Родная кровь (джен)

Сейчас

Крупный и мускулистый молодой лев, быстро работая сильными лапами, во весь дух мчался вниз по крутой каменистой тропе. Он оскальзывался на неверных камнях, что затем вылетали из-под его лап, спотыкался, но не сбавлял скорости — быстро бежал, стремясь предотвратить то, что назревало у подножия Скалы Предков. Всего лишь несколько мгновений назад Симба, молодой наследник престола, сбросил вниз своего дядюшку Шрама. Таким оказался результат короткого, но жестокого поединка между львами. До того места, куда рухнул Шрам, оставалось совсем немного, и вместе с собственным тяжёлым и хриплым дыханием Симба услышал мерзкий хохот гиен — звук, от которого в детстве по спине бежали мурашки и который внушал ему отвращение.

Внизу же, тяжело дыша и морщась от боли, пытался подняться на лапы упавший с головокружительной высоты худощавый черногривый лев. Его спасло то, что он не падал отвесно, а катился по склону, и недалеко от земли Шраму удалось зацепиться лапой за небольшой уступ. Это замедлило падение, но лишь на мгновение — часть каменной породы оторвалась, и с высоты трёх львиных прыжков он сорвался вниз. От удара о жёсткую землю Шрам на несколько мгновений потерял сознание. Очнулся он от окружающего его жара — бушующий пожар охватывал пересохшую траву вокруг Скалы. Кружилась голова, перед глазами всё плыло, а правая лапа, стоило Шраму лишь попытаться подняться и опереться на неё, словно загорелась от боли. Лев зарычал и перевёл взгляд на конечность — она была вывихнута.

Неожиданно в отблесках полыхавшего пожара замельтешили очень знакомые фигуры. Языки пламени осветили морды трёх гиен — приспешников Шрама. Шензи — матриарх клана — смотрела на Шрама с презрением, в то время как взгляд Банзая более чем красноречиво выражал ненависть. Что же касается третьего, Эда, то он постоянно выпученными глазами смотрел в точку где-то над головой Шрама, высунув язык. Он прерывисто дышал и издавал диковинные звуки, отдалённо напоминавшие хриплый смех.

Увидев троицу, Шрам расплылся в заискивающей улыбке:

— А-а-хх, друзья мои!

— Друзья? — визгливо отозвалась Шензи, дёрнув ухом. — По-моему, он сказал, что мы — враги!

— Да! — выкрикнул Банзай, оскалившись. — И я это слышал! Эд?

Оба — и Шензи, и Банзай — повернулись к спутнику. Услышав обращение к себе, Эд громко и рокочуще захохотал, но в этом хохоте уже звучала угроза. Тройка гиен начала медленно приближаться к Шраму, а за их спинами возникали тени других. Весь клан уже знал, что Шрам назвал их врагами — струсил, оказавшись перед пришедшим возмездием, перед Симбой. Шкуру свою спасал. Испуганный взгляд Шрама заметался по сторонам, задерживаясь то на одном, то на другом из своих бывших союзников, но в глазах каждого из них не было ни сострадания, ни жалости.

— Нет… постойте… Дайте мне всё объяснить… — пятясь назад и упираясь задом в стену Скалы, заикающимся и испуганным голосом заговорил Шрам. — Стойте, нельзя же… Нет!

Гиены вовсе не собирались слушать никаких его оправданий, и полукруг их постепенно смыкался. «Они не могут так поступить со мной! — взметнулась в голове мысль. — Они забыли, что я для них сделал?!»

— Ты, мерзавец! Я тебе верила, а ты! Ненавижу! — выкрикнула Шензи.

После предательства Шрама даже в одном этом слове не было нужды. В избытке было желание напасть. Издав этот вопль, Шензи бросилась на Шрама, метя ему в глаза. За гиеной устремились и остальные, ближе всех к матриарху были Эд с Банзаем. Шензи успела прыгнуть на льва и вцепиться клыками в его плечо. Взревев от боли и ярости, Шрам, забыв о дружбе, которую сам и разрушил, мощным ударом отбросил гиену под лапы остальным. С рассечённой мордой и криком боли Шензи оказалась на земле. Боль в вывихнутой лапе многократно усилилась.

Действия развивались стремительно и от этого страшно — уже все остальные гиены набросились на Шрама, стараясь нанести ему как можно больше ран. Шрам крепкими ударами отбрасывал бывших товарищей от себя. Несомненно, он был сильнее каждой из гиен, но что один лев может сделать против целого клана разъярённых падальщиков и их злобы, ещё и с повреждённой лапой? Плотное кольцо гиен сомкнулось вокруг Шрама, совсем скоро он уже исчез среди мохнатых и длинношеих тел. Обстановку разрядил раздавшийся сверху рёв:

— Прекратить!!!

Большой клубок гиен моментально распался. Самые трусливые из них бросились бежать прочь от Скалы, но большая часть клана, включая Шензи, Банзая и Эда, проворно отбежав назад, осталась у подножия. Между тёмной громадой и падальщиками в свете пламени виднелся тёмный бугор. В отблесках пожара на теле Шрама виднелись пятна крови. Лев тяжело дышал, но подняться на лапы не пытался — боль, терзавшая его тело, была слишком сильна. Ему хватило сил лишь поднять голову.

Оказавшись у подножия Скалы, Симба свирепым взглядом смерил гиен. Шензи, тяжело дышавшая и не утратившая запала в короткой, но жаркой схватке, выпалила:

— Ты щадишь убийцу и предателя?

Симба, смотря Шензи прямо в глаза, прорычал:

— На этой земле больше не будет убийств. Я не позволю пролиться здесь новой крови!

— Но это же он убил Муфасу! Мы здесь ни при чём! — сообщил Банзай.

— Вы были с ним в сговоре, — отчеканил Симба. — Не думайте, что уйдёте от ответственности за это. Но план по убийству отца и меня пришёл в голову Шраму. И решать его дальнейшую судьбу должен я, а не вы. То, что вы уже начали делать с ним — просто произвол! Беззаконие!

— У нас свои законы, Симба! — вскинула голову Шензи. — Разве не так поступают с предателями?

— Сейчас здесь превыше законы моего прайда, Шензи, а не вашего клана, — оборвал её Симба. — Я сам решу, как поступить с предателем. И с вами тоже! Ты набросилась на Шрама вместе с остальными и решила, что можешь говорить об убийстве? Ещё немного — и ты сама стала бы убийцей.

В этот момент Шрам приподнял голову. Всё происходящее неподалёку от него тонуло в сгущавшемся перед глазами мраке, слова племянника и бывших союзников доносились как будто издалека. Но суть разговора Шраму стала ясна.

— Зачем ты это делаешь? — с трудом спросил Шрам.

Вместо привычного голоса из горла вырвался свистящий шёпот. Симба не обратил никакого внимания на дядюшку. Позади начал постепенно собираться весь его прайд. Потрёпанные в битве с гиенами львицы, скалясь и угрожающе рыча, подбирались к ненавистным падальщикам. Симба повернулся к прайду и покачал головой, велев львицам остановиться, затем вновь уделил внимание гиенам. Шрам просто наблюдал за происходящим, чувствуя, что вновь близок к потере сознания.

— Слушайте моё решение, — сообщил Симба. — За участие в убийстве моего отца и разорение Земель Прайда вы, гиены, навсегда изгоняетесь отсюда и лишаетесь права охотиться на наших, — Симба произнёс это слово с нажимом, — территориях. За нарушение моего решения будет наказание. А теперь — уходите отсюда прочь!

— Ты не можешь… — вскинулся Банзай.

— Могу, — рыкнул Симба. — Прочь!

Недовольно переговариваясь и ворча, гиены начали разворачиваться и уходить. Под пристальным взором Симбы ни Шензи, ни Банзай, ни тем более Эд — не смели подойти к серьёзно раненному Шраму. Однако Шензи, сделав вид, что чешет себе бок, прошептала:

— Мы ещё встретимся, Шрам! А «гиен — наших врагов» мы тебе припомним!

Выдохнув и поморщившись от боли, Шрам испытующе посмотрел на гиену. Их взгляды встретились, и он так же тихо, с ядом в голосе, ответил:

— Жду с нетерпением, Шензи!

Симба, не слыша короткого разговора, тем временем подошёл к своему прайду. Львицы в ожидании Симбы зализывали на себе раны. Счастливые мать и невеста моментально подошли к Симбе и прижались к нему. Шензи, видя, как Сараби и Нала обнимают и целуют любимого льва, снова повернулась к распростёртому на окровавленной земле Шраму.

— Если я захочу, то здорово испорчу тебе жизнь, Шрам! — прошипела она. Её негромко позвал отошедший Банзай, но Шензи только отмахнулась. — Всего лишь несколько слов Симбе — и он сам захочет убить тебя. Уверена, что за то, что ты сделал с красавицей Налой, он тебя разорвёт на части!

— Кто тебе поверит? — простонал Шрам. — Тебе сюда путь закрыт.

— Рано или поздно — все! Свидетели есть, некоторые из них выросли, — торжествующе фыркнула Шензи. — Моя месть свершится, и тебе ох как несладко придётся, уж я постараюсь! От обеих сторон тебе достанется, Шрам! Я не намерена умирать с голоду из-за решения Симбы, взамен этого могу за еду продать ему твой маленький секрет с большими последствиями!

С этими словами она с гордо вскинутой головой пошла за остальным кланом.

— Скажи, что я ещё должен ходить и оглядываться на каждом шагу! — буркнул вслед Шрам, провожая взглядом удаляющуюся фигуру гиены.

Боль, усталость и головокружение от потери крови отнимали у него силы, и лев уронил голову на траву. Его тело ещё ощущало близость бушующего пожара, но, когда смутные очертания гиен растворились в тёмной дали, с небес хлынул дождь. Крупные капли падали с чёрного неба и заливали пламя. Попадая на горящую траву и кустарники, вода шипела, словно потревоженная змея, однако одна стихия природы была сильнее другой. Пламя начало стихать. Шрам лежал, не двигаясь, ожидая, когда к нему подойдёт его племянник — с выступа Скалы раздался его громогласный рык, оповестивший о возвращении Короля. Периодически он лишался чувств. Дождь, приятно холодивший израненное тело, ненадолго привёл Шрама в чувство. Он прекрасно понимал, что произошедшие сегодня события — только начало. Шензи не шутила — она и впрямь пойдёт на месть за предательство. Раньше Шрам мог надеяться на сохранение своих тёмных тайн, но его действия всё погубили. Отсчёт времени начался.

* * *

Некоторое время назад

Некоторое время назад, далеко от земель Прайда, куда вернулся законный наследник престола, происходили следующие события. Территории, которые принадлежали местному льву по имени Радхи, тоже коснулась жестокая засуха, практически опустошившая земли Муфасы. Сам же повелитель, исхудавший за время засухи лев с поредевшей тёмно-коричневой гривой, медленно шёл по жухлой и пожелтевшей от недостатка влаги траве. Уже не первый день он обходил по вечерам свои земли, в глубине души лелея надежду на то, что хотя бы в это время суток сюда забредёт какая-нибудь живность, которая может послужить для голодного прайда хоть какой-нибудь пищей. Но его ожидания, как и в прошлые разы, не оправдались, и опечаленный лев медленно брёл домой, пустым взором глядя перед собой.

В последний раз им улыбалась удача примерно полторы недели назад, когда прайду удалось задрать антилопу, отбившуюся от стада. Но то было почти десять дней назад, а от добычи остались только голые кости. Положение в прайде было очень тревожное — от болезни, вызванной голодом, совсем недавно умерла одна из лучших охотниц прайда, львица по имени Фаити. Она приходилась Радхи родной сестрой, и лев до сих пор тяжело переживал её уход. Но ещё больше его тревожило самочувствие его собственных детей — уже давно львята не играют так энергично, как раньше. Всё чаще они уходили в дальний угол пещеры, там ложились и почти ни о чём не говорили. Родители и остальные львицы прекрасно понимали — львят обессилили голод и жажда. Ведь даже за границами живности практически не было, а единственный источник воды, небольшое озерцо, уже два дня как пересох.

От этих мыслей тревога в душе Радхи взметнулась змеёй. Его дети, как и супруга, да и все остальные львицы, нуждались в еде, а он так ничего не нашёл! Мысль, уколовшая в сердце, словно острый шип, чуть не заставила его повернуть назад. Он даже остановился на мгновение, а потом… Потом ему всё же пришлось пойти в обратном направлении — за его спиной послышался тихий шорох.

Несколько мгновений Радхи, навострив уши, подкрадывался к источнику звука. На какой-то миг он решил, что шорох ему послышался, так как теперь он ничего не слышал. Лев довольно долго всматривался в начинающую темнеть даль саванны, но так ничего подозрительного не увидел и не услышал. Раздражённо рыкнув, Радхи повернулся было назад, но тут он уже отчётливо услышал — ни с чем не спутаешь — львиный рык. Затем он повторился, более протяжно и мучительно прозвучав. И в нём слышалась боль. Не раздумывая, Радхи поспешил на звуки, но на миг снова остановился — а вдруг опасность? На них уже несколько раз нападали бродячие львы, искавшие земли для проживания, вдруг это какая-то их уловка? Но стон повторился, и Радхи, тряхнув головой, отогнал неприятную мысль, поняв — кто бы там ни рычал, ему или ей было больно.

Стон доносился из-за росших чуть поодаль кустарников, и Радхи поспешил туда. Через несколько мгновений его взору предстала львица.

— Одна? Кто такая? — резко и грубо спросил он. Стонущая львица подняла глаза, и Радхи осёкся, поняв, что его грубость была напрасной.

Незнакомка оказалась молодой и красивой львицей. Она явно очень недавно справила совершеннолетие, но выглядела плохо. Судя по ввалившимся её зелёным глазам и выпирающим под шкурой рёбрам, она давно не ела. Либо долгое время находилась в пути, либо тоже страдает от голода. Она перевела свои красивые глаза на Радхи, и он увидел в них слёзы, боль и тяжесть страданий, ему неведомых, но скорее всего нелёгких.

— Помогите мне, прошу вас… — простонала львица, тяжело дыша. — Кажется, начинается…

— Что начина… — заговорил было Радхи, но тут увидел ответ на свой вопрос. Произнеся последнее слово, незнакомка покосилась на свой довольно большой живот, и лев понял — она беременна, и срок рожать подошёл именно сейчас.

— Мне больно! Ай! — металась на земле львица. — Отойдите, прошу вас! Или позовите кого-нибудь… ой!.. на помощь!

— Радхи! — раздался неподалёку ещё один голос, в котором лев сразу узнал жену. Через несколько мгновений рядом с ним материализовалась светло-рыжая львица.

— Что случилось? Где ты… — взгляд её чёрных глаз быстро переметнулся с супруга на беременную львицу. — Что здесь…

— А-а-а! — уже проревела незнакомка, и супруга Радхи с тревогой поспешила к ней.

Спустя примерно час душераздирающие крики и стоны львицы затихли, а рядом с ней лежал рыжеватого цвета комочек шерсти. Два львёнка появились на свет мёртвыми, их тела, ещё хранившие тепло материнской утробы, лежали чуть поодаль. Львица неподвижно лежала на боку, лишь её грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась. Радхи и его супруга — её звали Зума — сидели друг рядом с другом, временами обмениваясь взглядами. Вдруг молодая мама подняла голову и спросила:

— Как всё прошло?

Зума, не зная, как сообщить львице новость о смерти двух новорожденных львят, осторожно начала:

— Ты молодец, детка, ты теперь стала мамой. У тебя очаровательное дитя, только…

— Только что? — поторопила её гостья, моргнув.

— Только… два малыша родились мёртвыми, — уже чуть слышно докончила Зума и опустила со вздохом голову.

Спустя несколько мгновений она снова посмотрела на львицу — и поразилась. Её морду, на которой всё ещё сохранялось вымученное выражение, озарило что-то страшно похожее на облегчение. Зума в потрясении повернулась к мужу, но тот сам заметил, как изменилась мордочка матери. Реакция незнакомки на страшную новость была прямо-таки поразительной. «Может, это шок после родов, не иначе», — решил лев, затем сообщил:

— Но один львёнок у тебя родился здоровым и крепким!

Незнакомка медленно перевела взгляд с Зумы на Радхи. На сей раз на её морде отразилось самое настоящее разочарование. Лев и львица переглянулись.

— Прошу вас… — простонала львица. — Прошу вас, заберите его, унесите от меня подальше. Сделайте так, чтобы я никогда не видела его!

— Сумасшедшая, что ты говоришь такое? — взвился Радхи.

— Разве можно так говорить о своём сыне? — подхватила и Зума.

— Заберите его и унесите прочь! — громко и отчётливо повторила львица, поднимая голову и сверля яростным взглядом Зуму и Радхи. — Я не хочу видеть этого львёнка, я не могу и не хочу называть его своим сыном! Он — плод ненависти и мучений! Для меня будет так лучше!

Слова, толкавшие друг друга и произносимые в ярости, становились всё громче, и последнее предложение незнакомка выпалила, почти сорвавшись на визг. Радхи тут же отчеканил:

— Ни одна мать в здравом уме не скажет так про своего родного ребёнка. Ты просто ненормальная.

— Послушайте меня! — львица вдруг взмолилась чуть ли не со слезами. — Поймите, я не сумасшедшая, просто… на меня столько всего свалилось…

И незнакомка рассказала тяжёлую историю о том, что произошло у неё в королевстве, которое она назвала землями Прайда. У них при страшных обстоятельствах погибли вожак и его сын, а его брат стал новым Королём. Он разрешил гиенам появляться на его территориях, что и привело к тому, что все голодают. А несколько месяцев назад вожак её упорно домогался… и вынудил действовать в своих интересах. К концу своей беременности она уже не могла терпеть его произвол, поэтому просто сбежала.

— Я просто не могла там оставаться, — прошептала львица, и по её светлой щеке скатилась прозрачная слезинка и упала в траву. — Он жестокий и злой, и он отец львят. Я не могу даже думать о них, как и о нём.

— Да, тебе пришлось тяжело, сочувствую, — отозвался Радхи. — А как тебя зовут?

Львица чуть помолчала, потом представилась.