Умирающий пёс (джен)

Сразу было понятно, что что-то не так.

Хлестал дождь, ноги разъезжались, пока он бежал к входной двери, в воздухе как будто застыла тревога. С каждым шагом дурное предчувствие всё усиливалось, а когда темное небо разрезала кривая линия молнии, стало ясно: дом. Он больше не выглядел, как образцовый коттедж для молодой семьи, нет. На втором этаже в белесом свете молнии он успел увидеть разрушения.

Он побежал быстрее. Вот, наконец, крыльцо.

Дерганым движением попытался открыть дверь, но не ощутил никакого сопротивления.

«Проклятье, только не это!!!» — билась в его лохматой голове мысль. Но сердце подсказало, что самое ужасное действительно произошло. — «Мерзкий ублюдок, крыса, как она есть!!! Только бы успеть…»

Не успел.

Сириус практически полетел на пол, запнувшись обо что-то. Ругательства почти слетели с языка, но он осекся на полуслове. Увидев глаза. Широко распахнутые остекленевшие глаза своего лучшего друга, практически брата.

В груди что-то резко оборвалось, стало трудно дышать, в горле встал мерзкий комок.

— Сохатый… Нет, нет, Джеймс… Нет…

Да.

Встрепенувшись, как собака, которая отряхивается от дождя, он загнал рвущийся наружу крик отчаяния поглубже и прислушался. В доме стояла тишина. Мёртвая тишина. Или нет?..

Сверху точно доносились какие-то звуки! Неслышно Блэк стал подниматься по лестнице, подобравшись, как для сражения.

Ступенька, другая, вот, наконец, дверь.

Взгляд выхватил растекшиеся лужицей расплавленной меди волосы Лили, неестественную позу и решительное выражение лица девушки. Она лежала на полу так, словно бросилась наперерез заклинанию, закрывая своего ребенка. Хотя, почему «словно»? Скорее всего, именно так всё и случилось.

Сириус взял себя в руки и посмотрел на детскую кроватку.

— Гарри! Гарри… Ты жив, Сохатик, слава Мерлину, хоть ты… — прошептал Сириус и аккуратно стер слезы ребенку.

На лбу маленького Гарри была видна ссадина странной формы, в виде молнии. Вытерев кровь и наложив исцеляющее заклинание, Блэк бережно подхватил малыша на руки и прижал к себе. Ребенок вздрагивал и сипло всхлипывал — видимо, сорвал горло от крика.

Через разломы в стене и выбитые окна комнату заливал холодный дождь. Безжалостный ветер трепал веселенькие занавески, которые сейчас выглядели слишком неуместно в этой комнате. В месте, где витали смерть и боль.

Пора выбираться отсюда.

Черная тряпка? Да нет, мантия. Неопрятной кучей она валялась на полу, тела не было — только странная субстанция, похожая на пепел, жирный и маслянистый. Вот и все, что осталось от могущественного темного волшебника, чье имя боялись даже произносить вслух, чтобы не накликать беду.

— Странно, что палочки нет. Куда она могла деться?.. Неужели он ее забрал и сбежал?!

Ярость начала подниматься удушливой волной.

«Я должен найти эту тварь!»

Передав малыша так вовремя появившемуся Хагриду, Сириус лихорадочно стал перебирать в памяти места, где могла бы сейчас прятаться Эта Крыса.

— Забирай мотоцикл, он мне сейчас не пригодится. Потом отдашь!

И Сириус сорвался с места, чтобы проверить первый адрес.

* * *

Голос в голове исступленно нашептывал ему способы страшной расправы, живописал в мельчайших подробностях, как следует разобраться с предателем, чтобы хоть немного заглушить ту боль, то отчаяние, что свалились на него. Придавив своим весом, как могильной плитой.

И вот, наконец, он увидел его. Трясущегося, как лист на ветру, но с затаившейся в бегающих глазках злобой. Всё, что угодно, но только не раскаяние, было в них.

Короткое столкновение взглядов, кривая ухмылка на лице Питера, и события понеслись вскачь, будто в ускоренной перемотке. Если бы Сириуса попросили рассказать, как всё было в ту ночь, он бы не сумел воссоздать картину целиком — всё воспринималось какими-то обрывками, болезненными картинками, наслаивающимися друг на друга.

Вспышка.

Они бегут куда-то. Он, задыхаясь не от быстрого бега, но от ненависти, пытается поймать предателя. Но крыса юркая — даже в человеческом обличии Питер петляет и ловко уворачивается от лучей заклятий, переворачивает какие-то ящики, теряется среди людей.

Вспышка.

Они — друг напротив друга, хотя, скорее — враг напротив врага.

Блэку удается зацепить режущим Питера, и тот истерически визжит, зажимая окровавленную руку.

— Я урою тебя, подонок! — рычит Сириус.

— Это вряд ли, — неожиданно успокоившись, отвечает ему Питер, глумливо улыбаясь. — Если кто и сдохнет сегодня — так это ты.

Вспышка.

Вокруг — крики, огонь, черный дым, от которого больно в груди и нечем дышать. Какие-то люди истошно вопят, зажимая кровавые раны на теле. Кто-то лежит изломанной куклой лицом вниз, прямо в грязной луже на брусчатке.

Питера нет.

Вспышка.

Голова гудит. Сириус поднимает руки — они все в крови. Страшно мутит, перед глазами круги, и почему-то звуки то накатывают оглушающей волной, то отступают, оставляя звенящий шум в ушах.

Ему хватило сил только доползти до какого-то дома и привалиться спиной к сырой стене. Сознание уплывает.

— Это я виноват.

Подступает истерика, вырывается первый смешок, затем второй, и вот он уже хохочет на всю улицу.

— Это я во всем виноват!!! Это моя вина!!!

Ему никак не успокоиться, всё потеряло смысл. Это не может происходить на самом деле, полный же бред…

Мутный взгляд зацепил что-то красное. Опять кровь? Мантия? Авроры?

Куда его тащат? Что происходит?!

* * *

Он лежит на ледяном полу. Темно, только через зарешеченное окошко под самым потолком пробивается тусклый свет.

Капает вода. Кап, кап, как же бесит. Слышны какие-то хрипы. Что? Это его дыхание? Он болен? Что произошло?

Он пытается подняться. Тело не слушается; ощущение, будто его долго и методично избивали, особенно досталось ребрам.

Память отказывается дать хоть какую-то подсказку.

— Ой, посмотрите, кто проснулся! — слышен откуда-то сбоку знакомый голос с глумливыми интонациями. — Я уж думала, ты сразу сдох!

— Белла? Откуда ты?.. Где я?..

— Бедненькому Сири отшибло последние мозги? Какая неприятность!

Вдруг перед глазами замелькали картинки: мертвые глаза Джеймса, малютка Гарри, издевательская улыбочка Питера, стоны раненых маглов, авроры… Он в Азкабане?!

— Они сдохли, сдохли, сдохли! И ты тоже скоро сдохнешь! — Белла в своем репертуаре.

Вдруг ее издевательская песня приобретает совсем иной окрас — в голосе Беллатрикс становится слышна паника, а потом и вовсе слова перерастают в жалобные стенания.

— Дементоры!

Боль от осознания потери накрывает с головой, невозможно передать степень всепоглощающего отчаяния, и Сириус сворачивается в клубок на полу и скулит, скулит, как умирающий пёс…

* * *

— …снись, да проснись же ты, алло!!! — его уже довольно грубо трясут за плечо, и он открывает глаза.

— Что, Бродяга, блохи замучали? Скулишь, как будто тебя жрут изнутри,- хохотнул неприлично бодрый Джеймс.

Постойте, Джеймс?!

Сириус протер глаза, судорожно вздохнув, и увидел знакомый интерьер Гриффиндорской спальни. Ущипнул себя раз, другой. Да нет, боль ощущается по-настоящему, значит, и это — настоящее?

Рем проверяет сумку перед занятиями, Пит, как всегда, суетится. Носится тут вокруг, подобострастно заглядывает Джеймсу в лицо своими бегающими глазками… Крыса, как она есть.

— Да сон… плохой… сон приснился.

— Бывает! Давай, вставай, на завтрак опоздаешь. Забей, Сири, это просто сон!

Окончательно придя в себя, Сириус сел на кровати и посмотрел на друзей.

Просто сон… Или нет?