Шиноби (джен)

Многое ли можно рассказать о своей жизни, если внезапно попросят выделить основное? Совсем нет, если так подумать. Вот и я…

Всё у меня было как у всех: школа с хорошими оценками, друзья, отличный институт с поступлением на бюджет. А потом безобразная пьянка в честь сдачи экзаменов второго курса, гортанная речь, разбитая об чужую голову бутылка шампанского. Розочка в руках, и липкая кровь смешалась с игристым вином.

Семь лет строгого режима, непонимание, что делать по освобождении. Впрочем, повезло: старые товарищи позвали в ремонт кондиционеров. И как-то наладилось потихоньку. Работал, встретил девушку из хорошей семьи, женился. Родился первенец, через несколько лет дочка. Покрутился, сделал сайт, потратился на рекламу, пошло больше заказов, пришлось нанять и обучить пару человек.

Родился второй сын, немного расширил бизнес. Старший поступил в институт, а за ним и дочь. Со вторым сыном повезло — пацан с детства любил возиться с железками, проводя все вечера в мастерской. Так что в тот момент, когда меня увозили на скорой помощи, я с усмешкой прошептал: «Новый шеф подрос вместо меня, вытянет бизнес. Присмотрите за ним».

Боль в груди. Темнота.

Не знаю, как так получилось: не привиделось никакого света в конце туннеля, ничего. Просто открыл глаза уже в теле четырёхлетнего пацана. Причём мальчик довольно долго болел, и, судя по куцей памяти, что от него досталась, нездоровилось ему всегда… Благо, как только я себя осознал, организм пошёл на поправку, радуя мать.

Да, мама… Удивительно молодая девчонка, красящая волосы в тёмно-красный цвет. Речь я понимал не очень хорошо, но её радость было видно и так. Особенно когда стал вставать с кровати и сам себя обслуживать, давая ей возможность уделять внимание второму ребёнку — девочке младше меня на год-полтора.

Жили мы откровенно небогато: маленькая пристройка на одну комнату к большому кирпичному зданию, с задней стороны. Одинокая мерцающая лампочка на потолке, удобства на улице, одна большая кровать, покосившийся шкаф, одну ножку которому заменял кирпич, электрическая же плита, на которой мать грела воду и готовила еду. Стол возле плиты, шкаф для посуды над ним, моя кровать, представлявшая собой сундук, накрытый тонким матрасом. С едой тоже печально: серый мелкий рис с рыбой или папоротником, вода или зелёный чай без всего.

На третий день, довольная тем, что я иду на поправку, женщина принесла нам две печенюшки в форме рыбки с чем-то сладким внутри.

Волосы матери, кстати, оказались натурального красного цвета. Почти такого же, как и у сестры, но немного потемнее. Тогда я быстро нашёл кусок зеркала, чтобы себя разглядеть: тёмно-тёмно бордовые, ближе к чёрному, неровно обстриженные патлы.

А спустя неделю случилось событие, которое перевернуло моё представление о мире вокруг. Я как раз выполз наружу посидеть на крыльце, наслаждаясь ярким солнцем, когда из-за угла вышла процессия. Хмурый мужик лет тридцати в коричнево-сером кимоно и с повязкой на лбу, за которым следовало двое мужчин в малопонятном рванье, несущих на носилках третьего.

— Юмико! Есть работа!

На моих глазах женщина выскочила из дома и бросилась к ним, протягивая правую руку. Раненного привели в сознание, и он тут же, не размышляя, укусил женщину за запястье. У меня дыбом встали волосы на затылке, когда я увидел, как, с почти незаметным свечением, больной зашевелился бодрее, а мать, наоборот, покачнулась.

Мужчина в кимоно резко приказал:

— Довольно! Если будут ещё, она не сможет их обработать.

Резким взмахом руки он велел унести выздоравливающего, а после, коротко кивнув матери, покинул нас и сам. Юмико с трудом дойдя до крыльца, села рядом со мной и обняла.

— С мамочкой всё будет хорошо, не переживай…

Я же сидел и обтекал.

Это что было? Зачем? Такое исцеление? А почему в таком случае болел свой ребёнок? Куча вопросов толкались в голове, но в тот момент говорить нормально ещё не получалось. Вместо этого я покрепче обнял молодую девчонку, чуть старше моей дочери, желая поддержать.

Следующие несколько дней «клиенты» не приходили. Зато потом пришло сразу трое, после которых мать сутки лежала пластом, не способная встать. Я как мог покормил сестру остатками риса, дал в руки куклу из ткани и соломы, а сам сел на свой сундук, уперев взгляд в побеленную стену.

Жопа. Кто может поручиться, что в другой раз раненых не будет больше? Очнётся ли тогда Юмико? До хруста сжав кулаки, с ненавистью посмотрел на стены вокруг. Выдохнул. Посмотрел на маленькую сестру, на себя, мелкого пацана, до сих пор ходящего с трудом. Бежать не вариант. Без денег одинокой женщине с двумя детьми… Побег лишь способ сменить опасную для жизни работу в лучшем случае на бордель. А с учётом талантов матери может выйти ещё хуже. Надо терпеть, скорее выздоравливать, учить язык, читать, узнать, где мы находимся и куда реально уйти. Ну и понять, такое нормально, что здесь раны укусами лечат? Где я вообще?!

В таком вот состоянии офигевания прошло четыре дня, за которые мать полностью поправилась. А ещё произошло событие, немного примирившее с депрессивным окружением. Я как раз выходил из кабинки во дворе, когда через забор в два метра перепрыгнул какой-то молодой парень. Мазнув по мне настороженным взглядом, он подошёл к открытой двери в нашу обитель и постучал об косяк.

Когда вышла удивлённая Юмико, парень с поклоном протянул ей стопку помятых купюр, тихо прошептав:

— Спасибо за друзей.

И, быстро развернувшись, легко перемахнул обратно, скрывшись с глаз, оставив Юмико стоять, сжимая деньги в побелевшем кулаке.

Я недоверчиво посмотрел на высокий забор. Посетитель перепрыгнул его с места, без разбега и с очень приличным запасом, как будто небольшую оградку. Люди так не могут.

Подпрыгнув на месте, удостоверился, что действительно не воспарил над землёй. И, ткнув пальцем в забор, выразительно буркнул:

— Что?

— Шиноби, — улыбнулась мама.

Что? Какие, нахрен, шиноби?

Отвечать на мой, так и оставшийся невысказанным вопрос, никто не стал. Мама, с трудом дождавшись, пока я вернусь в дом, заперла нас и сорвалась в поход по магазинам. А вечером устроила пир.

Жареная курица, какие-то шарики из клейкого теста, что-то из солёностей. Но главное — она купила много риса, новое платье сестре и игрушки. Красивую куклу и фигурку рыцаря в японских доспехах мне. Себе не приобрела ничего.

Сжав зубы, я сделал вид, что рад, также как и сестра, сосредоточенно пытаясь играть в углу с фигуркой воина. Матери будет приятно, что её усилия уходят не зря…

Когда я достаточно оправился, и Юмико больше не боялась меня отпускать гулять, изучал городок, где мы живём. Назывался наслённый пункт поэтично: «Деревня Скрытая в Траве». Почему скрытая и почему в траве — без понятия. Я бы сказал, что вокруг посёлок городского типа на пару тысяч жителей. Кирпичные домики, в один-два этажа, два десятка зданий побольше, в том числе резиденция местного правителя. Также есть одна школа, рынок, небольшие магазины и, к моему удивлению, кинотеатр.

Как я понял, деревня — нечто вроде военного городка, обслуживающего потребности местных солдат, если их можно таковыми назвать. Одеты и вооружены как попало, с разным уровнем силы и способностей. И удивительных способностей! Прыгали на десятки метров, я даже видел, как один их этих «шиноби» быстро сложил странную распальцовку и исчез.

Кроме удивления, всё сильнее разочаровывался: шансы сбежать от этих сверхлюдей женщине с двумя детьми нулевые. Сильно злит. Но сделать пока ничего не могу. Хорошо хоть, что спустя нескольких месяцев от моего попадания, матушка повела нас по магазинам, после того как очередной шиноби поделился деньгами.

В местном универсаме я прикипел в книжному отделу, рассматривая продукцию нового мира. Несколько учебников, детские книги про приключения шиноби, немного развлекательной литературы. Юмико по первости просияла, видя, какой интерес я испытываю к книгам. Впрочем, когда к нам подошла продавщица, беспомощно развела руками.

— Неграмотная? — хмуро осведомилась хозяйка магазина.

Матушка смущённо опустила глаза. На что та вытащила с полки яркую книжку и протянула нам:

— Двести рьё. Если вы действительно хотите научиться читать. И тут недалеко живёт старый пьяница Джеро — за сотню рьё или бутылку саке поможет.

Мать сжала губки, смотря, как я пожираю глазами букварь, но молча отсчитала деньги, лишь поинтересовавшись:

— Как нам найти этого Джеро?

Так и началось обучение грамоте. Раз в неделю она водила меня к непросыхающему старику, который пытался учить. Выходило у него отвратительно. Если бы я сам не проводил время над букварём, ничего бы не вышло. Слишком уж сложна местная система письма из двух слоговых азбук и иероглифов сверху.

Купили ещё книг, хорошо хоть, что заняться больше нечем, так что я проводил дни над учебниками. Мне исполнилось пять, когда сумел читать несложные тексты. В первую очередь сказки сестре и матери.

Юмико тоже училась читать, но ей давалось намного сложнее, как-никак нет привычки.

— Явился маленький генин в Деревню Скрытую в Тумане, но не принял его Мизукаге, и пришлось юному шиноби ждать. Однажды, прогуливаясь возле озера в ожидании приёма, увидел он тень огромную под водой. И понял он, что зверь этот страшен, биджу именуемый…

На этом я замолк, из-за чего маленькая сестра спросила:

— А дальше, брат?

— Узнаем завтра, — усмехнулся я, смотря, как обиженно надулась Карин.

Но главное — интерес в глазах Юмико, взявшей у меня книгу и заложив закладкой то место, где я остановился. Уже когда мы улеглись спать, она осталась сидеть над историей, водя пальцем по бумаге и вполголоса проговаривая слоги.

Дело потихоньку сдвинулось. И хотя книги довольно дорогие, а библиотеки в деревне нет, можно было меняться с другими людьми через продавщицу в магазине. Пару месяцев истории читал сам, потихоньку меня заменяла мама. К тому же, удалось достать старые учебники для школы. Причём, не по порядку, а сразу за третий класс.

Я учился, заодно вникая в мир, в котором живу. С его безумным социальным устройством, малопонятным технологическим уровнем. И конечно — чакрой!

Великое понятие, ломающее шаблон и все мои ожидания от будущего. Изначально я хотел вырасти и заняться кондиционерами, как и в прошлой жизни. Но чакра всё изменила. Кто бы не желал стать волшебником?

Правда, в данном обществе путь только один. Боевым магом-наёмником на службе Деревни Скрытой в Траве. Мелкой деревни, известной своим неудачным положением на карте, вынуждающим её быть полем битвы. А ещё своей тюрьмой для шиноби.

Становиться верным шиноби Травы не собираюсь, нет для нас тут будущего. Особенно если Карин унаследовала способность матери. Деревня слишком маленькая и бедная, чтобы развить такие способности. Ведь и так работает. Лечит? Лечит. Что ещё надо.

Узнать о чакре я мог или по книгам или у всё того же пьяницы Джеро, которого когда-то выкинули из академии шиноби, как неспособного.

— Чакра — это смешение жизненной и духовной энергии…

— Постой, старик. Жизненной энергии? Это как? — перебил я «учителя».

— Заткнись и слушай, малец!

Старик рыгнул, обдав меня густым перегаром и продолжил:

— Если тренироваться много, то количество жизненной энергии растёт. А смешав её с духовной энергией, получается чакра. Смешивается она сама. В системе циркуляции чакры и очаге, а используют с помощью ручных печатей.

Больше он особо о природе чакры ничего не помнил. Слишком много лет прошло. Для меня звучит полным бредом! Жизненная и духовная энергия, чакра. Но ведь работает?

Я потихоньку начал отжиматься, подтягиваться и тренировать растяжку каждый день. Повесил набитый соломой мешок на стену нашей пристройки, пытаясь отрабатывать удары.

Матери сказал, что хочу стать шиноби, а тренировки подсмотрел у школьников. Что, кстати так и есть, кое-что я реально увидел во дворе академии. Ещё попросил достать литературу по чакре. Хоть какую-то. Все мои попытки сидеть в «медитации» и ощутить что-то неведомое ни к чему не привели. И именно тогда, наконец, я задал давно интересовавший вопрос:

— Мама, а почему я так долго болел, если ты лечишь людей?

Недавно ушёл очередной клиент, усталая женщина пожала плечами:

— У тебя что-то с системой чакры. Что именно — понять местный медик не смог. Хорошо, что ты сам вылечился…

— Поэтому я не могу ощутить чакру? — обиженно насупился я.

— Не знаю, сынок. Учись.

— Книгу бы найти или учителя…

Она задумчиво почесала щёку:

— Мы что-нибудь придумаем.

Быстро придумать не получилось. А точнее, когда мама заикнулась одному шиноби, тот безразлично пожал плечами и предложил записаться в школу, как стану старше. Дескать, там научат. Что я по возможности желал избежать. Не хочется быть зависимым от деревни, когда собираешься её покинуть. Ведь с этим тут строго, мигом записывают в предатели, с которыми не церемонятся.

Минуло три месяца, когда удалось добыть описание самой элементарной техники, которой учат в школе юных шиноби. Так называемая «Техника Замены». Когда я прочитал описание, мой разум словил синий экран. Замена на произвольный предмет, с которым у вас есть связь? Какая связь? Напитать его чакрой, которую не ощущаю?

Пять печатей, каждой из которых соответствует определённое состояние и мысленный посыл. Я решил пока просто крутить пальцы, пытаясь быстро повторить нужную последовательность. Баран, кабан, бык, собака, змея. Медленно, быстрее и быстрее, отрабатывая механику движений.

Предметом для Замены выбрал деревянный чурбан, с меня размером, который поставил возле своей кровати, стараясь спать, положив на него руку. Не знаю, может так «связь» установится?

Главное, что удалось заразить этим Юмико, повторяющей печати вместе со мной. А там подтянулась и маленькая Карин.

Первой, у кого получилась техника, оказалась мама. В облаке дыма она исчезла, а вместо неё, на пол, чуть не придавив сестру, упало выбранное бревно.

— Чёрт! — выдохнула женщина, недоверчиво смотря на лежащее на полу полено. — Я смогла?

— Поздравляю, мама! — ярко улыбнулся я, бросаясь обниматься.

Первый шаг к нашему вызволению из плена Деревни Скрытой в Траве сделан!

Повторить технику у неё получилось через день. Потом на следующий, и дальше она стала получаться всегда. Юмико решила отжиматься и подтягиваться вместе со мной. Слишком много в книгах писали о том, что физическая форма шиноби очень важна.

Прошло ещё несколько месяцев, в которые минул мой день рождения. Шесть лет, как выяснилось. Во время очередного механического повторения распальцовок и мыслей об остохреневшем бревне, меня внезапно куда-то потянуло, и я растянулся на траве, смотря ошалевшим взглядом на рухнувший рядом чурбан. Получилось!

Правда, мне тут же поплохело, хорошо хоть Юмико быстро оказалась рядом. В груди, несмотря на воодушевление и усталость, царила пустота, как будто из меня вытащили сердце. Именно так я ощутил свою чакру, получив её истощение…

Восстановился по прошествии четырёх дней и повторил технику спустя неделю. В этот раз бревно стояло ближе и сил ушло меньше. Не пришлось валялся полумёртвым. Технику я повторял раз в два дня, остальные свободные часы стараясь посвятить физическим тренировкам.

Если тонус мышц и правда влияет на количество чакры, то останавливаться нельзя. А судя по моим ощущениям — влияет. С тех пор как матушка тренируется, ей немного легче даётся работа с пациентами.

Месяц шёл за месяцем, единственная изученная техника получалась стабильно — каждый день, менялся местами с бревном, находящимся в метре от меня.

Ещё удалось достать небольшое руководство о работе чакры. Оказывается, в теле есть некие «тенкецу», сквозь которые эта сила выходит наружу. Выпущенную чакру реально в некоторой степени контролировать. И вот с этим в нашей семье полный швах. Чакра воспринимается, как нечто тяжёлое, своевольное, неподатливое.

После двух недель лучшее, что удалось, это заставить сдвинуться лежащий на ладони листок. И такое не только у меня, но и у Юмико. Однако сложности не повод отступать! И к физическим тренировкам добавилось сидение на месте в попытках переместить долбанный листик.

Направить чакру в ладонь, напитать листок и выдохнуть:

— Двигайся!

Кусочек зелёного насаждения едва шелохнулся.

— Двигайся!

Пара миллиметров влево. Зло выдохнув, выплеснул больше чакры.

— Ещё!

Листик слетел с руки и медленно опустился на пол.

Подхватив его, я задумчиво почесал в затылке:

— Значит, эмоции важны. Выходит чуть сильнее, но контроля меньше. Запомним.

От очередного издевательства над собой меня отвлёк возглас сестры:

— Братик, а что ты делаешь?

— Учусь контролировать чакру, хочу стать сильным шиноби, чтобы заботиться о тебе и маме.

— А разве это сложно? Дай! — требовательно воскликнула малявка, протягивая ладошку.

Хмыкнув, отдал ей злополучный листок, поясняя:

— Выпускаешь силу, пропитываешь ей листик и приказываешь двигаться.

— Ты неправильно делаешь!

Насуплено уставившись на листок, Карин выдохнула, и он уверенно пополз по ладони.

Я чертыхнулся про себя. Малявка легко сделала то, что толком не получается у нас с матерью. Не знаю, завидовать или радоваться, что хоть кто-то в семье более одарён? А мелкая решила меня добить:

— Вы с мамой слишком тяжёлые. Ваша чакра плотная, сильная, неподатливая.

— Наша чакра? — поднял бровь я.

— А ты разве не чувствуешь силу мамы? — распахнула глазёнки сестра.

Я оказался полностью посрамлён. Маленькая Карин — сенсор. Прекрасно ощущающий чужую чакру, что и дало ей бонус к управлению неподатливой силой. А нам с матерью лишнюю головную боль и долгие разговоры с сестрой о том, что говорить об этом никому не следует.

Впрочем, упражнениями по контролю чакры мы её загрузили. Хотя особо она не напрягается, непоседливый ребёнок ведь, крутит листочек лишь когда за ней смотрят. А в остальное время предпочитает играть со своими куклами. Я не настаиваю, не желаю портить ребёнку нормальное детство. Заметит кто — ещё предложит в академию пойти… И так, когда в последний раз приносили раненых, тот самый хмурый мужик в коричнево-сером кимоно с подозрением оглядел стоящие чурбаки, используемые для тренировки замены.

Так что тренироваться я предпочитаю подальше от дома, благо есть повод. Почти каждый день, поутру, подхватываю ведро с удочкой и бегу на реку. Часто забираю с собой и сестру, которой читаю сказки между тренировками, попутно рыбача. Такое добавление в рационе нам очень полезно, особенно с учётом того, что бесплатное.

Рыба и грибы, собранные в ближайшем лесу, сильно помогали с питанием, на которое постоянно не хватало денег. Мама приносила еду из больничной столовой, но больничная еда во всех мирах, видимо, никогда не бывает особенно вкусной или питательной, и её не хватает регулярно тренирующимся людям.

А вот улов, который иногда можно поджарить прямо на речке, на небольшом костре, очень помогает. Если бы не «работа» Юмико, жить вполне можно. Пойти учиться в академию, стать местным шиноби, заработать денег. Вот только видеть, как мать лежит сутками, пытаясь справиться с чакроистощением, просто больно.

Именно поэтому я изучал всё, что мог, про большие селения, надеясь, что там нам будет легче. Наша деревня расположена в небольшой области между Страной Земли на западе и Огня на востоке. Под достатку и силе Огонь, наверное, чуть лучше, а Деревня Скрытая в Листве — или Коноха, на местном языке — вообще родоначальница всей современной системы скрытых деревень.

Четыре года назад что-то у них там произошло, в результате чего деревня понесла потери. С одной стороны, плохо, а с другой — им нужны эмигранты. В Стране Земли получше, но то, что я подслушал среди шиноби, говорит о том, что Цучикаге, местного правителя, не очень любят. Мутный он старик, любящий подставы, в том числе и союзников.

Впрочем, и в Конохе явно не мёдом намазано, зато там хоть побогаче, есть шансы для мамы. А ещё я обнаружил кое-что интересное при изучении истории деревень и фамилий. Не знаю, правда ли это, но даёт определённый бонус к переезду в Страну Огня…

Кроме чтения и подслушивания разговоров я внимательно присматривался ко всем незнакомым шиноби из чужих деревень. А если видел кого-то интересного, прогуливался недалеко от него вместе с сестрой.

В пределах нескольких десятков метров она многое могла сказать о силе и объёмах чакры. А мне нужен был кто-то особенный, чьё мнение, если удастся его убедить, выслушают в родном селении.

Поэтому не особо удивился, когда, однажды, возвращаясь с сестрой с речки, она прошептала:

— В деревне кто-то очень сильный. У него странная чакра, такая сильная, что я даже отсюда чувствую.

С учётом того, что мы едва подошли к границе селения, к этому стоило отнестись серьёзно. Так что я осторожно спросил:

— Где он? В гостинице?

— Угусь, — кивнула малявка.

Я не смог сдержать любопытство, и мы с Карин прошли мимо гостиницы, по совместительству и бара, где собралось полсотни человек народу, забрасывающего вопросами высокого здорового мужика с длинными белыми волосами, собранными в хвост, и странной форме протектора с рожками на лбу.

— Когда следующая книга, Джирайя-сан?

— Скорее бы! — вторил ему другой вопрошающий.

А мои губы расползлись в улыбке. Бинго! Слава этого шиноби докатилась даже до меня.

Проводив домой сестру, я в нетерпении вернулся к гостинице, где автор перешёл к подписыванию своих книг. У нас дома одна тоже есть, зачем-то спрятанная матерью под кровать. Я читал: неплохо, с юмором. Да и клубничка там такая, что у меня вызвала лёгкую улыбку. Но матушка спрятала, бережёт нашу нравственность.

Так или иначе, пристроившись последним в очередь, я дождался, когда все остальные получили своё, и лишь тогда поднёс на подпись стащенную из дома книжку.

— Не слишком ли ты молод, чтобы читать мои книги? — фыркнул Джирайя, открывая титульный лист.

— А я у мамы взял! Она будет рада! — широко улыбаясь, воскликнул я.

— А она знает, что ты взял?

Отведя глаза в сторону, независимо пожал плечами:

— Победителей не судят!

— Ой всыпет тебе мамка по жопе, — усмехнулся шиноби. — Как подписывать?

— Юмико, Карин и Ясуо!

— Фамилию скажешь, малец?

— Узумаки, Джирайя-сан!

Мужчина замер, внимательно оглядев меня, уделив особенное внимание шевелюре.

Есть! Прямое попадание и накрытие.

Запустив руку в волосы, чтобы чуть лучше стал виден их цвет, я поклонился и очень тихо попросил, не желая чтобы слышал кто-то другой:

— Может, вы к нам загляните, Джирайя-сан? Мы у госпиталя живём, в пристройке. Очень-очень нужно.

Отмерев, он неспешно подписал книгу, явно о чём-то размышляя. А потом медленно кивнул.

Да, детка, он мой! Теперь, главное, не спугнуть!