Дойти до точки (джен)

В ушах всё ещё стоял птичий клёкот. Стрелок был мёртв — его рука с распоротым рукавом, касавшаяся плеча Мон-Со, успела остыть.

Вертолёт сидел на брюхе, сильно накренившись влево. Сквозь разбитое стекло в кабину заглядывала высокая зелёная трава, над которой возвышался какой-то лохматый цветок.

Беллиора… До того яркая, что тошно становится. Нелогичная — птицы, пусть и гигантские, не воюют осознанно, а люди не воюют с зеркальными щитами наперевес. Отвратительная планета.

Окончательно придя в себя, Мон-Со отстегнул ремни и вывалился из кабины. Осколки стёкол прошлись по левому боку, но комбинезон продрать не смогли.

Кажется, его даже не ранило. Удар орлиной лапы пришёлся на правую сторону кабины, и всё досталось стрелку. Самого Мон-Со просто оглушило.

Он огляделся и, не найдя возможной угрозы, встал во весь рост.

Вертолёт упал на склон холма. Во все стороны разбегалась трава, казалось, светящаяся на солнце. В отдалении над лесом выступали зелёные башни с изумрудами и парящие вокруг них аэростаты заграждения. Вокруг не наблюдалось не только угрозы, но и вообще кого бы то ни было.

Неожиданно ожила рация. Сквозь лязг и свист помех прорвался голос штурмана:

— Первый, первый, как слышно?

Выжил, дезертир хренов. Наверняка уже в лагере.

— Это первый, — отозвался Мон-Со. — Слышно приемлемо.

— Ты там как? — спросил Кау-Рук, отбросив уставные формальности.

— Приемлемо. Доложите обстановку.

— Да что там докладывать? — раздражённо отозвался штурман. — Десять машин вернулись, ещё несколько экипажей по дороге подобрали. Может, к ночи ещё кто дойдёт, если местные не перехватят.

— Понял. Отбой.

Мон-Со отключил рацию, успев под конец услышать недовольное «Э, какой отбой?!»

Кау-Рук был прав дважды. И сейчас, и несколько часов назад.

* * *

— Отключился, — буркнул Кау-Рук, грохнув гарнитурой по столу.

Стол отозвался лязгом внутри ящиков — врачебная хренотень явно не пришла в восторг от такого обращения. Тело, впрочем, тоже — вывихнутое плечо яростно взныло в ответ на резкость.

— Не удивлён, — заметил Лон-Гор, подойдя ближе. — Давай сюда плечо, ещё две минуты — и у моей совести не останется на тебя времени.

— Твою мать!

За двадцать с лишним лет знакомства пора было привыкнуть, что рука у старшего бортового врача не просто тяжёлая, а прямо-таки живодёрская, но как-то вот не привыклось.

— Полный покой! — сурово отчеканил Лон-Гор. — И, пожалуйста, не путайся под ногами.

— Останусь здесь, — сказал Кау-Рук, подняв рацию здоровой рукой. — Как думаешь, сколько у меня времени?

— Понятия не имею. Пока рыжий бес не догадается, где ты.

Лон-Гор ушёл, сердито хлопнув дверью. В коридоре тут же послышались его команды и не по-арзакски строгий голос Гелли, его первой помощницы.

Кау-Рук снова нацепил наушники и принялся искать нужную частоту.

— Первый, первый, приём!

Первый не отзывался. Это противоречило уставу, а значит, было ему не свойственно. Однако он всё равно молчал.

— Придурок, — пробормотал Кау-Рук и переключился на связистов.

До них можно было бы дойти пешком, но так появлялся шанс наткнуться на генерала, а это в текущих условиях был верный путь к трибуналу, если не сразу в пустыню.

— Майор, свяжитесь с полковником Мон-Со и выясните, где он и нужна ли ему помощь. Затем сообщите мне.

— Будет исполнено, мой полковник, — отозвались на другом конце.

Кау-Рук подпёр голову здоровой рукой и принялся ждать.

Ждать, когда дело касалось Мон-Со, можно было только неприятностей. В текущих условиях неприятности должны были быть масштабными.

Операция «Страх», назначенная генералом на сегодня, провалилась. Безобидный город находился под надёжной защитой величественных гигантских орлов.

Мон-Со надеялся справиться с ними. Это, пожалуй, была в нём хорошая черта — готовность идти до конца. Вот только в своём стремлении выполнить приказ любой ценой он не умел вовремя остановиться. И даже то, что лётчики, как один, терпеть не могли своего командира, не заставляло его задуматься.

С другой стороны… Когда операция по установке радаров на границе Гудвинии сорвалась из-за магнитной аномалии, Мон-Со предпочёл провалить её совсем и сохранить шкуру. Лётчики боялись остаться привязанными к аномальным камням и категорически отказались туда возвращаться. Мон-Со мог бы справиться в одиночку: радары всё-таки установили, их просто надо было включить. Но он счёл, что, если сам попадёт в ловушку, его никто вытаскивать не будет, и не полетел.

Кау-Рук бы вытащил. А лётчикам, по уму, следовало бы осознать, что командир тогда спас их всех в одиночку.

— Полковник Мон-Со идёт в сторону Ранавира, — сказала рация. — От помощи отказался.

Идёт… пешком? Да он гений! Несколько суток пути через Гудвинию с её бесконечными чудесами — это лучший способ героически погибнуть.

— От эвакуации тоже отказался?

— Да, мой полковник. Сказал, что, по вашим словам, наши потери слишком велики, чтобы рисковать ещё одним вертолётом.

Коз-зёл…

— Я этого не говорил, — отрезал Кау-Рук и, тяжело выдохнув, заговорил более спокойно: — Ладно, разберёмся. Отбой.

* * *

Расстояние, которое по воздуху можно было преодолеть не больше, чем за час, на земле растянулось на несколько дней. От места падения вертолёта к сумеркам Мон-Со не дошёл даже до реки. Она должна была скоро показаться на горизонте, но пока он видел только красные цветы.

Цветов было много: они занимали всё поле и росли так густо, что не было видно травы. Днём ярко-красные, насколько помнил Мон-Со, сейчас, в полутьме, они приобрели другой оттенок — крови. Эта кровь, казалось, вместе с выпавшей росой оседала на сапогах.

В воздухе стоял неприятный сладкий запах — нормальные цветы так не пахли. Впрочем, кто разберёт, что можно считать нормой на Беллиоре?

— Первый, первый, приём!

Кау-Рук возникал в наушниках примерно раз в пятнадцать минут, не заботясь о точности соблюдения временных интервалов.

Помехи в эфире вызывали шум в голове. Видимо, всё-таки сотрясение, хоть и лёгкое, плюс день выдался тот ещё… Хотелось рухнуть прямо посреди поля и сдохнуть.

— Первый, первый, приём!

— Это первый! — раздражённо отозвался Мон-Со. — Какого ты ещё не под арестом?

— Руки, видимо, не дошли. Или ноги… Короче, генералу ещё не доложили.

— А ты и рад…

— Конечно!

Кау-Рук был рад всему и всегда: причудливым теням на стене, началу дождя, окончанию дождя, косякам Мон-Со… Разумеется, и сейчас он был рад.

Скорее всего, он окопался в лазарете: у них со старшим врачом достаточно хорошие отношения, чтобы тот выделил штурману политическое убежище.

— Отбой.

— Стоять! — Окрик настиг Мон-Со за секунду до отключения. — Где ты?

— Иду к реке.

Впереди был виден её блеск, если это, конечно, не у Мон-Со в глазах рябило. Вроде не должен был настолько сильно вымотаться…

— Через красные цветы? — уточнил Кау-Рук и рявкнул: — Вали оттуда — они токсичные!

* * *

Ответа не последовало. На повторное «Приём!» Мон-Со тоже не отозвался, хотя его рация была включена.

Идиот! Ну почему его именно через эти поля понесло? И ведь ночью его спасать точно никто не полетит!

Кау-Рук откинулся на спинку кресла и уставился в окно. Ботаники говорили, что эти красные цветы крайне токсичны. Вроде кто-то из арзаков чуть не насмерть траванулся. У Лон-Гора бы спросить, но он всё ещё занят ранеными и освободится не раньше утра.

Мон-Со может быть доволен: его вероятный план остаться где-то там навсегда весьма близок к осуществлению.

За следующие полчаса Кау-Рук ещё трижды попытался связаться с Мон-Со, но безуспешно. Решив, что завтра наплюёт на риски и полетит спасать идиота, он перебрался с кресла на врачебную кушетку и наладился спать.

Стоило Кау-Руку удобно устроить вывихнутое плечо, как в дверь тихо поскреблись и в кабинет заглянул Ильсор, старший инженер и — наравне с Мон-Со — верный исполнитель приказов генерала.

— Генерал всё-таки вспомнил обо мне? — спросил Кау-Рук, не поворачивая головы.

— Нет, мой полковник, он занят анализом операции.

Без доклада Мон-Со? Ну-ну.

— Тогда зачем ты здесь?

— У вашей рации садится батарея, я принёс новую.

— Спасибо.

Приятный человек — всегда найдёт и принесёт то, что нужно, причём вовремя и без подсказки. Батарея, конечно, пока не садилась, но в ней оставалось меньше половины заряда.

Кау-Рук думал, что Ильсор уйдёт сразу, но тот задержался, аккуратно прикрыв дверь кабинета.

— Мой полковник, могу я задать вопрос?

— Валяй.

— Почему вы развернулись?

«Не твоего ума вопрос, арзак!» — было бы вполне логичным ответом. Но Кау-Рук никогда так не отвечал.

— Птицы, Ильсор. Благородные исполинские птицы. Мне противна мысль воевать с ними… да и с другими аборигенами тоже. Ты их видел? Это как нашествие подростков в песочницу.

Ильсор усмехнулся:

— Солдаты с зеркальными щитами с вами бы не согласились, господин штурман.

С ним бы никто не согласился, думал Кау-Рук, глядя на закрывшуюся за инженером дверь.

* * *

Утро началось с пробирающего до костей холода и скрипящего на зубах песка. Мон-Со поднял голову и, отплёвываясь, осмотрелся.

Он лежал на берегу реки, под обрывом. Судя по обрушенному краю, Мон-Со вчера навернулся оттуда, когда грёбаные цветы начали действовать. Ну и дрянь… Повезло, что успел выйти из зоны поражения.

Мелькнула мысль, что, возможно, остаться там после такого количества провалов было бы не так уж и плохо. И бросить экспедицию на хронически ненадёжных офицеров — да, отличная идея, Мон-Со!

— Первый, первый, приём! — бодро заорала рация откуда-то из песка. — Ты там живой?

Мон-Со выкопал её и буркнул:

— И не надейся!

— На что? Что ты жив?

Кау-Рук, как всегда, поймав кого-то на слове, откровенно веселился.

— Где ты?

— У реки, — сказал Мон-Со и, прикинув, добавил: — К югу от моста.

— Понял, принял. Дойдёшь до него — можешь свернуть к деревьям. Плоды кислющие, но есть можно. Отбой?

— Отбой.

Совет пришёлся кстати. Идти предстояло ещё долго, и если вода на этой планете никаких сюрпризов не несла, то с едой было сложнее. Полно деревьев, похожих на плодовые, но какие из них пригодны в пищу?

Около моста через реку находилась роща невысоких раскидистых деревьев. Плоды у них оказались мелкие, красновато-зелёные, твёрдые и действительно очень кислые.

Набрав их в карманы, сколько поместилось, Мон-Со вернулся к реке и перешёл мост. От него на юго-запад тянулась вымощенная жёлтым кирпичом дорога, ведущая от столицы до региона Гингемия, где находился лагерь экспедиции.

Если идти по этой дороге, то путь займёт дней пять. Или можно свернуть и пойти по прямой — так будет быстрее. Кроме того, жёлтая дорога ведёт через поселения, а туда рамерийцам лучше не соваться — местные наверняка злы после атаки на их столицу. Странно, что погоню не пустили — воевать аборигены умеют, несмотря на технологическую отсталость. Те же солдаты с зеркалами, напавшие на лагерь незадолго до операции «Страх». В тот раз они обратили против рамерийцев их же оружие, но и что-то своё у них тоже должно было быть.

К темноте — навскидку к десяти вечера, точнее без часов было не понять — Мон-Со добрался до первой из двух расщелин, рассекавших жёлтую дорогу.

Его лётчики неоднократно видели эти пропасти и прослеживали их от южной границы Гудвинии до холмистой равнины на севере. Между расщелинами помещался единственный на всю страну хвойный лес.

Темнело. В лесу горели красные огни, качавшиеся на ветру. Подобравшись ближе, Мон-Со понял, что это фонари, видимо, призванные отгонять хищников.

Лес поначалу казался неплохим местом для ночёвки в отличие от продуваемых всеми ветрами полей, но, приняв во внимание возможных хищников, Мон-Со решил всё же заночевать за второй расщелиной.

Там уже в полной темноте он наткнулся на вертолёт. Ещё один разбившийся, с сорванным винтом.

Поднявшись в кабину, Мон-Со включил подсветку. Два трупа. Погибли при падении. Номер машины…

На этот раз Мон-Со сам вышел на связь.

* * *

— Понял, сообщу об их гибели, — сказал Кау-Рук, отметив на клочке бумаги номер экипажа.

— Вертолёт ремонту не подлежит, — добавил Мон-Со, как показалось Кау-Руку, упавшим голосом.

Бред — чтобы он проявил эмоции, Рамерийская пустыня должна превратиться в джунгли! Скорее, просто помехи.

— Ты там как? — всё-таки спросил Кау-Рук.

— Нормально. Через два перехода буду в лагере.

— Оптимист!

— Отсюда на запад…

— Через болота, ага. Зови, что ли, если заблудишься…

Мон-Со ограничился стандартным «Отбой», но его раздражение дошло до Кау-Рука даже так. Идеальный полковник ненавидел, когда его уличали в каких-то слабостях или ошибках. Но он был человеком, а не отлаженным механизмом, а значит, не ошибаться просто не мог.

По стеклу забарабанил дождь. Беллиорское лето и так напоминало позднюю осень на Рамерии, а уж в дождливую погоду… Лучшим выходом для Мон-Со будет переночевать в вертолёте. С трупами подчинённых, погибших в ходе проваленной им операции.

Лётчики своего командира недолюбливали, но командир относился к своей работе со всей ответственностью и не любил терять личный состав в таких количествах. А Кау-Рук сам вчера сказал, что вернувшихся экипажей оказалось всего чуть больше десяти.

Отложив рацию, он выбрался из кабинета и отправился искать кого-нибудь из медперсонала для уточнения статистики.

Наутро Кау-Рук снова связался с Мон-Со. Тот уже успел выдвинуться в путь и пробирался какими-то полями.

— Ты ещё жив?

Молчание.

— По обновлённым данным, в лагерь вернулась треть эскадрильи. Есть в тяжёлом состоянии, но после доставки в лазарет никто не умер.

— Понял.

О, есть контакт!

— Где ты находишься?

— Двигаюсь в направлении запад-юго-запад от расщелины. Подхожу к лесу.

К лесу… Кау-Рук сощурился, вспоминая карту. Лес простирался до самого лагеря, почти не прерываясь. Выдерживать направление там будет невозможно.

— Ориентиры?

— Гора-один прямо по курсу.

— Жди, построю тебе оптимальный маршрут.

Компас у него явно с собой, а вот карты или коммуникатора нет. Гора-один — ближайшая к лагерю высота, заметно превосходяшая соседние вершины. Хороший ориентир. Что там есть на прямой между ней и вероятным местоположением Мон-Со?

* * *

Штурман оставался на свободе уже больше двух суток. По-хорошему, его должны были арестовать сразу по возвращении первых лётчиков — кто-то должен был сообщить генералу о дезертире. Они тогда говорили на общей частоте.

Птицы обрушились сверху, казалось, вместе с небом.

— …Ну что, мой полковник, будем делать? — услышал Мон-Со по рации насмешливый голос Кау-Рука. — Как вы рассчитываете отражать это нападение? Не лучше ли сразу выйти из игры? Не знаю, как вы, а я поворачиваю. Не хочу ни сам погибать, ни истреблять этих гордых птиц. С орлами воевать — мы так не договаривались!

— Запрещаю! — закричал Мон-Со сорвавшимся голосом. — Будете отвечать перед Баан-Ну!

— Как вы не понимаете?! — тоже прокричал Кау-Рук, поскольку шум вокруг стоял невообразимый. — Побоище — сплошная бессмыслица. Зачем нам калечить таких благородных птиц и самим погибать при этом?

— Вы трус! — почти зарычал Мон-Со.

Но Кау-Рук, не слушая его, развернул вертолёт и направил на одну из лесных полян…

Наверняка подождал, пока бой закончится, и вернулся в лагерь. Кто-то обязан был об этом доложить.

— Маршрут построен, — объявил Кау-Рук примерно через двадцать минут тишины. — Курс — запад-юго-запад. К вечеру дойдёшь до развалин замка в лесу. Оттуда ещё часов пять в том же направлении.

Очень точно. И оптимально. И, главное, информативно, потому что о руинах Мон-Со, разумеется, не знал. Сам же ведь и нанёс их на карту!

— Заблудишься — зови.

— Обязательно, — скривившись, пообещал Мон-Со и отключился. Батарея в рации почти села.

Через лес он пробирался до темноты. Фонарь, в целях экономии заряда включённый на минимальную мощность, выхватывал из тьмы размытые тени: деревья, кусты, обломанные пни, какое-то крупное животное вдали. Под ногами чавкал край болота — оно находилось севернее и тянулось довольно далеко. Тоже хороший ориентир, хоть и опасный.

Стоило остановиться, чтобы не получить травму, шарясь по темноте, однако нигде не попадалось относительно удобного места для ночлега.

На дерево влезть? И рухнуть с него на землю. Нет. Найти бы какой-то сухой холм или хотя бы бревно…

— Первый, приём! Где ты? — в очередной раз спросил Кау-Рук.

— В лесу. Развалины прошёл часа три назад.

Было ещё светло, но следовало всё-таки потерять лишние часы и заночевать там. Не бродил бы хрен знает где.

— Это тебе часа два примерно. Может, чуть больше.

В свете фонаря показалось сухое бревно, на которое вполне можно было лечь. Надо было только перебраться через овраг.

— Завтра дойду.

— Понял. Уточни положение.

— Край болота. Около получаса назад прошёл по южному краю прогалины.

В этой части леса прогалина, с болотом, но без деревьев, была всего одна — Кау-Рук поймёт.

— Хорошая скорость…

— Больше никто не возвращался?

Кау-Рук некоторое время молчал, но потом всё же сообщил:

— Нет.

— Поня-а… Твою ж мать!

Из темноты внезапно выскочила белая тень. Мон-Со рефлекторно отшатнулся и, запнувшись обо что-то, полетел кувырком. Вот же… птица!

Падение закончилось хрустом и болью в ноге. Хрустели, кажется, ветки под спиной, однако нога оказалась как минимум вывернута.

— Ранен? — уточнил Кау-Рук.

— Да.

К счастью, гарнитура не слетела, и ответить получилось быстро.

— Идти сможешь?

— Требует проверки.

Подобрав фонарь, Мон-Со попытался подняться. Встать, опираясь на одну ногу и ствол ближайшего дерева, он всё-таки смог, но вот идти в таком состоянии явно не получится.

— Не смогу.

— Понял. Жди.

— Ждать чего? — спросил Мон-Со, но Кау-Рук его не услышал — рация вырубилась.

Кое-как добравшись до бревна, Мон-Со погасил фонарь и вытащил батарею оттуда. К сожалению, к рации она не подходила.

Он лёг на спину и сквозь прорехи в листве уставился на небо. Чёрное, беззвёздное. Гудвиния находилась не на экваторе, но в ясную ночь звёзды здесь светили очень ярко. Если их нет, то небо, скорее всего, затянуто тучами. И, в отличие от прошлой ночи, эту Мон-Со придётся провести без крыши над головой.

Хотя это, пожалуй, будет лучше, чем в кабине мёртвого вертолёта.

* * *

Кау-Рук ухватил одну из походных аптечек и выбрался за пределы лагеря. Его видела только Гелли; Гелли была против, но не имела полномочий его останавливать.

До Мон-Со он добрался за три часа вместо двух, намеченных по карте: сначала не спешил, чтоб самому куда-нибудь не улететь, потом искал его во мраке лесоболота.

— Первый, первый, приём!

У Мон-Со, похоже, накрылась рация, поэтому Кау-Рук просто кричал. В какой-то момент раздался ответный возглас:

— Это первый! Как слышно?

Ну нет! От Мон-Со можно было ждать чего угодно, но только не имитации разговора по рации. Хотя после того, как он признался, что не дойдёт сам…

— Нашёл!

Кау-Рук выскочил из кустов и встретил в свете фонаря привычный осуждающий взгляд.

— Устав запрещает выходить из лагеря в одиночку в тёмное время суток.

— Я не один, я с тобой. Нога?

— Нормально, у меня была аптечка.

Осветив его фонарём, Кау-Рук кивнул и подал руку. Мон-Со, как бы мнителен и стервозен ни был в его отношении, сопротивляться не стал.

Остаток пути до лагеря они преодолевали молча и долго. Кау-Рук с радостью бы нарушил тишину и согласился говорить о том, о чём захотелось бы Мон-Со (пусть бы хоть ругался всю дорогу!), но идти, таща на себе товарища, было довольно тяжело.

К лагерю они подошли уже сильно после побудки и нарвались прямо на проводившего инспекцию генерала.

Ухмыльнувшись, Кау-Рук выпрямился, насколько позволял почти повисший на нём Мон-Со, и объявил:

— Всё. Поскольку полковник Мон-Со возвращён в лагерь, я, заместитель командира экспедиции, официально сознаюсь в дезертирстве по гуманистическим соображениям. Прошу освободить меня от должности и отправить под арест.

— О чём он говорит, Мон-Со? — требовательно вопросил генерал.

Ему что, так никто и не доложил? Хотя кто бы мог? Лётчики отчитывались только за себя, а доносами обычно их командир занимался.

Мон-Со поднял руку к виску и ответил:

— Понятия не имею, мой генерал.