Шиноби (джен)

Я нервно мерил шагами двор перед домом, поглядывая на прищурившуюся мать.

— Что-что ты сделал, Ясуо?

— Попросил важного шиноби Конохи прийти к нам домой.

— А зачем ты его попросил? — обманчиво мягко спросила она, выпрямившись в струну и оправив кимоно.

Оглядевшись, я подошёл ближе и прошептал:

— Надо уходить из этой деревни, мама. Здесь тупое начальство, они тебя убьют.

— Я обещала выполнять свои обязанности, когда пришла сюда с двумя детьми на руках! — раздражённо воскликнула Юмико. — Меня приняли, дали кров и еду. Не тебе решать, что нам нужно!

В ответ я позволил прорваться наружу своему раздражению, прошипев:

— Сколько раз ты лежала почти при смерти, потому что им очень надо было вылечить своих людей?! Где гарантия, что в следующий раз ты очнёшься? И, более того, уверена, что Зосуи не заставит повторить твою судьбу Карин или меня, если ты умрёшь?

— Он не станет! — запальчиво воскликнула она, сжав кулаки.

— Да он душу демонам за деревню продаст! — выплюнул слова я. — И уж тем более каких-то приживал!

Наш спор прервало жалобное:

— Хватит, пожалуйста!

Остановившись, я проглотил готовые сорваться с языка обидные слова. Карин уставилась на нас полными слёз глазами, и мама первая бросилась к ней обнимать и успокаивать.

— Всё хорошо, мы не ссоримся. Прости.

Именно в этот момент внутри комнаты появилось облачко дыма, и возник беловолосый здоровяк, на появление которого сестра практически не отреагировала. Хитрая девочка точно знала, что он здесь — на таком расстоянии от неё не скрыться, как ни скрывай чакру. Демонстративно оглядевшись вокруг, шиноби поморщился и присел на скрипнувший под ним сундук.

— Вы действительно из тех самых Узумаки? Волосы вижу, но что ещё?

— Мамина чакра может лечить при укусе, — поспешил вставить свои три копейки я.

Беловолосый прищурился:

— Насколько хорошо?

— Так, что потом им не нужны услуги медика, — гордо вскинула голову Юмико.

Джирайя пожевал губу, внимательно осмотрел маму, с повышенным вниманием мелькнувший на руке женщины шрам. Перевёл глаза на меня, потом опять на женщину.

— И что вы хотите, Узумаки?

— Сбежать отсюда. Они медленно убивают маму!

Проигнорировав мои слова, он продолжал давить женщину тяжёлым взглядом. И та сдалась:

— Я боюсь за детей. Они станут неплохими шиноби, но точно не в Скрытой Траве...

Джирайя тяжело выдохнул и потёр ладонями лицо, вполголоса пожаловавшись:

— Так невовремя… У нас хорошие отношения с Травой, а если забрать вас, они напрочь испортятся…

— Узумаки всегда были союзниками Конохи, — напомнил я то, что вычитал в книгах и на чём строился мой план, когда звал шиноби.

— Тем хуже, — поморщился он и попросил: — Дети, погуляйте пока, мне нужно кое-что обсудить с вашей мамой.

Понимающе кивнув, я взял Карин за руку и повёл её за собой на большую детскую площадку в сотне метров от дома. Мы там редко бываем, не хочу, чтобы сестра сказала что-то не то другим детям…

По вечернему времени на площадке оказалось пусто, так что, посадив девочку на качели, я начал раскачивать её, стараясь отвлечься.

Это авантюра. Я не знаю, как живётся в Конохе, и единственное, на что надеюсь, что более богатая деревня сможет позволить себе обучение Юмико на медика, а не просто вытягивать из неё силу вместе с жизнью.

В какие-то там связи между фамилиями не очень верю. Мама бежала из Водоворота совсем маленькой вместе с небольшим количеством других Узумаки. Тогда как раз бушевала Третья Мировая Война Шиноби, в которой погиб и отец, пытаясь защитить совсем молодую жену и детей. Так она и осталась одна на истерзанной бесконечной бойней земле, пока не прибилась в Траву.

Никому особо дела не нашлось до Узумаки тогда, что изменилось сегодня?

— Ясуо, всё будет хорошо? — вывел меня из задумчивости осторожный вопрос мелкой.

— Надеюсь, сестрёнка. Надеюсь, — только и вздохнул я.

Уже стемнело, когда рядом с нами на площадке появился беловолосый шиноби.

— Идите домой, малыши.

И уже отдельно для меня уточнил:

— Ждите. Такой щекотливый вопрос не решить за пару дней. Может, месяц, может, год.

Я бледно улыбнулся:

— Главное, чтобы мама справилась…

— Справится. Я дал несколько советов, юный интриган.

С этими словами он исчез, и мы потопали домой, где мама лишь покачала головой, глядя на мою насупленную мордашку, однако ничего не сказала. И правильно — ни о чём не жалею. Возможно, мы вписываемся в неизвестное, но тут нам точно жизни нет.

После этого дня жизнь покатилась как раньше. Ходил на рыбалку, пусть от рыбы и подташнивает уже, тренировался. Джирайя в качестве подарка оставил нам свиток с описанием техники маскировки. Или трансформации, если угодно.

Удивительная вещь, от которой мои школьные знания физики встали и строем вышли в окно. Позволяет менять суть предмета, в том числе и с нарушением таких констант, как масса. Если превращусь в мышь, то весить буду, как полёвка. Более того, появятся отчасти даже соответствующие инстинкты.

Я не рискую с живым, взяв для экспериментов чурбан для Замены. Составляю печати, коих всего три. Тут больше про фантазию и воображение, даже рискну сказать — про подсознание. Чакра немного сложнее, чем просто энергия: слишком многое там исходит от личности, эмоций и желаний.

А ещё возникло подозрение, что с моей системой чакры что-то сильно не то. С учётом того, сколько чакры у матери и у сестры, я не должен страдать от истощения после всего одной Замены... …

Первой, у кого что-то вышло с трансформацией, была сестра. А у меня, кроме страшных деформаций чурабака и дыма, ничего толком не выходит. Тот самый недостаток чакры мешает. Нужно выполнить технику идеально, иначе не выйдет. Ничего, прорвёмся, вопрос усилий, усидчивости и настойчивости. Уж их у меня достаточно.

От старого подгнившего бревна, лежащего на берегу, летели куски коры и щепки, а я, глубоко дыша, вбивал в него кулаки. Левой, правой, повторить. И так до бесконечности, пока хватает дыхания. Три минуты, и пустота в груди намекает, что пора заканчивать.

Тяжело дыша, я отступил назад, посмотрев на закутанные в бинты кулаки. Мне не больно. Чарка выплёскивается вместе с ударами, защищая руки от повреждений и травм. Жаль, энергия быстро заканчивается.

Хмыкнув, посмотрел на сестру, загорающую на берегу рядом. У неё по животу медленно, кругами, перемещался зелёный лист.

И всё-таки лучший способ воспитывать детей — личный пример. Если бы я не тренировался сам, вряд ли Карин что-то делала! А так — стонет, но гоняет этот злополучный листок по телу. Да и ей самой нравится, что в этом она лучше меня с матерью. Вот и делает то, что относительно легко даётся.

Скатав бинты с кулаков, я разбежался и прыгнул в речку. В полдюжины сильных гребков отказавшись в десятке метров от берега, раскинул руки и ноги в стороны и замер, наслаждаясь невесомостью. Как хорошо опять быть молодым! Даже без всякой чакры, а уж с ней перспективы и вовсе невероятные.

Усмехнувшись, перевернулся в воде и неспешно подплыл к берегу. Вышел на песок, попрыгал на одной ноге, выбивая воздушную пробку из ушей, и, склонив голову набок, задумчиво протянул:

— А не поучить ли мне кое-кого плавать…

Сестра вскочила и отпрыгнула назад, выставив перед собой руки:

— Нет, не вздумай, Ясуо!

— Поздно, — я демонически рассмеялся и прыгнул вперёд и, подхватив вяло сопротивляющуюся сквозь смех Карин, закинул её в речку.

Воду сестра боится и категорически не любит погружаться с головой. Обязательно нужно вылечить!

Спустя полчаса весёлой возни и визгов, мы лежали на песке под тёплым солнцем, медленно обсыхая. Уставшая девочка задремала, а я старался почувствовать её чакру. Должны у меня хоть какие-то способности найтись к сенсорике, раз мы родственники?

Что-то бродило по самому краю ощущений, но решить, мерещится ли мне или оно действительно так, категорически не получалось. Спустя полчаса мытарств, гарантированно вышло понять только то, что опять слил всю чакру. Беда! С таким резервом не разгуляешься от слова «совсем».

— Карин, просыпайся, пора домой.

Сонная девочка зашевелилась, распахнув один глаз.

— Что, уже? Я так устала, донесёшь?

— Поднимайся, лентяйка! — фыркнул я в ответ.

Недовольно накуксившись, она отряхнулась и накинула платье. А там мы медленно отправились домой, ужинать и спать. Как хорошо быть ребёнком, никакой ответственности и проблем…

Наша мирная и спокойная жизнь закончилась через два месяца. Сначала матери принесли троих очень тяжёлых пациентов. После того, как их жизнь оказалась вне опасности, Юмико упала на кровать и отказывалась просыпаться два дня, которые я провёл возле неё, не зная, что делать.

Первые сутки пульс практически не прощупывался и дыхание слышалось едва-едва. А на третий день у нас в доме появился Джирайя, которого сопровождала очень фигуристая блондинка в зелёном хаори. И как только они зашли в дом, девушка тут же устремилась к Юмико.

Её рука засветилась зелёным светом и прошлась над грудью лежащей матери. Спустя пару секунд послышался облегчённый выдох:

— Чакроистощение, очень сильное. Хорошо, что жизнь уже вне опасности, завтра должна очнуться.

И уже для подошедшего к нам мужчины добавила:

— Похоже, её действительно тут сведут в могилу, мальчик не преувеличивал, как ты говорил.

— Мама не в первый раз так, — влез я в их разговор. — Хотя так долго никогда до этого не лежала. Вчера она почти не дышала…

Блондинка прищурилась, внимательно оглядевшись вокруг. Одинокая кровать, мой сундук, возня мышей под полом, а также открытый шкаф, вся верхняя полка которого занята книгами и свитками. Единственное сокровище, что собрала наша семья.

— Они точно Узумаки? — тем временем поинтересовался беловолосый.

— Безусловно. Чакра такая, что не ошибиться. Ты и сам должен был понять, незачем меня тащить, — отмахнулась женщина.

Джирайя тяжело вздохнул:

— Побудь тут, пойду поговорю с местными.

С этими словами он вышел, а вместо здоровяка вошла черноволосая и черноглазая девушка лет семнадцати.

— Цунаде-сан, моя помощь нужна?

— Проверь детей, — попросила блондинка. — Я же передам немного чакры больной.

Черноглазая кивнула и, подойдя к Карин, пару раз провела светящейся зелёным ладонью.

— Ой, щекотно! — вздрогнула сестра.

Тем не менее, девушка повторила операцию ещё несколько раз и лишь тогда отчиталась:

— Девочка полностью здорова, очаг и каналы очень хорошо развиты для такого возраста.

Встряхнув ладонями, она шагнула ко мне, повторяя процедуру. Раз, второй, третий. Следом более внимательно в районе солнечного сплетения, головы. Опять солнечного сплетения. Недоумённо нахмурилась. Проверила опять. Повернулась к блондинке:

— Вроде здоров, Цунаде-сан. Но у него что-то с очагом, не пойму. Никогда такого не видела.

Та удивлённо подняла бровь и поманила меня пальцем. Присев рядом на кровать, я замер, когда и она выполнила сканирование организма, а потом и ещё раз. Почесала нос и приказала:

— Ложись, хочу проверить детальней.

Я рад, наконец, отдаться в опытные руки. Так что ни словом не обмолвился, когда девушка продолжила исследования. По телу прокатывались табуны мурашек, бросало то в жар, то в холод, чуть ниже солнечного сплетения разгорался пожар. Наконец, осмотр закончился, и блондинка осталась сидеть, задумчиво накручивая на палец локон длинных волос одного из двух хвостиков в причёске.

— Интересно. Очень. Такое ощущение, что чакра формируется очень маленькими порциями. Тело сильное, здоровое, чакра тоже плотная, мощная, как и полагается Узумаки. Однако все запасы жизненной силы не идут на формирование чакры. Как будто не хватает духовной энергии, хотя, вроде как и с ней всё очень хорошо. Странно.

— Я долго болел. Поправляюсь!

— Болел? При такой матери и чакре? — недоверчиво подняла бровь медик.

— Что-то с чакрой, как говорила мама…

— Твой очаг не хочет принимать всю жизненную и духовную энергию. Почему так — непонятно. Но интересно.

Я выдохнул, прикрыв глаза. Вот и объяснение, почему у меня мало чакры. И почему не получаю пользы от количества духовной энергии. Видимо, её оказалось слишком много для смешивания чакры в нормальной пропорции. Секундой спустя, Цунаде подтвердила мои мысли:

— Кажется, тут дисбаланс в количестве составных частей чакры. Очаг не может нормально функционировать. С возрастом и большим, очень большим количеством тренировок система имеет шанс стабилизироваться. Удивительно, что он как-то способен пользоваться чакрой!

Облегчённо улыбнувшись, успокоился. Это уже лучший прогноз, что я мог получить. Сам не заметил, как от этих слов расслабился. Да так что уснул под тихий разговор двух девушек о системе циркуляции чакры.

Проснулся под скрип колёс, растянувшись на соломе. Рядом посапывала Карин, а впереди звучали тихие голоса Юмико и Джирайи:

— Спасибо, что помогли.

— Извини, что так долго. Свои дела имелись, и пока нашёл Цунаде, чтобы точно проверить… Мало вас — Узумаки осталось, особенно чистокровных. Отец детей ведь тоже из ваших?

— Да. Мы вместе росли, как покинули Водоворот.

— Тем более. Чтобы ссориться с деревней Травы, было мало моих подозрений. Селение хоть и мелкое, но контактов у них интересных много, способных создать неприятности. А так есть возможность сослаться на древний союз Сенджу и Узумаки.

— Я всё понимаю, Джирайя-сан. Никому не нужны проблемы.

Шиноби не стал спорить с очевидным, а, немного помолчав, спросил:

— На что вы собираетесь жить?

— Я могу устроиться в госпиталь…

Ответ ей пришёл молниеносный и твёрдый:

— Нет. В госпиталь ты если и устроишься, то для обучения! Мы не Трава!

— Тогда не знаю. Я ничего не умею…

— В Конохе есть участок земли Узумаки, разрушенный нападением Лиса. Не очень большой, знаменит своим храмом, правда, целых домов там нет. Клановое наследие и хорошо для работы, если вы будете там жить. Хотя Цунаде предлагала дом у себя в квартале, там есть свободные.

— А работа?

— Получишь пособие на себя и детей. Не обидят. Первое время поживёте у меня, пока разберёмся со строительством. А далее советую заниматься печатями.

На что Юмико растерянно протянула:

— Я же про них ничего не знаю…

— Научу. Там больше усидчивость нужна и подходящая чакра. Если сможешь освоить, то печати будут покупать благодаря фамилии. Узумаки славились ими!

— Спасибо!

Он тяжело вздохнул:

— Не благодари. В Конохе у нас тоже проблем хватает и не всё будет так радужно…

Слушая их разговор, задумчиво почесал затылок. Я читал про Узумаки, и что они вроде как дружили с Сенджу, но такой большой помощи никак не ожидал. Да и своя земля в деревне? Интересно, как она оформлена? Может, получится сдать часть в аренду? Искусство печатей считается сложным, и не факт, что у нас будет к нему склонность, не все наши однофамильцы занимались этим.

А Джирайя, тем временем, продолжал:

— Детей устроишь в академию, с дочкой проблем не возникнет, как немного подрастёт. А вот сын — не знаю. Мало чакры, — повернувшись ко мне боком, он подмигнул: — Раз уж ты такой взрослый, то получай правду, маленький интриган.

— Временно мало сил, — недовольно буркнул я. — Вырасту ещё.

— Вот когда вырастешь, тогда и устроишься. А сейчас просто не потянешь учебную программу.

Протяжно зевнув, я отмахнулся:

— Ну и ладно, найду, как заработать и без того, чтобы бегать по стране, как ужаленный!

Беловолосый шиноби окинул меня недоверчивым взглядом. А мне, в принципе, реально пофиг. Что смогу выучить и так выучу. И уж точно не хочу в школу: проводить полдня среди галдящих детей? Спасибо, мне одной сестры хватает.

— Совсем не хочешь стать шиноби? — вторила удивлению мужчины мама.

— Я хочу уметь пользоваться чакрой, но совсем не хочу воевать. Ведь так можно?

Джирайя на секунду замер, засунул руку в белую шевелюру и, смущённо хохотнув, кивнул:

— Можно.

— Там более! Скажите, а для печатей много чакры нужно?

— Много. Но смотря для чего. Прелесть искусства печатей, что большая часть многосоставных печатей не требует одновременного заряда. Работать нужно с каждым символом. Необходимо хорошее воображение, уверенность и усидчивость.

— А какие печати бывают? — моментально полюбопытствовал я.

Шиноби улыбнулся и закатил настоящую лекцию, объясняя типы, возможности и применение, заставляя меня в очередной раз обтекать и задавать кучу уточняющих вопросов. Печать — застывшее намерение и воля, связанные чакрой. Попутно ещё и пространственно-временная техника. Потенциал огромный. Как и сложность.

Беловолосый советовал сосредоточиться на самых простых: взрывные печати, запечатывающие формы для еды и снаряжения. Предупредил, что прежде, чем мы попытаемся хоть что-то продавать, он должен удостовериться в качестве продукта. Азы он даст, а дальше лишь длительная практика.

Я долго слушал, на середине импровизированной лекции достав из сундука бумагу и карандаш, делая заметки. Писал на местном, так что пришлось ещё и просить говорить не так быстро. А когда лекция подошла к концу, я осторожно поинтересовался:

— Джирайя-сан, почему вы нам так сильно помогаете?

Он на секунду задумался, прежде чем устало откликнуться:

— Отдаю долги, мальчик. Мне от вас тоже кое-что нужно, но сначала посмотрим, сможете ли вы мне в этом помочь. Когда придёт срок, узнаете.

На этом он замолк, да и Карин проснулась, усевшись на набитый сеном матрас. Потерев кулачками глаза, она спросила:

— Мама, где мы?

Юмико улыбнулась и потрепала её по голове:

— На пути к новому, лучшему дому, Карин.

Уже темнело, когда мы остановились в придорожной гостинице. Довольно богатой, как по мне. Джирайя не скупился, взял два люкса. Зашли, осмотрелись в выделенной нам площади: двухкомнатный номер, совмещённый санузел с примитивной сантехникой, в котором обещали наличие горячей воды.

Сестра же, потыкав пальчиком в унитаз, распахнула свои алые глазищи и повернулась ко мне с немым вопросом.

— Это туалет. Верёвочка сверху, чтобы смыть, как сделаешь все свои дела. И смотри, тут можно мыться не нагревая воду в баке!

Продемонстрировав сестре душ, покрутив краны, добился тёплой воды и, скептически оглядев Карин, с ухмылкой приказал:

— Мыться в первую очередь! Не дело таким грязнулям лезть в чистые кровати!

Одной помывкой дело не обошлось. Пришлось затеять большую стирку, пользуясь наличием всех условий. И уже потом, отмытые до белизны, мы отправились отдыхать.

В путь выдвинулись сильно после полудня. Беловолосый тоже любил хорошо выспаться, да и мы ждали высыхания постиранного. Я продолжал записывать всё, что шиноби говорил на своих импровизированных лекциях. Уверен, знания сильно помогут в будущем, плюс он немного рассказывал и про техники.

Например, когда речь пошла про технику Замены, он подтвердил мою мысль, что у неё есть и другая версия, которой не требуется никакой объект и можно двигаться произвольно. Само собой, я выпросил описание и печати, под обещание, что не буду её тренировать, пока не получится сделать три Замены в день.

Ну а в остальные свободные часы он правил лошадкой, травил анекдоты и, в целом, показывал себя, как очень компанейский и хороший мужик. Хотя чувство юмора у него весьма специфическое: к примеру, предложить, при матери, научить подглядывать в купальнях мог только Джирайя…

Из его оговорок вырисовывается, что он один бы преодолел расстояние до Конохи за пару дней. С нами же тащился две недели, отшучиваясь тем, что решил взять небольшой отпуск. Пару раз я видел его сидящим с задумчивым видом и карандашом над тетрадкой. Шиноби таки пишет книгу…

Ещё часто ловил его изучающий взгляд на себе и родственниках. Не сложно понять, что беловолосый нас оценивает. Что за люди, будем ли полезны деревне. Он быстро догадался, что Карин хорошо чувствует чакру. Осторожно выведал у сестры подробности, а когда она проболталась, что мы с ней гуляли по деревне и искали незнакомых сильных шиноби, лишь хмыкнул и тихо протянул, но так, чтобы я слышал:

— Маленький интриган…

На что я не менее громким шёпотом произнёс:

— Не мы такие, жизнь такая.

Он ухмыльнулся, задумчиво проведя пальцем по красной полосе у себя на лице, но дальше тему не продолжил. Однако кое-какие упражнения на развитие сенсорики, замаскированные под игру, сестре подсказал.

В этом путешествии, я нормально отъелся мясом. Как и Юмико, на глазах расцветающая: хорошая еда, свежий воздух, и главное — никакого постоянного чакроистощения.

В путешествии не возникло никаких проблем. В гостиницах несколько раз ловил внимательные взгляды, направленные на нашу повозку. Но Джирайя слишком известен и приметен, чтобы на него нападать. Мужчина выделяется даже на фоне большинства шиноби, которых я успел увидеть в деревне и во время путешествия. Большинство носят более практичную и удобную одежду. А у нашего сопровождающего внешность яркая: красные полосы на щеках, протектор с рожками, рост и манера держаться.

Тем не менее, путешествие медленно подходило к концу, и за очередным поворотом впереди показалась высокая стена деревни, распахнутые настежь ворота с нарисованными на них первой и последней буквами местного алфавита.

Медленно, поскрипывая колёсами, телега вползла в огромный проём, знаменуя для моей семьи новый поворот в жизни. Надеюсь, я не привёл нас из огня да в полымя…