились бы на месте!

Шэнь Чжэнь выслушивает от него как всё было на самом деле и молча достаёт бутылку вина из его запасов.

Он не спаивает малолеток, ясно?! Это для него!

Писать гневные комментарии к столь отвратительной новелле ему доставляет неизмеримое удовольствие. Особенно понимая то, что авторишка никак не может ему ответить. Похабный шароёб, которому нравится описывать, как гг трахает всё, что женского пола и движется. Если бы эта псина потянула свои гнилые ручонки к его милой А-Чжэнь, он бы не постеснялся засунуть их ему по самые гланды!

Хорошо, что в этом мире та свора бешеных псов их точно не достанет.

Отсосите, мудилы! Вы-то навсегда заперты в том круге обречённости, а он смог выбраться, потому что, как вы все думали, был конченым отбросом! Ха! И кто ещё оказался в выигрыше!

От своего злорадства Шэнь Цзю не замечает, как берет печенье с грецкими орехами, а когда понимает это — становится поздно.

Грёбаная аллергия на орехи! Как эта мерзость вообще оказалась в его доме?!

И он падает со стула. Жаль, что А-Чжэнь придется увидеть столь неприглядную картину, когда она забежит к нему после школы.

И снова привычная темнота.

Чёрт, он надеется, что эта жизнь была последней.

* * *

Пик Цинцзин сотрясается.

Все, от мала до велика, стараются зашкериться так далеко, как получится, лишь бы не попасться под горячую руку шицзуня, внезапно находящегося чуть ли не на грани искажения ци. Что могло приключиться у Шэнь Цинцю не мог бы предсказать даже глава школы, но столь отборного мата, кроющего всех и всё на многие километры вперёд, не слышали, пожалуй, со времён создания тихого пика, когда тогдашний Лорд случайно попал себе молотком по пальцу — да, и такие истории гуляли. Надо же людям как-то развлекаться?

— Доконали.! — и громкое продолжение, описывающее, кому и каким маршрутом без точных координат и ориентиров стоит идти.

БА-БАХ!

Ой-ой-ой, а страдает бамбуковая роща.

В тот день словарный запас учеников Цинцзин пополнился настолько, что они могли переплюнуть даже байчжановских задир, введя их в ступор одними словами. А ещё они поняли, что повторяться в оскорблениях — грех, поэтому обязательно постараются выражаться так же искусно, как их шицзунь!

Слава великому и могучему!

Но насчёт значения некоторых эпитетов они все же подойдут спросить. Интересно ведь.

* * *

Шэнь Цзю гиенисто смеётся и ухмыляется словно шакал. Он снова стал Цинцю, величественным и неповторимым Лордом Цинцзин, последним.

Шестая жизнь началась с придумывания плана. Уж в этот раз он не позволит вытирать об себя ноги! И сдерживаться он тоже не намерен! Он им всем покажет!

Они у него землю жрать будут!

— МИН ФАНЬ! ЖИВО СЮДА, БЕЗДЕЛЬНИК!

В хижину на всех парах влетает мальчишка, склоняясь в уважительном поклоне. Кажется, у Лорда Цинцзин опять плохое настроение, но… что-то в нем сейчас отличается.

— Д-да, учит-тель?

— ЧТОБЫ ВСЕ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ БЫЛИ НА ПЛАЦЕ! ИСПОЛНЯТЬ!

— Т-так точно, шицзунь!

Он им покажет, что такое настоящий изверг из глубин Бездны! И первыми, с кого он начнёт, будут его собственные ученики. Распустились тут!

— ВЫ НА ПЛАЦ ВЫШЛИ ИЛИ НА ПАНЕЛЬ?! СМИРНО! НАЛЕВО! БЕГОМ МАРШ, АТЬ-ДВА! БУДЕТЕ БЕГАТЬ ОТСЮДА И ДО ЗАКАТА, ПОНЯТНО?!

— Да, шицзунь!

Понятно, ну мало ли, что этим личинкам понятно. Все Лорды здесь пидоры — вот, что понятно.