Родная кровь (джен)

Сейчас

Крупный и мускулистый молодой лев, быстро работая сильными лапами, во весь дух мчался вниз по крутой каменистой тропе. Он оскальзывался на неверных камнях, что затем вылетали из-под его лап, спотыкался, но не сбавлял скорости — быстро бежал, стремясь предотвратить то, что назревало у подножия Скалы Предков. Всего лишь несколько мгновений назад Симба, молодой наследник престола, сбросил вниз своего дядюшку Шрама. Таким оказался результат короткого, но жестокого поединка между львами. До того места, куда рухнул Шрам, оставалось совсем немного, и вместе с собственным тяжёлым и хриплым дыханием Симба услышал мерзкий хохот гиен — звук, от которого в детстве по спине бежали мурашки и который внушал ему отвращение.

Внизу же, тяжело дыша и морщась от боли, пытался подняться на лапы упавший с головокружительной высоты худощавый черногривый лев. Его спасло то, что он не падал отвесно, а катился по склону, и недалеко от земли Шраму удалось зацепиться лапой за небольшой уступ. Это замедлило падение, но лишь на мгновение — часть каменной породы оторвалась, и с высоты трёх львиных прыжков он сорвался вниз. От удара о жёсткую землю Шрам на несколько мгновений потерял сознание. Очнулся он от окружающего его жара — бушующий пожар охватывал пересохшую траву вокруг Скалы. Кружилась голова, перед глазами всё плыло, а правая лапа, стоило Шраму лишь попытаться подняться и опереться на неё, словно загорелась от боли. Лев зарычал и перевёл взгляд на конечность — она была вывихнута.

Неожиданно в отблесках полыхавшего пожара замельтешили очень знакомые фигуры. Языки пламени осветили морды трёх гиен — приспешников Шрама. Шензи — матриарх клана — смотрела на Шрама с презрением, в то время как взгляд Банзая более чем красноречиво выражал ненависть. Что же касается третьего, Эда, то он постоянно выпученными глазами смотрел в точку где-то над головой Шрама, высунув язык. Он прерывисто дышал и издавал диковинные звуки, отдалённо напоминавшие хриплый смех.

Увидев троицу, Шрам расплылся в заискивающей улыбке:

— А-а-хх, друзья мои!

— Друзья? — визгливо отозвалась Шензи, дёрнув ухом. — По-моему, он сказал, что мы — враги!

— Да! — выкрикнул Банзай, оскалившись. — И я это слышал! Эд?

Оба — и Шензи, и Банзай — повернулись к спутнику. Услышав обращение к себе, Эд громко и рокочуще захохотал, но в этом хохоте уже звучала угроза. Тройка гиен начала медленно приближаться к Шраму, а за их спинами возникали тени других. Весь клан уже знал, что Шрам назвал их врагами — струсил, оказавшись перед пришедшим возмездием, перед Симбой. Шкуру свою спасал. Испуганный взгляд Шрама заметался по сторонам, задерживаясь то на одном, то на другом из своих бывших союзников, но в глазах каждого из них не было ни сострадания, ни жалости.

— Нет… постойте… Дайте мне всё объяснить… — пятясь назад и упираясь задом в стену Скалы, заикающимся и испуганным голосом заговорил Шрам. — Стойте, нельзя же… Нет!

Гиены вовсе не собирались слушать никаких его оправданий, и полукруг их постепенно смыкался. «Они не могут так поступить со мной! — взметнулась в голове мысль. — Они забыли, что я для них сделал?!»

— Ты, мерзавец! Я тебе верила, а ты! Ненавижу! — выкрикнула Шензи.

После предательства Шрама даже в одном этом слове не было нужды. В избытке было желание напасть. Издав этот вопль, Шензи бросилась на Шрама, метя ему в глаза. За гиеной устремились и остальные, ближе всех к матриарху были Эд с Банзаем. Шензи успела прыгнуть на льва и вцепиться клыками в его плечо. Взревев от боли и ярости, Шрам, забыв о дружбе, которую сам и разрушил, мощным ударом отбросил гиену под лапы остальным. С рассечённой мордой и криком боли Шензи оказалась на земле. Боль в вывихнутой лапе многократно усилилась.

Действия развивались стремительно и от этого страшно — уже все остальные гиены набросились на Шрама, стараясь нанести ему как можно больше ран. Шрам крепкими ударами отбрасывал бывших товарищей от себя. Несомненно, он был сильнее каждой из гиен, но что один лев может сделать против целого клана разъярённых падальщиков и их злобы, ещё и с повреждённой лапой? Плотное кольцо гиен сомкнулось вокруг Шрама, совсем скоро он уже исчез среди мохнатых и длинношеих тел. Обстановку разрядил раздавшийся сверху рёв:

— Прекратить!!!

Большой клубок гиен моментально распался. Самые трусливые из них бросились бежать прочь от Скалы, но большая часть клана, включая Шензи, Банзая и Эда, проворно отбежав назад, осталась у подножия. Между тёмной громадой и падальщиками в свете пламени виднелся тёмный бугор. В отблесках пожара на теле Шрама виднелись пятна крови. Лев тяжело дышал, но подняться на лапы не пытался — боль, терзавшая его тело, была слишком сильна. Ему хватило сил лишь поднять голову.

Оказавшись у подножия Скалы, Симба свирепым взглядом смерил гиен. Шензи, тяжело дышавшая и не утратившая запала в короткой, но жаркой схватке, выпалила:

— Ты щадишь убийцу и предателя?

Симба, смотря Шензи прямо в глаза, прорычал:

— На этой земле больше не будет убийств. Я не позволю пролиться здесь новой крови!

— Но это же он убил Муфасу! Мы здесь ни при чём! — сообщил Банзай.

— Вы были с ним в сговоре, — отчеканил Симба. — Не думайте, что уйдёте от ответственности за это. Но план по убийству отца и меня пришёл в голову Шраму. И решать его дальнейшую судьбу должен я, а не вы. То, что вы уже начали делать с ним — просто произвол! Беззаконие!

— У нас свои законы, Симба! — вскинула голову Шензи. — Разве не так поступают с предателями?

— Сейчас здесь превыше законы моего прайда, Шензи, а не вашего клана, — оборвал её Симба. — Я сам решу, как поступить с предателем. И с вами тоже! Ты набросилась на Шрама вместе с остальными и решила, что можешь говорить об убийстве? Ещё немного — и ты сама стала бы убийцей.

В этот момент Шрам приподнял голову. Всё происходящее неподалёку от него тонуло в сгущавшемся перед глазами мраке, слова племянника и бывших союзников доносились как будто издалека. Но суть разговора Шраму стала ясна.

— Зачем ты это делаешь? — с трудом спросил Шрам.

Вместо привычного голоса из горла вырвался свистящий шёпот. Симба не обратил никакого внимания на дядюшку. Позади начал постепенно собираться весь его прайд. Потрёпанные в битве с гиенами львицы, скалясь и угрожающе рыча, подбирались к ненавистным падальщикам. Симба повернулся к прайду и покачал головой, велев львицам остановиться, затем вновь уделил внимание гиенам. Шрам просто наблюдал за происходящим, чувствуя, что вновь близок к потере сознания.

— Слушайте моё решение, — сообщил Симба. — За участие в убийстве моего отца и разорение Земель Прайда вы, гиены, навсегда изгоняетесь отсюда и лишаетесь права охотиться на наших, — Симба произнёс это слово с нажимом, — территориях. За нарушение моего решения будет наказание. А теперь — уходите отсюда прочь!

— Ты не можешь… — вскинулся Банзай.

— Могу, — рыкнул Симба. — Прочь!

Недовольно переговариваясь и ворча, гиены начали разворачиваться и уходить. Под пристальным взором Симбы ни Шензи, ни Банзай, ни тем более Эд — не смели подойти к серьёзно раненному Шраму. Однако Шензи, сделав вид, что чешет себе бок, прошептала:

— Мы ещё встретимся, Шрам! А «гиен — наших врагов» мы тебе припомним!

Выдохнув и поморщившись от боли, Шрам испытующе посмотрел на гиену. Их взгляды встретились, и он так же тихо, с ядом в голосе, ответил:

— Жду с нетерпением, Шензи!

Симба, не слыша короткого разговора, тем временем подошёл к своему прайду. Львицы в ожидании Симбы зализывали на себе раны. Счастливые мать и невеста моментально подошли к Симбе и прижались к нему. Шензи, видя, как Сараби и Нала обнимают и целуют любимого льва, снова повернулась к распростёртому на окровавленной земле Шраму.

— Если я захочу, то здорово испорчу тебе жизнь, Шрам! — прошипела она. Её негромко позвал отошедший Банзай, но Шензи только отмахнулась. — Всего лишь несколько слов Симбе — и он сам захочет убить тебя. Уверена, что за то, что ты сделал с красавицей Налой, он тебя разорвёт на части!

— Кто тебе поверит? — простонал Шрам. — Тебе сюда путь закрыт.

— Рано или поздно — все! Свидетели есть, некоторые из них выросли, — торжествующе фыркнула Шензи. — Моя месть свершится, и тебе ох как несладко придётся, уж я постараюсь! От обеих сторон тебе достанется, Шрам! Я не намерена умирать с голоду из-за решения Симбы, взамен этого могу за еду продать ему твой маленький секрет с большими последствиями!

С этими словами она с гордо вскинутой головой пошла за остальным кланом.

— Скажи, что я ещё должен ходить и оглядываться на каждом шагу! — буркнул вслед Шрам, провожая взглядом удаляющуюся фигуру гиены.

Боль, усталость и головокружение от потери крови отнимали у него силы, и лев уронил голову на траву. Его тело ещё ощущало близость бушующего пожара, но, когда смутные очертания гиен растворились в тёмной дали, с небес хлынул дождь. Крупные капли падали с чёрного неба и заливали пламя. Попадая на горящую траву и кустарники, вода шипела, словно потревоженная змея, однако одна стихия природы была сильнее другой. Пламя начало стихать. Шрам лежал, не двигаясь, ожидая, когда к нему подойдёт его племянник — с выступа Скалы раздался его громогласный рык, оповестивший о возвращении Короля. Периодически он лишался чувств. Дождь, приятно холодивший израненное тело, ненадолго привёл Шрама в чувство. Он прекрасно понимал, что произошедшие сегодня события — только начало. Шензи не шутила — она и впрямь пойдёт на месть за предательство. Раньше Шрам мог надеяться на сохранение своих тёмных тайн, но его действия всё погубили. Отсчёт времени начался.

* * *

Некоторое время назад

Некоторое время назад, далеко от земель Прайда, куда вернулся законный наследник престола, происходили следующие события. Территории, которые принадлежали местному льву по имени Радхи, тоже коснулась жестокая засуха, практически опустошившая земли Муфасы. Сам же повелитель, исхудавший за время засухи лев с поредевшей тёмно-коричневой гривой, медленно шёл по жухлой и пожелтевшей от недостатка влаги траве. Уже не первый день он обходил по вечерам свои земли, в глубине души лелея надежду на то, что хотя бы в это время суток сюда забредёт какая-нибудь живность, которая может послужить для голодного прайда хоть какой-нибудь пищей. Но его ожидания, как и в прошлые разы, не оправдались, и опечаленный лев медленно брёл домой, пустым взором глядя перед собой.

В последний раз им улыбалась удача примерно полторы недели назад, когда прайду удалось задрать антилопу, отбившуюся от стада. Но то было почти десять дней назад, а от добычи остались только голые кости. Положение в прайде было очень тревожное — от болезни, вызванной голодом, совсем недавно умерла одна из лучших охотниц прайда, львица по имени Фаити. Она приходилась Радхи родной сестрой, и лев до сих пор тяжело переживал её уход. Но ещё больше его тревожило самочувствие его собственных детей — уже давно львята не играют так энергично, как раньше. Всё чаще они уходили в дальний угол пещеры, там ложились и почти ни о чём не говорили. Родители и остальные львицы прекрасно понимали — львят обессилили голод и жажда. Ведь даже за границами живности практически не было, а единственный источник воды, небольшое озерцо, уже два дня как пересох.

От этих мыслей тревога в душе Радхи взметнулась змеёй. Его дети, как и супруга, да и все остальные львицы, нуждались в еде, а он так ничего не нашёл! Мысль, уколовшая в сердце, словно острый шип, чуть не заставила его повернуть назад. Он даже остановился на мгновение, а потом… Потом ему всё же пришлось пойти в обратном направлении — за его спиной послышался тихий шорох.

Несколько мгновений Радхи, навострив уши, подкрадывался к источнику звука. На какой-то миг он решил, что шорох ему послышался, так как теперь он ничего не слышал. Лев довольно долго всматривался в начинающую темнеть даль саванны, но так ничего подозрительного не увидел и не услышал. Раздражённо рыкнув, Радхи повернулся было назад, но тут он уже отчётливо услышал — ни с чем не спутаешь — львиный рык. Затем он повторился, более протяжно и мучительно прозвучав. И в нём слышалась боль. Не раздумывая, Радхи поспешил на звуки, но на миг снова остановился — а вдруг опасность? На них уже несколько раз нападали бродячие львы, искавшие земли для проживания, вдруг это какая-то их уловка? Но стон повторился, и Радхи, тряхнув головой, отогнал неприятную мысль, поняв — кто бы там ни рычал, ему или ей было больно.

Стон доносился из-за росших чуть поодаль кустарников, и Радхи поспешил туда. Через несколько мгновений его взору предстала львица.

— Одна? Кто такая? — резко и грубо спросил он. Стонущая львица подняла глаза, и Радхи осёкся, поняв, что его грубость была напрасной.

Незнакомка оказалась молодой и красивой львицей. Она явно очень недавно справила совершеннолетие, но выглядела плохо. Судя по ввалившимся её зелёным глазам и выпирающим под шкурой рёбрам, она давно не ела. Либо долгое время находилась в пути, либо тоже страдает от голода. Она перевела свои красивые глаза на Радхи, и он увидел в них слёзы, боль и тяжесть страданий, ему неведомых, но скорее всего нелёгких.

— Помогите мне, прошу вас… — простонала львица, тяжело дыша. — Кажется, начинается…

— Что начина… — заговорил было Радхи, но тут увидел ответ на свой вопрос. Произнеся последнее слово, незнакомка покосилась на свой довольно большой живот, и лев понял — она беременна, и срок рожать подошёл именно сейчас.

— Мне больно! Ай! — металась на земле львица. — Отойдите, прошу вас! Или позовите кого-нибудь… ой!.. на помощь!

— Радхи! — раздался неподалёку ещё один голос, в котором лев сразу узнал жену. Через несколько мгновений рядом с ним материализовалась светло-рыжая львица.

— Что случилось? Где ты… — взгляд её чёрных глаз быстро переметнулся с супруга на беременную львицу. — Что здесь…

— А-а-а! — уже проревела незнакомка, и супруга Радхи с тревогой поспешила к ней.

Спустя примерно час душераздирающие крики и стоны львицы затихли, а рядом с ней лежал рыжеватого цвета комочек шерсти. Два львёнка появились на свет мёртвыми, их тела, ещё хранившие тепло материнской утробы, лежали чуть поодаль. Львица неподвижно лежала на боку, лишь её грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась. Радхи и его супруга — её звали Зума — сидели друг рядом с другом, временами обмениваясь взглядами. Вдруг молодая мама подняла голову и спросила:

— Как всё прошло?

Зума, не зная, как сообщить львице новость о смерти двух новорожденных львят, осторожно начала:

— Ты молодец, детка, ты теперь стала мамой. У тебя очаровательное дитя, только…

— Только что? — поторопила её гостья, моргнув.

— Только… два малыша родились мёртвыми, — уже чуть слышно докончила Зума и опустила со вздохом голову.

Спустя несколько мгновений она снова посмотрела на львицу — и поразилась. Её морду, на которой всё ещё сохранялось вымученное выражение, озарило что-то страшно похожее на облегчение. Зума в потрясении повернулась к мужу, но тот сам заметил, как изменилась мордочка матери. Реакция незнакомки на страшную новость была прямо-таки поразительной. «Может, это шок после родов, не иначе», — решил лев, затем сообщил:

— Но один львёнок у тебя родился здоровым и крепким!

Незнакомка медленно перевела взгляд с Зумы на Радхи. На сей раз на её морде отразилось самое настоящее разочарование. Лев и львица переглянулись.

— Прошу вас… — простонала львица. — Прошу вас, заберите его, унесите от меня подальше. Сделайте так, чтобы я никогда не видела его!

— Сумасшедшая, что ты говоришь такое? — взвился Радхи.

— Разве можно так говорить о своём сыне? — подхватила и Зума.

— Заберите его и унесите прочь! — громко и отчётливо повторила львица, поднимая голову и сверля яростным взглядом Зуму и Радхи. — Я не хочу видеть этого львёнка, я не могу и не хочу называть его своим сыном! Он — плод ненависти и мучений! Для меня будет так лучше!

Слова, толкавшие друг друга и произносимые в ярости, становились всё громче, и последнее предложение незнакомка выпалила, почти сорвавшись на визг. Радхи тут же отчеканил:

— Ни одна мать в здравом уме не скажет так про своего родного ребёнка. Ты просто ненормальная.

— Послушайте меня! — львица вдруг взмолилась чуть ли не со слезами. — Поймите, я не сумасшедшая, просто… на меня столько всего свалилось…

И незнакомка рассказала тяжёлую историю о том, что произошло у неё в королевстве, которое она назвала землями Прайда. У них при страшных обстоятельствах погибли вожак и его сын, а его брат стал новым Королём. Он разрешил гиенам появляться на его территориях, что и привело к тому, что все голодают. А несколько месяцев назад вожак её упорно домогался… и вынудил действовать в своих интересах. К концу своей беременности она уже не могла терпеть его произвол, поэтому просто сбежала.

— Я просто не могла там оставаться, — прошептала львица, и по её светлой щеке скатилась прозрачная слезинка и упала в траву. — Он жестокий и злой, и он отец львят. Я не могу даже думать о них, как и о нём.

— Да, тебе пришлось тяжело, сочувствую, — отозвался Радхи. — А как тебя зовут?

Львица чуть помолчала, потом представилась.

Время летело быстро, и наступила ночь. Она была наполнена и болью, и печалью, и радостью, и верой в будущее. Все вспоминали Муфасу и ту давнюю трагедию. Но боль от неё оттеснялась возвращением наследника, его надёжным присутствием и словами. Львицы, помнившие Симбу ещё совсем маленьким, беззаботным и весёлым львёнком, с гордостью и надеждой смотрели на него. Симба купался в их внимании, пусть и испытывал некоторое смущение. Он не раз задавался вопросом — какой путь ему предстоит? Что теперь делать и как жить дальше? Он понимал, что должен взвалить это нелёгкое бремя правителя на свои плечи. И Симбе предстояло задуматься — насколько усердно нёс это бремя Муфаса? Свои помыслы он готов был доверить только родным.

Уставший и обессилевший, Симба ощущал огромную усталость и боль от полученных в поединке с дядюшкой ударов, но рядом с ним находились две самые дорогие ему львицы, которые жаждали узнать о том, как их любимый лев жил вдали от дома. Не только Сараби и Нала с большим вниманием жаждали историй. Не мог же Симба остаться глухим к просьбам матери и Налы и не рассказать о том, что с ним происходило за эти несколько лет отсутствия! И на долгий рассказ Симбы собрался весь прайд. Поначалу немалое удивление у львиц вызвала компания, с которой явился Симба. Все долго не сводили взоров с Тимона и Пумбы, и Симба, правильно их истолковав, с улыбкой пояснил:

— Понимаю ваше удивление, но это те, которым я обязан жизнью. В прямом смысле. Тимон и Пумба меня нашли в пустыне, обессиленного и измученного. Можно сказать, они меня вырастили! — И Симба с задорной улыбкой покосился на друзей. Тимон горделиво выпрямил спину, а Пумба довольно хрюкнул.

Гроза, пролившая на измученную засухой саванну ливень, уже уходила, и издалека доносились отдалённые раскаты грома. Тогда Симба закончил свой рассказ о том, как ему жилось с чудной компанией. Симба понимал всё. Он видел недоумённые и насмешливые взгляды, которые львицы бросали на суриката с кабаном. Но он не даст их в обиду, никогда! Сараби подошла к Тимону и Пумбе и остановилась напротив них. Некоторые из львиц по-прежнему продолжали переглядываться и шептаться между собой. Но Сараби не обращала на них внимания. Она смотрела прямо в глаза Тимону и Пумбе, говоря:

— Спасибо вам большое за то, что позаботились о Симбе. Он — моя жизнь, наша жизнь. И будущее. Он очень много значит для всех нас!

Симба с потаённой улыбкой наблюдал за реакцией друзей. Тимон и Пумба были удивлены таким поведением Сараби. Они не ожидали, что она будет защищать их от других львов. Однако они понимали, что если они останутся здесь, то будут в безопасности. Так же думал и Симба.

— Когда ещё такое увидишь!

— Ну и ну!

— С едой дружить!

Симба слышал отдельные недоверчивые реплики и удивление в тихом шёпоте львиц. Но звучало вовсе не презрение, отдельные фразы были скорее добродушными. Львиц можно понять, картина действительно необычная. Но понимают ли они, что на грани гибели создаются и вовсе необычные союзы? Сараби величаво посмотрела на прайд, и львицы притихли.

— Эй, да мы всё понимаем! — воскликнул осмелевший Тимон, подпрыгнув. — А Нала вообще чуть не съела Пумбу! Ох и удирал же он от её! А тут — Симба откуда ни возьмись ка-ак прыгнет!

— Я слышала, что ты ему кричал, Тимон, — улыбнулась Нала. — «Горло перегрызи, горло!»

— Я ничего не видел, — фыркнул Пумба. — Ту эпичную битву я не наблюдал!

— Ну да, всё наблюдала твоя другая часть, — толкнул локтем друга Тимон.

Нала вспомнила ту охоту, ставшую для всех судьбоносной, и засмеялась. Симба — тоже. Все чувствовали, что грядёт время перемен. Но все хотели своих перемен. Видимо, это почувствовала Нала. Из всего прайда не спали она и Симба. Он уже погружался в сладкую дрёму, когда Нала подошла к нему.

— Что такое? — слабо улыбнулся Симба.

— Не навестишь… его? — тихо спросила Нала.

Симба почувствовал, как его сердце пропустило удар. Он вспомнил Шрама, израненного и беспомощного, лежащего на земле. Тогда гиены продолжали нападать на него, а он мало как мог отбиться от них. И сейчас на Симбу снисходило понимание. Пощадить Шрама оказалось не таким лёгким решением в жизни. Симба продолжал размышлять над этим вопросом. В конце концов он понял, что не может просто так уйти и бросить Шрама на растерзание падальщикам. Но оставить его жить здесь… Симба встал и вышел из пещеры. Остальные уже спали. Ему нужно было подумать, и Нала заметила, как потяжелел взгляд любимого. Он смотрел в сторону боковой пещеры, в которой обитал Шрам. Но долго ли он будет занимать любимое место? Нужно было решать его судьбу.

— Я не хочу, Нала, — выдохнул Симба. — Ни видеть его, ни слышать о нём. Но лишь пока.

Нала легла рядом. Симба с лёгким вздохом положил голову на её спину. Нежный и волнующий запах её тёплого меха щекотал ноздри, и Симба несколько раз лизнул загривок Налы. Она откинулась на бок, вытянув голову, и тёплый язык прошёлся по её шее.

— Давай оставим все заботы на другое время, — шепнул Симба. — Я хочу насладиться близостью дома… и твоей…

Он тоже вытянулся на боку и закрыл глаза. И не видел, как Нала повернулась куда-то в сторону, не видел, как в темноте исказилась от злости её морда.

Сегодня Симба проснулся поздно, когда день был в самом разгаре и когда яркое солнце уже высоко плыло в небе. Он заснул только перед рассветом, хотя ещё после ливня, погасившего пожар, он готов был отдать всё на свете, лишь бы лечь и выспаться как следует после долгого бега и битвы. Ночь ушла, унося воспоминания о битве. Канула в прошлое, став частью истории Земель прайда. Теперь они приветствовали первый день новой истории. Симба ещё некоторое время лежал на боку, затем перекатился на спину и уставился в потолок. Через широкий вход в пещеру проникали лучи дневного солнца, и в пронизываемом ими воздухе медленно кружились пылинки, оседая на пол пещеры. Снаружи доносились звуки окружающей природы — где-то рядом со Скалой кружилась стайка весело поющих пташек, радующихся новому солнечному дню. Налы рядом с Симбой не было, её отсутствие он заметил только сейчас — слишком долго он жил вдали от любимых львов и львиц. А ещё через миг он осознал, что никого из членов прайда внутри не было.

Полежав ещё некоторое время с закрытыми глазами и прислушиваясь к сладким звукам родного дома, Симба медленно поднялся, отряхнулся от пыли и неторопливой походкой двинулся к выступу. Оказавшись на самом его краю и почувствовав, как его ласково обдувает ветерок, он осмотрелся вокруг. Когда-то, уже очень давно, он сидел на этом же самом месте и с восторгом взирал на окружающий Скалу мир, а рядом, следя за непоседливым львёнком, сидел либо Муфаса, либо Сараби. И теперь Симба видел, насколько мир, который он не видел не один год и который снился ему в последние месяцы перед возвращением, преобразился.

От той красоты, которую он видел, ещё будучи малышом, не осталось и следа. Прежде золотистая и полная жизни саванна сегодня всюду являла следы запустения. На огромной территории, которая окружала Скалу, практически не росло травы, только несколько маленьких зелёных островков светлели на гигантском тёмном полотнище растрескавшейся земли. Большими и бесформенными валунами лежали высохшие останки больших деревьев, немалая часть которых с течением времени превратилась в труху. Тусклый и унылый ландшафт, простирающийся далеко по территории Земель прайда, был усеян разломанными костями и останками животных, безвременно умерших от голода и съеденных гиенами, что месяцами здесь хозяйничали. Пролившийся в ночь битвы ливень лишь слегка освежил измученную засухой и произволом Шрама саванну, в лучах солнца блестели лужи воды.

Вся территория напоминала израненного в битвах льва. Но на телах раны заживают быстрее. А душевные — на это уйдут месяцы и даже годы. Симба знал, что никогда не забудет гибель отца, и знал, что не будет глубоко погружаться в пережитое. Да, отца давно нет, но есть сам Симба! И он не один. Нужно было много времени, чтобы эти страшные раны родных земель начали затягиваться. Симба тяжело вздыхал и грустно покачивал головой, вспоминая, каким был его родной дом до трагедии, сломавшей его беззаботную и наполненную родительской заботой и любовью жизнь. Виновник всего этого сейчас лежал на своём любимом месте. Симба нахмурился, вспомнив о Шраме, которого вчера едва не убил… и пощадил. Зря ли? Отец говорил ему, что произвол — зло, а милосердие — сокровище. Предавать веру Муфасе Симба не хотел, не хотел порочить его память. Достаточно было того, что Шрам поступил с братом намного хуже. Но пока Симба не знал, какие мысли таятся в голове у дядюшки. Злость ли, разочарование в себе… или вновь жажду власти? Успокоится ли тот, кого Симба раньше доверчиво называл дядей и к которому тянулся?

— Да перестань ты, ну! — буркнул себе под нос Симба.

Он потряс головой, стараясь прогнать лезущие в голову думы и образ худощавого черногривого льва. С такими мыслями надо поступить так же, как и со Шрамом. Решение должно быть принято. Нет, «любящий» дядюшка не имеет больше никаких прав оставаться здесь, после всего того, что он сделал с Симбой, его семьёй и домом. И своим родным домом. Больше никто — ни Сараби, ни Нала, ни сам Симба — не позволит ему испортить начинающуюся новую жизнь. Всё кончено. Вернулся законный наследник престола, вернулся Король, чья высокая судьба была определена Муфасой и Великими Королями прошлого. Теперь мир, который уже давно не жил в гармонии и безмятежности, который давно не был полон жизни и радости, должен быть возрождён, чтобы стать ещё ярче, сиять под лучами вечного солнца, радоваться ярко-голубому небу — ведь это же величайшее сокровище.

Раздумья Симбы прервал звук тихо ступающих по камню мягких лап. Повернувшись, Симба увидел подходящую к нему Налу и улыбнулся. Через несколько мгновений она села рядом с возлюбленным и молча опустила голову на его пушистую гриву, блестевшую в солнечных лучах. Некоторое время они так и провели, наслаждаясь теплом друг друга, затем Нала тихо спросила:

— Выспался?

— О да, — улыбнулся Симба. — Что может быть лучше ночи, проведённой дома после стольких лет отсутствия?

Нала не ответила — она понимала своего возлюбленного без слов. Нет ничего дороже этого.

— А где мои маленькие большие друзья? — осмотрелся Симба. — Они всегда будили меня по утрам. Даже как-то, — он усмехнулся, — непривычно!

— Спят под выступом без задних ног, — подмигнула Нала.

— Пусть отдыхают, — сказал Симба. — Теперь это тоже их дом. Пусть привыкают. Их никто здесь не тронет. Куда все ушли, Нала?

— Прайд голодал, Симба, — с грустью пояснила Нала. — Нужно охотиться, до моего побега отсюда мы уходили всё дальше и дальше от дома в поисках еды. Один раз вернулись поздно, но с маленькой импалой. Иногда возвращались без добычи. — Помолчав немного, Нала хотела продолжить: — Из-за…

— Да, — тряхнув гривой, перебил её Симба. — Из-за него.

— Симба, я знаю, что ты чувствуешь, но сразу хочу сказать — я не желаю видеть здесь Шрама, — решительно заявила Нала.

— Столько всего… — вздохнул Симба. — Столько мыслей, столько решений нужно принять… Я иду на обход, хочешь составить компанию?

Улыбка Налы послужила понятным ответом.

Часть пути они провели в молчании. Симба видел, с каким блеском в глазах и с каким восторгом смотрела на него Нала. Будто боится, что он просто растает, как дымка вдалеке — и всё. А Симба чувствовал её настроение, ощущал её мысли. Нет, такого больше не случится, теперь он всегда будет рядом с ней. Не даст в обиду и не оставит одну. Он подумал — сколько ей пришлось пережить несчастий, боли, одиночества… И Шрам. Все, кто пережил эти нелёгкие годы, могли рассказать о нём. Теперь только его имя вгоняло в тоску. Но грусть развеивалась, подобно дыму на ветру, когда Симба ощущал тёплые и нежные прикосновения Налы к своему боку.

Под лапами Симбы слабо шуршала трава, по островкам которой шли они с Налой, и чавкала грязь. Большую часть дождя впитала истерзанная засухой почва, но по сторонам поблёскивали небольшие лужицы. Пепел от ночного пожара смешался с влагой, осел на траве, окрасив её в тяжкие тёмные тона. Но местами высокие заросли, пригнутые к земле ветром, уже чувствовали силу и тепло солнца и понемногу выпрямлялись. Должно пройти немало времени, прежде чем яркая зелень начнёт сначала робко проклёвываться из земли, а потом полновластно завладевать ею. Симба представлял, как она — пятно за пятном — будет отвоёвывать у природы право цвести и жить, как яркое полотно начнёт окружать Скалу предков. Он уже погружался в грёзы, желая их превращения в будущее. Он был сейчас смел в своих надеждах и чаяниях. В них возле него неизменно находилась Нала, вокруг резвились их дети…

Но до этого ещё далеко. Далеко. Симба грустно вздыхал, натыкаясь взглядом на обглоданные останки, на обломки костей и безжизненные деревья. Всё это — отголоски трагедии, последствия преступления… У Симбы вырвались те же слова, что он сказал Нале при возвращении:

— Мне не хотелось тебе верить…

Нала его поняла и, вновь коснувшись щекой его крепкого плеча, подбодрила:

— Всё изменится, Симба, вот увидишь. Ты ведь об этом думаешь.

— Я думаю не только о доме, Нала, — вздохнул Симба и остановился. — Не только о Шраме. Пусть он станет прошлым, а у меня — новая жизнь.

— У нас, — поправила его Нала. — Она начинается. Так сбывается мой давний сон. В нём был ты.

— Надо же, — восхитился Симба. — Расскажешь?

— После смерти Муфасы прошло около года. Я решила предаться одиночеству и в один из вечеров ушла подышать. И неожиданно заснула. И увидела джунгли, а между деревьями прямо ко мне шёл ты. Во сне я узнала тебя сразу, я решила, что вижу Муфасу. Ты подошёл ко мне, назвал меня по имени и поцеловал. Сказал, что так всё и будет, что мы будем вместе…

Нала опустила голову. Симба испугался — не плакала ли она? Он провёл носом по её щеке, но она была сухой.

— Всё так и случилось, Нала, — тихо сказал он. — Мы вместе.

— Я хочу быть рядом с тобой, — повернулась к нему Нала. — Всегда.

— Я тоже этого хочу, — кивнул Симба. — Столько времени прошло, я жил, будто оторванный от жизни, от чувств… О любви и не задумывался. Отец вернул меня к жизни, к маме… к тебе. Он вернул мне свет.

— Нам, — мягко поправила его Нала.

Нежная улыбка тронула Симбу, когда она зарылась носом в его красивую гриву.

— Я не хочу, чтобы ты покидала меня, Нала. — Симба взял её лапу и приложил к своей груди. — Здесь твоё место, отныне и навсегда.

Нала не хотела убирать лапу с груди своего возлюбленного. Она была счастлива рядом со своим возлюбленным Симбой. Она наслаждалась его теплом, его силой и видом его могучего тела. Через гриву она чувствовала биение его сердца, которое дарило ей надежду. Вдруг Нала резко повернулась и выкрикнула:

— Стой, Шензи!

Симба резко вскочил, услышав имя. Нала помчалась в сторону припавшей к земле Шензи. Симба — следом.

— Что тебе здесь надо? — прорычал он, опередив Налу, которая готова была наброситься на гиену.

Шензи никогда не боялась. Она смотрела на всех свысока и ухмылялась, зная, что никто не может сравниться с ней из её клана. Симба помнил её взгляд, когда они с Налой попали на Слоновье кладбище. Он был ярким и пылающим, словно на морде горел огонь. И пугал по-настоящему. Но сейчас вместо сжимающегося и дрожащего в ужасе львёнка перед ней возвышался мощный молодой лев. Вёл игру он.

— Простите, что помешала! — фыркнула Шензи c сарказмом.

— Тебе запрещено здесь появляться! — рявкнул Симба. — Тебе напомнить?

— Не стоит, я все помню, Симба! — ответила Шензи, не убирая с морды малоприятную гримасу.

Симба посмотрел на нее с ненавистью. Это чувство было ему трудно побороть, когда он узнал о её участии в убийстве Муфасы.

— Что ты здесь делаешь, Шензи? — прорычала Нала, чуть не оттолкнув Симбу.

— Видишь ли, Нала, — ядовито запела Шензи, — мы теперь в похожих условиях. Нам тоже трудно найти себе пропитание.

— После того, как вы сами разорили земли моих предков! — оскалился Симба. — Поддались на уговоры убийцы. Ты и твой клан изгнаны, Шензи. И ты здесь больше не будешь появляться!

Шензи прищурилась.

— Скажи мне, Симба, что та же судьба ждёт и Шрама. Скажи, прошу! Если он уйдёт со Скалы предков, то неминуемо встретит нас, и ответит за то, что назвал нас врагами!

Плотоядная усмешка заставила что-то внутри Симбы противно сжаться. А Шензи продолжала:

— Да, он нам предложил проживание на Землях прайда. Он говорил, когда станет Королём, то мы забудем о голоде навсегда. Видимо, — Шензи притворно вздохнула, — придётся вспомнить!

— Голод — меньшее из последствий того, что вы сделали с моими землями, — медленно заговорил Симба, стараясь осмыслить сказанное Шензи. — Шрам — моя забота. Так что уходи и не появляйся здесь, поняла? Я не допущу больше крови здесь!

— Тогда, Симба, тебе придётся держать его при себе, — с плохо скрываемой угрозой зарокотала Шензи. — Гиены ненасытны и злопамятны. Я знаю, о чём ты думал, неспроста сказал о крови. Изгонишь Шрама — и кровь его прольём мы. Возможно, не на Землях прайда, а дальше, там, где законы твоих предков не действуют! Ты Король и держишь слово. Я тоже, Симба, слов на ветер не бросаю!

С каждым словом Симба чувствовал раздражение, но под исход тирады оно переросло в ярость. Выпускаемые когти впивались в землю, грива встопорщилась, хвост метался из стороны в сторону, а из груди вырывался рык.

— Я дала себе слово, что поквитаюсь с ним, — рыкнула Шензи. — Пока ты сладко спал под тёплым боком своей любимой Налы, я была здесь. Одна. Просто хотела посмотреть на этого лже-Короля. Вряд ли он был в состоянии оказать мне какое-то сопротивление. Знаешь, что я испытывала при мысли о том, как перегрызу ему глотку? — Шензи маниакально оскалилась. — Экстаз, самый настоящий! Поверь, Симба, мне ничего не стоило напасть на него. Мы столько на него возлагали надежд, а потом всё обернулось пеплом! Твоё возвращение и его слова, слова трусливого шакалёныша, а не льва!

— Ты сильно рисковала собой, Шензи, — без сожаления произнесла Нала.

Симба был изумлён тем, что Шензи приходила сюда ночью, даже не побоявшись возможности быть обнаруженной. Его поражало то хладнокровие, с каким она говорила такие вещи. А ведь он сам, Симба, сказал ей, что она едва не стала убийцей.

— Смысл вашей жизни — еда, — отрезала Шензи. — А смысл нашей жизни — риск. Все выживают как хотят.

— Тебе повезло, что я тебя не заметил, Шензи, — буркнул Симба.

— О, Симба, ты бы не убил меня! — покачала головой Шензи. — Потому что я знаю такое, от чего твоя пышная грива дыбом встанет!

Шензи гордо вздёрнула голову, будто не обескуражила Симбу, а одержала над ним победу в поединке. Однако Симба её чувств не разделял из принципов, да и происходящее сейчас не было поединком. С момента своего возвращения он намеревался чётко дать понять гиенам, кто отныне и навсегда на Землях прайда лев, а кто чужак, что бы дальше ни происходило.

— Всё, что я хотел узнать, — узнал, — отрезал Симба. — И сказал. Больше повторять не буду. И тебе советую уяснить это.

— Узнаешь не от меня, так от других, — нахмурилась Шензи. — Но поверь, Симба, — не доверяй всем в своём прайде. Слишком долго тебя не было.

Молчавшая до сих пор Нала вышла вперёд.

— Пока мы здесь, ты не уйдёшь и расскажешь, в чём дело!

Голос её звучал решительно, но Симба заметил, как она напряглась. Она часто и нервно дышала, судорожно сглатывая, но глаза её смотрели прямо на Шензи, не мигая.

— О да, — расплылась в противной улыбке Шензи. Совсем как тогда, годы назад, на Слоновьем кладбище. Это было так давно, но вновь происходит сейчас. — Я помнила твой взгляд, когда вы прямо к нам угодили. Твои глаза были так распахнуты в страхе, что казались больше наших голов! Но ты держался молодцом… да, молодцом. Теперь вы оба сильны! Время всё меняет, но вряд ли оно может изменить близких.

— Шензи, я тебя… — прорычал Симба, поднимаясь.

— Ты можешь говорить напрямик? — напустилась на Шензи Нала.

Шензи смотрела только на Симбу.

— Ответь, Симба, — ты хорошо знаешь своего дядю?

Ответ на вопрос был у Симбы готов.

— Я теперь его знаю, Шензи. Шрам убил отца, вступив в сговор с вами. Вы разорили дом моих предков. Мой дом. Я думал, Шрам — член мой семьи, но он всего лишь убийца. И притворство он освоил до мелочей. Больше он не имеет здесь власти. Она моя.

— Я не спорю, — медленно кивнула Шензи, хотя по её выражению, вдруг подумал Симба, могла бы. — Но ты видишь только то, что на поверхности. Ты не задавался за эти годы вопросом, почему мы встретились на том кладбище? И что происходило после твоего побега?

Гнусавый голос Шензи гудел роем назойливых мух и доносился словно издалека — память ухватила Симбу и грубо поволокла в прошлое. Он, весёлый и беззаботный, Нала, крепкая и ловкая. И эти горящие адским огнём три пары глаз. Симба потряс головой, будто эти глаза маячили перед ним сейчас. Хотя почему будто? Одна из пар этих глаз, но огня в них не было.

До Симбы дошло сказанное, но озвучила мысли Нала.

— Шрам специально проговорился Симбе о Слоновьем кладбище, чтобы заманить нас к вам? — спросила она, посуровев.

— Вы не должны были уйти оттуда живыми, Симба, — сказала, будто ударила, Шензи. — Бойкая пташка сообщила Муфасе, что вас и спасло. Вам просто повезло.

Симба напрягся, из его груди вновь вырвался рык. Несколько мгновений у него ушло на то, чтобы овладеть собой.

— И вас бы ничто не остановило, да, Шензи? — прищурившись, спросила Нала. — Ты представляешь свою судьбу, если бы Муфаса обо всём догадался, если бы спросил Симбу о том, как мы попали туда?

— Нас бы тогда это не остановило. Нас со Шрамом, — покачала головой Шензи. — Его не остановили собственные амбиции, желание остаться у власти и урвать себе кусок повкуснее. Так ведь, Нала?

Симбе не понравилось, с каким вниманием Шензи смотрела сейчас на Налу. И вновь поразился перемене в ней. Её лапы мелко дрожали, она дышала ещё чаще.

— Что Шрам сделал с Налой? — Слова вырвались прежде, чем Симба совладал с рассудком.

Во взгляде Шензи Симба уловил что-то другое. Не вызов, не бахвальство, не самодовольство. Шензи со вздохом опустила голову, но тут же подняла. И Симба сразу понял, что это — жалость. Чем была она вызвана у гиены, у извечного врага львов? И последует ли ответ? Похоже, внутри Шензи шла какая-то борьба — она не желала открываться природному врагу и одновременно хотела больше досадить Шраму, который их представил как врагов, стараясь извлечь для себя выгоду. Кажется, второе желание, понял Симба, пересилило.

— Лучше отвечай, — потребовал он. — Он её преследовал? Угрожал её матери или обеим?

— Преследовал, — выдохнула Шензи. — Не совсем подходящее слово, Симба. Шрам пытался обзавестись наследником, но у него не выходило. У него ушли на это годы. Годы и ты отсутствовал. Заметил, что здесь есть дети, не так давно родившиеся львята? Почти твоего возраста, когда погиб твой отец.

— Только не говори, что… — чуть не подпрыгнул обожжённый догадкой Симба.

— Нет! — покачала головой Шензи, глядя куда-то сначала в сторону, потом — прямо на Симбу. — Он не трогал Сараби, она ему была совсем не по зубам. Но на правах сильнейшего он мог подойти к любой львице. Я слышала, как он поначалу говорил о Куле и Таме. Он мог воспользоваться их податливостью и тревогой твоей матери, Нала. Ты же помнишь до своего побега, какими глазами Шрам смотрел на Сарафину? Разве что не пожирал её взором своим! Потом же — на тебя?

— Потому что я вмешалась. — Голос Налы сделался от волнения хриплым и медленным. — Спустя неделю Шрам…

— …перекинулся на тебя, — закончила Шензи. Симба вновь чуть не подскочил.

— Если он её тронул… — начал он.

— Мы втроём сбежали, Симба, — перебила его Нала. — Я с Кулой и Тамой. Мы давно решили, что нужно искать помощь. Когда начали уходить стада с Земель прайда, эта мысль всё чаще и чаще наведывалась. Шрам неоднократно повторял, что гиены ненасытны…

— Ещё одна его правда, — вставила Шензи.

— …и заставлял нас охотиться, потому что мы быстрее. Но добычи с каждым днём становилось всё меньше. Нам грозила голодная смерть, потому что Шрам значительную часть добычи отдавал гиенам. Они были сыты, а мы изо дня в день теряли силы от голода. Шрам боялся нас, потому и лишал нас сил. Кула верно сказала перед побегом. Беды делают прайд единым, а голод — опасным. Для Шрама главной опасностью были мы. Когда мы отправились на охоту, я поняла — сейчас или никогда. Сараби с моей мамой всё знали. А Шрам, видимо, что-то подозревал, потому что перестал давать нам и без того жалкие остатки добычи после гиен.

— Как ты сама убедилась, он нас недооценил, — снова влезла Шензи. — Он просто пользовался львицами прайда, как и нами.

— Вам нечего было жаловаться, — буркнул Симба.

— До нашего возвращения, Симба, — сказала Нала. — Оно открыло глаза всем.

— Прозрели и мы, — сухо вставила Шензи. — Ему, — она выделила это слово, — мы точно враги.

— Если я узнаю, что он действительно что-то сделал Нале или… — угрожающе начал Симба.

— После всего случившегося ты и впрямь оставишь его здесь? — спросила Нала, казалось бы, ровным тоном, но Симба почувствовал дрожь в голосе.

— Я сказал — он всего лишь убийца, — тихо ответил Симба, касаясь носом щеки Налы. Ему не составило труда понять, что дядя домогался до его возлюбленной. — И Шрам. Нет желания звать его дядей. Детство давно кончилось.

— Я не хочу его здесь видеть, Симба, — шепнула Нала ему на ухо.

— Не увидишь и не услышишь, я обещаю, — сказал Симба. — Ни тебе, ни нашим матерям он больше не страшен.

В этом заключалась вся правда — простая и в то же время сложная. Родственные отношения Шрам разорвал, решившись на убийство брата, а отношения племянника и дяди Симба завершит сегодня.

— Пойдём домой, — предложил Симба с улыбкой, которая, как он чувствовал, далась ему не так легко.

— Удачи вам, — изобразила подобие улыбки Шензи и пошла прочь.

Симба несколько мгновений провожал грязно-серую фигуру, пока она не скрылась в траве, и обернулся к Нале.

— Ты бы поверил Шензи? — спросила Нала, когда Шензи уже не могла слышать их.

— С трудом, — признался Симба. — Гиены всегда склонны к обманам, этому меня учил отец. Но знаешь, — он вздохнул, — слова Шензи не похожи на ложь. Она ненавидит Шрама, видно по ней. Только… — Симба замялся. — Я пытаюсь понять — сильнее, чем я, или нет?

Симбу ещё после вчерашней встречи жгло изнутри понимание его, Шрама, отношения к членам семьи. Под влиянием какого чувства кто-то решится на убийство старшего брата? И племянника, совсем ещё малыша? Какие разумные доводы смогут опровергнуть наличие в этих действиях подлинной ненависти? А ведь он, Симба, сам мог убить дядю, но не сделал этого. Пощадил его. Из каких побуждений? Ответ лежал на поверхности, как большой камень на земле, мимо которого он сейчас шёл.

«Я не такой, как ты».

— Я не такой, как Шрам, — повинуясь какому-то неясному порыву, произнёс Симба. — Я так ему и сказал на вершине Скалы, а он набросился на меня. Жажда власти — вот что им двигало. Не только, Нала, ненависть. Но его выбор — его действия, никто из нас за него в ответе не будет.

Симба вдруг остановился и посмотрел на Налу с сочувствием.

— Чем ещё он грозил тебе? — тихо спросил он.

— Мама чувствовала себя слабее и слабее с каждым днём, — тихо заговорила Нала, и в глазах её блеснули слёзы. — Она сильна, я знаю, потому и слабости старалась не показывать. Но когда лишение еды длится не днями, а неделями… Сараби держалась едва ли не из последних сил, но ей легче было бы подружиться с Эдом или, — Нала горько усмехнулась, — Банзая приёмным ребёнком назвать, чем показать свою слабость при Шраме. Но я видела, как тяжело им обеим приходится. Ты из слов Шензи слышал, что ему нужен был наследник.

— Неужели старшее поколение ему уже не подходило для того, чтобы подарить наследника? — с отвращением в голосе поразился Симба.

— Я видела, как он с разочарованным видом отходил от моей мамы, — продолжала Нала. — А потом — он чуть ли не летел, разъярённый, от Сараби. Вечером, после затянувшейся охоты, я видела, как Шрам подходил к Куле. Тама постоянно избегала и взгляда его, и присутствия…

Вдруг Нала замолчала, замерев на месте. Симба недоумевающе посмотрел на неё, затем его взгляд уловил какое-то движение слева. До этого он услышал — на миг — шелест травы. Это не могла быть Шензи, она ушла в другую сторону. И принюхался — запах был ему смутно знаком. Невысокая трава не смогла скрыть две светлые фигуры. Две львицы, с улыбкой переглядываясь друг с дружкой, смотрели на Симбу с Налой.

— Кула! — радостно вскрикнула Нала и бросилась к подружкам. — Тама!

— Я же говорила, что она вернётся не одна! — воскликнула львица с шерстью темнее подружкиной.

— Красавца-то какого нашла! — чуть не подпрыгивала от восторга Тама, пока Нала прижималась к ней.

— Ты что, не узнала Симбу? — хихикнула Нала, приветствуя Кулу.

— Да ладно! — Кула с недоверчивостью подошла к Симбе.

— Кому чрезвычайные ситуации портят аппетит? — ухмыльнулся он.

— Ну точно ты, Симба! — Весёлая Кула шутливо ткнула Симбу в бок, потом прижалась к его крепкому плечу. — Дорогой наш, мы и не ожидали тебя увидеть с тех пор, как… Да тебя вообще не узнать!

— Узнать-то можно, если помнить Муфасу. — Тама, в глазах которой светилась радость от встречи, подошла к Симбе. — Я так рада тебя видеть, Симба!

Это были те мгновения, когда тяготеющее настоящее может отдалиться, пусть и ненадолго, уступив место прошлому, воспоминаниям. Сладким воспоминаниям детства, которые разом нахлынули на Симбу. Он помнил весёлые догонялки с Кулой и Тамой, шуточные поединки с Налой, которая неоднократно побеждала его, помнил также рассказы отца о Великих королях прошлого. Не мог Симба без улыбки вспомнить, когда Кула, играя в прятки с друзьями, не смогла найти лучше места, чем вершина Скалы Предков. Тогда Кулу пришлось вызволять Муфасе, а мама целый день не позволяла резвой дочери отходить…

— Симба, ты слышишь? — ворвался в его воспоминания голос Тамы. — Когда ты вернулся?

— Вчера, — вздохнул Симба. — Со Шрамом разобрался. Вернее, с ним хотели разобраться гиены, но я… Я вмешался.

Рассказ о встрече, битве и поединке на вершине Скалы Предков затянулся на некоторое время, и когда Симба закончил его, Кулу с Тамой охватило возмущение. Скала Предков уже отчётливо виднелась вдали.

— Что? — оторопела Кула. — Ты в своём уме, Симба? Ты его пощадил?

— Он до сих пор там, — сквозь зубы прорычала Тама. — Почему ты его не изгнал сразу?

— Что вы предлагаете? — сердито повернул к ним голову Симба. — Убить его и уподобиться ему самому? Изгнать — да, я не собираюсь оставлять его здесь.

— Шрам не имеет никакого права жить здесь, Симба! — выпалила Кула. — Особенно после того, что он сделал с нами.

— Он мог тебя убить, сумасшедший! — наседала Тама. — Думаешь, он не решится на новую попытку?

— Успокойтесь! — велел обеим Симба.

Тама с Кулой послушно замолчали, но обменялись мрачными и недовольными взглядами. Но молчание длилось несколько мгновений.

— Симба, поверь, это может оказаться ошибкой, — упрямо взывала Кула. — Шрам лишил жизни твоего отца, пытался убить тебя дважды.

— Третий раз ему не удастся, — перебила подругу Нала. — И перестаньте. Время страха закончилось.

— Кому как, — чуть ли не шёпотом выдавила Тама. — Я шла сюда с уверенностью, что Шрам поплатился за всё и отправился в огненную пещеру в аду. Или застрял на валуне посреди лавового моря! Пока он здесь, я не желаю ни видеть его, ни находиться рядом. Простите.

С каждым словом голос Тамы нервно возвышался и под конец перешёл едва ли не в крик. На последнем слове, дёрнув головой, она развернулась и пошла в сторону.

— Тама! — в один голос умоляюще окликнули её Нала и Кула.

Тама не отреагировала. Быстрым шагом она удалялась от друзей детства.

— Её сложно не понять, — выдохнула Кула. — Я то же самое чувствую. Но держаться в стороне от Шрама и тем более уходить не собираюсь. Это мой дом, я здесь родилась. А защита у нас теперь есть! — И Кула горделиво покосилась на Симбу, который не смог сдержать улыбки.

Защита нужна теперь им всем. Теперь есть кому её обеспечить, Симба только что услышал это от давних подруг. Они верят в него, Нала верит в него, и это — главное. Но как защитить себя от жгучего желания разорвать родственные узы? Симба помнил сказанные слова, но, что бы ни произойдёт сегодня, завтра, через месяц, — Шрам всё равно останется для него дядей. Можно отказаться от этого слова, но это легче, чем от родственника. Симба задумался — что с ним происходит? Неужели к нему в душу просачивается жалость к убийце отца?

«Гони прочь эти мысли, — велел себе Симба. — Шрам свой выбор сделал, ты свой — тоже!»

* * *

Пока Кулу приветствовали остальные львицы, Симба с Налой отошли в сторону.

— Я всё равно переживаю за Таму, — с тяжёлым вздохом произнесла Нала. — Не может она вечно оставаться вдали от дома.

— Она вернётся, — сказал Симба. — Кула верно сказала — это такой же их дом, как и наш. Они не должны бояться Шрама. И ты не будешь бояться.

Нала ткнулась носом в шею Симбы.

— С тобой я его не боюсь, — тихо сказала она. — Ты рядом не только со мной, но и со всеми нами, и я тебя люблю.

В ответ Симба несколько раз лизнул щёку Налы, и она улыбнулась, когда услышала:

— Я тоже тебя люблю…

Совсем скоро Симба решительным шагом шёл к любимой боковой пещере Шрама, где он и находился. Сразу после битвы Симба велел, пусть и осторожно, перенести его туда, и с тех пор Шрам так и не покидал своего обиталища. Симба видел его состояние и догадывался, что Шрам не в силах был даже встать. Значит, некоторое время ему придётся ещё провести здесь. Симба подавил недовольный вздох и шагнул внутрь.

Догадки Симбы оказались правдой — Шрам сильно ослабел от ран и потери крови, поэтому просто лежал, прижавшись спиной к стене пещеры. Полученные от гиен и Симбы раны уже не кровоточили, похоже, кто-то их зализал. На звук шагов Симбы Шрам едва смог приподнять голову. Взгляд сверкнувших на свету зелёных глаз скользнул по крепкой фигуре племянника.

— Визит перед изгнанием? — вырвался из пасти хриплый шёпот. — Признателен, Симба…

Симба молча смотрел на разбившего семью родственника.

— Прости, я бы встал для поклона, — криво усмехнулся Шрам. — Где же мои манеры?

— Не льсти себе, — сухо оборвал Шрама Симба. — Ты знаешь, что тебе предстоит изгнание.

Это был не вопрос. Шрам без всяких эмоций смотрел на Симбу.

— Никто не захочет тебя здесь видеть, Шрам.

— Я слышал, — выдохнул Шрам и закрыл глаза. — У Тамы с детства был звонкий голос, как и у Кулы. Она и рычать научилась раньше тебя… Хотя… — Шрам попытался приподняться, но безуспешно — слабая попытка обернулась болью, и он со стоном вытянулся на холодном камне. — Только ли львицы рассказали тебе?

— О том, что ты домогался моей матери? — зловеще прошипел Симба. — Или о том, что ты преследовал и Налу, и Кулу с Тамой после того, как они тебя отвергли?

— Ясно… — обронил Шрам. — Шензи. Больше некому. Только она питает ко мне такую… симпатию!

— Позвав жить в свой дом, врагом не называют, — отрезал Симба. — Что ты ожидал за предательство?

— Предательство… — скривился Шрам. — Я их от голода спас, а они…

Голос его оборвался, Шрам тяжело и устало вздохнул.

— Я не ощущаю сил препираться с тобой, Симба. Видишь ли, не так-то просто приходить в себя после полёта с вершины Скалы и нападения гиен…

Симба уже не слушал Шрама. Он повернул за угол, когда увидел идущую навстречу львицу. Отчего-то Симба сразу догадался, что идёт она к Шраму. Увидев Симбу, львица остановилась, но не испугалась, ведь она его знала. Симба понял, что она старше его, и вдруг вспомнил, что не знает её имени, а видеть — видит впервые.

— Хотел с тобой поговорить, Симба? — спросила она.

— Я не хотел, — мотнул головой Симба. — Но пришлось.

— Ему сильно досталось, — с непонятной интонацией произнесла львица. — Но на лапы он поднимется.

— Значит, нужно за ним присматривать. Ни к одной из львиц я его не подпущу, и обедать он будет отдельно. Я могу тебе довериться?

Симба посмотрел вниз и увидел светлую фигуру львицы, которая нерешительно приближалась к каменной громаде. Что-то внутри Симбы встало на своё место. Видимо, Тама смогла перебороть себя и вернуться домой.

— Можешь, — кивнула львица. — Да здравствует Король!

— Король не знает твоего имени, — сказал Симба, поворачиваясь к львице, и усмехнулся. — Видимо, не только твоего.

— Видимо, так, — усмехнулась львица и блеснула красными глазами. — Познакомиться не помешает. Я — Зира.