Змеюка подколодная (джен)

Вдали слышны голоса этих плешивых псов, но он не обращает на них внимание, заваливаясь в сугроб. Все его одежды пропитались кровью и неприятно липли к телу. Отвратительно.

Они думали, что он навеки будет рабом своей участи, своего положения, обязывающего терпеть, скривив лицо за раскрытым веером, и выслушивать все эти лживые претензии и оскорбления в своей адрес.

У горных Лордов школы Цанцюн изначально не сложились даже подобия дружеских или хотя бы нейтральных отношений. Они все были слишком гордые для того, чтобы признать, что кто-то может быть лучше их самих, выше, достойнее. И тем более они не могли смириться с тем, что это будет какая-то уличная крыса, такой как Шэнь Цзю, вступивший на путь совершенствования гораздо позже всех остальных и сумевший при этом стать горным Лордом Цинцзин.

Сделать всё это без чьей-либо поддержки, с кривым культивированием и бережно собранными осколками души, сломанной, но ещё держащейся на его чистом упрямстве, доказать всему миру, что он сможет, он достоин, после всего того, что пережил.

Шэнь Цзю сплевывает сгустки алой крови на белый снег и хохочет над своей жизнью, над всеми Горными Лордами, над Юэ Цинъюанем, над проклятым зверенышем Ло Бинхэ, над самими богами, которым его жизнь казалась смешной шуткой — смотреть, как крыса пытается выбраться со дна жестяного ведра, постоянно падая на самое дно.

К сожалению, чтобы понять, что во всём, что ним происходит, виноват не только он, но и безразличие, и презрение всех людей в мире, ему понадобилось умереть.

В четвертый раз.

Ха-ха!

Кто бы знал, что такой как он может прожить свою жизнь целых четыре раза, натыкаясь на одни и те же грабли! Вот умора! Боги, небось, ухахатывались над его тщетными попытками исправить хоть что-то! Смотрите! Это опять тот раб, зачем-то вылезший из своей конуры в белый свет и нацепивший на себя шкуру волка! Всего лишь белая ворона среди всех!

Шэнь Цзю зажимает разодранное в ошмётки горло, понимая, что это последние секунды его бесполезной жизни.

Эх… а ведь в этот раз все так хорошо начиналось. Ему даже удалось сдержаться и не убить всю эту прогнившую семейку Цю, а также сбежать от сбрендившего У Янцзы, посылая того дорогой дальней и неизведанной.

Но все дороги, как известно, ведут в Рим. В его случае, в Цанцюн на место Горного Лорда Цинцзин, чтобы ненадолго, но продлить свою жалкую жизнь. Какая досада… Три жизни подряд он становился проклятым Горным Лордом, не в силах ничего изменить. Зачем он возвращался туда из раза в раз? Пытался изменить что-то? Что его там держало.?

Эй, Шэнь Цзю! Может хватит этой неимоверной тупости? Они не примут тебя как бы ты ни старался им угодить! Или напомнить, что с тобой случилось, когда ты захотел стать лучше? Да, ты стал! В твоей невероятной актерской игре никто и сомневаться не смел, всё было бесподобно, идеально! Но… они просто отдали тебя на откуп безумному демону в человечьем обличие. Это ли не доказательства того, что эти грёбаные лицемеры никогда не изменят своей гнилой сущности?

О! Ха-ха, или ещё лучше! Ты наверняка надеялся, что наконец объяснившись с Юэ Цинъюанем тебе станет легче и вы сможете стать не просто пародией на братьев, да? Ты этого хотел? Этот мудак просто желал тебя сильнее того демона. Ему нравилось видеть твое отчаяние, твой потухший взгляд, свою силу над тобой — вот смотри! Ты был полностью под его контролем, как послушная собачонка, которая только и может что вилять хвостом при виде хозяина! Это же была третья жизнь! Тебе понравилось?

А сейчас? Четвертая жизнь тебя тоже не восхитила? Ты не дожил и до тридцати в дали от Цинцзин! Смирись! Твое место там!

— Заткнись, сука… Гкха!..

Шэнь Цзю опять сплевывает кровь на белый пушистый — холодный, пробирающихся до костей — снег, слыша вдали приближающуюся погоню, и выдавливает из последних сил, как самая настоящая змея.

— Я буду жить столько, сколько того мне понадобится, чтобы хоть раз дожить до счастливого конца…

И закрывает глаза. Он не смирился. Никогда.

Что? — сущность заливисто смеётся — Ты всегда будешь умирать! Ты обречён! Само твоё существование было ошибкой, поэтому ты на вечность обречён на все муки ада! Ты всегда будешь разочаровываться, что в людях, что в демонах! Просто признай и протяни мне уже руку…

Голос на момент замолкает.

Ох. Ты умер… Что ж, приятной жизни, мой маленький глупый Шэнь Цзю.

И она замолкает до следующей его смерти.

* * *

Шэнь Цзю просыпается. Резко, с шумом глотая воздух, как выброшенная на берег рыба, в панике оглядываясь. Ужас. Насколько же он отвратительно сейчас выглядит?

Но…

Что-то странное.

Обычно он просыпался, когда ещё был уличным беспризорником на пару с Юэ Цинъюанем, или в доме Цю, во второй жизни ему даже посчастливилось очнуться уже главным учеником Цинцзин.

А сейчас…

Незнакомая комната, чьи-то разбросанные по полу вещи, недочитанная книга на прикроватной тумбочке и тишина. Возможно, в комнате находилось ещё много что, но из-за глубокой ночи, освещенной лишь фонарем из окна, разглядеть все не было возможности.

Странно.

Шэнь Цзю ещё раз задумчиво обводит комнату взглядом и принимает решение. Он попал в ад. Да.

И, раз уж есть такая возможность, он предпочтет выспаться перед пытками, и заваливается обратно в мягкую кровать. Спать. А уж завтра он посмотрит, что ему на этот раз подготовили боги.

Голос в другой реальности злобно взвыл, проклиная мёртвого мальчишку.

Шэнь Цзю ещё не знал, что на этот раз ему удалось вырваться из-под контроля богов.

* * *

На следующее утро он просыпается и в доме пахнет вкусной выпечкой, любящий женский голос зовёт жителей к столу, а к нему в комнату влетает мелкая фурия, называя А-Юанем и голося, чтобы старший братик скорее шёл есть, потому что всё остынет. Вскоре заглядывают ещё двое ребят постарше и со смехом выносят не соображающего «брата» на руках. На кухне, весело подпевая, крутится женщина, возле которой сидит мужчина в костюме.

Шэнь Цзю все ещё в шоке, но послушно принимает то, что ему дают.

Странные люди. Он ведь даже не их сын, так с чего такое обращение к незнакомому человеку?

Шэнь Цзю даже забывает ершиться на каждое доброе слово и не уворачивается от поднятой руки, мягко касающейся макушки, чтобы растрепать короткие волосы — так обычно делали, чтобы ударить. Он забывает всё, купаясь в любви, поддержке и заботе этих людей, называющих его сыном и братом. Это настолько странно, что по ночам он плачет, не понимая как смог избежать всего того ужаса, преследующего его на протяжении четырех жизней.

Постепенно он привыкает к новому имени, людям, не шарахается от любого проявления внимания. Он не ждёт, что его будут бить и это… приятно. Он даже смог наладить отношения с младшей сестрой! Шэнь Чжэнь просто влюблена в своего гэгэ, готового играть с ней в куклы, рассказывать интересные истории, которые только между ними, и ставить маленькие сценки! Это так весело!

Шэнь Цзю постепенно оттаивает, расцветает, наслаждается этой такой странной, но правильной жизнью, где есть мама, папа, младшая сестрёнка, которую он защищает, и двое старших братьев, всегда готовых за него вступиться. Они точно не бросят, как бы он ни прогонял их. Шэнь Цзю это чувствует. Знает.

Он растёт, познает мир удивительного будущего, где есть машины, интернет, Кока-Кола и шоколадки со скидкой.

Ему исполняется двадцать и все вновь летит под откос.

Их родители умирают в автомобильной аварии, самый старший брат, которому только недавно исполнилось тридцать, вынужден возглавить компанию, беря на себя все важные дела и почти не появляясь из-за этого дома. Шэнь Сюй уматывается в усмерть.

А-Цзю и А-Чжэнь пытаются помогать по дому, пока Ваньнин, второй старший брат, учится в Германии. Вырваться с учебы ему удается только спустя полгода, и он сразу идёт на могилы родителей.

Шэнь Цзю не выдерживает. Ему кажется, что всё это слишком. Зачем? Зачем ему дали насладиться этой атмосферой счастья только для того, чтобы потом забрать её?

Он съезжает в съёмную квартиру и живёт там, разрешая заходить к нему только Шэнь Чжэнь. Сестра тормошит его, вытаскивая из депрессии, водит по врачам, готовит и убирается. Ему даже становится стыдно, что разрешил пятнадцатилетке так ухаживать за собой, как за безруким и безногим инвалидом. Ей ведь тоже тяжело, это не только его потеря, в этот раз это не только его горе. Он может поделиться, и его всегда примут, несмотря на то, какой он — жалкий, ничтожный, недостойный. Для этих людей он есть и остаётся единственным.

И он рассказывает всё, ждёт, что сейчас ударят, проклянут за забранную жизнь мертвого брата, который на самом деле должен был получать все их заботу и ласку.

А его обнимают.

Шэнь Юань был болен.

Шэнь Юань был тихим болезненным ребенком, который, видимо, умер до момента замены души.

Шэнь Цзю плачет и обнимает в ответ.

Жизнь снова начинает налаживаться: прогулки с А-Чжэнь, редкие пьянки с А-Нином, за которые им потом влетает от А-Сюя, работа в интернете, где не нужно напрямую взаимодействовать с людьми. Шэнь Цзю остаётся все той же подколодной змеюкой с отвратительным характером, — нет, это он точно не в силах изменить, да и не хочет — но змеюкой любимой.

Незаметно у А-Чжэнь появляется довольно… странное, на его взгляд, увлечение. BL романы, которые она с горящими глазами пересказывает ему, слушая резкие комментарии о умственных способностях персонажей, которые творят какую-то лютую дичь.

Кхм, да!.. он успел понахвататься местных молодежных словечек, чтобы не выглядеть как дремучий старик из древнего Китая. А ещё он курит, редко. И вот от этого его никто не может отучить.

В конце концов, Шэнь Цзю и сам проникается какой-то ностальгией по былым заклинательским и начинает читать новеллы, яростно тыкая по клавиатуре, критикуя каждый неправильный иероглиф с описанием совершенствования. А потом публикует статью с точными указаниями как надо управлять ци, избегать искажений и… стесняется, что его труды высмеют. Глупо? Наверное.

Но в большей степени всё же надеется, что в этом мире нет и не будет заклинателей.

И наконец, случается это.

Шэнь Цзю в руки попадает книжка с говорящим названием «Путь Гордого Бессмертного Демона». Он готов на костре спалить эту гадость и станцевать вокруг шаманский танец, лишь бы всем тем мразям жилось недолго и невесело.

Он! Да ещё и плохой! Ха!

Шэнь Цзю бы посмотрел, как бы тот зверь вытерпел всё то, что ему досталось в доме Цю! Этот щенок бы сдох, не прожив и двух дней! А Юэ Цинъюань видите ли пошел спасать его — А-Цзю смеётся. Эта гнида считала его своей собственностью — из лап полудемонического отродья и сдох под градом стрел! И после этого он — сволочь неблагодарная, а эта собака сутулая — великий святой! Знали бы читатели этой мерзости, кто в истории заслуживает сочувствия, удавились бы на месте!

Шэнь Чжэнь выслушивает от него как всё было на самом деле и молча достаёт бутылку вина из его запасов.

Он не спаивает малолеток, ясно?! Это для него!

Писать гневные комментарии к столь отвратительной новелле ему доставляет неизмеримое удовольствие. Особенно понимая то, что авторишка никак не может ему ответить. Похабный шароёб, которому нравится описывать, как гг трахает всё, что женского пола и движется. Если бы эта псина потянула свои гнилые ручонки к его милой А-Чжэнь, он бы не постеснялся засунуть их ему по самые гланды!

Хорошо, что в этом мире та свора бешеных псов их точно не достанет.

Отсосите, мудилы! Вы-то навсегда заперты в том круге обречённости, а он смог выбраться, потому что, как вы все думали, был конченым отбросом! Ха! И кто ещё оказался в выигрыше!

От своего злорадства Шэнь Цзю не замечает, как берет печенье с грецкими орехами, а когда понимает это — становится поздно.

Грёбаная аллергия на орехи! Как эта мерзость вообще оказалась в его доме?!

И он падает со стула. Жаль, что А-Чжэнь придется увидеть столь неприглядную картину, когда она забежит к нему после школы.

И снова привычная темнота.

Чёрт, он надеется, что эта жизнь была последней.

* * *

Пик Цинцзин сотрясается.

Все, от мала до велика, стараются зашкериться так далеко, как получится, лишь бы не попасться под горячую руку шицзуня, внезапно находящегося чуть ли не на грани искажения ци. Что могло приключиться у Шэнь Цинцю не мог бы предсказать даже глава школы, но столь отборного мата, кроющего всех и всё на многие километры вперёд, не слышали, пожалуй, со времён создания тихого пика, когда тогдашний Лорд случайно попал себе молотком по пальцу — да, и такие истории гуляли. Надо же людям как-то развлекаться?

— Доконали.! — и громкое продолжение, описывающее, кому и каким маршрутом без точных координат и ориентиров стоит идти.

БА-БАХ!

Ой-ой-ой, а страдает бамбуковая роща.

В тот день словарный запас учеников Цинцзин пополнился настолько, что они могли переплюнуть даже байчжановских задир, введя их в ступор одними словами. А ещё они поняли, что повторяться в оскорблениях — грех, поэтому обязательно постараются выражаться так же искусно, как их шицзунь!

Слава великому и могучему!

Но насчёт значения некоторых эпитетов они все же подойдут спросить. Интересно ведь.

* * *

Шэнь Цзю гиенисто смеётся и ухмыляется словно шакал. Он снова стал Цинцю, величественным и неповторимым Лордом Цинцзин, последним.

Шестая жизнь началась с придумывания плана. Уж в этот раз он не позволит вытирать об себя ноги! И сдерживаться он тоже не намерен! Он им всем покажет!

Они у него землю жрать будут!

— МИН ФАНЬ! ЖИВО СЮДА, БЕЗДЕЛЬНИК!

В хижину на всех парах влетает мальчишка, склоняясь в уважительном поклоне. Кажется, у Лорда Цинцзин опять плохое настроение, но… что-то в нем сейчас отличается.

— Д-да, учит-тель?

— ЧТОБЫ ВСЕ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ БЫЛИ НА ПЛАЦЕ! ИСПОЛНЯТЬ!

— Т-так точно, шицзунь!

Он им покажет, что такое настоящий изверг из глубин Бездны! И первыми, с кого он начнёт, будут его собственные ученики. Распустились тут!

— ВЫ НА ПЛАЦ ВЫШЛИ ИЛИ НА ПАНЕЛЬ?! СМИРНО! НАЛЕВО! БЕГОМ МАРШ, АТЬ-ДВА! БУДЕТЕ БЕГАТЬ ОТСЮДА И ДО ЗАКАТА, ПОНЯТНО?!

— Да, шицзунь!

Понятно, ну мало ли, что этим личинкам понятно. Все Лорды здесь пидоры — вот, что понятно.

— Лю Цингэ! Лю Цингэ, твою ж байчжановскую задницу, вставай! Рота подъем!!!

Сознание к Лорду Байчжань возвращалось медленно и неохотно… пока ему самым наглым образом не начали орать в ухо, голося как при пожаре. И это было бы ещё полбеды, если б в его голове не начали всплывать картинки о медитации в пещерах Линси и последующем искажении.

А тормошит его значит…

— Грёбаный инвалид, ты сегодня встанешь или тобой пол подмести, пока буду тащить до Цяньцяо?

Да ладно?!

Лю Цингэ в шоке распахнул глаза, по-глупому лупая ими на Шэнь Цинцю, пинающего его по ногам, как будто проверяя «пациент скорее мертв, чем жив» или все же повезло?

— Т-ты!..

— Я. Кто ж ещё? Или ты здесь видишь ещё кого, кто мог бы вытащить тебя, инвалида, с того света? Эх, и это вместо «спасибо» и «после того, что между нами было, я готов на тебе жениться»!

— Ты что несёшь?!

— Мир, дружбу и справедливость. Уже чувствуешь себя осчастливленным? Нет? Ну, значит надо было лучше стараться и меньше думать. Серьёзно, шиди Лю, не смей думать. Мыслительные процессы вредят твоему и так не развитому мозгу.

— Захлопнись, змеюка!

— О, да, я змеюка, ты угадал. Зато ты чуть не стал трупом в пятый раз. И почему я опять должен спасать твою задницу от искажения ци? Хм, ты мне должен.

И на этом Шэнь Цинцю просто развернулся и ушёл, не слушая никакие гневные окрики ответить за свои слова.

Сам Лорд Цинцзин же думал, что ему впервые за пять жизней удалось спасти этого тупоголового вояку. Удивительно, как оказывается легче жить, когда не загоняешь себя всем подряд. Ещё и своим бурным появлением он каким-то чудом умудрился восстановить покореженные меридианы. Эх, а вот мэймэй всегда ему говорила — не держи в себе, наслаждайся как страдают другие от твоего черного юмора. Ну кто он такой, чтобы не слушать умных советов своей маленькой сестрёнки?

* * *

— А самолёт летел, колеса тёрлися, а вы не ждали нас, а мы припёрлися… Приветик, уёбки, давно не виделись! Век бы ваших противных рож не видеть, да видно не судьба.

Примерно так Шэнь Цинцю заявился на собрание Горных Лордов. И нет, ему не стыдно, они заслужили, так это вполне себе лестная характеристика для таких отбросов.

Естественно, на него тут же со всех сторон посыпались ответные оскорбления, на которые он только улыбался и поддакивал, со всем соглашаясь. С идиотами не спорят. А то ведь так можно опуститься до их уровня, где они задавят тебя своим идиотизмом. Он им так и предъявил.

Собрание началось со скандала.

Эх, хороша жизнь, когда тебя ничего не ебёт.

Шэнь Цинцю откинулся на стуле, прикрывая глаза и слушая, как Лорды скрипят зубами. Определённо, ради этого момента стоило ещё раз переродиться.

Незаметно пролетела пара часов, успев сжечь несколько палочек благовоний, и после невероятно долгих обсуждений всего, до чего только можно дотянуться, промывания костей, упоминания каких-то поставок и прочей необходимой ереси, собрание закончилось

— Шиди Шэнь, не мог бы ты задержаться ненадолго?

О, а вот Юэ Цинъюань, как обычно улыбается своей дежурной улыбочкой, поди, щас опять будет заводить пластинку про «прости, я не хотел, но так надо». Собака бешеная, таких отстреливать надо, по мнению Шэнь Цинцю.

Подождав, пока все Горные Лорды и Леди выйдут, Шэнь Цинцю обернулся к главе школы, вопросительно поднимая бровь.

— Чего хотел?

Цинъюань опять улыбнулся. Аж бесит.

— Всего лишь хотел спросить, не случалось ли чего у шиди шокирующего в последнее время. Сяо Цзю, я переживаю за тебя.

Шэнь Цинцю усмехнулся, подходя ближе.

— Да ты что? Настолько переживаешь, что готов посадить на короткий поводок и заставить вилять хвостом, как пса? К хуям мне такую заботу. Слышишь?

— Шиди Шэнь, кажется, возникло какое-то недоразумение, я бы никогда так не сделал-…

— Конечно! Конечно же возникло недоразумение, шисюн, — нарочно громко и весело выкрикнул Шэнь Цинцю, презрительно оглядываясь на него, подходя на расстояние нескольких сантиметров и впиваясь взглядом прямо в эти лживые глаза, — И недоразумение это, готов поспорить, что такая помойная крыса как я мозолит тебе глаза. Что? О, прошу, не отводи взгляд, мы оба прекрасно понимаем, о чём я говорю. Тебе противно одно моё присутствие, тебе было бы лучше, если бы никакого Сяо Цзю не существовало, никакого напоминания о нашем прошлом. Ведь так? Уважаемый Глава секты Цанцюн, Юэ Цинъюань, владелец меча Сюань Су, способного сворачивать горы!.. А на деле? Всего лишь уличный оборванец! Не так ли, шисюн Юэ? Каково будет всем узнать, откуда ты вылез?

Шэнь Цинцю расхохотался, отходя на несколько шагов назад и чуть ли не сгинаясь пополам, от собственной шутки.

Резко замолчав, он щёлкнул веером, оставляя на виду презрительно скривленные губы. Не он один может играть в эту игру-ловушку, построенную на преданности, недосказанности и огромной вине, что аж сжирает заживо, шисюн Юэ. Он — Горный Лорд! Владелец целого пика! Он никому не позволит вытирать об себя ноги таким бездарным способом. Хватит.

— Ты зарвался, шисюн. Заигрался в своего «мистер справедливость», покровителя сирых и убогих, но ничего, я тебе напомню. — Шэнь Цинцю убрал веер. От него повеяло той силой, присущей только людям с крепким внутренним стержнем. Ледяной волной ци, подвластной сильнейшим. — Не. Лезь. Ко. Мне. Знай своё место, шавка.

— Шиди Шэнь, я-…

— Вот именно, что «шиди», шисюн Юэ. Вы лезете не в своё дело, выставляете себя в лучшем свете, а меня загоняете, как паршивую овцу. Посмотрите! Я такой хороший старший брат, прощу все твои темные грешки, а взамен… — его губы в безумной ухмылке, — А взамен ты будешь принадлежать мне вечность, сломанный и уничтоженный. Не правда ли весело, а, шисюн? И прекрати уже строить из себя оскорбленную невинность, мерзость, раздражаешь.

Наступила гнетущая тишина. Создавалось ощущение, что если бы в этом мире были настенные часы, то секундная стрелка бы тикала настолько громко, что заменяла собой звон колокола на вершине горы. Пространство стало каким-то вязким и неповоротливым, будто само время действительно остановило ход, замерев здесь и сейчас. Тишина поглощала, затягивала в себя как в морскую пучину, где душа предается вечному забвению, забывая мирские хлопоты. Вот только напряжение чувствовалось все ощутимее.

Лорд Цюндин покачнулся, закрывая ладонью лицо, на которое легла тень, но через раздвинутые пальцы была видна безумная ухмылка и ненормальный блеск в глазах. Он сгорбился и положил одну руку на Сюань Су, возможно, его даже накрыло лёгкое искажение. Но Шэнь Цинцю не испытывал к этому отбросу жалости, лишь жгучая ненависть и презрение за то, что тот сделал в одной из его жизней. Такие мудаки только на первый взгляд кажутся беззубыми щенками, на деле же оказываются теми ещё психами, ломающими чужую жизнь и совершенствование во благо себе.

— Хах, — Юэ Цинъюань наконец срывается, он смеётся так же безумно, в глазах сверкает толика прорываемого недовольства. Ему хочется убить, подчинить, сломать его прямо сейчас. Но ещё не время, рано. Он сдерживает своего внутреннего демона, лишь немного ослабляя печать, за которой тот прятался. — Раз шиди так на этом настаивает…

Цинъюань в мгновение достигает Шэнь Цинцю, хватая за горло и поднимая так, что пола касались лишь кончики обуви.

— Лучше бы ты сдох в том поместье, Сяо Цзю. Ты прав, ты и есть отвратительное упоминание прошлого, его отголосок, от которого никак не получается избавиться, редкостная болячка, которую хочется вырезать с корнем, но не разрушив свою репутацию, у меня это сделать не получится. Ты — цветок, от которого надо избавиться, который пророс слишком глубоко.

Шэнь Цинцю замахивается и ногой отправляет главу школы в полёт до ближайшей стены, пробивая ту насквозь. Он кривится и потирает горло, смотря на поднимающегося из пыли и обломков Юэ Цинъюаня.

— Но ведь жизнь так несправедлива, — усмехается, — Так что похоже шисюну придется терпеть этот цветок до самой смерти.

— Да, шиди, — тот соглашается, — До самой смерти.

И они оба понимают, чья это будет смерть.

* * *

Лю Цингэ просто не может поверить своим ушам. Бог Войны понимает, что подслушивать не хорошо и вообще это не его уровень, что он бы до такого никогда не опустился, но… именно это он сейчас и делает.

И те слова, что произносят его шисюны повергают шок. Особенно, когда глава секты соглашается и творит… такое.

Слыша приближающиеся шаги, он убегает, надеясь остаться незамеченным. Ему надо все обдумать. Он. он… он просто не может поверить, что те образы, которые за столько лет сложились в его голове насчёт Лордов Цинцзин и Цюндин, могут быть настолько ошибочными.

Неужели, он все это время был слеп?

Выходя из зала, Шэнь Цинцю замечает мелькнувший край белых одеяний и надменно фыркает. Значит, Богу Войны нравится подслушивать чужие разговоры? Лорд Цинцзин хихикает, надо бы обсудить это с шиди через недельку, а пока дать тому возможность подумать. Глядишь, до чего путного своей пустой головёнкой дойдёт.

Но одно он знает точно. Зелёные глаза сверкнули холодным светом плещущейся через край ци.

С Юэ Цинъюанем надо заканчивать.

* * *

Вернувшись на свой Пик, Шэнь Цинцю понимает.

Что-то в этом мире не так. И задумывается.

Если учесть, что демоны могут свободно шастать между мирами как им заблагорассудится, а их отродья по факту сильнее человеческих детёнышей, то почему в их секте оказался только один полукровка? Шэнь Цинцю замер там, где стоял.

Даже посредственному демону ничего не стоит порезвиться с деревенской девушкой, а после кинуть её на растерзание местным жителям. Но и от таких похождений случаются дети, если дура ничего не сделает и выносит ребенка. А в секту принимают сильных. А демонические дети сильнее сверстников.

От таких далеко не радужных дум разболелась голова. Кажется, у него проблемы, потому что на пике Цинцзин может обитать гораздо больше потусторонней хрени, чем он изначально рассчитывал.

Зайдя в бамбуковую рощу, Лорд Цинцзин прилёг на траву, не беспокоясь о одеяниях, которые могут запачкаться. На его пике, а возможно и по всей школе, а, что ещё более вероятно, во всех школах могут быть непробужденные полукровки.

Вау.

Цинцю рассмеялся.

Вот это подстава для мира заклинателей! Как же эти твердолобые снобы удивятся, когда поймут, что зло, которое они должны по профессии истреблять, все это время находилось прямо у них под носом! Вот умора будет, если его сумасбродная теория подтвердится! Он бы с превеликим удовольствием посмотрел, как великие бессмертные будут харкаться кровью и славливать одно искажение ци за другим, подсчитывая притаившуюся заразу.

— Эмм, шицзунь?

В поле зрения появилась неуверенно мнущаяся малышка. Оу, видимо, он смутил её своим поведением.

— Да-да? Ты что-то хотела?

— Я просто, я… — девчушка сглотнула и, по виду, готова была расплакаться, — П-просто хотела сказать, что шицзунь красиво смеётся, искренне. — и пока не передумала, видимо, решила быстро добавить. — М-мама говорила, что если у людей красивый смех, то надо обязательно сказать им об этом!.. они от этого, ну… улыбаются, вот.

Шэнь Цинцю тихо рассмеялся, смотря на вконец засмущавшуюся ученицу.

— Спасибо. Твоя мама абсолютно права. Но это был скорее истеричный смех.

— Истеричный? — хвостики по бокам головы девочки подпрыгнули. Ми-ми-ми, она выглядела совсем как любопытный котёнок. Шэнь Цинцю едва сдержал желание потискать этого маленького ангелочка, чем-то напоминающего А-Чжэнь, которая тоже была милашкой в детстве.

— Это когда тебя что-то очень сильно беспокоит, что начинает казаться смешным. — попытался как можно более ясно объяснить Лорд Цинцзин, все ещё умиляясь с детской непосредственности.

— С-спасибо, шицзунь, за вашу мудрость!

Шэнь Цинцю улыбнулся.

— Скажи, ты не замечала ничего странного за своими шиди и шисюнами? Например, острый нюх, чрезмерную агрессию? У кого на уроках взрывались талисманы? — Цинцю попытался припомнить, что в ученические годы случалось с Ло Бинхэ, но ничего упорно не лезло в голову. Эта мерзость его постоянно раздражала. Детёныш всегда смотрел на него со скрытым вызовом, будто знал все наперёд — тогда это его раздражало. Сейчас ему хочется это изучить, так что Бинхэ лучше не попадаться ему на глаза ближайшие полгода, пока он не вычислит среди своих учеников всех полудемонических зародышей, способных перерасти в глобальную проблему.

Ну вот не верилось, что тот такой один по его пику бегал! Не верилось!

— Ну… — девочка заломила руки за голову, смотря на небо, — Иногда, на уроках у А-Сан, А-Мэй и А-Цин бывает такое. О, ещё у шисюна Фань очень хороший нюх! Когда другие шисюны пытаются пронести алкоголь, он всегда ловит их… Ой! Из-извините! Можете не говорить, что это я вам сказала? Я честно обещала, что буду молчать!

Цинцю фыркнул. Вот ещё! Пусть приносят, что хотят, главное, чтобы на следующий день были как огурчики на строевой! Обращать внимание на малолетних пьяниц… он слегка смутился. Ну сам такой был, ничего не поделаешь. Так что пусть пока есть возможность побухают, почувствуют всё зло похмелья, получат нагоняй и успокоятся. У него на Цинцзин ещё никто не спивался!

— Как тебя зовут?

— Эту ученицу зовут Шан Цяо.

— Ты мне очень помогла, А-Цяо. Обещаю никому не рассказывать.

— Спасибо, шицзунь!

Нет, ну что за прелестный детёныш? Всем бы таким быть и цены бы этим обалдуям не было.

Когда ребенок убежал, Шэнь Цинцю вновь завалился на траву, хотя до этого приподнялся на локтях. А проблема проверки демонического наследия в его учениках все ещё оставалась.

Нет, он конечно вполне себе может притащить демонического носорогапитона, прибалдевшего от такой наглости, но, кажется, сего широкого жеста его доброты никто не оценит. Значит, ему нужен демон, но адекватный. А где такого взять?

Цинцю фыркнул.

Да я вас умоляю, что он, демона что ли не найдёт?

У него на эту хтонь мракобесную давно нюх заточен! Он даже не удивится, если вся эта нечисть будет в большей степени именно на Цинцзин. Эх, а говорят демоны не способны к искусству… Вот научит, выпустит в родной мир погулять и посмотреть, как тамошние жители взвоют от до боли сильных энтузиастов, вернувшихся на родину порядок да шухер наводить.

Кажется, они вообще как-то не так воюют с демонами?..

Надо их интеллектом, а они их тяжёлой силой. Им расскажи про элементы таблицы Менделеева, и они сами пощады попросят да ещё и в плен сдадутся.

Хм? Мечтатель? Ещё какой!

Но демона надо бы найти. И ради столь великой цели он готов лично спуститься с горы и отловить первого более-менее здравомыслящего. Наука требует жертв, так что первый попавшийся послужит во имя этой стервозной дамы!

В путь-дорогу!

На кой хрен и каким боком Лазурного фонаря вообще занесло в поселение прямо под хребтом заклинателей, сказать сложно. То ли природная тупость, то ли самоуверенность, то ли инстинкт самосохранения после смерти у того барахлить начал и окончательно отказал, после стольких лет жизни после смерти. Не суть важно.

Но имеем мы вот что...

— Хер с горы!

— Чё сказал? За базар ответишь, недобиток.

Ци Жун заулюлюкал и начал показывать факи, раздраконивая Горного Лорда Цинцзин.

— Сожру и тебя, и весь твой выводок!

— Суп из тебя сварю, водоросль!

— Пф-ха-ха! Мудила, догони сначала!

— Стой, сука, стрелять буду!

Жители деревни ещё никогда не видели, чтобы гордый Бессмертный так лихо гонялся за четвертым Непревзойденным. Но у обоих была достаточно хреновая репутация, так что никто из них не обращал внимание на обывателей. Что им слухом меньше, что им слухом больше — какая разница?

Для Шэнь Цинцю главное, что нашлась подопытная крыса, которую не жалко. Теперь осталось только обматерить, отловить, вервием связать да на родной пик притараканить. А для надёжности можно ещё шиди Лю позвать, а то чо он без дела прохлаждается?

Избивание собственных учеников под видом тренировок Шэнь Цинцю важным делом не воспринимал и воспринимать отказывался.

Так что пусть тащит свою лордовскую задницу на Цинцзин и страхует, хоть какая-то польза от убогого будет.

И да, Цинцю наконец-таки догнал четвёртого Непревзойденного, когда тот неудачно наступил на крышу, подвернул ногу и с дикими матами грохнулся в бочку с водой, какого-то чёрта делающую на улице. Ци Жун сложился пополам и никак не мог выбраться, маша руками и, кажется, захлёбываясь, отчего маты стали слышны даже через воду. Хм, Шэнь Цинцю задумался, а может ли призрак, хоть и Непревзойденный, реально захлебнуться? Исследовательский интерес взял верх, и он ещё минут пять наблюдал, как бесится и пытается выбраться из бочки демон. Вода того не взяла. Ну, оно, в общем-то, и понятно — мертвым дышать не нужно.

Вытащив дебила из бочки, Цинцю с самым пофигистичным видом, будто говорившим, что так и надо и хер ли вы пялитесь, чешите куда чесали, закинул Ци Жуна на плечо и встал на Сюя, улетая в сторону Цинцзин.

Ну, демонюки мелкие, держитесь!

* * *

— Ты притащил на пик демона?!

— Шиди Лю, не нервничай, он сам пришёл, — закатил глаза Шэнь Цинцю. — Тем более, он безобиден.

— Я Лазурный фонарь в ночи! Четвертый Непревзойденный демон! Ты, грёбаный недоумок! — в углу комнаты бесновался связанный Ци Жун, дёргая ногами и пытаясь хоть как-то ослабить верёвки. Как видно, безрезультатно.

— Тогда как я смог связать тебя и притащить на Цинцзин? Ты что, слишком слаб? Ты что, блестяще тупой?

Из угла послышалось яростное пыхтение и заковыристые оскорбления, которые только мог придумать демон.

Лю Цингэ в шоке переводил взгляд с одного из них на другого и думал, что где-то он в этой жизни явно свернул не туда. Мозг все ещё отказывался воспринимать информацию, что Шэнь Цинцю не такая уж и злобная сука по жизни, с чем он не до конца успел смириться после подслушанного, а тут ещё и это...

Сам же виновник мини-сборища двух Лордов и одного Непревзойденного флегматично рассуждал. У гениев есть идея и результат, между которыми идёт прямая дорожка, у обычных людей дорожка извилистая, но и она в итоге приводит к конечному результату, не важно какому, потому что отрицательный результат тоже результат, а вот у него... У него дорожка скручивается в спиральки, натыкается на различные препятствия и приводит к неведомой хрени, которую он потом и сам объяснить по-человечески не в состоянии.

Непревзойденный на его пике? Ему так захотелось. Обыскивать учеников на демоническое наследие, доставшееся от заботливых родственников? Блажь идиота, не обращайте внимание. Строить планы по убийству их главы школы "святого" Юэ Цинъюаня? Так он сам нарвался. И что, что в прошлой жизни? Этот, как многие выразятся, "праведный и порядочный" заклинатель быстро развеет всё ваше ошибочно сложившееся о нем мнение, стоит только узнать его грязные мыслишки насчёт одного Горного Лорда Цинцзин.

Хм, а ещё надо бы как-то надоумить Лю Цингэ на то, что вот то чучело в углу убивать не надо, а просто проследить, чтобы тот ничего не учудил, пока Цинцю будет проводить проверку на безбилетников. Он бы и сам справился, но почему-то кажется, что лишняя подстраховка в этот раз не помешает. Тем более у него все ещё есть разговор к самому Богу Войны, который очень любит подслушивать чужие разговоры и обязательно сунет нос не в свои дела, что тоже будет лучше проконтролировать во избежания травм.

— Значит так, — Шэнь Цинцю хлопнул ладонями по столу, привлекая к себе внимание, — Сейчас я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Понял?

— Пиздуй лесом, заклинательская шваль!

Значит, не понял.

Шэнь Цинцю глубоко вздохнул, успокаиваясь, и повернулся к Лю Цингэ с лицом, не предвещающим ничего хорошего одному конкретному индивидууму.

— Шиди, не мог бы ты ненадолго нас покинуть.

Лю Цингэ молча кивнул и вышел из Бамбуковой Хижины, в этот раз понимая, что его тупо не спрашивали, а поставили перед фактом — свали, дай побазарить по-другому, не нервируй свою тонкую душевную организацию.

Простояв минут пять под дверью в дом, Лю Цингэ чуть был не снесён мощной звуковой волной, от которой заложило уши. Такое повторилось раза три, и после этого его любезно пригласили обратно.

Глазам предстала такая картина, от которой срочно захотелось уверовать в какое-нибудь божество и заодно пойти к Му Цинфану провериться на искажение ци. А ещё лучше, затащить сюда первого попавшегося ученика и спросить, видит ли он то же, что и Лорд Байчжань, или у него начались галлюцинации. Если ответ ученика совпадет, значит, галлюцинации массовые.

Лорд Цинцзин и Лазурный фонарь в ночи преспокойно сидели за столиком и одинаково паскудно ухмылялись, будто раскрыли мировой заговор, готовившийся по меньшей мере лет триста, а они просто мимо проходили. И судя по тому, как они переговаривались, заговор таки раскрыли. Если бы он не знал, что познакомились эти двое от силы часа полтора назад, решил бы, что они давние знакомые, столкнувшиеся на базаре и теперь обсуждающие за жизнь.

Но показавшая из-под раскрытого веера улыбочка быстро развеяла картину. Ци Жун же ухмылялся открыто, выставляя клыки и гиенисто посмеиваясь.

— Раз нам удалось уладить спор мирным путём, пройдёмте.

Шэнь Цинцю элегантно встал и направился к выходу, по пути цепляя за локоть и таща за собой все ещё осоловелого Бога Войны.

Ци Жун вприпрыжку последовал за ними, матерно восхищаясь красотами пика и пополняя словарный запас мелких учеников и Лю Цингэ, и слов-то таких незнающих до сей судьбоносной встречи.

Шэнь Цинцю подозвал какого-то ученика, разъясняя ситуацию, и минут через десять-пятнадцать все мелкие и толкающие друг дружку детёныши собрались перед ними, кое-как под строгим взглядом шицзуня построившись в четыре шеренги. И постоянно шептались, никак не понимая за ким чудом учитель их собрал, ведь и тренировки, и учеба у них шли более чем отлично. Вон, даже заблудшей по тупости своей парочке байчжановских задир сумели рога обломать!

Шэнь Цинцю прикрикнул, призывая к тишине, и отцепился от Бога Войны, оставляя его в сторонке. И подошёл к первому ученику, к которому тут же подскочил Ци Жун, проверяя духовные каналы и отрицательно качая головой. Так продолжалось ещё какое-то время, после чего Лазурный фонарь вскрикнул: «Есть контакт!» и злобно загоготал, но, получив подзатыльник, успокоился, продолжая непонятную процедуру. Учеником оказался мальчик лет тринадцати, которого попросили выйти из строя и подождать рядом с Лордом Байчжань. Не понимающий детёныш лишь кивнул и пулей метнулся куда сказано, с любопытством поглядывая на продолжающийся отбор.

Постепенно кучка детей возле Лю Цингэ пополнялась, пока вокруг него не оказалось ровно тридцать один ученик, среди которых Шэнь Цинцю отметил Мин Фаня и Шан Цяо. Вот тебе и открытие, почему его главный ученик так ненавидел того звереныша — чувствовал конкурента на своей территории. Кстати, самого звереныша было не видно, видимо, он поступил на его пик чуть позже. Оно и к лучшему. Будет шанс спихнуть его какому-нибудь другому Лорду.

Больше всего Цинцю позабавил Лю Цингэ, выглядящий в толпе ребятишек полностью потерянным. Своих-то дегроидов понятно, приложил пару раз на тренировке, чтоб шиложопость поутихла, а с этими-то ему что делать? Чай не бешеные задиры, вон как притихли. Их бы успокоить, объяснить зачем их отобрали...

— Значит так! Те, кого мы только что отобрали, так или иначе несут в себе кровь демонов!

...так думал Лю Цингэ, пока Лорд Цинцзин не решил рубануть с плеча, вызывая у присутствующих инфаркт.

Глаза, что у детенышей, что у Бога Войны стали размером с блюдца.

Некоторые из учеников струхнули и захотели дать деру, пока целы, но быстро были отловлены Лазурным бедствием.

А Шэнь Цинцю все продолжал издеваться над нервами окружающих.

— С этого дня у вас вводится новый урок с вон тем демонюкой, — махнул в сторону Ци Жуна, — В остальном ничего не меняется!

Он ещё похлопотал над шокированными детьми и распустил всех, попросив тех, у кого обнаружились неучтенные способности, завтра с утра подвалить к Бамбуковой Хижине для более детального обсуждения. А ещё оставил Непревзойденного присматривать за учениками, что Лю Цингэ вообще посчитал ужасной идеей. Но его никто не спрашивал.

— А теперь ты, — посмотрел на Лорда Байчжань Шэнь Цинцю, — Не стыдно тебе подслушивать чужие разговоры, а, шиди? Такой же беспардонный, как и весь твой пик.

Лю Цингэ почти смутился. Но в голове резко всплыла тема того, что ему удалось услышать, и на место стыда за недостойный поступок пришли уверенность и даже гнев.

— Это правда?

Шэнь Цинцю дёрнул плечом, скривясь.

— Смотря, что ты успел услышать.

— Всё, — сдал себя с потрохами Лю Цингэ, — И теперь я хочу знать, правда ли то, что сказал тогда Юэ Цинъюань.

Лорд Цинцзин усмехнулся, прикрывая глаза, и спросил.

— А не хочешь услышать, правда ли то, о чём говорил я?

Они медленно пошли по дорожке, пролегающей в бамбуковую рощу. За насыщенными событиями пролетел весь день, так что сейчас уже темнело и на облаках были видны последние лучики закатного солнца, разливающиеся розовыми, оранжевыми и сереневатыми красками.

Лю Цингэ никак не мог решить. С юных лет он был полностью уверен, что Цинцю, тогда ещё известный как Шэнь Цзю, был богатым подонком, но в связи со случайно открывшейся правдой насчёт реальных отношений Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюаня... Уже он казался конченым отбросом, построившим неправильное первое впечатление. Шэнь Цинцю — богатый избалованный сыночек? Ха! Из того разговора, он понял, что детство Лорда Цинцзин было отнюдь не радостными.

Да и Юэ Цинъюань...

Лю Цингэ цыкнул и поднял голову вверх.

А если зайти с другой стороны?

Кто такой Шэнь Цзю? Наглый, дерзкий мальчишка, всегда высказывающий правду и свое мнение в лицо. Только попав на Цинцзин сразу же стал известной одиозной личностью, потому что, ну, не приглянулся никому...

Так ли это?

Мог ли кто-то специально настроить всех против одного нового ученика? Конечно, характер Шэнь Цзю был далеко не сахар, но и общаться с ним их никто не заставлял. Если учитывать то, что Юэ Цинъюань за два года до поступления Шэнь Цзю стал главным учеником Цюндин, то настроить всех против одного — вполне реализуемо.

Горькая, отвратительная правда всегда лилась из скривленных в насмешке губ. Он мог недоговаривать, коверкать смысл сказанного до такой степени, что, кажется, путался даже сам, но никогда, на памяти Лю Цингэ, не врал.

Кто такой Шэнь Цинцю?

Лорд Цинцзин, несмотря на общее презрение, добившийся своего поста потом и кровью. Язвительная подколодная змеюка, которая заплюёт ядом, если ему покажется, что ты тупее его. Шастает по борделям, как к себе домой, и развращает учениц.

Это со стороны.

А сегодняшний день показал, что это слегка неадекватная, креативная и ебанутая, но такая же язвящая, личность. Которая тоже любит выговаривать правду в лицо. Ученики для него дети, и прикоснуться к ним в каком-то не том смысле для него аду подобно.

Что он может подумать о Юэ Цинъюане?

Глава школы, уважаемый человек, владелец легендарного меча Сюань Су, Лорд Цюндин. Всегда вежлив и отзывчив, на первое впечатление — идеальный пример праведного заклинателя. Вот только Лю Цингэ иногда казалось, что тот словно заблудился, и звоночки его чуткого слуха рядом с этим человеком всегда грохотали, как колокола.

Бог Войны пришёл в себя только когда они уже разместились в открытой беседке. Шэнь Цинцю все ещё терпеливо ожидал его ответа, обмахиваясь веером.

— Ты никогда не врал.

— Довольно догадливо с твоей стороны, шиди Лю, наконец заметить то, что все это время было у тебя под носом. — не смог не съязвить Цинцю.

— Ц, заткнись и дай договорить, — закатил глаза Бог Войны.

— Конечно-конечно, никак нельзя сбивать твои светлые думы.

Вот что за человек, а?

— Ты же никогда и не пытался выставить себя лучше, чем ты есть. А Юэ Цинъюань? Как я понял, вы были хорошо знакомы в детстве, — Лю Цингэ вопросительно посмотрел на горько усмехнувшегося Шэнь Цинцю.

— Были. Лучше, чем ты думаешь, шиди Лю.

— Да. И различаетесь, как небо и земля. Иногда рядом с ним блевать хочется, смотря на эту приторную улыбочку... Рядом с тобой, конечно, тоже, но тут другое. Ты просто гнида и этого не скрываешь, а он как будто демон, нацепивший маску набожного монаха.

— Спасибо тебе, шиди, за столь лестную характеристику, век не забуду.

— Обращайся.

И между ними снова наступило молчание. Со стороны оно могло показаться даже уютным. Ну, сидят рядом два ненавидящих друг друга Лорда и сидят, что тут такого? Главное, что драться не лезут и не доставляют пику Аньдин лишней работы, а вот поди ж ты, нет. В воздухе летала недосказанность, напрягая Лю Цингэ все больше. И в конце концов он не выдержал.

— То, что ты сказал тогда... Ты ведь не думал, что вас подслушивают, и тебе не было выгоды говорить такое, чтобы разнести слухи.

Шэнь Цинцю раздражённо цыкнул.

— Если б знал, что у тебя, шиди Лю, проснутся сталкерские замашки, то тем более не стал бы заводить тот разговор. — он тяжело вздохнул, — Правильно умные люди говорят, ставьте, господа заклинатели, заглушающие талисманы, мало ли какой альтернативно одарённый найдётся.

Лю Цингэ подавился.

— Это ты меня сейчас так завуалированно оленем назвал?

— Шиди Лю, ты все больше и больше поражаешь меня своими мыслительными способностями. — наигранно удивился Шэнь Цинцю, откладывая веер, — Браво, ты не так туп, как кажешься.

— Пошёл к чёрту, змеюка.

— Ещё какая, шиди Лю, ещё какая...

— Это что?.. — удивлённо трогая белые кошачьи ушки на голове и смотря в зеркало, спросил ошарашеный Шэнь Цинцю.

— Это доказательство твоей принадлежности к самым наглым и пушистым существам на планете — котам, — нагло заржал Ци Жун, тоже не без интереса поглядывая на Горного Лорда пика, разглядывающего себя в зеркальце, как какая писанная красавица. Ей-богу, ну уши и уши, что там непонятного? Ну и что, что кошачьи? Велика беда.

— Я Лорд пика Цинцзин! Мне нельзя в таком виде появляться перед учениками! — зашипел не хуже семейства кошачьих Шэнь Цинцю. Хвост яростно хлестал по ногам, подметая пол, а белые уши встали торчком. Ну точно кот. Породистый, наглый, которому никто не хозяин и уж точно никто не указ: захочет — уйдёт, захочет — вернётся.

Кажется, последнее он сказал вслух. Ну и фиг с ним. Ци Жун от этого свое мнение не поменяет. Тут уж больше хотелось от души позлорадствовать. Как говорится, день прожит зря, если ты не поглумился над ближним своим! Хм, или это применимо только к самому четвёртому Непревзойденному?

— Шисюн Шэнь, я нашёл те записи, которые ты просил…

Пока они вяло переругивались, в Бамбуковую хижину влетел Лю Цингэ, тут же замерев в проходе, оценивая всю степень накрывшей Шэнь Цинцю беды. Глаза у Лорда Байчжань забавно округлились, грозясь выпасть в любой момент, а рот приоткрылся в немом вопросе. Бумаги, которые он держал в руках, шлепнулись на пол, отчего некоторые листы разлетелись по всему полу. Бог Войны в шоке. Занавес.

— Наша богема слегка в шоке, — не мог не прокомментировать десятиминутный ступор Лю Цингэ Ци Жун, гиенисто посмеиваясь.

— Я… зайду попозже… Да?..

— Уж будь так любезен, шиди Лю, скройся. — прошипел в ответ Шэнь Цинцю, подождав, пока вышеназванный уйдет, он повернулся обратно к зеркалу. На этот раз он через силу прикоснулся к ушкам, из-за чего те забавно дёрнулись, то прижимаясь к голове, то вставая торчком.

По полу метнулся белый пушистый хвост.

Жесть.

— Это что за жесть такая?

— Это карма за грехи твои змеиные.

— Сказал один из Непревзойденных. Как тебе там, в крови девственниц купаться, на обед, завтрак и ужин младенцев жрать и людей на деревьях подвешивать, не надоело? — отбрил Цинцю, фыркая.

— Такое было всего один раз! Один, грёбаный, раз! Когда я только стал демоном, то слегка помутился рассудком! И почему из всей моей обширной биографии все запомнили только тот случай?! — взвился Ци Жун, подскакивая на месте и громко ударяя ладонью о стол. Ну как так?! Почему вообще его считают каким-то невменяемым людоедом?! Он один раз после горы ТунлуОн же был на горе Тунлу? Я плохо знакома с каноном небожителей. Вроде как тогда большинство демонов Хуа Чен распугал, из-за чего Ци Жун и стал Непревзойденным. В любом случае, у меня в фф он там был. случайно утратил контроль над сознанием, потому что был ослаблен, дал демоническим инстинктам волю и слегка слетел с нарезки! Случайно, чёрт возьми! Как будто очнувшись ему самому приятно было увидеть подвешенную дюжину человек на ветках и чью-то обглоданную руку! Он образованным человеком был, а не демонопоклонником, в конце-то концов. Был, естественно, но это того не отменяет.

Крутанувшись по оси и всматриваясь в зеркало, будто хотел увидеть что-то новое, Лорд пика литературы и искусства обречённо вздохнул.

— И как от этого избавиться?

— Зачем избавляться? — удивился Ци Жун, вальяжно разваливаясь на стуле, — Наслаждайся ситуацией, говори, что у всех массовые глюки, с тобой всё нормально.

Это излишняя уверенность или хронический дебилизм? Белое ухо раздражённо дёрнулось. Дебилизм, однозначно.

Задумавшись, Лорд Цинцзин пришёл в себя от осоловелого свиста демона, с исследовательским интересом смотрящего на него. Вынырнув из пучин разума, он понял, что… Минут пять как облизывал ладонь и «мыл» уши. Чёрт. Кошачьи повадки в действии.

— Я тебе сейчас свистульку обломаю, — нахмурился Цинцю, недовольно зыркая на Ци Жуна своим коронным взглядом аля «ледяная королева», — Придумай, как это скрыть, если убрать не получается.

— Ты — заклинатель, тебе и флаг в руки, потому что я без понятия как.

В дверь неуверенно постучали.

— Шисюн Шэнь, к тебе можно?..

Ну кто бы мог подумать, что только шоковая ситуация заставит Бога Войны стать вежливым и вспомнить о правилах приличия, и что врываться в чужую обитель с наскока, как на поле боя в разгар месива, не принято. Обычно Лю Цингэ обладал грацией носорогапитона и изяществом бревна, несясь, ака локомотив напролом. Видимо, тот действительно шокирован, и даже чересчур сильно. Как-то переживать начинаешь невольно, к состоянию бомбы замедленного действия у того можно было привыкнуть, — какая разница, когда рванёт, если это всё равно произойдёт, то и зачем дёргаться понапрасну и нервы себе трепать — а вот какой финт ушами Цингэ может выкинуть сейчас… Он сам по себе-то боевая единица с огромным масштабом разрушения, а если что на светлую голову взбредёт? Бррр, не дай Небожители.

— Входи, шиди Лю, — на выдохе произнёс Шэнь Цинцю, присаживаясь за стол рядом с Ци Жуном, на днях сунувшим нос на пик Цзуйсянь и теперь распивающим вино высшего качества.

Отобрав у демона чарку и получив в ответ задушенный вскрик протеста, Цинцю разом опрокинул горькую жидкость в себя. Эх, гори оно всё синим пламенем!

В проём высунулась голова Бога Войны. Лю Цингэ крякнул, мотнул головой и зажмурился. Потом открыл глаза и снова закрыл. И так пару раз.

— Значит, не привиделось.

— Поверь, шиди Лю, этот Шэнь тоже бы очень хотел, чтобы всё это ему лишь «привиделось», — и снова опрокинул в себя чарку, заботливо наполненную Четвертым Непревзойденным.

Лю Цингэ широким шагом вошёл, направляясь к ним, и приземлился на стул, делая вид, что разглядывать трещины в полу ему гораздо интереснее, чем внешний вид собрата по секте. Хм, а вон та щель кажется глубже, чем остальные, может какой тайник? Хотя вряд ли, Лорд Цинцзин не настолько дурак, чтобы прятать что-то ценное у себя дома, если учитывать, что вокруг него творится.

— Шисюн Шэнь…

— Нет.

— Но я даже…

— Многоуважаемый брат, я прекрасно знаю, какой вопрос вы хотите задать в случившейся со мной беде, но как бы вы ни старались, ответ этого совершенствующегося не изменится, так что прошу закрыть тему во избежание, — поучительно-раздраженным тоном отрезал Цинцю, смеряя Бога Войны вымораживающим взглядом, который, к несчастью, на того не действовал вот уже лет десять, и сильный эффект мог произвести разве что на учеников.

Лю Цингэ взгрустнул. А так хотелось потрогать уши… Но если он так сделает, то Шэнь Цинцю та ещё змеюка злопамятная, он всё припомнит.

А если заручиться поддержкой?

Лорд Байчжань искоса глянул на такого же задумчивого Лазурного Фонаря и, поймав его взгляд, коротко кивнул.

— Что вы задумали? — напряжённо спросил Цинцю. От его зоркого глаза не укрылись переглядки этих двоих, так что, вскочив, он кинулся к двери. Пусть уж лучше ученики его в таком виде увидят, чем то, о чем он думает! Они у него смышлёные, много болтать не будут!

И вот уже почти у самой двери, где чувствовалась свобода, с боевым кличем «Банзай!!!» на спину приземлилось что-то тяжёлое, отрезая путь к стратегическому отступлению. Придавленный Лорд Цинцзин пораженно охнул и замер, когда две пары рук самым наглым образом начали тискать уши. До хвоста ни Ци Жун и Лю Цингэ ещё не добрались, так как тот был спрятан под одеждой.

— Ироды! Мстить буду!..

За дверью что-то заскреблось и та открылась.

— Учитель, этот ученик услышал шум и решил проверить все ли нор…

В дверном проёме оказалась лохматая макушка маленького Ло Бинхэ, недавно принятого на пик Байчжань. Мелкий, увидав сию сюрреалистичную картину, замер, открыв рот. Не каждый день лицезреешь, как холодный и отстранёный Лорд Цинцзин будет валяться на полу, а сверху на нем будут с гордостью и зловещими улыбками восседать наставник Ци и Бог Войны, которые гладили… Белые уши?! И что это, хвост?!

Ло Бинхэ бешено завращал головой, зажмурился и захлопнул дверь, упёршись в неё спиной с противоположной стороны. Нет-нет-нет, такого не может быть в реальности. Ему это просто… Приснилось! Да! Это всё жуткий кошмар! Вот он сейчас пойдёт и отоспится, а то эта перенагрузка на тренировках совершенно его вымотала.

Бах!

По двери с той стороны что-то ударило, заставляя Бинхэ подпрыгнуть от страха и отползти.

Медленно, как в ужастиках, дверь отворилась и перед учеником предстала жуткая картина: Лорд Цинцзин, за версту от которого веяло аурой еле сдерживаемого гнева, а за его спиной поверженные наставник Ци и Лю Цингэ. Кажется, у них текла кровь. Неужели… Шэнь Цинцю убил их?!

Горный Лорд сделал шаг вперёд. Дрожа и обливаясь холодным потом, Бинхэ вскочил с криком:

— М-мастер Шэнь, эт-тот ученик ничего не видел! — и дал деру, что только пятки сверкали, — Только не убивайте! Этот ученик будет молчать вечно!

Цинцю поражённым взглядом проводил убегающего полудемона и задумчиво почесал затылок.

— Эт чё было?

Сзади завозились две тушки. Вытирая никак не прекращающую течь кровь из носа, Лю Цингэ и Ци Жун, встали.

— Ушки…

— Хвост…

Да ну к чёрту!

— Бинхэ, подожди меня!

В этот день ученики пика литературы и искусства были вынуждены наблюдать весьма сногсшибательную картину, оставившую отпечаток на их восприятии мира на всю оставшуюся жизнь.

Детёныш Байчжань, в слезах и соплях убегающий от гонящегося за ним кем-то проклятого Шэнь Цинцю, результатом проклятья которого стали белые уши и хвост, и догоняющие их Бог Войны и Четвертый Непревзойденный, периодически матерящийся — исключительно Лазурный Фонарь, так как Лорду Байчжань не пристало — и падающие из-за бьющей фонтаном носокрови, но тут же поднимающиеся. В какой-то момент Лорд Цинцзин с помощью цигуна обогнал перепуганного Ло Бинхэ, вскочил на Сюя и скрылся в неизвестном направлении. Демон и заклинатель было погнались за ним дальше, но через две палочки благовоний вернулись обратно, грустные и раздосадованные — не нашли.

Старшие ученики пика лишь пожали плечами, объясняя шиди и шимэй, что это — обычное явление, и нечему тут удивляться. Подумаешь, учитель-кот… Они и не такое повидать успели. Работу и занятия никто не отменял!

Мин Фань с негромким стуком поставил перед учителем собственноручно заваренный чай, от которого отходил белый дымок, показывающий, что напиток очень горячий. Ученик вздохнул, сглатывая готовые сорваться слова. Он резко понял, что всё, что хотел спросить, казалось таким нелепым и слишком детским, наверное.

Два месяца назад их учитель поменялся. Сильно поменялся, если уж на то пошло, даже кардинально. Вывел новый метод тренеровок «шо-ко-во-й» терапией, притащил на пик Непревзойденного демона, раскрыл в учениках затаившееся наследие от предков, подружился, если можно так сказать, с Лордом Байчжань. Их многочисленные перепалки и драки, конечно, остались, но они стали щадяще, что ли, у них будто в один миг ушла вся та ненависть, которая раньше горела в этих двух людях.

Что самое странное, на взгляд ученика, так это то, что пробудившихся демонят Шэнь Цинцю не только не прибил на месте, но ещё и нашел, хоть и откровенно говоря, херового, которого точно не следует брать как пример для подражания, но учителя. Да, как ни странно, но Четвёртый Непревзойдённый просто отлично вжился в роль просветителя детских умов. Звучит смешно, абсурдно и ужас насколько неадекватно. Но Ци Жун прижился и уходить отказывался, говоря, что его и здесь неплохо кормят. И если не сильно засматриваться на некоторые выверты его сознания, то демон вполне сходил за нормального взрослого, способного временами дать дельный совет. Временами. Очень-очень редко.

Мин Фань в который раз глубоко вздохнул, наконец привлекая внимание шицзуня, до этого глубокомысленно глядящего на накрапывающий через окно дождик. Шэнь Цинцю, видимо, откровенно надоело слушать все те горестные ахи и охи от ученика, отчего тот решился спросить, что же того беспокоит.

— Долго ещё собираешься на одном месте топтаться? Говори уже, чего хотел.

Спросил он, естественно, в своей манере по типу «я конечно отвечу, но не вздумай, что я тебе помогаю, и вообще хер ли расселся, иди своей головой думай, позорище, кого я вырастил, а ещё и Пик Искусства и Литературы, считай Науки, называется!».

— Шицзунь, этого ученика уже неоднократно мучает один нелегкий вопрос, который может вам показаться слишком неуместным, но этому очень бы хотелось услышать ваш ответ.

Шэнь Цинцю оторвался от разглядывания серых облаков, заполонивших всё вечернее дождливое небо, и кивнул, давая понять, что он внимательно слушает и готов дать ответ.

Мин Фань глубоко вдохнул, набирая побольше воздуха, и на одном дыхании выпалил, чтобы не передумать, как обычно с ним происходило.

— Шицзунь, раз заклинатели борются с демонами, то зачем вы пробудили в нас их кровь? Почему не убили сразу, как только выяснили? Это же совершенно нелогично, что на Пике обитает так много полукровок… Да ещё и обучать взяли. В чём смысл? Зачем вам так рисковать репутацией, ради нескольких полудемонов?

— На кровавый ритуал вас выращиваю, — абсолютно серьёзно выдал Владыка Цинцзин, состроив морду кирпичом.

— А? — Мин Фань вытаращил глаза.

— Шутка, — рассмеялся Лорд Шэнь, внутри катаясь от вытянувшегося лица ученика. Не многие всё же могли спокойно переваривать его своеобразный для нынешнего времени юмор. Хотя Лю Цингэ и Ци Жун уже даже не морщились, стоически снося все подколки от него. В своё оправдание Цинцю хочет сказать, что и не пытался ни разу зацепить их за живое, — Мин Фань, скажи, кто ты и твои шицзэ, шимэй, шиди и шисюны?

Старший ученик сделал задумчивое лицо, наглядно показывая, как он включает все мысленные процессы, и нахмурился. Сложенные на коленях руки сжались в кулаки от напряжения. Выдать неверный ответ на, как потом окажется, легчайший вопрос не хотелось, поэтому не стоит рубить с плеча.

Через несколько минут молчания, когда Лорд Шэнь, кажется, уже и забыл о чем его спрашивали, вновь уставившись на дождь и серое небо, и явно уходя в поток мыслей, Мин Фань наконец поднял опущенные до этого глаза — учитель всегда требовал, чтобы при ответе не отводили взгляд в сторону, говоря, что так сможет кое-что увидеть. Что — непонятно, но спорить никто не осмеливался, побаиваясь нарваться на трехчасовую лекцию о потаённых уголках души человека, которую видно «по глазам». Хотя тут первый ученик подозревал, что шицзуню нравится смотреть, как все нервничают, когда на них пристально смотрят, да ещё и без возможности отвести взгляд в сторону.

— Мои братья и сёстры… Я ощущаю их настоящей семьёй. Понимаю, что у некоторых есть другие, родные по крови, но… Для меня они настоящая семья. Уверен, для них тоже, — детёныш стойко выдержал льдинистый, — рентген, а не глаза — сканирующий взор Лорда Цинцзин, который под конец слегка улыбнулся и потрепал ученика по макушке.

— Верно, вы все одна большая семья, — похвалив Мин Фаня, ответил Шэнь Цинцю, — А я, как ответственный родитель просто обязан научить вас пользоваться не только доступными заклинательскими навыками, но и скрытым потенциалом. В том числе головой, и что в неё надо не только есть, но временами не помешало бы ей ещё и думать.

— Я всё понял! Простите, шицзунь, этот ученик исправится и больше не будет задавать глупых вопросов! — с этими словами Мин Фань откланялся и удалился, оставляя учителя наедине с собой. Какой же всё-таки у него мудрый и хороший, понимающий мастер! Характер, конечно, хуже, чем у демонической змеи бывает, но тут хотя бы характер, а не родословная! А то ведь живёшь себе спокойно, никого не трогая, а с какой из родителей стороны сюрприз прилетел и не подозреваешь! Нет, их шицзунь самый лучший!

* * *

— М-ма… — на выдохе протянул Шэнь Цинцю, упираясь локтями в стол и ставя голову на сложенные ладони.

Скучно.

Чертовски скучно.

Лю Цингэ усвистал на очередную вылазку, с которой обещал вернуться через месяц. Обязательно с победой, разрушениями и кровавым следом, тянущимися за ним по пятам, и какой-нибудь тушей демонического зверя. Освежеванных и обработанных шкур было столько, что при желании все Пики можно было бы завесить и ещё бы осталось. Ци Жун также, с матами и святым возмущением, пробравшим даже его, отчалил в демонический мир, разбираться с теми, кто посягнул на его территорию. Да, оказывается, у Лазурного фонаря был свой оплот спокойствия. Что-то вроде системы природных туннелей в горах где-то на востоке западной части мира демонов, где селились более слабые существа и автоматически попадали под протекцию Четвёртого Непревзойдённого. Там наметились какие-то разборки, и Ци Жун, шустро собрав манатки, пошёл карать возмутителей спокойствия.

А Цинцю, запертый на собственном Пике, впервые за несколько месяцев ощутил, что ему нечем заняться. Работы учеников быстро закончились, после недавнего инцидента с Юэ Цинъюанем тот вряд ли отпустит его куда-то дальше городка у подножия хребта, а ежели Лорд Пика Искусств сам попробует улизнуть, то сразу пустится искать его с собаками. Нет, такого ему точно не надо. И так задолбался следящие талисманы со всех углов отклеивать, а если напор одержимости усилится, то Цинцю имеет все шансы не сдержаться и прибить ненормального главу Цанцюн.

Можно было бы заняться написанием научных статей, точнее, восполнить огромнейшие пробелы в знаниях жителей этого мира тем, что ему удалось подчепкнуть из прошлой жизни, но то кисть не ложилась в руку или ложилась не так, то чернила заканчивались, то бумага мятая… В общем, на Горного Лорда напала осенняя меланхолия. Дел по горло, те же планы по убийству Юэ Цинъюаня, а желания хотя бы встать с кровати ноль. Если бы не ученики, за которыми глаз да глаз, он бы и не вылезал из вороха одеял и подушек, устроив себе оборонительную мягкую крепость.

Да, было скучно.

Но делать ничего не хотелось.

Разбитое состояние.

В окне в небе промелькнула чья-то фигура, парящая на мече, и тут же скрылась. Если бы Шэнь Цинцю изначально пристально не всматривался примерно в ту же точку, то наверняка бы и не заметил ничего странного сквозь опустившиеся сумерки. Но у бессмертных, во-первых, было потрясающее зрение, что и пылинку в дальнем углу рассмотреть можно и которое он постоянно демонстрировал, находя талисманы, подкидываемые определенным индивидом, а во-вторых, необъятное любопытство, срабатывающее в самых непредвиденных ситуациях.

Схватив с подставки Сюя и накинув верхнее одеяние, Шэнь Цинцю решил, что, раз меланхолия не уходит, надо создать подходящие условия для её исчезновения. И последовал за удаляющейся фигурой.

Лететь в полнейшей темноте в открытом пространстве было откровенно идиотской идеей, потому как окутывающая меч ци светилась. Недостаточно ярко, но вполне заметно. И то ли удача улыбнулась, то ли звёзды сошлись, то ли ещё какой фактор сыграл, например, безмерная тупость цели, ни разу не удосужевшейся обернуться и проверить наличие «хвоста», но Шэнь Цинцю преследовал заклинателя до самого пункта назначения.

Когда некто начал снижаться, Лорд Шэнь практически перпендикулярно земле нырнул вниз, прячась среди деревьев. Сюя убирать в ножны он не стал, мало ли, что там в конце пути поджидает. Небольшими перебежками от укрытия к укрытию, он наконец достиг цели.

На небольшой открытой полянке стоял… Шан Цинхуа.

Вот уж кого действительно не заподозришь в чём-то незаконном.

Хотя Юэ Цинъюаня никто тоже бы не додумался обвинить в одержимости, но вот как оно на самом деле происходит.

К тому моменту, как Горный Лорд Пика Искусств и Литературы успел отморозить, сидя в кустах в засаде, всё что можно и нельзя, на поляну с противоположной стороны вышел… Ледяной демон Мобэй Цзюнь.

…чудесная у них заклинательская секта борьбы с демоническими тварями получается. Один их выращивает, другой пособничает. Что дальше? Кто-то из глав Пиков чистокровным в сотом поколении небесным демоном окажется? Тухло у них внутренняя система работает. Чем там, интересно, занимается Тайная вершина? У Цинсюаня совсем крыша потекла или он от творившегося беспорядка решил взять отпуск и смотаться на Цзуйсянь, залить горе и заодно пожаловаться вечно пьяному и молодому Хун Цинвану?

Разведка хромает на обе ноги и явно ушла в глубокий продолжительный запой.

Тем временем Мобэй Цзюнь развернулся и собрался уходить.

Ну, ему, наверное, тоже пора. Что надо он услышал и запомнил.

Шэнь Цинцю отступил на шаг назад, готовый перемещаться обратно так же, как пришёл — перебежками, а потом на мече, но под ногой вдруг оглушительно громко хрустнула ветка.

В полнейшей тишине этот звук был сродни выстрелу из пушки.

На секунду всё замерло.

— Выходи.

Кажется, хвалёная фортуна закончилась. Лорд Цинцзин медленно двинулся навстречу собрату по секте, стоявшему белее мела, — тут он, по ощущениям, не сильно отличался в цвете лица — и Ледяному демону, застывшему изваянием.

— Лю Цингэ, ты и твоя дурная мощь мне бы сейчас очень пригодились, — мысленно воззвал к Богу Войны Цинцю. Если бы не две пары направленных на него глаз, он бы ещё сложил руки в молитвенном жесте, — Почему надо было уходить рубить демонических тварей куда-то, если одна из них прямо сейчас прикончит меня?